Маленькое сокровище

Синьмо взвился в воздух, лишив жизни еще с десяток демонов и людей. Кровь сплошным потоком хлынула на землю, туда, где уже валялись сотни и тысячи искалеченных тел. Стоявшая позади императора Ша Хуалин была бледна и тряслась от страха. Лю Миньянь поддерживала напуганную до смерти подругу, хотя сама едва держалась на ногах. Вся столица была объята всполохами черного пламени, пожиравшего не только бывших мятежников, но и мирных жителей. Ло Бинхэ было одинаково безразлично, чьи жизни нужно будет прервать, чтобы напитать Синьмо достаточным количеством энергии. Беспроглядную тьму ночи разрезали только алые всполохи меча и крики умирающих. Кровь лилась сплошным потоком, собираясь в небольшие лужицы и ручейки. Воздух был наполнен отвратительным запахом кишок, вывалившихся наружу и горелой плоти. Лю Миньянь покачнулась, едва устояв на ногах. Ей было дурно от того ада, что разверзся в столице по воле ее мужа. Ша Хуалин, и та была на грани обморока от ужаса. Император тем временем скрылся средь языков черного пламени и холодно осматривая остатки того, что когда-то было дворцом Хэянь* - прекраснейшим местом во всех Трех Мирах. От былого величия не осталось ничего, даже пепелища. Ло Бинхэ в приступе бешенства испепелил все. Ему было плевать остался ли там кто-то из его супруг или детей. Эти лживые суки прекрасно знали, что он не вернется и плели интриги за его спиной, надеясь усадить на трон своих безмозглых сыновей или дочерей. Тишина, окутавшая Хэянь в преддверии его отбытия, была наполнена не беспокойством, а предвкушением и надеждой. Вот только у судьбы были свои планы. Мятежники оказались сильнее, нежели предполагали министры и преданные им кланы. Настолько сильнее, что им удалось оттеснить Ло Бинхэ к Мертвым пустошам, месту, где истончалась граница между миром живых и Диюем, царством мертвых. Настолько сильнее, что они почти захватили столицу, вынудив Мобэй-цзюня бежать с оставшимися войсками на север. Какая жалость, что Император сумел выжить. Все же, какими опасными не были бы Мертвые пустоши, им было не сравнится в коварстве с Бесконечной Бездной. Единственная их проблема заключалась в том, что чтобы покинуть их пределы нужно было пройти через один из трех перевалов горного гребта Фубинь**. Каждый из этих перевалов открывался лишь раз в году, в строго определеное время, на жалкий шичэнь, а подступы к ним охраняли полные злобы духи и мертвецы, желающие вырваться наружу и избежать судьбы быть поймаными и доставлеными в Диюй. Тем не менее Мертвые пустоши не были гостеприимным местом. Там не было видно ни луны, ни солнца, ни звезд, а небеса застили черные тучи, из которых лился кровавый дождь. Вода в реках и озерах была ядовита, а земля пропиталась слезами грешников. Плачь, крики и вой не стихали ни на мгновение. Души, сгорбившись и рыдая, шли сквозь неприветливые пейзажи к мосту Беспомощности, ведущему в царство мертвых. Острые пики хребта Фубинь отделяли это злое и гиблое место от остального мира, словно стены темницы отделяют обреченных на смертную казнь заключенных от обычных горожан. Мертвые пустоши были той гранью, что отделяла живых от мертвых. Поэтому и обитатели там были соответствующие. Ни живые и ни мертвые, не способные проникнуть ни в мир людей, ни перейти мост Беспомощности. Они столетиями варились в соку собственной ненависти и злобы, готовые растерзать любого. Первый год своего пребывания там, Ло Бинхэ умудрился прохлопать открытие всех трех перевалов, попав в ловушку Танцующих духов. На второй год им почти удалось застать открытие второго перевала, но они были атакованы эгуей - демонами, захватывающими тела. Третий год пролетел так же, с той лишь разницей, что они нарвались на Призрачных драконов и еще каких-то неведомых тварей. И только в начале четвертого года им удалось выбраться наружу. Когда они перешли перевал, Император и его две супруги были почти полностью обессилены. Ло Бинхэ истратил столько энергии, что этого с лихвой хватило бы, чтобы сравнять Небеса с землей. Но