We were born to die

Аямэ была единственной ниточкой, что Сугуру не обрезал, разрывая все контакты с Токийским техникумом и магическим миром в принципе. Он дел иметь с шаманами не хотел, с обычными людьми — и подавно. Оставались лишь единицы, уникальные, не подходящие ни тем, ни другим. И Аямэ была одной из них.   Часть магического мира, но без помощи в нем не выживет. Рожденная среди обезьян, но без магии — покойник. Ни ваша и ни наша, ничейная девчонка, так и не нашедшая своего угла.   Она отличалась от остальных. У нее была власть, которую применяла лишь для поистине близких людей. Оказавшись однажды в этом списке, Гето был благодарен и продолжал выражать эту благодарность и по сей день.   Аямэ не осуждала его поступки, не выступала переговорщиком между ним и брошенным техникумом. Она просто была, смеялась, улыбалась, не касаясь тех тем, которые острыми камнями обращались в небо.   Сугуру казалось, что он ей не нужен просто потому что. По какой-то причине: силен, властен, готов создать идеальный мир. Он просто был для нее, и плевать Мори хотела на то, чем он занимается перед и после их посиделок.   Это затронуло однажды его сердце, так и не отпустив по сей день.   Сугуру не мог любить, не воспринимал это чувство как поистине существующее. Гето испытывал другие эмоции, иные ощущения рядом с ней, которые и в подметки не годились той ереси, что пишут и рассказывают в книжках о любви.   В мире мага не было ничего дороже, чем реальное сожаление о чьей-то смерти. Он знал, что если бы Мори могла, она бы положила всю себя и половину планеты сверху, лишь бы отвести его кончину. Дать пожить подольше. Каким бы он злым, опасным для остальных не был — лишь бы жил.   Именно это отношение забрало сердце Гето, как сказал бы какой-то романтик. И маг в силу всех своих скромных способностей старался ответить ей тем же. Дать что-то, что заставит ее чувствовать то же.   И, кажется, получилось.   — Ты сегодня занят? — Гето терпел это изобретение обезьян только по одной причине, которая сейчас была по другую сторону. — Просто мне подарили настольную игру, а она как раз на двоих. Хочешь принесу? — ради собственной безопасности и по настоянию Сугуру, Аямэ держалась в пределах техникума. Лишь бы минимизировать контакт с людьми и получать меньше видений, которые с возрастом щадить ее перестали.   Гето забрал бы ее к себе, закрыл в собственных покоях и окружил всем, что был в силах дать, но не мог. Он был немощен перед ее видениями, перед проклятой энергией, которую хотелось выкорчевать как корень, лишь бы не вредила. Единственное преимущество у Токийского техникума — Секо Иери. Здесь маг соревноваться не мог.   — Что за игра? — это не было праздное любопытство, Сугуру терпеть ненавидел эти придумки обезьян. Пока Мори рассказывала что-то про карточки с вопросами, какие-то картинки, маг прикидывал, кого отослать подальше, кому дать больше работы, чем обычно, чтобы разгрузить собственный вечер.   — Хочешь поиграть? Думаю, будет весело, — Гето потребовалось еще пять секунд, чтобы раздать указания, и он вернулся к телефону.   — Через три часа. Дотерпишь? — усмехнулся.   — Да, мне еще домашку для подготовки к вступительным доделать надо. За три часа должна уложиться.   Гето закатил глаза, но зубы стиснул и комментариев не отпустил. У любого выбора есть последствия. Сказал оставаться в техникуме — она идет на поводу у пушечного мяса. Пусть занимается, чем хочет, в новом мире Сугуру ей это все равно не понадобится. Как минимум, размышлять, на что покупать еду, не придется. Как максимум — думать о том, куда приткнуть себя, не потребуется. Для Аямэ приготовлено особое место в новом завете, и это далеко не первый ряд и даже не партер. Там, где будет он, будет сидеть и она.   Для него эти три часа прошли незаметно — привычный распорядок дел, приевшееся ожидание и долгожданная гостья. Коктейль бытового дня, от которого ни дрожи предвкушения, ни мандража и страха. Мори давний гость в его обители, знает, куда идти, знает, как дойти, а самое главное — не вызывает вопросов и опасений.   