***
За окном начинается дождь, когда они устраиваются в своей постели (всё ещё похожей на большое гнездо), чтобы бесстыдно проспать весь день. Обхватив Эда за пояс, Стид настороженно смотрит в потолок ожидая непонятно чего, и Эд поднимает взгляд вслед за ним. Новые деревянные доски выглядят надёжно. Капли дождя снаружи стучат по черепице, скатываясь вниз. — Больше не протекает, — улыбается Эд. — Мы всё-таки её починили. Хмыкнув, Стид укладывает голову ему на грудь, прижавшись щекой к бьющемуся сердцу. Им обоим тепло и уютно, а шелестящий за окном дождь лишь усиливает волшебную атмосферу, будто в мире остались лишь они вдвоём и дождь. Эд вдруг осознаёт, насколько сильно он любит этого человека, свернувшегося у него в руках. Его улыбку, блестящие восторгом глаза, его сострадание буквально ко всем, кроме себя самого. Любит говорить со Стидом до охрипшего голоса, любит молча смотреть с ним на море, на звезды, на огонь, на что угодно, лишь бы рядом. Любит удивлять его, любит приключения вместе с ним, любит засыпать в одной постели, прижавшись друг к другу, как новорождённые котята. Огромное горячее чувство копится внутри, рвётся наружу, стискивая глотку, распирает сердце, которое Стид так внимательно слушает. — Я люблю тебя, — шепчет Эд, не представляя как ещё выразить этот гигантский тяжёлый ком. Стид поднимает голову, расцветая на глазах, улыбается будто солнышко во время дождя. — Я тоже тебя люблю, Эд. Обняв его лицо ладонями, Эд заглядывает ему в глаза, заломив брови. Кажется, Стид не понимает. — Я люблю тебя, не потому что ты это заслужил, не потому что убил кого-то или пожертвовал чем-то ради меня. — Эд, я... — Я люблю тебя, потому что ты, это ты, Стид Боннет, — стараясь придать вес своим словам, Эд немного встряхивает его, не отрывая взгляда от озадаченных глаз. — Я люблю тебя таким какой ты есть, Стид. Пожалуйста, оставайся самим собой. Удивлённо моргнув, Стид пытается скрыть непрошеные слëзы, но они упрямо собираются в уголках глаз. — Но, а как же ты? Я не хочу заставлять тебя жертвовать чем-то ради меня. Эд тянет его к себе, собирая губами слезинки с ресниц. — Я мечтал быть любимым. Хотел найти себя и хотя бы одного человека, для которого я мог бы быть просто Эдом. И я его нашёл. — Ох, Эд, — всхлипывает Стид, снова утыкаясь мокрым лицом ему в плечо. — Почему ты опять заставляешь меня плакать? Уткнувшись носом в золотые волосы, Эд пожимает плечами. — Потому что нам обоим запрещали любить. И теперь мы не знаем, как выразить свои чувства друг к другу. Стид согласно хлюпает носом, крепче обнимая Эда за пояс. — Ты... прав, всё что я знал о любви всю свою жизнь, было совершено не тем, что я испытываю к тебе, — он снова поднимает голову, заглядывая Эду в глаза. — Это чувство, иногда совсем незаметное, а иногда... — Такое огромное, что невозможно дышать, — заканчивает Эд вместе с ним. Робко улыбнувшись, Стид кивает, прикусив губу. Эд считывает это желание, будто оно его собственное, а может так и есть, и сейчас, больше всего на свете, они оба хотят поцеловать друг друга. В голове не находится ни одной причины, почему нет. Эд тянется вперёд и нежно касается солёных губ Стида. Тот на секунду замирает, будто боится нарушить Момент, а затем с тихим стоном целует Эда в ответ, цепляясь пальцами за его поясницу. — Можно... — задыхаясь шепчет он, стоит им немного отстраниться друг от друга, — можно я коснусь твоих волос? Прежде чем согласиться, Эд всерьёз думает эту мысль, ищет в себе отторжение. Стид голодный, страстный, импульсивный в некоторые моменты, но теперь Эд понимает почему: ему слишком много раз отказывали в любви и принятии, слишком много раз били по