***
Днём ранее - Дмитрий Сергеевич, Вы просто невероятный!! Михаэль, в изумлении расширив глаза, чуть ли не выкрикнул свой комплимент, уперев руки в стол, склонившись над бумагами и чертежами. - Коллектив, полимеры, выполняющие любые человеческие команды роботы... Да мне ведь никогда в жизни до конца не разобраться! Немец запустил одну руку в волосы, слегка потрепав кудряшки, а его выражение лица было настолько нелепо удивлённым, что Сеченов, сидевший рядом на стуле, невольно засмотрелся. - Нет ничего невозможного, Михаэль. - он улыбнулся, глядя на мужчину, зачесавшего бороду. - Да как же... ведь, поди, кроме Вас и товарища Захарова мало вообще кто что либо в этом понимает. Что и к лучшему, ведь если просочится такая информация к врагам... - Штокхаузен нахмурился. - А ты бы хотел разобраться? - тихо поинтересовался академик. - Хотел бы, Дмитрий Сергеевич! Постараюсь. Сомневаюсь правда, что кто-то здесь в состоянии что-либо объяснить. Михаэль хмыкнул, поставя локти на стол, склоняясь над бумагами, уткнув щёки руками. Глаза его горели большим интересом, заставляя Дмитрия улыбаться ещё шире. - Ну как же никто? - начал он. - А товарищ Захаров? А я? - его тёплые глаза странно блеснули. - Ну, Вы то конечно. Только мы не в университете и я понимаю, что времени у Вас на такие глупости нет. - Всегда можно выделить свободную минуту. Не всё время должно уделяться работе. Тем более, если это касается чьего-то обучения. Сказать он утверждение сказал, только сам ему никогда не следовал. Становился порой знаменитый учёный похож на своего друга. Вечно в работе, вечно думал о мире, о человечестве, о чём угодно, только не о себе. Михаэль, не отрывая ладоней от слегка покрасневших щёк, немного повернул голову к своему кумиру, встречаясь взглядом. Были они на расстоянии чуть ли не половины вытянутой руки. Таким его накрыло в последние минуты воодушевлением, что позабыл он обо всех рамках приличия. - Вы это серьёзно, Дмитрий Сергеевич? - Вполне. - Я буду бесконечно счастлив, если Вы сможете уделить мне минуту другую в месяц. Не подведу, честное слово! Может, когда-нибудь в будущем я и Вам стану полезным. - смутившись чужого взгляда, он вновь вернулся к изучению материала, завороженно зашептав через какое-то мгновение. - Гениально... это же просто гениально... - Тебе действительно настолько интересно? - Спрашиваете! Штокхаузен разогнулся, отлепляясь от бумаг, теперь глядя на учёного сверху вниз. Казался он ему теперь ещё меньше. Его грандиозное возбуждение слегка спало и он только сейчас понял, насколько непозволительно близко находился к такому знаменитому человеку. А секундой назад чуть ли не дышал над столом ему в лицо. Его щёки загорелись. Два месяца находился он на Предприятии, был обычным лаборантом, коих было здесь достаточно. Но он из кожи вон лез, пытаясь быть максимально полезным Дмитрию Сеченову. С того самого дня мечтал он о личной встрече или хотя бы издалека увидеть его каштановую голову и медового цвета глаза. Хотя бы взглядом проводить гордую величественную осанку. Сегодня же ему повезло оказаться в небольшой группе учёных и врачей, которых Харитон Радеонович лично позвал на небольшую сессию. Вместе с Дмитрием Сергеевичем посвятили они их в пару небольших проектов, объяснили несколько вещей. И Михаэль слушал, не отрывая взгляда, запоминая каждую маленькую деталь. Но хоть и слушал он внимательно, глаза его были всегда прикованы только к одной фигуре, даже если она молчала. - Тогда садись. - Сеченов указал на стул, находившийся неподалёку. - Правда? - вскинул брови немец. - Правда. И только расплылась на лице Штокхаузена улыбка и развернулся было он к стулу, как раздался позади них голос Харитона Радеоновича. - Товарищи, задерживаетесь. Дмитрий оглянулся. В полу-лаборатории остались только они втроём. А он и не заметил, каким образом они вообще с Михаэлем оказались вдвоём за одним столом. И всё после одного единственного вопроса, который молодой врач ему задал и он пустился в объяснения, доковыляв в итоге до