Wakamono Jujutsu Kaisen

Предупреждения: элементы насилия, оральный секс.       Итадори так и не смог привыкнуть к периодическим проявлениям Двуликого как в своём теле, так и в своём сознании. Периоды затишья, когда тот неделями не выходил “в свет” со своими едкими, саркастичными, иной раз даже грубыми комментариями, воспринимались Юдзи аки божественное благословение. Выяснилось только, что чем дольше Сукуна отсутствовал, тем больше мальчишка переживал, что он вылезет в самый неподходящий момент. В конечном итоге, так и произошло.       Они были на миссии в токийском пригороде: первогодки и молоденькая учительница, которая за ними присматривала. Для Барб-сэнсэй было бы элементарно одолеть проклятие первого уровня, которое обнаружилось на токийском кладбище, но если бы вдруг вылезло проклятие особого уровня, даже ей пришлось бы несладко. Впрочем, Мэгуми, Нобара и Юдзи справлялись успешно, Годзё-сэнсэй не зря видел в них огромный потенциал.       На кладбище также обнаружился палец Короля Проклятий, который тут же был скормлен Итадори. Все присутствующие напряглись, поскольку это был уже седьмой по счёту проклятый артефакт, что заглатывал парень, а сила Сукуна возрастала с каждым новым поглощением. Итадори привык, что его товарищи принимали боевые позиции каждый раз после того, как ненадолго проявлялся Двуликий. Его тело вновь покрылось татуировками, чтобы ненадолго выпустить проклятие наружу, так сказать, подышать воздухом. Юдзи собрался с силами, чтобы подавить его, и уже открыл было рот сказать друзьям, что всё в порядке, как его сознание кануло в небытие.       Сукуна Рёмэн вышел наружу.       – Наконец-то снова можно размяться. – Он с наслаждением хрустнул шеей.       Мэгуми и Нобара уже были свидетелями преображения Юдзи в Сукуна. А Барб читала об этом в отчётах: из отличительных черт – татуировки, непреодолимое желание проклятого духа оголить торс и убрать с лица дурацкую чёлку Итадори (она ещё не поверила, когда прочитала это, но потом увидела, что подробный отчёт писался Фусигуро, и всё как-то сразу встало на свои места), низкий влиятельный баритон, а также аура невероятной силы, из-за которой едва-едва можно шевелить конечностями.       По позвоночнику холодной струёй заскользил страх. Один за другим подтвердились признаки того, что Юдзи и Сукуна действительно поменялись сознанием. И было непохоже, что великий собирается отдавать контроль обратно.       Друзья мальчишки пытались докричаться до Итадори и просили вернуться. Двуликого это, само собой, раздражало, впрочем, он был как один большой оголённый нерв, и его раздражало примерно всё. В особенности эти чёртовы маги, которые оказывались рядом буквально каждый раз, когда у него получалось выйти в этот мир.        Их было трое, и с двумя из них Сукуна уже был знаком: горячая рыжая девка с короткими волосами и интересующий его пацан, дружок придурка-Итадори. Их он изучил достаточно неплохо, чтобы понимать, что можно разобраться с ними позже, а вот что за новое симпатичное личико перед ним, он ещё не знал.       Король проклятий обожал подобный типаж в женщинах, не зря же он прожил тысячу лет, повидал девиц в разных эпохах, так что мог по одному выражению лица определить, с кем ему будет весело. У таких женщин всегда была своеобразная дьяволинка во взгляде.       – Оставлю вас на десерт, – он сделал ленивое движение указательным пальцем вправо-влево, и Кугисаки с Фусигуро буквально сдуло ветром. Они очнулись спустя время в городских развалинах за несколько километров на север и юг от кладбища, на котором остался Сукуна со своей визави. – Начну с основного блюда, – он хищно облизнул клыки.       Барб знала, что ей понадобится подкрепление. В одиночестве она против Двуликого долго не протянет. Хотелось надеяться, что Юдзи в скором времени сможет вернуть контроль над своим телом, но как долго придётся сдерживать натиск Сукуна? Выживет ли она? Нет, не так. Даже если ей придётся собой пожертвовать, она должна не допустить те возможные жертвы и разрушения, которые способен принести миру Король Проклятий за то время, что он будет в теле Итадори.       – Голову высоко держишь, женщина, – певуче протягивает он, а потом его красные глаза темнеют. В груди девушки всё сжимается от страха. – На колени. – Голос звучит низко, он привык отдавать повеления, и его аура подавляет Барб: она оказывается на коленях перед ним, не в силах пошевелить и пальцем. – Хорошая девочка. Мне нравится укрощать строптивых. А я вижу по твоему взгляду, что ты ужас какая несговорчивая, да, малявка?       – Чего ты хочешь? – Барб решает делать то, что ей удаётся лучше всего, а именно – болтать. Недаром она ладила с Годзё, они ещё те два распиздяя, могут говорить одновременно и при этом прекрасно слышать друг друга.       – Кто, я? – Сукуна Рёмэн как будто растерялся. – Как ты смеешь задавать подобный вопрос Королю, нахалка? – его рот расплылся в улыбке. – Восхищён твоей наглостью, поэтому так уж и быть, посвящу тебя в свой список дел на ближайшее время. Я собираюсь как следует поразвлечься с тобой, дорогуша, и сломать тебя, впрочем, тебе это, возможно, даже понравится. Потом я доберусь до оставшихся двух шмакодявок и разделаюсь с ними, – Сукуна активно жестикулировал руками, пока рассказывал о своих планах, сопровождая каждый глагол соответствующим жестом. Его зловещий смех только заверял в том, что нихуя он не шутит.       Барб воспользовалась его затянувшимся рассказом и попыталась призвать своих сикигами. Здраво это было или нет, неизвестно, но моральный компас заставлял попробовать использовать любые методы борьбы против Сукуна.       – Призовёшь – и я их уничтожу, – будничным тоном сообщил он ей, видимо, почувствовав всполохи проклятой энергии. – Вопросик есть у меня к тебе, – подошёл и провёл пальцем по подбородку, вглядываясь в её лицо сверху вниз. – Ты сохранила свою девственность?       – Прошу прощения? – выдыхает возмущённо. Фраза вырвалась сама собой, разумеется, никакого прощения она просить у него не собиралась. Просто пришла в полное охуевание от подобного вопроса.       – Просить ты будешь меня после. Я бы сказал, умолять. Но мой вопрос остаётся в силе. Ты чистенькая?       – Да пошёл ты, – улыбается она, не веря, что её о таком спрашивает Король Проклятий. Расскажет потом Пресвятому Сатору Годзё о том, что сам Сукуна Рёмэн спрашивал о делах её интимной жизни, – не поверит. Сука, как назло даже свидетелей нет… Интересно, считается ли Итадори, слышит ли он их вообще?       Мужчина впивается руками ей в щёки и больно сжимает когтями.       – Говори, – его голос разнёсся эхом в округе тысячей проклятий. Мощь, которая в этот момент надавила на неё, была невыносима для хрупких женских плеч, и едва не потеряв сознание, она выдавливает из себя:       – Нет. – Давление сразу прекращается.       – Твоя сговорчивость мне нравится больше. Надеюсь, ты девочка опытная. Имей в виду, что я не знал женщину тысячу лет, так что тебе придётся как следует постараться.       Будь она всесильным Годзё Сатору, то ответила бы ему что-то вроде «да тебе тогда и минуты будет достаточно», «ты же почти девственник», или «ого, у тебя секса не было не то, что в этом году, в этом столетии», но она проглатывает все свои комментарии, потому что инстинкт самосохранения ещё не отбило, а после такого она не то что головы бы лишилась, вряд ли бы её опознали по внутренностям и конечностям, на которые разорвал бы рассвирепевший Сукуна. Тем не менее, здоровая ирония в голове позволяет сохранить рассудок.       – Выбора у меня, получается, нет? – уточняет, чтобы ещё немного потянуть время. Юдзи, ну давай же…       – Согласен, было бы несправедливо не предоставить тебе выбор, – внезапно покладисто соглашается Король Проклятий. – Видишь ли, я сегодня в хорошем настроении. – Он на секунду задумывается, а его рука кружит вокруг рта девушки: проводит пальцами по подбородку, царапает щёку, надавливает на нижнюю губу, заставляя разомкнуть уста, после чего погружает большой палец ей в рот, начиная исследовать. – Я предоставлю тебе выбор, где третьего не дано. Кивни, если поняла. –Она судорожно кивает, не зная, куда девать язык и что вообще делать, а Сукуна тем временем словно специально проталкивает пальцы глубже, проверяя рвотный рефлекс. – В первом случае я предоставлю тебе возможность взять инициативу, вплоть до начала полового акта. Во втором случае я беру все в свои руки и трахаю тебя жестко и грубо. Ну что, какой вариант выбираешь?       