рукам. Теперь он неумело рвётся вперёд, торопится взять что дают, действуя на инстинктах. — Можно, — разрешает Эд, закрепляя свои слова поцелуем, мурлычет, когда чувствует осторожные пальцы, перебирающие густые, тяжёлые пряди, послушно поворачивает голову, углубляя поцелуй. Ожидаемо, Стида надолго не хватает. Он жалобно скулит, стискивает пальцы в кулаки, дрожит от напряжения, отчаянно сдерживая себя, чтобы не спугнуть то, что между ними происходит. — Дыши, Стид, — просит Эд, на своём примере делая глубокий вдох, — нам некуда спешить. Послушно вздохнув полной грудью, Стид смотрит Эду в глаза. Несколько мгновений они дышат в унисон, и Эд ласково улыбается, целуя Стида в кончик носа. — Молодец, — мурлычет он. Несчастно заломив брови, Стид поглаживает щеки Эда кончиками пальцев, лаская щетину. — Хочу показать, насколько сильно я люблю тебя, — шепчет он. — Но так боюсь всё испортить. Вместо ответа Эд снова целует его, крохотными поцелуями покрывая лицо, губы, веснушки на щеках, нахмуренные брови... — Ты не испортишь, Стид, — говорит он, закрепляя каждое слово поцелуем. — Ты не можешь ничего испортить. Стид явно хочет поспорить, но Эд не позволяет ему, прижимаясь губами к его губам, грудью к его груди, ногами к его ногам. В награду, Стид всхлипывает в поцелуй и робко двигает бёдрами, позволяя Эду ощутить свой твёрдый член в хлопковых штанах. Лукаво ухмыльнувшись, Эд скользит ладонью по его рубашке, распахивая её на груди, спускаясь ниже, а затем ныряет к промежности, сжимая ствол Стида сквозь одежду и ловит губами его голодный стон. — М-м-м... Эд... — выдыхает Стид, зажмурившись. — М-можно я... — Можно, — разрешает Эд, — пожалуйста... — и с готовностью подаётся навстречу пальцам Стида, когда они, расстегнув пуговицы, касаются влажной головки. — Ты такой горячий, — шепчет Стид в его шею, целуя и посасывая загорелую кожу. — А ты такой нежный, — возвращает комплимент Эд, разобравшись с одеждой Стида, поглаживая одной рукой паховые кудряшки, а другой скользнув по его члену. Фыркнув, Стид тянется ближе, касается своей бордовой головкой головки Эда прижимается стволами ближе, и Эд тут-же переплетает их пальцы на членах, плавно толкаясь по смазке в общий кулак. Они раскачиваются будто на волнах. Навстречу друг другу, медленно и сладко, пока окружающий воздух не вскипит от жара их тел. Уткнувшись лбом в плечо Эда, Стид дрожит и тяжело дышит, свободной рукой царапая его спину, впиваясь ногтями в кожу. Этот размерный ритм невыносим для него, но как же восхитительно он плавится в этом тягучем удовольствии, как возбуждённо блестят его глаза, пылают щеки, и румянец сползает с лица на шею и плечи. Эд может смотреть на это вечно, касаясь кончиками пальцев мягкой груди, невесомо трогая левый сосок... — Эд! — почти возмущённо выдыхает Стид, — Сильнее! Лукаво усмехнувшись, Эд послушно щиплет горошину соска, вырывая из губ Стида нетерпеливый стон и тут же сцеловывает его, толкаясь бёдрами сильнее, как и было велено. Стид реагирует мгновенно, двигается навстречу, сосёт язык Эда и подаётся грудью к его пальцам, позволяя мять и гладить свою кожу. Остатки кровати поскрипывают под ними всё громче и громче. Волны их любви сменяются штормом страсти, Эд толкается уже не сдерживая себя, сжимает пальцы на членах крепче, постанывая в губы Стида от невыносимой узости. — Ещё... немного, Эд, — выдыхает Стид зарывшись свободной рукой в его волосы. — Ещё... Они толкаются друг в друга в одном, общем ритме, как части единого целого, как один большой корабль в бушующем море. Они вместе, и эта мысль толкает Эда за грань, заставляя его кончить так, будто ему снова пятнадцать. Стид дрожит рядом, по