Одиночество не имеет никакого отношения к тому,
много у нас знакомых или мало.
© Эрих Мария Ремарк
Уэнсдей устало потёрла виски, глядя в глаза радостно виляющей хвостом волчицы, высунувшей язык из пасти и наклонившей голову чуть вбок. Буквально час назад худая и перепуганная блондинка снова обернулась волком, даже толком не поняв, что произошло, и это несколько настораживало ведьму. Она впервые видела подобное. Если поначалу девушка, придя в себя, даже неохотно поделилась своей историей, словно заново вспоминая, как разговаривать вообще, то спустя всего-то чуть больше получаса начала путаться в словах, терять мысль, а взгляд её помутнел, и в результате она снова обернулась в свою волчью форму. Голова ведьмы раскалывалась от мыслей и предположений, но она смогла сделать несколько неутешительных выводов. Во-первых, Энид, как звали оборотня, почти ничего не помнила о том, что с ней происходило, пока та была в шкуре волка, а значит, сознание полностью видоизменялось, отодвигая в спящее состояние человека и заменяя его животным, что уже противоречило всему, что ведьма знала о ликанах. Как будто что-то насильно выталкивало всё человеческое из её тела. Во-вторых, оборотень прибыла в лес в эту ночь открытия врат. Она сбежала от своей стаи после проведения какого-то странного ритуала и не помнила, как и куда отправилась. Время было точным, потому что Уэнсдей смогла вытрясти из неё абсолютно всю информацию по этому поводу. Однако было некоторое несовпадение с состоянием оборотня на момент того, как она её нашла. Волчица до сих пор была сильно исхудавшей, словно голодала очень долгое время. Тогда вставал вопрос: каким образом и что произошло? Однако ответ на это она нашла быстро, уже после того, как оборотень снова стала волчицей, когда ведьма задумчиво разглядывала шрам на её боку, оставшийся от бивня химеры. И вот тогда до неё дошло — Энид застряла в её петле искажения. И это она сама была виновата в том, что оборотень была в таком состоянии. Но как ей удалось выбраться? Ладно, химера — это был уже совершенно другой разговор, ведь будучи рождённой в искажении, у неё был своеобразный иммунитет, но это никак не касалось волчицы. Ведьма рассеянно хмыкнула, на автомате поглаживая лобастую голову между ушей, когда волчица сунула свой любопытный нос ей под руку. Уэнсдей тепло относилась к животным и не любила людей, поэтому она не понимала вообще своего отношения к этому существу. Человеческая форма оборотня не вызывала у неё ни капли доверия, но когда она вернулась к виду волка, всё это сразу испарилось. Даже на ощущенческом уровне она воспринимала волчицу и её человеческую сущность двумя разными существами. Это было новым для неё. Ведьма нахмурилась, мягко перебирая пальцами шерсть и прислушиваясь к довольному урчанию зверя, не замечая того, как при взгляде на это существо, самые уголки её губ чуть-чуть приподнялись. В-третьих, блондинка оговорилась, назвав свою фамилию. Синклер. Но тут же исправилась, добавив, что у неё её больше нет. Это настораживало. Фамилии у ликанов встречались только у семей, имеющих отношение к главенствующим ветвям стаи. Это правило у них было до одури идиотским и полностью изжило себя в городах и государствах людей пару столетий назад. Даже простолюдины теперь могли иметь фамилию, но у вольных стай всё было по-другому. До сих пор. Ведьма брезгливо сморщила нос. Значит, семья отреклась от девчонки… Что ж, это, возможно, было к лучшему, потому что значило, что возвращаться ей попросту некуда. Она раздражённо фыркнула, одёргивая себя от этих собственнических мыслей, которых не ожидала. В частности, от облегчения, промелькнувшего в её скупых эмоциях, когда она поняла эту незавидную участь для волчицы. Ликаны были стайными существами, и это было заложено в них природой. Даже чёртовы опустевшие сбивались в подобие стай, хотя и были