Сложно сказать, что он предоставил ей выбор. По подбородку девушки потекла слюна, и Сукуна резко вытаскивает пальцы из ее рта, и она наклоняет голову, чтобы утереть влагу.       – Я долго ждать не буду. Априори мне больше нравится второй вариант.       – Я выбираю первый, – быстро говорит Барб.        Двуликий широко ухмыляется.       И внезапно они оказываются на его Территории. Об этом девушка тоже читала в отчетах Итадори: гигантские ворота святилища тории посреди бескрайнего озера, а на горе из костей и черепков находится трон, на котором восседает Сукуна, а она находится у его подножья, все также на коленях. Он не позволяет как следует оглядеться, да словно у неё есть возможность отсюда выбраться своим ходом, и торопит:       – Ну? Или все же второй вариант?       – Нет!.. Я… могу я?        – Ну, конечно же ты можешь мне отсосать. – Он лениво расставляет ноги и распахивает халат. Девушка неторопливо размещается у него между ног, подвязывает волосы, чтобы не мешались, медленно избавляет его от лишней одежды, являя миру мужскую плоть, тянет время. Мысленно удивляется, что даже там проявились татуировки, и как только… Сукуна раздражается. – Женщина, ты испытываешь моё терпение.       Будь что будет. И она приступает, закрывая глаза и очищая разум от мыслей. Так будет проще.       Она прекрасно умеет сосать, о чём слышала неоднократно, и сейчас использует все свои навыки, чтобы показать своё превосходство Сукуне. Думает о лимонах, и слюна начинает выделяться обильнее, что позволяет достигнуть нужного эффекта: влажные звуки соприкосновения рта и плоти разносятся по территории, гулким эхом отскакивая от воображаемых стен.        Поглядывает изредка на расслабленное выражение лица Двуликого, слышит его участившееся дыхание, он приговаривает "頑張れ頑張れ", и она использует как знак играть дальше, и добавляет пальцы, которыми ласкает яички. Насколько у неё развратное выражение лица, она не знает, всегда такое делает во время орального секса, но неожиданно из её груди вырывается тихий стон: слишком вживается в роль распутницы.         – Ты, блять, только что простонала? – уточняет Рёмэн. Она видит, как он блаженно приоткрывает рот, а потому добавляет ему переживаний: ненадолго отстраняется, создавая красочный мостик из слюны между своим ртом и головкой члена. Пытается передохнуть.        Сукуне сносит крышу, с нетерпеливым рычанием он хватает её за волосы и насаживает ртом на свой член до основания, глубоко и немного больно, отчего трудно дышать, из глаз текут слёзы, а изо рта слюна, но Король держит крепко и руководит темпом, бормочет "いいぞ、いいぞ", так что она подстанывает ему горловыми звуками, зная, что это должно ускорить процесс.       Сукуна кончает обильно и с низким грудным рычанием, она еле успевает отстраниться, потому что в её планы не входило глотать это, но Королю поебать, приказывает: «приберись», и неведомая сила заставляет слизывать сперму до последней капли с его живота и бёдер.       Внезапно территория распадается, она вновь оказывается в пригороде Токио, стоит на коленях и хватает ртом свежий кладбищенский воздух.        – Барби-сэнсэй, вы в порядке? – над ней раздается тёплый голос Юдзи. – А где Мэгуми и Нобара? – Барбс пытается осознать происходящее.       – Как хорошо, что ты вернулся, – смотрит на него прозрачными от слёз глазами девушка. Голос хриплый, стенки горла побаливают. Утирает глаза и рот, шмыгает носом – все последствия горлового налицо.       – А… Сукуна просит передать вам, что при случае нужно будет повторить. Это он о чём? Что успел натворить этот псих?       – Ну, ты же знаешь его, – уходит от прямого ответа, пока внизу живота скручивается странный узел возбуждения. Позднее она обнаружит следы смазки в своих трусиках: привет, жертва стокгольмского синдрома. – Нам надо найти Кугисаки и Фусигуро.