Его Атомное Сердце

Предприятие 3826, база отряда "Аргентум" Март 1944 год - Серёжа, подымайся, Дмитрий Сергеевич пришёл. - Правда?! Сергей Нечаев подорвался со своего стула, стукнувшись боком об стол, от чего карты, в которые они играли с Александром Кузнецовым, разлетелись во все стороны. - Нечаев, ты аккуратнее будь, а. - усмехнулся Аргон, подбирая маленькие картонки. - Не вините его, товарищ майор, Сергей всегда такой возле своего героя. - усмехнулась Екатерина Муравьёва, стоя в дверях небольшого офиса. - Вот уж и неправда. - пробурчал старший лейтенант, поправляя серую футболку, направляясь к выходу. - Дмитрия Сергеевича я очень уважаю и есть за что. - Ну конечно же. - улыбнулась девушка, отодвигаясь, пропуская товарища. Он выскочил в коридор, направляясь в общую комнату отряда, оставляя пару позади него друг с дружкой переглядываться. - Кого-то он мне немного напоминает. - Да? Кого же? - усмехнулся Кузнецов, нежно обнимая девушку, целуя в висок. - Тебя. - Ага.. - он хмыкнул вместе с ней, взглянув на удаляющуюся спину Плутония. - Ты только не ляпни никому, Саша. Особенно самому Дмитрию Сергеевичу. - Не ляпну. Кать? - А? - Так ты выйдешь за меня? - зашептал Аргон. - Посмотрим, товарищ Кузнецов, посмотрим. Сергей летел по коридору, на лице его играла непомерная радость, сердце забилось быстрее. Сеченов обычно на базу к ним не приходил, как правило, они сами встречали его в лабораториях или кабинетах, а порой и в больнице. Такое появление было большой-большой редкостью. Он распахнул приоткрытую дверь и на лету столкнулся с человеком, буквально врезавшись в бедолагу всем корпусом, от чего он и сам вскрикнул, схватившись за лоб, прохрипев: - Извините, товарищ, Вас не заметил. - Прошу прощения, мне следовало быть более осторожным. Сергей встрепенулся, про боль он сразу же забыл. Открыв глаза, он сфокусировал их на мужчине перед собой, тот потирал ушибленное лицо. Старший лейтенант сделал короткий шаг назад. Немец. Вот только какого чёрта он здесь делал, Сергей отчаянно пытался понять. Тот рассматривал его точно так же, и даже как-то слегка улыбался, что совсем Нечаеву не нравилось. От чего-то хотелось ему стереть ту улыбочку с его лица. В голове тут же всплыла картинка, как нёс он на руках его шефа, воспоминание неприятно пробежалось мерзкой волной по позвоночнику, но он стиснул зубы, вымученно улыбнувшись. - Шток... Штокхаузен, верно? - промолвил он медленно. - Верно. Здравствуй, Сергей. Все уважительные местоимения как-то сами выкинулись из их речи, но они, будучи гражданами воспитанными, протянули ладони для рукопожатия. - Спасибо, что помог тогда... Дмитрию Сергеевичу. - Не стоит. Я бы сделал это ещё раз и буду продолжать за ним присматривать, считаю это моим первейшим долгом. - Присматривать? Сергей слегка прищурился, а его пальцы сжались слегка сильнее на чужой кисти, чей хозяин так же усилил хватку, не собираясь уступать. - Разумеется. Это теперь моя первейшая обязанность в качестве его личного помощника. Показалось тогда Сергею, что вся злоба прилила ему в голову, глаза заволокло густой пеленой, его рука сжалась сильнее, но немец не отставал. Через секунду, словно ошпарило их кипятком, руки они разжали, вновь друг друга разглядывая. - Личный помощник? Ты?! - Я. - Михаэль нахмурился, глубоко оскорблённый таким "ты", ведь интерпретировать это можно было по разному. - И чем же заслужил ты такое место? - Сергей униматься не собирался, только сильнее заводясь с каждой секундой. - Наверное тем, чем многие товарищи вокруг него до меня не смогли. Обстановка накалялась, они вперились друг в друга глазами. Ещё секунда и посыпятся искры. - А, вы уже познакомились! Послышался сбоку знакомый голос и они оба резко развернулись, глядя на приятную улыбку. - С прохода только отойдите, господа. - Дмитрий Сергеевич поднял брови, рассматривая своих подчинённых, словно и застыли они. - Товарищи? Оба зашли внутрь, нелепо глядя на своего шефа, будто хотелось им провалиться сквозь землю, а товарищ Сеченов был туда порталом. - Я как раз отправил Михаэля в твою сторону, Серёжа, но вот ты и сам сюда пожаловал, славно. Представлять мне вас, думаю, не надо, правда? - светился Дмитрий чем-то странным, воодушевлённым. - Не надо. - процедил как мог спокойно Нечаев. - Что-то... случилось? - академик обвёл двух молодых людей взглядом, пытаясь проанализировать ситуацию, что-то явно было не так. - Всё в порядке, Дмитрий Сергеевич. - подал голос Михаэль, пытаясь вернуть начальнику прежний беззаботный вид. - Это Ваш новый помощник, шеф? - Верно! Михаэль широко себя проявил, я посчитал, что он заслуживает большего. - он кивнул заулыбавшемуся Штокхаузену не заметив, как тот залился лёгкой