Синьмо бесновался от голода и требовал крови. Не долго думая, Император просто вырезал парочку ближайших деревень, населенных низшими демонами, а потом опять бросился в бой. Он убивал, не зная пощады, несколько месяцев, прежде чем Синьмо утолил свою жажду смерти и хаоса. К тому времени, Ло Бинхэ истребил бесчисленное множество людей и демонов, не сильно разбираясь на чьей стороне те были. Только после этого он явился к Мобэй-цзюнью, все еще злой и взбешенный. От смерти ледяного демона спасла только нужда в верном генерале, который мог бы возглавить войска и отвоевать часть територий обратно. Сам же Ло Бинхэ закрылся в одной из комнат Ледяного дворца, пытаясь почувствовать отголоски своей крови в одном человеке. И если бы кто увидел в то мгновение улыбку, озарившую лицо Императора, его наверняка бы пробрала дрожь. В ту минуту Ло Бинхэ был подобен хищнику, ощутившему вкус крови и желавшему как можно скорее вновь отправиться в погоню. Он едва заставил себя успокоиться и не отправиться в путь сразу же. Нет, разве это будет весело? Сначала он должен вернуть, то что принадлежит ему по праву, чтобы у его дорогого Учителя больше не было куда бежать. Чтобы ни Небеса, ни Диюй не спасли его. Всё то тепло, что досталось ребенку должно было бы принадлежать ему! Но раз Учитель не дал ему этого сам, он возьмет это силой. В конце-концов, даже некоторые из его супруг не желали выходить за него замуж, но потом были счастливы, рожая ему сыновей. Ло Бинхэ жадно облизнулся. Он больше не повторит своих ошибок. Он привяжет к себе Шэнь Цинцю настолько крепко, как это только возможно. С жалостью он осознал, сколько времени было потрачено впустую! И пускай Учителю идут даже цепи, но дорогие ткани и украшения ему явно больше к лицу. О, Ло Бинхэ одарит его шелком, парчой, золотом и изумрудами, застегнет на эту тонкую шейку изящный ошейник, чтобы он больше никогда не смог сбежать от него. Шэнь Цинцю задолжал ему слишком много. Черное пламя вихрем взвилось над разрушенной столицей. Лю Миньянь сжала руку подруги, ощущая дрожь Ша Хуалин. Ло Бинхэ с удовольствием осмотрел дело рук своих. На месте некогда большого города осталось лишь выжженное пепелище, наполнненое смрадом горелой плоти и пропитанное кровью. Он построит новый Дворец, в сотню раз прекраснее и неприступнее предыдущего. Чтобы Шэнь Цинцю не смог, а может даже не пожелал бежать. Ло Бинхэ оскалился, в этот раз Учитель войдет в его дворец не пленником, а невестой. И это зрелище должно быть впечатляющим и запоминающимся сильнее прочих его свадеб. - Мама опять заснула в гостиной, хотя А-Юань просил ее так не делать! Шэнь Цинцю нежно потрепал сына по волосам и потянулся. Он, наверное, впервые за всю свою жизнь едва не проспал! Но сон, снившийся ему, был слишком приятным, наполненным теплотой воспоминаний и праздных весенних деньков. В этом сне хотелось задержаться подольше, отдавшись на милость его мерному течению. - Матушка совсем не слушает А-Юаня! - ребенок мстительно дернул родителя за рукав. Шэнь Цзю весело рассмеялся и затянул Юаня к себе на колени. Он шутливо потаскал его за щеки, а потом ущипнул за кончик носа. Маленькое сокровище милостиво сносило все это, только синие глаза смотрели чуть обиженно. - Неужели мама всегда будет таскать меня за щеки, даже когда я вырасту? - Конечно, всегда, - Шэнь Цинцю коротко клюнул сына в лоб - потому что для меня Юаню всегда будет два годика. - И потому что матушка всегда будет вредной? - А ну цыц, мелкий негодник! - Шэнь Цзю шутливо дернул А-Юаня за ухо и пригрозил ему пальцем - Ты посмотри на него! - Мама обижает меня! Подурачившись еще немного, Шэнь Цинцю вместе с А-Юанем пошел на кухню, готовить уже ставшую привычной рисовую кашу. Поев и одевшись, они отправились в поместье семьи Лу. Слуги встретили их, как всегда гостеприимно, а потом провели к первому молодому господину поместья. Это было восьмилетний, чуть полноватый мальчик с округлыми щеками, в дорогих оранжевых одеждах. Он сидел за невысоким столиком, подогнув колени под себя и