далеки от того, чем оно являлось на самом деле. Тогда что же это выходило? «Одинокий волк — так, кажется, они называли отречённых?» При худшем развитии ситуации со временем оборотень зачахнет и умрёт без стаи. Да, это случится не скоро, но не было также ни одной гарантии, что волк не начнёт сходить с ума со временем и не убежит. Ведьма вздохнула, помещая обе руки на голову волчицы и обхватывая ими щёки животного, заставляя посмотреть ей в глаза. Эти умные, но замутнённые сознанием животного голубые бездны казались ей сейчас воплощением одиночества, отчего её сердце едва заметно сжалось. — Что же мне с тобой делать? — вздохнула она, чувствуя, как её клонит в сон. Уже совсем скоро наступит рассвет, а она до сих пор не спала, обдумывая всё произошедшее за предыдущий день и эту ночь. Они обе сегодня могли умереть. Сначала от клыков рассвирепевшей химеры, а потом от столкновения со Сворой. Чудом было то, что они вообще так легко отделались, учитывая всё произошедшее. Ведьма сонно моргнула, откидываясь на диванчик в холле и подтягивая одеяло, которым до этого укрывала нагую и перепуганную блондинку. Она обдумает всё это завтра. А пока она засыпала под еле слышное урчание устроившейся у её ног волчицы; перед глазами замерло испуганное лицо с такими знакомыми ярко-голубыми глазами, обрамлённое спутавшимися светлыми волосами. В угасающем сознании мелькнула на секунду мысль о том, что она была бы не против снова поговорить с этой странной девушкой-оборотнем. Утро началось с грохота откуда-то со стороны столовой. Уэнсдей, сонно моргая, резко села, прислушиваясь и не понимая, что происходит. Она медленно потянулась, оглядываясь, когда заметила, что волка рядом нет. Сердце чуть ёкнуло, и она в панике подскочила с места, болезненно зашипев, когда резко наступила на покалеченную конечность и едва не запнулась о сброшенное одеяло. Выругавшись себе под нос, она, хромая и опираясь о стены, пошла в сторону звука к столовой. Наверняка опять Вещь что-то пытался приготовить. Во всяком случае, с ним всё в порядке, и значит, он наверняка знал, где волчица. Однако, почти доковыляв до столовой, она услышала странный звук: сдавленное и довольное урчание вперемешку с низким рычанием, как будто большая собака что-то грызла или с чем-то играла. Уэнсдей прибавила шаг, надеясь не увидеть то, как в пасти её волчицы исчезают пальцы Вещи. Правда, то, что открылось её зрению, заставило лишний раз протереть глаза спросонья, в попытке понять, не мерещится ли ей то, что она видит. На полу, как обычно после кулинарных изысканий придатка, были осколки посуды, в том числе банки, в которую она некоторое время назад засунула гомункула, случайно созданного Вещью, про которого ведьма, стыдно признаться, совсем забыла. Искомый неживой, но почти разумный объект налился за это время цветом, став почти чисто-синего оттенка, и по нему сейчас, утробно и довольно рыча, каталась огромная волчица, пасть которой была перемазана чем-то синим напополам с кровью. Уэнсдей вздрогнула, в почти испуге оглядываясь и ища глумливого придатка, боясь, что он стал завтраком для хищника. Но тот нашёлся на полу с ножом в небольшой луже крови, в ярых попытках хоть как-то справиться со свежеванием небольшого оленя. Уэнсдей медленно моргнула. Она пыталась собрать свои мысли воедино и понять, что здесь вообще происходит, чувствуя, как к горлу начинает подступать раздражение. Она нахмурилась, обводя взглядом столовую и подмечая детали. Во-первых, длинный кровавый след на полу, ведущий в сторону задней двери дома, свидетельствовал о том, что волчица вернулась с охоты с добычей, которой сейчас пытался заниматься Вещь. Весьма паршиво это у него выходило, надо сказать. А во-вторых, гомункула, кажется, пытались сожрать… Прямо сейчас. Ведьма сорвалась с места, на ходу выворачивая одно из своих колец по привычке, но тут же