краской. - Ты ведь сам мне предложил найти ассистента, Серёжа. Я решил последовать твоему совету. - А, так это мне надо благодарить товарища Нечаева за такую невероятную возможность? - Считай, что так. - слегка засмеялся профессор, совершенно не понимая, что ни дружбой, ни благодарностью здесь и не пахло. Сергея парализовало, он рассматривал Сеченова, постепенно стирая улыбку с чужого красивого лица. - Серёжа, мой мальчик, ты в порядке? - учёный свёл вместе брови, правда начиная переживать за здоровье парня перед собой. Мой мальчик полоснул по ушам Штокхаузена, будто нанесли ему самое серьёзное оскорбление мировой величины, его передёрнуло мощным разрядом, захотелось уйти и забрать с собой своего начальника подальше и навсегда. - В полном порядке, шеф. - подал, наконец, Нечаев свой голос, заглядывая в тёплые глаза, теперь будто бы светившиеся отчаянием. Дмитрий немного оглянулся по сторонам. От чего-то стало совсем некомфортно, словно вытягивали из помещения радость. Ждал он этой встречи уже довольно давно, да только представлял её себе немного по-другому. Непонятное чувство закрадывалось глубоко в подсознании, но он не мог объяснить, какое. Будто и дышать становилось тяжело, он сглотнул. - Дмитрий Сергеевич, Вы хотели поручить "Аргентуму" какое-то задание? - всё так же продолжал Сергей размеренным тоном, уставившись на руководителя холодным взглядом. - Нет, товарищ Нечаев. Нужно было познакомить моего нового помощника с отрядом, в конце концов, если со мной что-то случится, в чрезвычайной ситуации "Аргентум" будет выполнять приказы товарища Штокхаузена вместо меня. Здесь глаза чуть не выкатились уже у обоих. У одного от злобы, у другого от нескрываемого счастья, от первого не укрывшегося, раззадоривая его дурной настрой ещё сильнее. - Шеф. "Аргентум" подчиняется только одному человеку - Вам. И даже руководство КГБ для нас... - Я всё понимаю, Сергей. - Сеченов вытянул руку в останавливающем жесте, коротко улыбнувшись такой преданности. - Но может случиться и так, что приказы отдавать я буду не в состоянии. Случится может что угодно. - С Вами ничего не случится, Дмитрий Сергеевич. - скорее заверил его немец. От их слишком милого, как показалось Нечаеву, переглядывания, у него сжались на мгновение кулаки. Захотелось те кулаки послать кому-то в морду. Поверить он не мог, что будет выполнять приказы какого-то там Штока, будет, считай, под его началом, если что-то произойдёт. А что могло, собственно, произойти? Да ведь он любого за шефа своего убьёт, на километр не подпустит. Но вот ведь, видимо, уже подпустил. А что, если захочет эта алчного вида морда с Сеченовым что-то сотворить, чтобы место себе его и быстренько захапать? Откуда он вообще здесь такой взялся, немецкий ушлёпок? Появился из ниоткуда, а ведь война закончилась не так давно. Перебежал, поди, быстренько на другую сторону, а сам поддерживал режим своего бывшего фюрера. Да на лице у него всё написано. Верить ему? Разбежались. Сергей не зря был членом отряда "Аргентум". Вот как раз для таких случаев. Защищать Дмитрия Сергеевича было его первейшей обязанностью. И он защитит. Обязательно. И ведь сам он такую идею Сеченову и подал, но имел то он в виду совсем не этого нахала. Да и даже не себя, куда ему - личным помощником самого Сеченова? Слишком молодой, совершенно неопытный и всё, что он умеет - это держать в руках автомат и пускать в ход кулаки, если понадобится. Чем-то руководить он вряд ли был способен. Но это не значит, что нужно было брать на такую должность иностранца, который пять минут назад, возможно, кидал зигу! От такой мысли его в который раз передёрнуло. - Спасибо, Михаэль. - промолвил учёный, краем глаза заметив, как вздрогнул старший лейтенант. - Но готов я ко всему, что угодно. Вы оба должны понимать, что хоть война и закончена, это не значит, что мировое правительство на этом остановится. Быть может, Предприятие сейчас самое уязвимое и, может быть, самое желанное место для любых шпионов и вражеских разведчиков. Поэтому мне бы хотелось, чтобы мои лучшие люди, которым я всецело доверяю, друг с другом ладили... - Шеф, разрешите Вас на минуту? Штокхаузен прищурился. Будто проигнорировал Нечаев речь Сеченова о взаимном доверии, сейчас тот пытался шефа украсть, отвести в сторону, о чём-то поговорить. Будто он, Михаэль, правда был шпионом, и непозволительно ему было слушать то, о чём собирался сказать сопляк. Кем он вообще себя возомнил? В конце концов, командиром отряда был Кузнецов, вот кто правда мог с Сеченовым разговаривать лично и приватно. А кем был этот мальчишка? Старший лейтенант на побегушках, не более. И по велению Дмитрия Сергеевича он будет под его, Михаэля, началом, если такого потребует