скучающе рассматривал кисти для каллиграфии. - Приветствую мастера Шэня, - молодой господин даже не подумал встать, лишь поднял голову и тихо пробурчал приветствие. - Приветствую, молодой господин Лу, вы переписали сутру послушания и сутру этики три раза? - Да, мастер Шэнь. - Я хотел бы взглянуть, - стоявшая до этого осторонь служанка преподнесла Шэнь Цинцю несколько свитков. Бывший пиковый лорд скептически осмотрел неровные линии иероглифов и скачущие строчки. - Терпимо, перепишите сутру этики и послушания еще три раза, а теперь продолжим. Юань внимательно слушал рассказ отца в то время, как молодой господин Лу скучающе рассматривал картины на стенах кабинета. Ему было почти все равно на Шэнь Цинцю. Это был просто один из множества учителей посещавших их дом. Молодой господин Лу не был сильно смышленым ребенком, он все еще полагал, что учеба - это излишнее. Зачем делать что-то самому, когда в доме полно слуг? Будучи старшим сыном официальной супруги он не знал невзгод и ему не приходилось беспокоиться, что у него не будет миски риса. У Шэнь Цзю этот мальчишка вызывал приступы острой головной боли. Он не перечил и не капризничал, но и никогда не выполнял задания должным образом, отлынивая как только можно. После нескольких утомительных шичэней Шэнь Цинцю наконец собрал вещи, распрощался с учеником и направился к выходу из поместья Лу. Юань неизменно следовал за ним, держась за край элегантных одеяний. - Проголодался? - Немного, - немного подумав он добавил - сегодня на уроке матушка говорила, что император великомудр и поэтому бесчеловечен, но почему? Разве так трудно быть человеколюбивым? - Даже для простого человека это иногда непосильная задача, а император наделен властью над всей Поднебесной. По его прихоти могут казнить сотни и тысячи людей, обладая такой властью невозможно остаться человечным. Тебе придеться принимать плохие и отвратительные решения, но ты можешь свести их последствия к минимуму, а можешь пустить на самотек. Чаще все же происходит второе. - Но тогда он никак не великомудр. - Не существует великомудрых правителей, мое сокровище, все совершают ошибки, просто кто-то умеет устранять их последствия, а кто-то - усугублять. Так что ты хотел поесть? Опять таро? Или лучше маньтоу? - Маньтоу, но только с красной фасолью. - Хорошо, но тогда стоит поторопиться, иначе от таких же желающих, как мы, будет не протолкнуться. Юань серьезно кивнул и ускорился, Шэнь Цинцю с улыбкой поспешил за ним. В небольшом ресторанчике было немноголюдно. Выбрав столик, стоящий чуть поодаль, они заказали маньтоу и чаю. Они едва закончили обедать, когда на весь город прогремела весть - в Жунсюэ, впервые за несколько лет, прибыли императорский вестники и сейчас все жители собирались на центральной площади, дожидаясь новостей. Они быстро расплатились и направились на улицу, Шэнь Цзю крепко держал сына за руку, опасаясь услышать самое ужасное, а именно весть о возвращении Императора Ло. На небольшом возвышении в центре площади стоял чиновник, держа в руках свиток. Рядом с ним стояло несколько гвардейцев, один из которых держал в руках уменьшенную версию гонга. Когда волнения стихли, он трижды ударил в него, чиновник громким голосом возвестил: - Слушай сюда, Жунсюэ! На трон взошел Император Сюаньтянь-цзюнь***! Склонитесь пред его мощью или умрите! Градоначальник, прими указ! На площадь вмиг опустилась зловещая тишина. Из толпы горожан вышел мужчина в летах, в дорогом оранжевом ханьфу, с длинной седой бородой и посохом. Он взошел на помост, и не дойдя нескольких шагов до вестника, встал на колени, отвешивая глубокий поклон. - Этот Лу готов принять императорский наказ. Чиновник отдал первый свиток одному из сопровождавших его стражников и достал другой, изготовленный из более плотной бумаги, отделанной золотом и украшенной по бокам причудливым узором. Оглядев притихший город, он монотонно забубнил: - Волею Императора, Избранника небес и владыки всея Поднебесной, отныне город Жунсюэ принадлежит уезду Тай, и обязан отправлять