стола, погружая их обоих в бумаги. И ведь слушали его приоткрыв рот. Внимательно, с безудержным интересом, чуть ли не с детским любопытством. Исполнилось ему в этом году тридцать, Сеченов запомнил дату из личного дела. Не такой молоденький, как Сергей, но всё ещё светился тем юным запалом. И несмотря на приобретённые знания и имеющийся опыт, сейчас Михаэль выглядел так, будто впервые в жизни прикоснулся к науке. Парню действительно было интересно, и Дмитрий словил себя на мысли, что готов ему что-либо объяснять хоть до полуночи. - Товарищ Сеченов, нам с Вами пора в "Вавилов". - промолвил медленно Захаров, стоя в дверях и разглядывая интересную парочку. Штокхаузен огляделся по сторонам. Понял он, что давно все разошлись, а он единственный, кто сейчас мешал учёным уйти. - Извините, Дмитрий Сергеевич, не хотел вас задерживать. - чуть ли не откланялся виновно Михаэль, засобиравшись на выход. - Премного благодарю, что дали объяснения. Хорошего Вам дня! Не успел он толком развернуться, как почувствовал, что чья-то рука слабо ухватила его за локоть. Он с удивлением и какой-то нервозностью взглянул на учёного, тепло ему улыбавшегося, но не смог вымолвить ни слова, застыв со слегка приоткрытыми губами. - Подожди, Михаэль. Я думал, ты хотел чтобы я тебе объяснил? - добро проговорил Дмитрий, стараясь не залиться краской. - Так ведь.. Вам же пора. Не смею препятствовать Вашей научной деятельности и обязанностям перед Предприятием. - Не волнуйся, думаю, минутку я тебе уделить могу. Михаэль просиял и, не оглянувшись на Захарова, пододвинул стул, усаживаясь рядом со своим кумиром. - Дима? - позвал удивленно Харитон своего друга, а его брови отправились в полёт. - Без меня иди, я догоню. Похлопав несколько мгновений глазами, рассматривая в бесконечном изумлении спину своего товарища, которая теперь ещё ближе оказалась к Штокхаузену, Харитон, крутанув зрачками вокруг оси, вышел за двери. - Вы меня заранее извините, товарищ Сеченов, память у меня теперь ни к чёрту... если я забуду что-то, Вы не сильно ругайте. - немец заметно заробел, будто становилось ему стыдно. - С тех пор как переболел... Но я буду стараться запоминать всё, как губка! А записи, в конце концов, сила ещё та. Штокхаузен, казалось, совсем смутился и старался на Сеченова не смотреть, пододвигая к себе один из листов. - Михаэль, что с тобой произошло? - неподдельно забеспокоился академик. - Да это после чумы, Дмитрий Сергеевич. После вакцинации заметил через какое-то время, что забываю какие-то вещи, которые при обычных обстоятельствах никогда бы из головы не вылетели. Сейчас же иногда с трудом даются научные записи. Приходится перечитывать по нескольку раз. А раньше схватывал налету. - И сколько же ты раз переболел? - Трижды. И если бы не Ваша вакцина, то меня бы здесь не было. Я тоже чуму изучал, Дмитрий Сергеевич, вирусолог, всё-таки. Если Вам когда-нибудь понадобятся мои навыки, то пожалуйста, не стесняйтесь, я к Вашим услугам! Больно укололо Дмитрия прямо в сердце, которое пропустило несколько ударов. Трижды. Трижды Штокхаузен переболел проклятой чумой, которую он и Харитон выпустили на свет, уничтожившая огромное количество человек. И сидел теперь перед ним молодой парень, восхвалял его, как будто сам Сеченов создал вселенную. И совсем не понимал, что чуть и не погиб из-за него. Трижды. Нет, не было академику грустно от того, что не имел теперь Михаэль память, какой обладал прежде. Без неё было видно, что немец прекрасно справлялся своими талантами и глубоким стремлением всё познать. Было ему грустно от того, что чуть не погубил он сам этот прекрасный светлый ум. Чудом выживший, сидел теперь Михаэль рядом, собираясь впитывать знания от своего несостоявшегося убийцы. Молодой, доверчивый, немного наивный. Совсем как Сергей. Обоих он чуть на тот свет не отправил. И обоих к жизни вернул, что героем его совсем не делало. - Дмитрий Сергеевич, всё хорошо? Услышал он беспокойный голос и приоткрыл глаза, сам не заметив, как их закрыл. Немного потряхивало руки, слегка поплыло перед глазами. Откуда-то всплыла совсем неприятная картинка, с замертво лежащими перед его ногами двумя молодыми людьми. Его дёрнуло и он подавил в себе вдох. - Мне очень жаль, что так вышло. - прошептал он, сбивая немецкого врача с толку. - Да это пустяки, не Ваша ведь это вина. - мотнул он кудрявой головой. - А я же здесь теперь. На самом Предприятии 3826, возглавляемое самим Дмитрием Сеченовым! Да за такое хоть пусть всю память отшибёт, честное слово! - Ты мне делаешь слишком много чести, Михаэль. - Отнюдь! Да Вас по всему миру знают...