ситуация. Чужая ухмылка от Сергея не укрылась, он дёрнул носом, отходя с начальником на расстояние. - В чём дело, Сергей? - обеспокоенно оглянулся на нового личного помощника товарищ Сеченов, будто больно ему было оставлять того в стороне. - Дмитрий Сергеевич, как давно вы Штока знаете? - Штока? - изумился он. - Серёж, ты его только так не называй, пожалуйста, некультурно это... - Шеф, будьте аккуратны, я прошу. Он немец. - И что же с того? Он очень умный молодой человек, врач, учёный и вирусолог. Его организаторским способностям позавидует здесь каждый руководитель, в этом можно не сомневаться. По всем параметрам лучше него самого, да ведь? Что он мог противопоставить против таких весомых заявлений? Да ничего не мог. Был Нечаев обычной шавкой, выполняющий чьи-то приказы. Зубы скрипнули друг о друга. - Доверяете ему? Дмитрий Сергеевич на секунду задумался, пробегая глазами по серьёзному молодому лицу Нечаева. - Доверяю, мой мальчик. - А мне? - Сергей сильнее насупил брови. - Конечно... - А я ему - нет. Избавьтесь от него, прошу Вас. Сердце Дмитрия Сергеевича пропустило удар, больно стало на физическом уровне, он удержал в себе лёгкий несчастный выдох. - Сергей... - Чувствую, что что-то с ним не так. - Что с ним может быть не так? - начинал отчаиваться академик. - Пока не знаю, но я выясню, шеф. - Это потому, что он гражданин Германии? - Отчасти. Сердце не на месте, шеф. За версту чую неладное, война научила. И правда, его собственное тоже было не на месте. Немного затряслись руки, он чувствовал неспокойствие, подбиравшееся снизу живота до самой груди. Не так он всё себе представлял. - Он ведь и тебе помог, Сергей, над тобой корпел несколько часов, пока я не мог. - Да лучше бы меня обезьяна с гранатой к жизни возвращала, честное слово. Намерения у него могут быть самые разные. - Серёжа... - в уголках глаз защипало. - Извините, шеф, нужно идти. У Вас будут сегодня какие-то приказания? - Нет. - Разрешите идти? - Иди... Отдав честь, Сергей развернулся, направляясь обратно на выход. Видел Дмитрий, что остановился он на секунду возле Михаэля, больно задев того плечом и было видно, что-то ему тихо сказал, а Штокхазуен так же тихо ответил. Совсем, совсем ему это не понравилось и он поспешил к ним обоим, желая услышать разговор. Но было поздно и Сергей вышел за дверь, довольно ощутимо ею хлопнув. - Михаэль? - Слушаю, Дмитрий Сергеевич. - немец приятно улыбнулся, но в этот раз улыбка его Сеченову не понравилась. - Что тебе товарищ Нечаев только что сказал? - Особо ничего. Мы друг с другом попрощались. - Что ты.. что ты думаешь о товарище Нечаеве? - Могу я быть с Вами откровенным? - Конечно, ты мой ассистент, нет разве? Работа у тебя теперь такая. - Разумеется. - он легко кивнул. - Понимаю, Сергея Вы знаете давно, но ему следует подучиться дисциплине и, возможно, заново пройти учебный курс "Аргентума". Я видел его больничную карту. Парень получает слишком много увечий, видимо, пренебрегает безопасностью и мало слушает своего командира, а следовательно и Вас. - Михаэль, Сергей, скорее всего, кинется за мной в огонь и воду, настолько он верен делу. То же он сделает для любого жителя Предприятия. Сергей настоящий герой, которых Союзу так не хватает... А все его увечья - это моя вина. - прошептал последние слова Дмитрий, притихнув. - Не Ваша. Скорее всего, товарищ Нечаев мало задумывается над тем, чтобы быть более менее осторожным. Надеюсь, что если нависнет настоящая угроза, он будет более аккуратным, ведь доверено ему охранять Вас. И если он провалится, следовательно с Вами может что-то произойти, что непозволительно, и что отразится чёрным пятном на репутации отряда. Вы его главнейшая задача и он должен это понимать. - Не нравится он тебе, Михаэль? Медовые глаза встретились с почти такими же, заглядывая с какой-то безысходностью, разочарованием. - Честно, Дмитрий Сергеевич, не нравится. Вы не подумайте, я не пытаюсь Вас против кого-либо настроить. - Михаэль коснулся чужого плеча, но сразу же убрал руку, спохватившись. - Я просто пытаюсь сказать, что ни раз видел, как самая маленькая оплошность превращалась в катастрофу. Видел, как мучаются, а потом умирают умнейшие люди из-за своей же оплошности. Возможно, что Вы всецело Нечаеву доверяете и, скорее всего, Вы правы. Но одной его верности недостаточно. Я правда надеюсь, что майор Кузнецов держит и его и весь отряд в ежовых рукавицах. Собственно, его я ещё не встретил. Разрешите его найти? - Разрешаю, Михаэль, иди... - Спасибо. Увидимся с Вами в кабинете? - Не сегодня, я домой. Штокхаузен вскинул брови, забеспокоившись, заглядывая начальнику в лицо. - Вам нехорошо? - Нет, просто надо прилечь. - Вас проводить? - Всё в