инерции толкаясь в их скользкий кулак обмякающим членом. Уткнувшись ему в висок, Эд слизывает капли пота, восстанавливая дыхание. — Как ты? — тихим голосом спрашивает Стид, упрямо сражаясь с сонливостью, но безнадёжно проигрывая слипающимся ресницам. — Хорошо, — отвечает Эд, целуя кончик его носа. — Не беспокойся, засыпай. И Стид потухает как свеча на ветру, совершенно не обращая внимания на возню Эда рядом с собой. Интересно, вся знать засыпает сразу после секса, чтобы не смотреть друг другу в глаза, или это просто Стид такой, непривыкший выплёскивать столько энергии за раз. Фыркнув своим мыслям, Эд приводит их обоих в порядок. Вытирает влажной тряпицей руки, члены и животы, натягивает на Стида его штаны, укрывает его одеялом, а затем долго стоит у окна, наблюдая за дождём, вдыхая полной грудью влажный вкусный воздух. — М-м-м... Эд! — во сне зовёт Стид, елозя по постели в поисках тепла. — Я здесь, иду, — отвечает Эд, хоть Стид и не слышит. Устроившись на своём месте он обнимает Стида, позволяя ему прижаться к своей груди. — Хороших снов, моё солнце, — шепчет Эд и тоже проваливается в сон под уютный шелест дождя.***
Он сидит на крыльце дома вместе с котом, периодически почесывая того за ухом, когда-то порванным в драке. Кот, также периодически, отвечает мурлыканьем. Вернувшийся из деревни Стид так и находит их бок о бок, внимательно наблюдающих за горизонтом. — Ох, Эд! Кот действительно существует! Вздëрнув брови, Эд смотрит сначала на Стида, а затем на кота, повернувшего голову на чужие шаги. — Ну, да, а ты всё-таки решил, что мне кажется? Стиду хватает совести выглядеть виноватым. Понурив голову он подходит ближе, позволяя Эду и коту уловить ароматный запах свежей выпечки. — Прости, что не поверил тебе сразу, — начинает он, но Эд уже отмахивается, потянувшись к корзинке. — Не бери в голову, я бы тоже себе не поверил. Ну, какой кот в джунглях? Кот осуждающе смотрит на них обоих, но сменяет гнев на милость, стоит предложить ему кусок пирожка с мясом. — Мы... оставим его? — робко спрашивает Стид, усаживаясь рядом с Эдом по левую руку, чтобы не тревожить кота. В ответ Эд задумчиво мычит, наслаждаясь булочкой. Он определённо будет скучать по выпечке Хелен. — Он свой собственный кот, я думаю, он будет делать то, что захочет, — размышляет Эд, прожевавшись. — Наверное, поэтому тут нет мышей и пауков! — восклицает Стид, разглядывая кота из-за Эда. — Что если это был его дом?! — Значит, мы починили ему крышу и теперь ему будет проще здесь жить. Нахмурившись, Стид удивлённо поднимает голову. — Что ты имеешь ввиду? Мы тоже тут живём. Самодовольно ухмыльнувшись, Эд наконец отрывает взгляд от горизонта, чтобы посмотреть на Стида, быстро целует его сладкие от джема губы, а затем ухватив за плечо, поворачивает к морю. По волнам резво летит знакомый корабль на флаге которого белая кошка шипит в окружении кинжалов, и прежде чем Стид успевает собрать воздуха в лёгкие для хоть какой-то реакции, рядом с ними приземляется чайка. — Спасибо, Баттонс, — говорит Эд, кроша перед ней последний пирожок.Эпилог.
Кота они оставляют на берегу, приглядывать за несостоявшейся гостиницей, а через пару дней Френчи вопит от страха, когда видит его, вольготно развалившимся на мачте, помахивая пушистым хвостом. Стиду требуется целый час и много чая, чтобы убедить команду в том, что кот не прислан ведьмой, желающей замучить их всех до смерти. — Ты привыкнешь к ним, — говорит Эд, сидя рядом с котом на мачте, наблюдая за суетой внизу. — Они чокнутые, но хорошие, хотя, если ты Иззи, ты итак это знаешь. Он осторожно чешет кота между ушами, и тот отвечает тихим мявком, жмурясь на закатное солнце.