Вы точно хорошо себя чувствуете? - Михаэль пробежался по нему взглядом, чуть ближе наклонившись, пытаясь выявить причину дискомфорта. Достал Сеченов из кармана таблетку, скорее проглотив. Встретился он взглядом с тёмными глазами, одарив безмятежной улыбкой. - Остатки простуды, Михаэль, всё хорошо. Вернёмся к делу? Директор Предприятия указал ладонью на разложенные бумаги и, под вид просиявшего Михаэля, углубился в объяснения. Да и сам он совершенно не заметил, как превратилась та "минута другая" в настоящие два часа, которые он провёл с ним за тем столом, глупо улыбаясь нечаянным касаниям пальцев и колен, посылая мелкие разряды, возвращая медленному сердцу недостающие удары. Захаров тогда в "Вавилове" так его и не дождался.***
Быстрым шагом, чуть ли не вприпрыжку, мчался товарищ Штокхаузен в небольшой командный пункт, куда пригласил его сам Дмитрий Сергеевич после того, как вчерашним днём провели они за бумагами несколько часов. "Будем завтра тестировать последнее обновление боевой механики. Можешь понаблюдать, если интересует." Ещё как Михаэля интересовало, теперь же он, наконец закончив собственную работу, практически мчался в назначенное место. Перед глазами всё ещё стояло чужое спокойное, симпатичное лицо, а кожа на его пальцах ещё помнила ощущение человеческого тепла. Нечаянно задел он тогда под столом профессора бедром и почему-то это совершенно не выходило теперь у него из головы. Собственно, уснул он последней ночью именно с этой мыслью перед глазами. Поспешно открыл он дверь, где должны были его ждать, но вся радость из него сразу же улетучилась. Дмитрий Сергеевич лежал животом на полу, не подавая признаков жизни. - Дмитрий Сергеевич!!! Кинулся он к его маленькому телу, аккуратно переворачивая. Пальцы его забегали по сонной артерии, по запястью. Пульс слабый, тихий-тихий, как будто пытался остановиться вовсе. Бледная кожа, редкие капельки холодного пота на лбу. На виске алым пятном разливалась кровь после встречи с деревянным полом. Приоткрыл он ему веки, проверяя реакцию зрачков на жёлтый свет горевших под потолком ламп. Молился Михаэль, чтобы обморок, а не что-то гораздо более серьёзное. Молнией снял он с себя лабораторный халат, скомкав, подложив Дмитрию под щиколотки, создавая небольшую возвышенность для лучшего кровотока. Игнорируя свои трясущиеся руки, расслабил он учёному галстук, выпустив из петель и две верхние пуговицы. Ладони его спустились резко ниже, ухватившись за пояс брюк, расстёгивая. Вернувшись к лицу, обхватил он прохладные щёки пальцами, удерживая голову на боку, боясь отпустить. Вторую руку он держал на запястье, следя за слабым пульсом, который будто у него самого сейчас постукивал в ушах. - Ну же. Очнитесь, прошу... Сколько лежал так Сеченов ему знать было не дано. Минута, две, пять было бы нормально. А если тридцать? Хоть и пульс был, дыхание. Адреналином обдало всё тело с макушки до кончиков ног. Он и сердечно-лёгочную реанимацию ему побоится сделать, точно сломает хрупкую грудную клетку. Срочно в больницу. Но только было подорвался он с пола, начиная сгребать бессознательное тело вместе с собой, как зашевелился человек в его ещё не совсем объятиях. - Тише, тише. - прошелестел он, боясь напугать приходящего в себя человека. - Кто.. чума, Харитон.. они оба умрут, слышишь? - Никто не умрёт, Дмитрий Сергеевич, обещаю. - Михаэль? - Сеченов полностью открыл глаза, фокусируя на чужом лице. - Это я. Штокхаузен, вновь