порядке, Михаэль. - Сеченов поднял руку, останавливая потянувшиеся к нему ладони. - Увидимся с тобой завтра. Дмитрий Сергеевич сбивчиво улыбнулся своему растерянному помощнику и выскочил в коридор. Было ему и правда нехорошо. Так нехорошо, что начинало тошнить. Мелкая дрожь пронзила его тело, сердце начинало шалить, чего практически не делало вот уже полгода. Брадикардия, которая была ему поставлена после войны, давала теперь о себе знать. Нервничать ему было нельзя, но унять беспокойство он не мог. Прохладными пальцами он потёр лоб, глаза, наконец всё лицо. Пытался он успокоить сбивчивое сердцебиение. Почему всё вышло так, как сейчас вышло, он не понимал. Где-то он оступился и теперь в пучину летели они втроём. Ему отчаянно хотелось видеть их двоих рядом, улыбающимися, счастливыми. Получается, что вышло всё наоборот и теперь Нечаев и Штокхаузен испытывали друг к другу не просто неприязнь, пахло здесь чуть ли не ненавистью. В политические игры Сеченов играет вот уже давно, он больше не мальчик, такие вещи он видит за километр. Расслабив галстук для лучшего доступа кислорода, он глубоко вдохнул, так же выдохнув, не сбавляя шага, ускоряясь. Нужно было на улицу, нужно было убежать. Домой. В успокаивающее одиночество. Завернув за угол, он впечатался в чьё-то сильное тело, чужие руки ухватили его чуть пониже плеч, не давая упасть. - Дмитрий Сергеевич?! Куда же вы так торопитесь, аккуратнее надо, у нас здесь полы довольно скользкие. - Сергей, придя в себя после секундного замешательства, теперь улыбался учёному, осторожно теперь отступая на шаг назад, но рук не убрал. - Да, извини. - промолвил Сеченов. Выглядел Нечаев так, будто и не он только что хмурился минутами назад, будто не он испытывал к личному ассистенту директора Предприятия что-то дурное. Его фирменная улыбка словно озаряла темноватый коридор, прямо как горячее солнце. Таким он и был всегда, сколько Сеченов его помнил. Улыбающийся, весёлый, готовый поддержать товарищей в трудную минуту своим милым юмором. И ведь выходило у него всегда на ура. Сергей был невероятным человеком, добрым, светлым. И когда требовала того ситуация - серьёзным, решительным, cильным. Иногда Дмитрий боялся, что перетянет парень к себе небольшой кусочек Харитона, отвечающий за глупое самопожертвование. И если Захарову до окружающих людей было мало дела, Сергей за близких сделает всё, что угодно. И трепетало что-то у Дмитрия в груди, когда думалось ему, что мог он таким человеком для него быть. Ведь, видимо, заменял он ему сам отца, а может быть и мать, которых потерял Сергей ещё совсем ребёнком. Да и если это всё, что Сергей к нему испытывал - сыновье уважение - он и этому будет нескончаемо рад. Только вот свежая сцена покоя Сеченову не давала, пропитывая внутренности настоящей печалью, которую не испытывал он уже довольно давно. - Шеф, всё нормально? - Сергей заметил бледный вид красивого лица. - Да. Домой иду. - Провожу Вас. - Не стоит. - А помощник Ваш где? - голос Нечаева слегка понизился, становился он даже грубоватым. - Пошёл искать Кузнецова. Мой мальчик, отойди, мне идти надо. Только вот Нечаев на него уже не смотрел. Глядел парень куда-то позади своего шефа, брови нахмурены, в глазах сталь. Дмитрий обернулся лишь для того, чтобы увидеть непроницаемое выражение лица своего ассистента, завернувшего за тот же угол. Светлые глаза встретились с тёмными, хватка на руках слегка усилилась, Сеченов это почувствовал. Что в этом ужасного было Дмитрий не знал, но обдало его ледяной волной. Как будто застал их Михаэль за чем-то неправильным. Он аккуратно выпутался из "объятий" Сергея, направляясь в свою сторону. И мог он только гадать, что они в той комнате пять минут назад друг другу тогда сказали. Сергей, не став задерживаться, прошёл мимо, удосужив немца холодным ненавистным взглядом. Сильный толчок плечом, которого сам от себя Сергей не ожидал. Вышло даже грубее, чем он рассчитывал. И слова, которые он сказал сиплым басом, он будет обдумывать потом. - Я за тобой буду пристально следить. Выведу на чистую воду... Фриц. Возле него ты не останешься, обещаю тебе. Оскорбление попало точно в цель, но ничем Михаэль этого, кроме уничижительного взгляда, не выдал. Уголок его губ дрогнул, он совладал с желанием заехать парню по лицу. Только не при Дмитрии Сергеевиче. Он не опустится до такого уровня. - Удачи, Сергей. С места обыкновенного пса будет это не слишком удобно. Две жуткие улыбки окрасили два красивых лица, они на секунду замерли, мысленно, не говоря ни слова, давая друг другу какие-то обещания. Если бы мог слышать их Дмитрий Сеченов, в его жилах бы застыла кровь, а сердце бы точно остановилось. Сжав кулак в кармане брюк, Сергей вышел из комнаты.