Мимико и Нанако ревнуют, как мартовские кошки, но именно их Гето отсылает куда подальше на тот период времени, когда Аямэ должна идти к нему. Сестры злятся и бесятся, пытаются строить козни, потому что маг отказывается знакомить их с ней, и это "нет" всегда в грубой форме. Чтобы даже желания не возникало пойти наперекор.   А Мори незачем увеличивать на два и без того многочисленные видения ради двух ревнующих девчонок.   Сугуру защищал ее, как мог, хотя от собственного бессилия хотелось не только землю перевернуть, но и постучаться в райские врата, чтобы спросить "За что именно ее?".   Легкий стук ознаменовал ее приход. Макушка едва просунулась в дверной проем, как Гето уже встал и забыл думать о незаконченных делах.   — Отвлекла, да? — неловко скосила глаза за спину парню, позади которого на столе явно не кораблики из бумаги складывали.   — Ни капли, — рука по-хозяйски легла на поясницу, уводя прочь от двери и усаживая на диван.   Их негласное правило гласило: что угодно и когда угодно, но десять минут друг на друга.   Сначала Мори смущалась, но чем чаще приходила, тем открытее и спокойнее становилась.   Сейчас же она с широкой улыбкой на лице едва дождалась, пока Гето сядет на диван, чтобы примоститься на его коленях. Парень любил, когда она так делает — обхватывает за шею, раздвигает ноги и садится сверху, открывая все нужные и желанные места для касаний.   Он разрешал трогать ей волосы, Аямэ — всю себя везде и всюду, как плату за доверие. Одним быстрым движением девушка стянула тугую резинку с волос, сразу запуская в них пятерню, пока Гето оглаживал подставленные бедра и ягодицы.   Сегодня она была в юбке — крышесносный коктейль; иметь возможность касаться сразу там, о чем вожделеешь, не тратя лишнего времени на возню с одеждой.   Горячие ладони сминали мягкие бедра, щекотали под коленями и ложились на округлости ягодиц. Кромка трусов дразнила, будто своим наличием умоляла Гето их снять, а еще лучше — разорвать. Одно быстрое движение и пальцы юркнули под резинку, нырнули в горячую ложбинку и оттянули одно полукружие на себя.   Аямэ сверху смотрела на него, как козленок в загоне у изголодавшегося зверя. Большие округлые глаза, поднятая в удивлении бровь, потому что она за минуту только с волосами расправилась, когда Сугуру за шестьдесят секунд проломил все рамки четырьмя уверенными касаниями.   — Мне кажется, что сегодня мы управимся не за десять минут, — Гето смотрел на нее, гипнотизируя потемневшими глазами, лишь на полтона уступая черноте космоса. Девушка с легкостью поддавалась гипнозу, медленно приближая свое лицо и не разрывая зрительного контакта.   — Я не думаю, что и за двадцать управимся, — глухо отозвался парень, позволяя ей проявить инициативу первой. Дальше он уже сам развернет ее так, как посчитает нужным.   Иногда желание чувства вожделения не только от себя, но и от нее, горьким ядом отравляло его разум.   Стоило ей только коснуться его губ, как Гето понял: период ее самостоятельности завершился. Резко, хлестко перетянул инициативу на себя, впиваясь в уже с готовностью открытый рот в ответ и закусывая ей губу.   Ему всегда хотелось оставлять на ней метки. Чтобы все знали: даже если она среди вас, то все равно остается моей.   Он был собственником не только в своих планах, но и по отношению к ней.   Мори глухо застонала, когда своевольный язык начал оглаживать небо и проталкиваться внутрь, почти не встречая сопротивления. Парень будто пытался испить ее до дна, распробовать всю, чтобы ни капли не утекло мимо.   Наглые ладони уже не испытывали ни капли стеснения, быстрыми движениями расстегивая юбку, вытаскивая заправленную футболку. Аямэ за ним не успевала, продолжая оттягивать пряди волос и пропускать их сквозь пальцы. Она любила его волосы, ей нравился их цвет, запах, тот факт, что достойна их трогать только Мори. И никто другой к ним не посмеет прикоснуться, как и ко всему Гето, иначе лишится руки.   — Сугуру, подожди, — она оторвалась от его губ с самым неприличным звуком, который только мог быть, и ладошкой уперлась ему в грудь. Руки, хозяйски копошащиеся за спиной и уже почти расправившиеся с застежкой бюстгальтера, остановились. Парень, выглядящий как лев на прерванной охоте, вскинул бровь и хищно блеснул глазами в сторону проглядывающего даже сквозь лифчик возбужденного соска. — Я за тобой не успеваю, — прокомментировала все происходящее одним предложением, намекая: я почти без одежды, ты же в полном обмундировании.   На счету у Аямэ была одна несчастная резинка, которую та собственнически натянула на руку и планировала не отдавать. Сугуру же был в шаге от того, чтобы начать скидывать с девушки всю ненужную одежду, которая его стараниями уже самостоятельно расползалась во все стороны кроме верных.   Гето в ответ лишь усмехнулся и сдул непослушную прядь со лба. Ладони неохотно, напоследок огладив нежную кожу, отпустили бюстгальтер и оказались снаружи. Будто капитулируя, парень поднял руки и спросил:   — И что же ты предлагаешь? — честно, он был готов наплевать на все и завалить ее прямо на диване.   Маг не считал себя похотливым животным, но не иметь возможности касаться ее тогда, когда захочешь, выбивало все болты и гайки. Он хотел ее каждый раз, когда Аямэ появлялась на пороге. Когда скидывала фотографии себя, когда просто спросонья ему что-то томно говорила по телефону. Всегда, везде, сейчас. Почти его девиз, если бы только Аямэ не жила в техникуме, куда Гето не то что ходу нет — на пороге его встретит вся тяжёлая артиллерия магического мира. И это только добавляло перца в желание волка, сидящего на цепи, завладеть своей собственностью.   — Дай мне две минуты форы и пообещай, что руки будешь держать при себе. Договорились? — иногда Мори казалось, что они оба безумцы. Стоящие у разных баррикад, как сумасшедшие набрасывались друг на друга, лишь бы еще на чуть дольше стать единым целым, вжаться, чтобы кожа к коже, чтобы атомами прочувствовать все.   — Командуешь? — с рычащей усмешкой спросил парень, но просьбу выполнил. Аямэ редко что-то просит, а отказывать ей он просто не умеет.   — С таким капитаном покомандуешь, как же, — Сугуру тащился от ее глаз. Ее темнеющий от возбуждения взгляд, зрачок, сжиравший под чистую радужку, был его особенным сочетанием солей. За один взгляд в эту бездну он был готов разрешать ей все что угодно.   Развалить империю, поменять его планы, заставить подчиниться.   Тонкие пальцы с усердием ученика поддевали крючки застежек. Раньше Сугуру раздевался и одевался сам, Аямэ только и успевала что поучаствовать в стягивании штанов. Сейчас же ей все происходящее казалось до одури интимным, словно все, что они вытворяли до этого — чаепитие на экзамене этикета.   Тугие резинки пуговиц, плотная, добротная ткань так легко сдаваться девушке не собиралась. Одна шальная мысль пролетела и вдруг застопорилась — разорвать. Просто дернуть изо всех сил, чтобы крючки и пуговицы разлетелись по полу, чтобы под их отстук у Аямэ запело сердце.   — Ты слишком нетерпелива, — утробно прорычал парень, запросто читая с ее лба все желания и намерения. — Хотя сама виновата, что дала себе только две минуты, — обворожительная улыбка, почему-то принятая за оскал готового к прыжку хищника.   — Пять минут, Гето. И потом я позволю тебе себя хоть съесть, — невесомый поцелуй в губы, чтобы выдержка мага не треснула раньше отведенного срока.   Услышав это предложение, Сугуру не смог сказать «нет». Только сильнее сцепились пальцы за спиной и напряглись мышцы ног.   Мори умело ерзала на его коленях, словно уже заочно выучила места, где случайные касания запускают разряд. Зубы приходилось стискивать следом за пальцами, чтобы не вцепиться в нее раньше срока, не закусать и не зацеловать.   — Я сдаюсь, — раздраженно бросила Мори, у которой уже не возбуждение, а злость под горлом клокотала, и в следующую секунду раздался треск. Запахиваемая наискосок рубашка висела на Гето тряпицей с вырванными с корнем пуговицами и крючками. Все, как и хотела шаманка, тут же запустив холодные ручонки под ткань.   Она довольно улыбалась, будто выиграла лотерею, оглаживая каждый сантиметр, до которого дотягивалась. Несчастная рубашка под ее напором и все ниже спускающихся рук жертвовала пуговицей за пуговицей, пока не разорвалась окончательно.   Гето, у которого от ее касаний мурашки пробежали до самых ушей, прикрыл глаза и пригрозил на выдохе:   — Я буду мстить.   Мори лишь усмехнулась, внимательнее разглядывая парня, принявшего капитуляцию, стараясь до последней детали запечатлеть в памяти. Чтобы на подкорке вырезалось это изображение, как тени Хиросимы на стенах и асфальте. Навсегда и до скончания века.   — Сначала дотерпи, — она неожиданно для себя поняла, что ей нравилось его подначивать. Что быть сверху — значит быть ведущей, а не ведомой. И не обязательно всегда быть той, кого первой раздевают.   Гето ничего не ответил, хоть и слышал усмешку в ее голосе. Он продолжал держать глаза закрытыми, чтобы получать более яркий отклик. Без одного чувства ее вес стал ощутимее, касания — горячее, близость — интимнее. Аямэ стала еще более желанным плодом, на который сама же повесила запрет. Сугуру понял, что сбился со счета. Что уже не может сказать, прошла минута или две, потому что Мори покорила вторую крепость — его штаны.   Парень изнывал от желания, пальцы, занемевшие в замке, подрагивали следом за телом, откликающимся на любые, даже мимолетные касания. На секунду Гето подумал, что добровольно вырыл себе могилу и лег в нее. Аямэ запустила пальцы под резинку трусов и обхватила ствол всей ладонью. В следующую секунду Сугуру подумал, что все прямо сейчас может сгореть синим пламенем. Он просто расцепит руки, схватит ее за волосы и притянет туда, где ей больше всего на свете нужно находиться.   — Сугуру, нет, — холодный оклик заставил впиться ногтями в ладони и исцарапать кожу. Он ненавидел ее за этот тон и хотел наказать — ему, Сугуру Гето, как собаке, сказали "фу". Маг обещал мстить, и мстить он будет по полной.   Аямэ простило лишь то, что мгновение спустя ее дыхание коснулось головки. Предэякулят холодил разгоряченный член, и Гето, не веря своим ощущениям, приоткрыл глаза.   Мори сползла на пол, стянув за собой штаны и трусы; освободила себе пространство и обхватила ствол рукой, направляя его к собственным губам.   Правая рука непроизвольно дернулась, ведомая фантомными ощущениями ее волос под ладонью и теплом глотки, сжавшейся вокруг головки. Но одного ее взгляда снизу вверх хватило, чтобы маг сдержался.   Пять минут. Пять минут и он сделает с ней все, что захочет.   А все, что захочет, исчислялось далеко не обещанными двадцатью минутами, а томом камасутры минимум. Максимум — пробег по всем существующим изданиям.   — У меня осталось еще три минуты, я считаю, — вместо того, чтобы взять его в рот полностью, Мори зачем-то разговаривала.   Сугуру разительно не понимал, но поддразнивания терпел. Только эти три минуты.   — Аямэ, я тебя выдеру до дрожащих коленок, — угроза не несла в себе никакого смысла, лишь только посыл: действуй. Парень не железный.   — Да-да, мой командир, — очередная усмешка и, наконец, долгожданное действие.   Кончик языка слизал предэякулят, очертил полукруг по головке и спустился вниз по стволу. Поддерживая член, Аямэ старательно слизывала то, что натекло вниз, пока Гето угрожал ей сексуальной расправой. Это забавляло, но колени сжиматься не переставали.   Когда она открыла рот и кольцом обхватила губами ствол, Гето запрокинул голову назад. Наконец-то. Ее неумелые движения отдавались вибрацией до самых яиц, зубы переодически царапали нежную кожу, заставляя мага рычать и дёргаться. Дайте ему фору, возможность и шанс — он научит ее отсасывать ему так, что у самого звезды из глаз полетят. Однако руки все еще были сцеплены за спиной, пальцы — в замке, а зубы скрипели так, что впору новые вставлять.   — Зубы спрячь, — рыкнул на нее он, едва сдержавшись, чтобы не схватить ее за щеки. Еще две минуты или сколько там — нормально в этой ситуации внутренние часы работают только у Аямэ.   — Сейчас мы три минуты просидим в разных углах комнаты. А потом я убегу в ванную и закроюсь там, хоть дверь вышибай, — Мори недовольно зыркнула на него слезящимися глазами. Выделывается тут, посмотрите, пока она буквально его причиндалом давится.   — Аямэ, — голос упал на несколько тонов, — только попробуй. В техникум в течение недели не вернёшься.   — Сегодня воскресенье.   Девушка впилась а него глазами, пытаясь переиграть в гляделки. Но у Гето, вооруженного возбуждением, валящим из ушей, и жутким недовольством собственного положения, были все шансы победить.   — А я считаю с понедельника.   Раз — он выпрямился из полулежачего положения и освободил прижатые торсом руки.   Два — схватившаяся за его колени Аямэ только открыла рот, чтобы что-то возразить, как мужская ладонь намотала ее волосы на кулак.   Три — Гето Сугуру свой собственный член клал на эти пять минут и потерявшую всю свою послушность Мори. Настало время перевоспитывать и выбивать строптивость.   — Пять минут прошли. Теперь моя очередь, — выглядел он при этом так, будто прочил ей смерть с безумной от довольства улыбкой.   Девушка ничего ему не ответила, только обиженно надула губы и злобно стрельнула глазами. Вредный.   Гето стал выполнять свои желания по пунктам. Свободной рукой сжал ее щеки и заставил открыть рот. Быстрый приказ:   — Высунь язык.   Был исполнен беспрекословно, ведь теперь капитулировала Аямэ. Внутренняя поверхность трусов была влажной, беспрестанно сжимаемые ноги гудели, колени — ныли.   Вытягивая язык, девушка была готова ко всему. Укусит, плюнет, сразу засунет ей член в глотку. Со зверем ныне именуемым Сугуру шутки были плохи, и Аямэ дошутилась.   — Сейчас будем учиться прятать зубы, — как-то слишком любовно прошептал ей в рот парень, подтягивая к себе ближе за волосы и сам наклоняясь.   Кончиком собственного языка он прошелся по ее; Мори дернулась, ощутив щекотку, но рта не закрыла. Быстрым движением парень втянул ее язык в свой рот, обхватывая плотным кольцом губ и посасывая. Попытавшись вывернуться, девушка дернулась и получила ощутимый укус прямо за самый кончик.   — Ай, — оторвавшись, с укором взглянула на мага, который тыльной стороной ладони утирал текущую из уголка рта слюну. Ладонь выпустила волосы и огладила Мори по подбородку, большим пальцем касаясь губ. Несколько движений и палец по первую фалангу погрузился ей за щеку.   — Неприятно? Вот и мне больно. Так что не кусайся, поняла? Губы трубочкой, — как под внимательным надзором учителя, шаманка стянула губы вокруг пальца максимально сильно, что аж щеки заболели.   Довольный кивок от строгого учителя и легкая улыбка. Еще чуть-чуть — Мори была готова поклясться — и с его губ сорвалось бы "хорошая девочка". В голову забурилось желание получить эту похвалу именно голосом Сугуру, особенно надломленным и хрипящим, чтобы на самом пике, чтобы прямо когда кончит.   — А теперь... — с тихим хлюпаньем он высунул палец, поднимаясь с дивана и подтягивая за собой стоящую на коленях шаманку.   Более-менее сравнявшись по росту, маг прижал ее к собственному оголенному торсу, выпутываясь из штанин и закрывая следующее желание — коснуться. Пока Аямэ цеплялась за него, в исступлении пытаясь угнаться за скоростью и глубиной поцелуев, Сугуру быстрыми движениями довершал начатое. Расстегнутую юбку — вон, футболку — прочь, а лифчик — закинуть куда-нибудь подальше, желательно на люстру, чтобы приходила к парню сразу готовая.   Снимая трусы и запуская пальцы промеж ягодиц, парень с самодовольством отметил — мокрая, даже не влажная, а именно мокрая, что аж смазка по пальцам стекает.   — Не хочу портить твои прелестные колени, — на немой вопрос в глазах девушки ответил он, когда подтолкнул ее к кровати, у которой лежал ковер.   