спустив слабое тело на пол, аккуратно пережал чужие руки, слегка надавливая, заставляя корпус Сеченова оставаться в горизонтальном положении. Тот делал жалкие неосознанные попытки себя с пола поднять. - Тише, не вставайте. - Я в обморок упал? - тихонько спросил академик. - Думаю, что да. У Вас с давлением проблемы? - Нет.. - Дмитрий Сергеевич, боли в грудной клетке были, в сердце? - Не было. Ничего не было. - пытался ответить он заплетающимся языком. - Вы подумайте хорошенько, прошу. Если было, Вам требуется госпитализация. Если Сергею ещё можно было рассказать сказок, то с другим врачом врать было уже сложнее. - Нет, Михаэль, всё в порядке. Просто перенервничал. - он не врал, но вспомнить, почему он нервничал, он не мог. - Не вставайте. Вам сейчас нужно полежать. Сеченов сделал очередную слабую попытку подняться, но чужие руки надежно удерживали его на полу. Он очень хотел сдаться, но какая-то мысль не давала ему покоя. Ему нужно было куда-то бежать. - Михаэль... - Да? - тёмные глаза немца замерли на красивом лице. - Мне нужно подняться. Я куда-то сильно спешил. - Куда бы Вы не спешили, сейчас Вам надо хотя бы час побыть в покое. Сам это Сеченов прекрасно понимал, но когда он о себе задумывался? Не стоило и начинать. И только сейчас он почувствовал, что рука Михаэля держала его запястье, cчитая пульс. Другая же мягко покоилась у него на груди, препятствуя любым попыткам подняться. Михаэль смотрел на него с настоящим беспокойством, а его руки, он мог поклясться, слегка дрожали. Профессор улыбнулся молодому вирусологу, будто пытался уверить, что всё с ним было в порядке. Михаэль неуверенно ответил ему тем же. Приёмник на столе внезапно зашуршал помехами, затем раздался голос Екатерины Муравьёвой. - Дмитрий Сергеевич, как слышно? - Катя... Промолвил сначала Дмитрий Сергеевич её имя, зрачки его забегали, он пытался что-то вспомнить, как вдруг его осенило. Глаза его распахнулись, а на лице отобразилась сильная паника. Серёжа. Снова он нервно задёргался, ухватившись пальцами за чужую руку. Но его всё так же крепко удерживали. - Михаэль! Серёже, надо помочь Серёже! - Серёже? - промолвил немец, пытаясь понять. - С Катей поговори, прошу! - Сейчас. Вы только лежите. Подорвался Штокхаузен с пола, добегая до стола, спотыкаясь. - Штокхаузен у аппарата, говорю от лица товарища Сеченова! - Штокхаузен? Эм.. - девушка запнулась, фамилии такой она не знала. - Катя, я здесь! Скажи, что с Сергеем?! - подал голос учёный, усевшись на полу, несмотря на предупреждения. - Дмитрий Сергеевич, почти доставили в Вашу операционную! Вы не волнуйтесь, он пришёл в сознание, улыбается. Судя по всему, имеются множественные переломы, не более. Много ссадин, но это не беда. Все эти слова Дмитрия не успокоили, ему нужно было увидеть Нечаева лично. - Я скоро буду там, Екатерина! Увидимся на месте. - Так точно, шеф! Связь оборвалась и Штокхаузен кинулся обратно к совершенно не послушавшегося его Сеченову, сейчас в полусогнутом состоянии стоявшего на своих двоих. Казалось, что ещё секунда, и его стошнит. - Ну что же вы делаете, Дмитрий Сергеевич? - обхватил он его одной рукой поперёк лопаток, сжимая плечо. - Михаэль, мне надо к нему. - Вы стоите еле-еле! - Это не важно... мне нужно туда попасть. Прошу тебя, ты отпусти. Я потом прилягу, обещаю. - свёл он жалостливо брови, заглядывая парню в душу. Отчаянная безысходность играла на бледном лице и Михаэль не мог ему больше перечить. Видимо, был этот Сергей для него кем-то дорогим, кем-то особенным. Кем-то, кем ему самому вряд ли когда-нибудь стать. - Разрешите мне Вас хотя бы донести. Вам ни в коем случае нельзя сейчас быстро двигаться. - Ты не должен, Михаэль. - смутился вдруг директор, чуть ли не зашептав. - Да и тяжёлый я. - Вы? - Штокхаузен слишком громко хмыкнул. - И сколько же Вы весите? - Шестьдесят пять. - У нас коробки в лабораториях потяжелее будут, Дмитрий Сергеевич. Держитесь. Благополучно оторвали его от пола, а сам он приобнял Михаэля одной рукой за шею, стараясь не смотреть на чужое лицо, которое было теперь слишком уж близко. Вынесли притихшего товарища Сеченова из помещения, не напрягая и мускула.***