каждую весну и каждую осень дань, в размере... Шэнь Цинцю чуть крепче сжал руку сына, прижимая его к себе. Кажется, пронесло? И пускай на Жунсюэ упало тяжелое ярмо в виде непосильной дани, это казалось сущей мелочью по сравнению с тем, что Ло Бинхэ не вернулся. Градоначальник безропотно принял указ, отвесив вестнику три глубоких земных поклона. Люди начали уходить, тихо перешептываясь. Лица многих были мрачны. - Сюаньтян-цзюнь это новый император? - Юань дернул родителя за рукав, привлекая внимание. Шедшая мимо сваха Ву, услышав вопрос остановилась и тихо отдернула мальчика. - Лучше не произносить этого имени, малыш - женщина нервно обмахнулась веером - упаси боги услышит кто из гвардейцев - проблем не оберешься. Если раньше кто произносил имя императора его и убить могли. - Спасибо за предупреждение, мадам Ву, - Юань поблагодарил сваху, вызвав у нее полную умиления улыбку. - Мастер Шэнь, все же вам повезло с сыном, такой понятливый мальчишка, - женщина потрепала ребенка по волосам - вы только поторопитесь, иначе не успеете покинуть город до закрытия ворот. - Благодарю, мадам Ву. - Рада помочь, мастер Шэнь, ох, прошу простить, но мне пора. Сваха суетливо поправила ханьфу и скрылась в толпе. Юань подавленно молчал, прижимаясь к родителю. Настроение, царящее в городе, передалось даже ему. Казалось, на обычно светлых и опрятных улицах воцарился мрак. Бамбуковая роща и та была наполнена зловещим молчанием, а шелест ветра больше походил на шепот покойников. Солнце медленно садилось, скрываясь за горами и бросая алые отсветы на опустевший Жунсюэ. Вернувшись домой, Шэнь Цинцю сразу же пошел на кухню и заварил им обоим чаю. А-Юань дожидался родителя в гостиной, тиская сяо Ланя. Шэнь Цзю поставил поднос с чашками и чайником на стол и уселся к сыну на пол, приобнимая его. Юань прижался к отцу. - Все хорошо, мое маленькое сокровище, все хорошо, - Шэнь Цинцю погладил ребенка по чуть отросшим волосам. - Матушка волнуется? - Конечно нет, моя прелесть. - Я люблю маму. - И я тебя, мое маленькое сокровище, и я тебя - Шэнь Цинцю чмокнул сына в щеку - давай я сыграю для тебя на гуцине? - Да, у матушки так хорошо получается. Шэнь Цзю улыбнулся и переместился за низкий столик, на котором стоял гуцинь. Юань сразу же юркнул под руку к родителю. Бывший пиковый лорд тронул струны, извлекая из инструмента первые ноты. Руки сами играли привычную мелодию, не мешая Шэнь Цинцю думать о своем. Вполне возможно скоро им придется покинуть Жунсюэ. В императорском указе шла речь о переписи населения, что могло принести много проблем, особенно если кто-то решит покопаться в его прошлом. И упасите боги кто-то вспомнит о лорде Цинцзина с точно таким же именем, как у него. Или, что еще лучше, начнет выяснять откуда он такой взялся в Жунсюэ? Шэнь Цинцю не был готов так рисковать. Гораздо проще было купить парочку лошадей, собрать самые ценные вещи и отправиться дальше на запад. Туда, куда все загребущие лапы чиновников не дотянутся хотя бы еще несколько лет. Вот только Шэнь Цзю чувствовал странную тоску, представляя, что им, возможно, придется покинуть гостеприимный городок. Он слишком привык к бамбуковой роще, простиравшийся за окном, к беловерхим горам и вишневым садам окружавшим Жунсюэ. Все это, как то совсем незаметно стало домом для них с А-Юанем. Эти места стали для него родными, гораздо более родными, чем когда-то был Цанцюн и пик Цинцзин. На город и окружавшие его леса медленно спускались сумереки. Небо темнело, укрытое одеялом из облаков, на нем одна за одной зажигались звезды, образовывая причудливый узор. Тихо стрекотали цикады. Разогретая весенним солнцем земля выстывала, кутаясь в шелковое одеяло, сотканое из нитей тумана. Мерно лилась мелодия, вплетаясь в шум ветра и шелест трав. Шэнь Цинцю вновь тронул струны, но теперь более уверенно и даже дерзко, меняя настроение музыки из расслабленого и ленного, на более живое и энергичное. Юань прикрыл глаза, проваливаясь в сон. Сяо Лань на его руках тихонько замурлыкал. На спину Шэнь Цзю