***

Предприятие 3826, одна из лабораторий Октябрь, 1944 год Боль. Одышка. Его снова трясло. В глазах потемнело. Ощущение беспокойности его не покидало больше никогда. Что-то сидело в груди, медленно его пытая, стараясь причинить как можно больше страданий. Всё должно было быть не так, по-другому. Он не должен был чувствовать себя хорошо рядом с одним, при этом испытывая бесконечное чувство вины, если второго не было рядом. А если и находились они втроём в одном помещении, то было это ещё хуже, чем бывал он с ними поодиночке. Всё было неправильно, доходило до абсурда. Поначалу оба держались сдержанно, словно пытались понять, насколько сильно каждый из них умел кусаться. Оскорбления, ехидные шуточки, комментарии. Порой тихие, словно пытались они их заглушить, чтобы он, Дмитрий, их не мог услышать, но ловил он ухом каждое слово. А порой довольно громкие, едкие фразы слетали с их губ, совсем не стесняясь. Критиковали они работу друг друга, буквально разрывая сердце Дмитрия Сергеевича на части. Дошло до такой степени, что снова нестерпимо кололо сердце. Сосредоточиться он больше на работе не мог, мыслями занятый совершенно другим. Все его планы и графики давно сдвинулись, а ведь скоро Молотов заявится с очередной проверкой, будет требовать показать результаты. А там и до жалобы самому Сталину недалеко и дальше кто знает, что сделают с ним, с Предприятием. Ведь могут репрессировать. Поди угадай настроение Вождя. Что-то не понравится - отправит всех прямиком в тюрьму или на каторгу. А ведь может и расстрелять на месте. Два молодых парня в который раз вставали мёртвыми телами перед глазами, уже с десятками пуль в груди. Это совсем успокаиваться не помогало, так же, как и его работе. - Дима, в чём дело?! Да как он мог ему объяснить, в чём было проклятое дело. За такие дела, только кто пронюхает, его и правда расстреляют, вместе с ними, хоть ни о чём те двое и не догадывались. Любил он. Обоих. Мужчин. Последние полгода были для него мукой, но такой сладкой, что он, вопреки физическим и моральным страданиям, готов был её терпеть каждый день. Ведь надо было что-то сделать, надо было прогнать обоих, надо было заниматься работой, надо было не мучить их обоих, ведь они этого не заслужили. Ни один. Не заслужили того, что Сеченов пользовался их присутствием себе в угоду. Не заслужили того, с каким трепетом он на них смотрел, скрывая свои настоящие чувства. Ведь было это всё кощунственным преступлением и он не посмеет поставить два любимых человека под угрозу, угрозу расстрела за такой грех. Слова им не скажет, лишь бы не были они к этому причастны, пусть остаются в неведении. Меньше знают - крепче спят, а если и выльется любовь Сеченова наружу, если кто-то узнает, то отвечать будет он один. И пусть они его тогда возненавидят за такие неправильные чувства, зато будут живые и невредимые. Ведь почти убил их он уже несколько раз. И уж точно не заслужили они ощущать ненависть. Как последний дурак устраивал он им нелепые встречи в надежде, что найдут они общий язык, что успокоятся. Но наталкивался лишь на непонимание и безграничную злобу. Отчаянно пытался он понять, откуда росли ноги у такой вражды, ведь и сфера работы у них была разная, претендовать на место друг друга было бы глупо. Всё это вместе сбивало его с толку И хоть понимал он, что нужно было с этим заканчивать, но как упрямец, каким он и был, продолжал своё бравое дело, по итогу которого долго пытался отдышаться или хватался за грудь, либо вовсе падал без чувств. К этому он настолько привык, что заранее знал, что вот сейчас и упадёт, быстрее хватался за ближайший устойчивый предмет, сам предварительно опускался на колени, где через секунду глаза его и закрывались. - Твою то мать, Сеченов, опять?! - Всё нор... То, что было всё далеко не нормально, ответить он уже не успел, ухватившись за стул, с которого он пытался встать, теперь же медленно сползая на пол, где так и остался, улёгшись на боку. ---------- Свет. Темнота. Снова свет. - Опять микро, Дима. Это какой раз по счёту? - Не знаю, Харитон. - Я знаю зато. Третий. За последние полгода. Ты адекватный? Захаров сидел рядом с другом в палате, вытянув ноги, сложив на груди руки. Дмитрий Сергеевич открыл глаза, нелепо уставившись на своего товарища, будто не понимал