- Ближе, Михаэль! Прямо к нему неси! Штокхаузен забежал внутрь операционной прямо со своей лёгкой ношей, где посередине, на столе лежал молодой офицер, с которым довелось ему увидеться пару месяцев назад, когда его нога только впервые встала на территорию Предприятия. На секунду он замер, так как повёрнуты к нему были лица пятерых человек, которых в жизни своей он ещё не встречал. Рослый мужчина, с виду похожий на очень уверенного в себе человека, сразу же оказался рядом, сразу же пытаясь ношу у него и отнять. - Шеф, что произошло? - Ничего, Саша, не сейчас. - Сеченов только крепче сжал шею Михаэля, не разрешая себя трогать. - Товарищ Штокхаузен, к Сергею несите, пожалуйста. Не стал немец тратить время на приветствия и знакомства, выполняя приказ. Тут же оказались они вдвоём возле стола и не знал он, послышалось ли ему, но выдохнул академик в его руках так горестно, что у него самого в груди разлилось что-то неприятное. Парень, судя по всему, и правда отделался всего-лишь переломами и ушибами, но выглядел он так, будто проехались по нему танком. Лицо в ссадинах и кровоподтёках, и мог Михаэль только догадываться, как он выглядел под своей одеждой. У Сергея же расширились глаза и теперь он рассматривал картину перед собой. Дмитрий Сергеевич, с бледным лицом и таким выражением, что сейчас потеряет сознание. Да и собственно, видно было, что и правда настолько ему плохо, что пришлось кудрявому его на руках нести. Ворот рубашки расстрёпан, несколько пуговиц потеряли свои петельки. Зубы товарища Нечаева невольно сжались, не обратил он внимания даже на боль, которую принесло это действие его пострадавшему лицу. Он нахмурился, сверля теперь непонятного человека, которого он вспомнил, пронзительным светлым взглядом. - Что с Вами, шеф?! - Сергей дёрнулся на своём месте, замычав от болезненных ощущений. - Мой мальчик... - промолвил Дмитрий разбитым голосом. - Я недоспал. А ты лучше о себе в следующий раз думай. - Дмитрий Сергеевич, всё в порядке. - тут же перевёл старший лейтенант на него свой взгляд, улыбаясь окровавленными губами. - Через недельки две забегаю, честное слово. - Где болит? - Да везде болит! - он усмехнулся, сразу же шикнув от неприятных ощущений в груди, но продолжал улыбаться. - Прокатило так прокатило. Но живой, как видите. Ваши костюмы - это чудо. - Михаэль, опусти, пожалуйста, на пол. - тихо проговорил усталым голосом Сеченов. Позволить ему стоять и выполнять какие-либо действия он ни как врач, ни как человек не мог, поэтому Штокхаузен, повернув голову, попросил: - Принесите стул для Дмитрия Сергеевича, пожалуйста. Екатерина без колебаний кинулась исполнить просьбу и через секунду стул был поставлен возле них. - Спасибо. - поблагодарил он, аккуратно опуская слегка трясущегося директора. - Не нужно было, мне надо его осмотреть. Запротестовал было Дмитрий, пытаясь подняться, хрипло выдохнув. Но чужие руки вновь запретили двигаться, надавливая на плечи, заставляя сидеть смирно. - Разрешите мне. - Я должен сам. - его взгляд упал на Сергея, теперь разглядывающего его самого. - Вам плохо. И в таком состоянии Вы всё равно ничего не сможете сделать. Прошу, разрешите. Михаэль наклонился ближе, заглядывая ему в лицо. Дмитрий замер, не в силах отвести взгляд. Буквально умолял Михаэль глазами довериться, хотел помочь. Смотрел на него так, будто зависела от этого осмотра его же жизнь. И был он настолько близко, что перехватило дыхание. Не разрешил бы он сейчас Сергея трогать даже Захарову. - Пожалуйста... я осмотрю. Как Вас бы осмотрел. И Дима, почему-то, доверился. Он незаметно кивнул и Михаэль кивнул в ответ. Почувствовал он, как слегка нежные пальцы погладили его предплечья, будто пытаясь успокоить и в чём-то уверить. И в следующую секунду немец развернулся, превращаясь в настоящего врача. Внимательно Сеченов следил за его за серьёзным лицом, за быстрыми руками. Прикрыл он