опустились теплые ладони, растирая затекшие плечи. Бывший пиковый лорд блаженно прищурился, продолжая перебирать струны гуциня. До чего же приятно! По искалеченным меридианом медленно прошел поток ци, оживляя полуразрушенное ядро. Чужие ладони робко переместились на шею, а потом осторожно распустили тугой пучок. Волосы тяжелой волной рассыпались по спине. Руки продолжили массировать теперь уже кожу головы. Теплое дыхание коснулось белоснежной шеи. - Вам нравится, Учитель? - наваждение мгновенно слетело с Шэнь Цинцю, заменяясь животным ужасом. Ло Бинхэ довольно улыбнулся, прижимаясь губами к шее, а потом и вовсе начиная ласкать кожу языком. Для Шэнь Цзю каждое движение ощущалось, как прикосновение раскаленного железа. - Я так тосковал по вам, Учитель, - Ло Бинхэ сжал зубы, оставляя первую собственническую метку. Мелодия прервалась, оборвавшись на середине. Шэнь Цинцю прошибла дрожь. Юань заворочался во сне и чуть крепче сжал ткань ханьфу. - Осторожнее, Учитель, иначе мы разбудим наше маленькое сокровище, мы же не хотим этого? Ладони медленно переместились на талию Шэнь Цзю, сжимая ее едва ли не до синяков. Ло Бинхэ прижался к шее учителя в еще одном поцелуе. - Мне так жаль, что я не смогу задержаться больше чем на шичэнь, Учитель. - Ты... ты... - горло сдавило спазмом. Шэнь Цинцю бессмысленно открывал рот, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. В груди свернулся тугой ком из паники и закоренелого страха. Казалось, что касания были повсюду. От этого было мерзко. Хотелось содрать с себя кожу. Как сквозь толщу воды до него донесся обеспокоенный голос Юаня. - Мама? Мама! Шэнь Цзю прижал к себе сына, пытаясь вдохнуть. Нет! Нет! Нет! Этого просто не может быть! Он ведь пропал! Он не мог вернуться! Только не сейчас! Руки дрожали, а перед глазами все плыло. Кажется, его уложили на кровать. Шэнь Цинцю чувствовал, как А-Юань прижался к нему, что-то неразборчиво шепча и тихонько всхлипывая. Это длилось почти вечность, прежде чем ему удалось вдохнуть. Ло Бинхэ смотрел на него, не отводя взгляда. Заметив, что Шэнь Цзю пришел в себя, он сахарно улыбнулся и промурлыкал. - А-Юань, матушка проснулась, принеси ей чаю, хорошо? - ребенок быстро кивнул, вытер слезы рукавом и выскользнув в гостиную. - Учитель так прекрасен, когда напуган. Ну-ну, полежите, нам с вами нужно так много обсудить. Шэнь Цинцю с ужасом почувствовал, как под кожей зашевелились кровяные паразиты. Он ожидал вспышки боли, но этого не последовало. Паразиты сконцентрировались в районе сердца и больше не двигались. - Этот достопочтенный, к сожалению, пока не возвел дворца достойного Учителя, но я обещаю вам, как только я закончу, то обязательно пришлю за вами самую роскошную свадебную процесию. Ах да, не пытайтесь бежать, с сегодняшнего дня вам запрещено покидать бамбуковую рощу. Я привел нескольких слуг, так что в случае чего вам понадобиться только написать список нужных вещей и оставить его у двери, через день у вас будет все, что пожелаете. И лучше вам не испытывать мое терпение. Ло Бинхэ впился поцелуем в губы окаменевшего Шэнь Цинцю, но заслышав детские шаги, отстранился с сытой улыбкой, нарочито нежно проведя пальцами по острой скуле и тонким бровям. В комнату вошел напуганный Юань с полуостывшим чайником. Он сразу же засуетился вокруг родителя, настороженно поглядывая на странного мужчину. Раньше отец никогда не приглашал к ним домой постороних - это был только их маленький мирок и ничей больше. - Мама, а это кто? - Матушка тебе не рассказывала? Какая жалость! - Император был само очарование, его голос был гладким, словно шелк, а на лице сияла сахарная улыбка - Этот достопочтенный твой отец, А-Юань. - Но я уверен, что никогда не видел тебя раньше, - Юань насупился и подал бледному, как снег родителю чашку чая. - Этот достопочтенный был вынужден сражаться с плохими людьми, но теперь они больше не побеспокоят моего А-Цзю и сяо Юаня. Теперь мы всегда будем вместе, верно, Учитель? Шэнь Цзю сглотнул, чувствуя, как внутри ломается что-то важнее