он, что происходит. - Так получилось. - Следующие полгода сам знаешь, что пить и восстанавливаться. Но бумажка вот. - Харитон выудил из кармана белый кусочек, укладывая на прикроватную тумбу. - Такую же накалякал твоему помощничку и другую Кузнецову... - Нет!! - его зрачки расширились, он привстал на локтях. - Не говори ему ничего, Харитон! Михаэлю не говори, слышишь?! - Эй, успокойся. - учёный дотронулся до чужого плеча, укладывая обратно. - В чём проблема то? Он как ассистент должен знать, чтобы помочь, в случае чего. - Не нужно! И с Кузнецовым я поговорю сам. Никто, кроме тебя и его не должен об этом знать, слышишь? - А можно узнать причину такой глупости? - прищурился Захаров. - Мне не нужна ничья жалость, ясно? - Дай угадаю, мальчишке Нечаеву тоже рассказать нельзя? - Нельзя. Никому больше, понял ты меня, Харитон? - Ты довольно глупый для гения, Дима. Харитон хмыкнул, заново расслабляясь на стуле. - И я предупреждаю тебя в который раз, тебе нельзя нервничать. Вообще никак. - Как ты себе это с нашей работой представляешь? Это не нам ли в шею сам Вождь СССР дышит? Это не на наше Предприятие постоянно пробирается какой-нибудь шпион? - огрызнулся Сеченов, хмурясь у себя на подушке. - С твоими шпионами разбираются товарищи из "Аргентума", а тебе только докладывают. Сам ты ни за кем не гоняешься, поэтому успокойся. - В этом всё и дело... Еле слышимый шёпот, но Захаров его услышал, решив сделать вид, что слова до него не долетели. - Ты не один работаешь над проектами, я ведь тоже не пальцем деланый, Дим. У нас полное Предприятие учёных. Может, ты и правда немного отстал от событий, но идём мы по графику палец к пальцу. Молотов твой будет кусать себе локти, когда в следующий раз нагрянет. - Неужели? - Ужели. Помощник у тебя, однако, довольно неплох. Где раньше был бардак, теперь там полный информационный порядок. Всё разложено по папкам, в алфавитном порядке, минута в минуту. Никто не тыкается по углам, все работают, как заведённые отлаженные часы. Легкая маленькая ухмылка от Харитона не укрылась и он продолжил: - А мы тебя ещё спрячем, поставим товарища Штокхаузена всё объяснять Молотову и Берия, могу только представить их выражение лица, когда он с акцентом скажет, что ты занят и не можешь почтить их своим присутствием. Вот будет потеха. Дмитрий слегка рассмеялся, но серьёзности не утратил. - Не хочу, чтобы у него были неприятности, Харитон. - Будут они не у него, а у тебя. - Захаров тыкнул в него пальцем, будто удивляясь, что как такое вообще Диме могло в голову прийти, ведь он единственный, кто был за всё в ответе. - С этим я справлюсь. - Сеченов как-то горестно вздохнул. Повисла тишина. Дмитрий смотрел в потолок, Харитон уткнулся куда-то в окно. - Дима. - тихо начал он, не смотря на товарища. - Что? - Кардиостимулятор поставят через неделю. Само оно у тебя всё, уже не сможет. - Ага. - Что "ага"? - Захаров развернулся, смиряя мужчину взглядом. - Ты, видимо, не совсем понимаешь. - Да всё я понимаю, замолчи. - Сеченов осторожно сел на кровати, свесив ноги. - Обувь мне лучше подай. - Собрался куда? - Захаров вскинул бровь. - Собрался. Времени у нас здесь сидеть нет. В лабораторию пойдём и закончим тестировать. - Сейчас. Но вместо того, чтобы встать со стула и добраться до чужой обуви, он взглянул на свои наручные часы, ещё удобнее устроившись на стуле. Сеченов одарил его нелепым, даже раздражённым взглядом "какого ты раcселся?" и развёл руками. В коридоре послышались чьи-то тяжёлые шаги, на лёгкие ножки медсестры совсем не похожие. Через секунду дверь отворилась и в проёме показалось напуганное лицо старшего лейтенанта Нечаева, осторожно зашедшего внутрь. - Дмитрий Сергеевич?! Сеченов засветился калейдоскопом эмоций. От ребяческой секундной радости и удивления, до страха и злости, которые он тут же послал в сторону товарища Захарова, почему-то ехидно теперь улыбавшегося на своём троне. - Харитон. - медленно, сдерживая порыв, проговорил он. - Что? Меня то ты слушать не станешь. Поэтому подогнал тебе парочку охранников, чтобы проводили до дома и убедились, что там ты на неделю и останешься. - У меня нет на это времени! Ты сошёл с ума?! И что значит "парочку"? - Значит, что их будет двое. Ты глупый, Дима? В лабораторию тебе нельзя и в этом двое товарищей