Одним властным жестом заставил ее опуститься вниз, сам же занял излюбленную наблюдательную позицию, неожиданно ставшей для него одной из фаворитов. Раньше он думал, что любил видеть Аямэ сзади, но сейчас... Нет, определенно, только второе место.   — Прячь зубы, — волосы снова намотаны на кулак, Мори держится за его раздвинутые ноги и медленно склоняется к уже болезненно пульсирующему члену. Следом за подрагиванием ствола у Сугуру в голове вибрирует: по самые яйца. Натянуть Мори по самые гланды.   Девушка осторожно обхватывает головку губами и параллельно касается кончиком языка. Самой старательной ученице не хочется разочаровывать своего учителя. Сугуру направляет, не спеша, медленно давит на голову, позволяя опуститься на приемлемую глубину. Когда Мори начинает давиться, пульсация глотки выбивает звезды из глаз, но Гето не жадничает — поднимает за волосы вверх, позволяя отдышаться.   — Расслабь гортань и дыши носом, — свободная рука утирает выступающие слезы, пока ведомая девушка вновь ртом насаживается на член, на этот раз пытаясь вобрать его глубже и задержать там подольше.   Следом за сокращениями глотки идет рвотный позыв, и Аямэ жмурится, поднимая голову.   — Не торопись, — рука, сжимающая волосы, расслабляется, и начинает гладить по макушке, пока девушка пытается выровнять дыхание.   Шаманка несколько раз кивает, усаживается удобнее и снова склоняет голову. Глубоко брать не может, так попробует классику.   Быстрыми движениями опускаясь сверху, она поддерживает ствол и начинает параллельно оглаживать языком головку. Пока получается плохо, неумело, но, кажется, Сугуру фетишист, потому что от одного ее вида ему крышу сносит. Он чувствует, как тяжелеют яйца, как напрягается низ живота, только от того, как старательно Аямэ пытается делать ему минет. Ради него.   Эта мысль бьется в черепной коробке, заставляя стискивать волосы в кулаке сильнее, оттягивать их вверх, подавая девушке знак: скоро. Окрыленная тем, что у нее коряво, но получается доставлять удовольствие, она ускоряется, забывая дышать через раз. Член становится тверже, горячее, помогаяя себе рукой, шаманка поднимается к головке, обхватывает ее губами, разрисовывает узорами языком.   Гето дышит тяжелее, мычит сквозь сомкнутые зубы и едва сдерживает стон, продолжая задавать темп и не разрешая останавливаться. Когда он дергает ее резко вниз, Аямэ думает, что точно сейчас задохнется. Утыкаясь носом в пах, чувствуя, как член касается мягким стенок гортани, упирается в глотку, начинает кашлять. От вибрации у Сугуру вышибает последние гайки, и он подается бедрами вперед, пытаясь натянуть девушку глубже, ближе, срастись с ней и стать одним целым. Он уже не сдерживается и рычит, до белеющих костяшек обхватывая волосы на кулаке и не позволяя двинуться с места. Болезненно пульсирующий член получает столь долгожданную разрядку, но ныть не перестает.   Аямэ со странным удовлетворением чувствует, как по стенкам стекает что-то еще более горячее, чем ее глотка, и смаргивает слезы, наконец-то выпрямляясь.   Сугуру смотрит на нее, как на явление чуда в живой плоти из-под полуприкрытых век и окончательно почерневшими глазами, что зрачок и радужку не отличить. У Мори из уголков губ стекает сперма  вперемешку со слюной, которую парень вытирает следом за слезами.   Хватая ее под подбородок, тянет на себя, усаживая сверху и невесомо касается губами глаз, носа, каждого уголка губ, который саднит от напряжения. У Аямэ горло свербит, слова получаются хриплыми и надсадными, зато слегка довольными.   — Я молодец? — слегка улыбается на каждое касание и чувствует бедром, что до второго раунда не так уж далеко.   — Ты старательная девочка, — поцелуй становится глубже с каждой секундой, нетерпимее — с каждой десятой долей. Гето маловато одного минета, если та, кого он согласен посадить рядом с собой на верхушку мира, все еще не удовлетворена.