глаза, когда стянули с Сергея одежду, увидел он многочисленные расплывающиеся синяки и ушибы. Невооружённым взглядом было видно, что переломал себе парень ноги, и кто его знает, какие ещё кости. И в таком состоянии мог он не только разговаривать, но и ещё и улыбаться. Даже сквозь адреналин, который сейчас разливался в теле старшего лейтенанта, было бы это сложновато. Ведь мог хрустнуть позвоночник, а могла переломиться и шея. В лучшем случае остался бы инвалидом, в худшем - уже бы никогда не проснулся. Сеченов сглотнул, подавляя подобравшийся всхлип. И видимо шок, наконец, начинал спадать, и боль нарастала, потому что начал Сергей издавать рычащие звуки. Видно было, что не хотел он показывать слабости, стиснув зубы, с шумом вдыхая воздух. - Положу тебя под наркоз, Сергей. - проговорил Штокхаузен. - Нужно наложить несколько швов. - Справлюсь без наркоза. - как-то глубоко промолвил парень, разглядывая непонятного ему человека из под ресниц, будто готов он был на него в любую секунду напасать, несмотря на множественные переломы. - У тебя слишком много увечий, боль будет нестерпимой, как только закончится действие адреналина. Сергей ничего не ответил, лишь проводил его спину взглядом, пока удалялся врач к одному из стеклянных кабинетов, где хранились различные препараты. Он слегка прищурился. Уловил он в его речи что-то странное, еле заметное. Словно акцент, но какого языка - Сергей пока сказать не мог. Взглянул он на своего шефа, на товарищей, так и оставшихся стоять позади, будто пытаясь на их лицах найти какие-то ответы. - Я буду тебе ассистировать, Михаэль. - произнёс негромко учёный, но парень развернулся с лёгкой улыбкой, на секунду оторвавшись от стеклянной дверцы. - Всё под контролем, товарищ Сеченов, не первая моя работа. Делов на пятнадцать минут. Михаэль? Сергея передёрнуло. И ведь не Михаил, нет. Вроде и имя одно, а звучало совсем по-другому. Не по-русски. Не так. Не душевно. - Вы хорошо его знаете, Дмитрий Сергеевич? - шёпотом поинтересовался он, слегка приподнявшись. - Лежи, Сергей. - Сеченов через собственную слабость нагнулся к нему на стуле, устроив руку на голом плече, обжигаясь. - У тебя, скорее всего, сотрясение, не делай резких движений. - Ответьте, шеф. Сеченов взглянул на спину молодого врача, сейчас занятого набором препарата в шприц. - Недавно узнал его, мой мальчик. Но он подаёт большие надежды. А что? - Предчувствие. Будьте осторожны, Дмитрий Сергеевич. Сеченов улыбнулся, пытаясь воодушевить пострадавшего. Видимо, слишком сильно ударился Сергей головой. Что не удивительно, не каждый день приходится собирать землю лицом. Теперь же затылок и половину головы Нечаева украшала багровая, начинавшая запекаться, кровь. - Не волнуйся, здесь врагов нет. Сергей набрал воздуха в лёгкие, тяжело захрипев, стараясь как можно сильнее заглушить себя. Но это не укрылось от Сеченова, теперь рассматривающего его виноватым взглядом медовых глаз. Через минуту вернулся Михаэль обратно, готовый оперировать. Внимательно следил за ним Сергей, за его руками, пока устанавливал он ему какие-то датчики. Совсем его это не устраивало. Дмитрий Сергеевич самолично занимался любыми его травмами, никогда не поручая это другим. И теперь же будет этот самый Михаэль ковыряться у него в голове, будет трогать руками, будет гипсовать ноги и так далее и тому подобное. А ещё эти руки посмели нести на себе самого Дмитрия Сергеевича. Не знал он, какие обстоятельства к этому привели, но он это выяснит. Обязательно. Губа Нечаева дёрнулась вверх, словно у разозлившегося пса. Не хватало ещё зарычать. Но он прикусил язык и позволил врачу себя уколоть. - Считай до десяти, Сергей. - Как зовут? - не слишком вежливо поинтересовался он у своего "спасителя", проигнорировав его просьбу, чувствуя, как уплывало сознание. - Михаэль Штокхаузен. Глаза Нечаева расширились. Немец. Проклятый немец. Он успел взглянуть на Сеченова с каким-то страхом. Страхом за своего шефа. Но не успел ничего сказать, слегка раскрыв губы. Сергей Нечаев отключился.