должны будут убедиться. - И кто же, я стесняюсь спросить, второй? В коридоре послышались следующие быстрые шаги и в дверях показался запыхавшийся личный помощник Дмитрия Сеченова. - Товарищ Захаров, что произошло?! - Вы оба - давайте-ка на децибел пониже. - промолвил Захаров, разглядывая новоприбывшую парочку, полностью игнорируя грозный прищур медовых глаз напротив. Он поднялся со стула, оттянув тёмный пиджак. - Товарищ Сеченов навернулся с лестницы и ударился затылком. Сотрясение средней тяжести. Ходить нельзя, кроме как до холодильника и обратно до кровати. Постельный режим на неделю, никаких телевизоров, книг, громких звуков. Отдых, тишина, покой. Товарищ Штокхаузен, объяснять, я думаю, не надо? - обвёл он обоих молодых людей взглядом, остановившись на враче. - Не надо, товарищ Захаров... - промолвил немец, с неподдельной грустью рассматривая своего начальника, тихо сидевшего на кровати. Начальник же в этом время сдерживал в себе настоящий гневный рык, очень хотелось другу своему на шею и кинуться, вопреки своему натуральному спокойствию. Он посмел взглянуть на подчинённых, на него теперь смотревших с каким-то чуть ли не нежным покровительством. Вот ведь об этом он Захарову и говорил. Ненужная жалость ко временному физиологическому недомоганию. Что будет, если узнают они о его настоящих проблемах? Оба относились к своим обязанностям порой чересчур ответственно. Что, собственно, Дмитрию Сергеевичу грело душу и он молча улыбался, как довольный мартовский кот. - Шеф, как Вы себя чувствуете? - Сергей отморозился от своего места, проходя мимо Штокхаузена, даже не задев того плечом, усаживаясь на корточки рядом с пострадавшим, заглядывая тому в лицо. - Уже лучше, мой мальчик. - Голова кружится? - Немного. Пройдёт. - он улыбнулся, теперь подыгрывая придуманному ему диагнозу. - Вам нужно полежать под наблюдением, Дмитрий Сергеевич. - вклинился второй, подходя ближе, присев на кончик кровати. Сеченов окончательно притих, не в силах больше сказать и слова. Были они слишком близко. Оба. Одновременно. И ведь не ругались, будто вообще позабыли, что друг друга ненавидели. Ну или каждый игнорировал присутствие другого. - А он и полежит! Захаров вдруг воодушевился ещё сильнее, разглядывая картину маслом перед его ногами. Сеченов кинул на него очередной взгляд. - Дмитрий Сергеевич очень не любит больницы, когда в них оказывается он сам. Здесь он оставаться не собирается, поэтому добровольно-принудительно будет лежать целую неделю дома. Под присмотром. И Вы, товарищи, в этом своему шефу поможете. Вдвоём, попеременно - как хотите. Главное, чтобы товарищ Сеченов не ускользнул за двери и не направился в лабораторию. Надеюсь, всё предельно ясно? Две головы одновременно кивнули, а на лицах мальчишек отразилась такая глубокая серьёзность, что он даже и хмыкнул. - Отлично. Увидимся через неделю, товарищ Сеченов. - Захаров направился к дверям. - И я повторюсь: тишина и покой. Нервничать ему совершенно нельзя. И Ваша задача от стресса его отгородить, уж будьте любезны. - Так точно. - промолвил Нечаев, поднимаясь во весь рост. - Ах да. - учёный развернулся в проходе, будто о чём-то спохватился. - До машины ему нужно как-то добраться, ходить сейчас так далеко нельзя. - Каталку прикати тогда. - Дмитрий закатил глаза, ведь превращалось всё это в какой-то цирк, где инспектором манежа сейчас был его лучший друг. - Нет каталок. - Это больница, Харитон. - Представляешь, все сломались! - Радеонович невинно улыбнулся, разворачиваясь обратно на выход. - Я узнавал! Вот незадача то... Правда не мог он понять, была ли это всё шутка, либо странное стечение обстоятельств, но щёки у профессора загорелись. - Ладно, давайте на выход. - устало промолвил он, пытаясь встать с кровати. - Даже не думайте. - Штокхаузен уместил тёплую ладонь на чужом плече, останавливая. - Совсем загнать себя хотите? - Я Вас донесу, шеф, не переживайте. - заявил Нечаев. Повисла странная короткая тишина. Старший лейтенант и личный помощник директора Предприятия теперь будто буравили друг друга глазами, но так недолго, что Сеченов и не успел толком в ситуации разобраться. Не стал Штокхаузен ничего говорить, не место было и не время. Дмитрию Сергеевичу требовалась тишина и устраивать сцены было категорически запрещено. Не