костей, та самая извращенная надежда на лучшее, не дававшая ему умереть, даже когда он был всего лишь человеком-палкой. В глазах защипало, но по щекам не скатилось ни слезинки. Шэнь Цинцю изогнул губы в болезненной гримасе, едва ли походящей на улыбку и тихо выдавил: - Да, конечно... Ло Бинхэ издевательски похлопал его по плечу. Навсегда вместе, свадебная процессия, так вот, что ждет его теперь? Постоянно общество треклятого зверя? Вечная ложь и спектакль для всех вокруг? Спектакль, в котором он будет играть счастливую жену и родителя, а сам мечтать умереть и одновременно с тем корить себя за эти мысли? Потому что он не может умереть, не может, как бы он этого не хотел. Он не может оставить сына и даже не может убежать вместе с ним. Бежать некуда, разве что в Диюй, хотя Ло Бинхэ наверняка достанет его и там. Этот мальчишка уже опрокинул Небеса, так что мешает ему поднять Преисподнюю? Шэнь Цинцю тихо выдохнул. Какой бы сильной не была боль, он справится. Это нужно просто пережить. Он не может сломаться, не тогда, когда рядом А-Юань. Но боги, до чего же больно! Хочется свернуться калачиком, забившись в темный угол и скулить, но нельзя. Юань присел рядом с родителем, убрав несколько длинных прядей в сторону и ткнувшись носом в грудь, туда где бешено стучало сердце. Ло Бинхэ наблюдал за этим снисходительно, довольно ухмыляясь и щурясь. Шэнь Цзю поджал губы и повернул голову к сыну. Юань внимательно смотрел на него своими синими глазами, брови были нахмуренны, а щеки блестели от слез. - Все хорошо, мое маленькое сокровище, - голос почти не дрогнул, не выдав ни капли из той волны боли и беспомощности, что захлестнула его - мне просто немного поплохело. - Потому что матушка не заботится о себе и не слушает Юаня. - Я был так рад повидаться с вами, Учитель, но боюсь мне пора, - Ло Бинхэ встал с постели - надеюсь к нашей следующей встречи, вы будете заботиться о себе должным образом и не нарушите моей маленькой просьбы? - Конечно, - Шэнь Цзю с трудом выдавил из себя одно единственное слово, сжав руки в кулаки с такой силой, что на ладонях остались отметины в виде кровавых полумесяцев. Император медленно направился к выходу из комнаты, дойдя до порога, он развернулся и одними губами произнес: - Это приказ. Вскоре шаги стихли и на бамбуковую рощу вновь опустилась тишина. Шэнь Цинцю застыл каменным изваянием, прижимая к себе сына. Спустя несколько минут Юань осторожно выпутался из цепких объятий родителя и спрыгнул на пол. - Я заварю свежий чай. - Не надо, все уже хорошо, моя прелесть, просто я немного устал, вот и все. - Матушка слишком бледная, - Юань не по детски серьезно посмотрел на Шэнь Цзю и протянул ладошки к лицу родителя, касаясь холодной, как у мертвеца, кожи. - Я уверен, что если Юань немного побудет со мной, то все пройдет. - Хорошо, но маме нужно укрыться, потому что у нее холодные руки. Шэнь Цинцю кивнул, скинул верхнее ханьфу и забрался под одеяло. Черные волосы мертвыми змеями разметались по постели, а на бледном лице лихорадочным светом горели зеленые глаза. Над опустевшей и, словно земеревшей рощей, взошла зловещая луна, кутаясь в наряд из растерзанных облаков. Ветер стих, больше не резвясь в хитросплетении трав. Замолкли даже раньше никогда не смолкавшие цикады. На Жунсюэ опустилась ночь, вот только она отличалась от тех, что были прежде. Не было теплого, чуть желтоватого света, фонариков. Больше не было мириадов звезд, складывавшихся в причудливый узор, точно вышитый руками молодой швеи. Была только непроглядная тьма, спустившаяся из-за гор и окутавшая город, как мать кутает своего ребенка в плед. Вот только руки тьмы не были ласковы. Они оставляли глубокие борозды на людских сердцах, больно вонзаясь в само естество. * 黑焰 - Черное пламя **祓殡 - отгоняющий злых духов ***喧天 - Сотрясающий небеса, да, это второе имя Ло Бинхэ, а точне то имя под которым он правит, и да, Шэнь Цинцю об этом не в курсе. Во дворце императора называли просто императором, а простой народ дал Ло Бинхэ чуть более говорящие прозвища.