знал он правда, что Сергей готов был уступить, если бы он сам что-то по этому поводу сказал со своим фирменным "Я, всё-таки, вхач!". Будто договорились они тем безмолвным взглядом о перемирии, слегка кивнув. - Серёжа, я в состоянии дойти сам. Но его причитания ни первый, ни второй не слушали. Делалось даже как-то и обидно. Директором то был он. Ничего не оставалось делать, как ухватиться за шею своего подчинённого, уж слишком по нежному его с кровати подобравшего. Михаэль же открыл двери, пропуская Нечаева со своей ношей вперёд. То же сделал он и у машины, раскрыв её настежь, и уместил его Сергей на мягкой обивке. И кто бы мог подумать, что дорога окажется довольно приятной. И ведь никто не ругался, никто не сыпал оскорблениями, ну.. может быть совсем чуть-чуть. - Дмитрий Сергеевич, Вам что-нибудь нужно? Остановиться по дороге? - с заботливым видом развернулся Михаэль на пассажирском кресле, когда машина тронулась в путь. Собственно, было нужно. Еды дома давно не было, все приёмы пищи обычно проходили где-то в других местах. Питаться целую неделю чем-то надо было. Он и сегодня ничего ещё не ел. - В магазин бы... Холодильник пустой. - Сделаем. У гастронома останови, сопляк. - беззлобно, но с ноткой раздражённости, тихо "попросил" Штокхаузен. - То есть, я имел в виду товарищ Нечаев. - Поговори ещё здесь... - нахмурившись, спокойным тоном ответил Сергей, дотягиваясь до магнитолы. - Быстро из этой машины вылетишь. Рука немца шлёпнулась на чужую кисть, прерывая действие. - Чего творишь то? - было поднял голос Сергей, но вовремя спохватился, понизив до хриплого шика. - Нельзя музыку, дурачина. Бестолковый, как мои ботинки. - А, точно... Товарищ Сеченов, уместив руку на подлокотнике и подперев голову пальцами, улыбался самой доброй своей улыбкой, тщательно пытаясь её скрыть. Было в этой перебранке что-то тёплое, даже спокойное. Может быть, было это странно, но сейчас чувствовал он даже какое-то счастье. - Тихонько можно, Михаэль. - вполголоса промолвил академик. - Тихонько можно, понял?! Сергей, словно большой ребёнок, которому что-то разрешили наперекор старшему брату, подкрутил магнитолу, откуда теперь приятно разливалась спокойная музыка. Михаэль закатил глаза. - Так пойдёт, Дмитрий Сергеевич? - Пойдёт, Серёжа. И в гастроном тоже побежали вместе. Деньги с собой были только у товарища Штокхаузена, но ведь "немецкая морда ни торговаться, ни мясо выбирать не умеет" и "Гражданку Светлану мордой своей напугает". И уж совсем стало смешно, когда до дома его они всё-таки доехали. - Аккуратнее будь. Это тебе не пакет с молоком. - просипел Нечаев чуть ли не на ухо товарищу ассистенту, сгрёбшего своего начальника на руки, из той машины вытаскивая. - Твоё дело пакеты нести, вот и неси, Сехёжа. Хотел было Нечаев сплюнуть, но передумал. Собственное имя, всегда произносимое немцем специально с глубоким акцентом, заставляло всё его нутро гореть, но он взял себя в руки, подобрав пару пакетов. - Яволь, майн фюрер! - Чего ты там тявкаешь, щенок? Слегка рассмеялся Дмитрий Сергеевич. Слушал он по дороге совсем лёгкую перебранку пряча своё счастливое лицо на чужом плече. К нему домой они шли. Втроём. И стояло относительное спокойствие. Так может ему надо было лишить себя конечностей? А лучше вырвать из своей груди сердце, всё равно работало через раз и кто его знает, сколько ещё осталось. Но если он может заплатить за это своей жизнью, чтобы вот так, хотя бы ненадолго... совсем на чуть-чуть... Просто побыть с ними рядом, всем вместе. Втроём. Дмитрий Сергеевич не задумываясь сердце своё отдаст.

***

Харитон Радеонович вышел из палаты, прикрыв за собой дверь, где по коридору ему навстречу торопилась медсестра с креслом-каталкой. - Товарищ Захаров, нашли! Видимо, последний... У нас было десять штук на счету, ума не приложу, куда подевались! - переживала запыхавшаяся девушка. - Всё хорошо, гражданка. Благодарю за усилия, дальше мы сами. - Не за что, товарищ! Мило улыбнувшись, медсестра двинулась в обратном направлении. Немного выждав, Харитон огляделся по сторонам, затем с проворством подростка отбежал на пару палат назад и, убедившись, что была она пустой, закатил туда кресло, надёжно прикрыв дверь. Ухмыльнулся, двинувшись на выход из больницы. - Дурак ты, Сеченов, дурак.