выругалась, вспомнив о том, что заряда магии после вчерашних похождений в них не осталось. С трудом доковыляв до ворчащей волчицы, в пасти которой уже почти исчез синий кусок псевдоплоти, она ухватилась пальцами за её челюсть, с усилием разжимая. — Выплюнь! Немедленно! — хриплый спросонья голос явно не хотел её слушаться, а сил в руках после вчерашних забегов явно недоставало. Ругаясь на чём стоит свет, она с усилием смогла-таки разжать пасть волку, и из неё вывалился синий комок, куска сбоку которого явно не доставало. Несчастный гомункул пытался отползти в сторону, быстро заращивая повреждение и заставив ведьму слегка удивлённо вскинуть брови. «Это ещё что, Тьма тебя раздери, такое?!» Волчица между тем получила негодующий шлепок по носу, когда попыталась снова дотянуться до уползающего гомункула, и обижено заскулила, отходя в сторону. Светлая шерсть на её загривке и вокруг морды была перепачкана чем-то синим. Уэнсдей надеялась, что это смоется, иначе по её дому будет передвигаться частично цветная волчица, а это ей уже не нравилось. Она наклонилась, беря в руки гомункула без опаски. Если уж он не причинил вреда волку, пока та пыталась его сожрать, значит, был он относительно безвредным. — Ты похож на слайма… — задумчиво проворчала она, отпихивая бедром любопытную морду волчицы между делом. Она потыкала объект своего наблюдения пальцем, и вмятина на его мягком боку тут же исчезла. Уэнсдей хмуро перевела взгляд на окрашенную шерсть оборотня и вздохнула. — Жаль, что не чёрный, это было бы хотя б не так ярко, — озадаченная ведьма покачала головой и медленно двинулась к кухонному шкафу, пытаясь подобрать новую посуду, чтобы убрать в неё гомункула. Конечно, лучше бы было спуститься в подвал и запереть его там в лаборатории, но сейчас у неё были проблемы с передвижением и тем, что все магические инструменты, бывшие под рукой, были абсолютно бесполезны. Вещь, перепачканный в крови оленя, постучал грязными пальцами по её ноге, привлекая внимание, и она снова разочарованно вздохнула, засовывая между делом упирающегося гомункула в ещё одну, уже бóльшую банку. — Что? — рыкнула она, наконец плотно закрывая крышку и ловя себя на том, что чёртов гомункул почему-то пах ягодами и тестом. Впрочем, неудивительно, учитывая его историю происхождения, и, по крайней мере, становилось ясно, почему волчица пыталась его съесть. Видимо, кто-то любил сладкое. Придаток на полу активно жестикулировал, и ей пришлось сосредоточиться на нём, чтобы понять, что он имел в виду. Через пару минут она кивнула, осознавая, что её догадки оправдались, правда, это не было радостным открытием. Оглянув всю в очередной раз изуродованную столовую, она вымученно вздохнула, понимая, что дел на сегодня снова будет много. Временно оставив Вещь одного разбираться с добычей оборотня, она медленно направилась в свою комнату. Нужно было забрать запасные кольца и раздобыть что-то, что поможет ей нормально передвигаться. Кажется, где-то в пространственном складе она видела трость, так что следовало поскорее прийти уже в себя. Задумавшись, она слегка вздрогнула, останавливаясь, когда почувствовала, что ей под руку снова скользнула голова оборотня, позволяя Уэнсдей опереться на её шею. Ведьма немного обречённо вздохнула, тем не менее, позволяя волчице ей помочь идти. Казалось, дом был не таким уж и большим, но когда передвигаешься буквально на одной ноге, то все коридоры внезапно становятся длиннее, а ступени выше, чем должны были быть. Остановившись по пути к холлу и лестнице наверх, она глянула на себя в зеркало в тёмной старинной раме, висевшее над маленьким столиком, на котором стояла разложенная игральная доска с шахматами. Ведьма хмуро поправила растрепавшуюся чёлку и мимоходом передвинула одну из чёрных фигур по доске вперед. Возможно, в этот раз она выиграет, хотя ей ещё ни разу не удалось этого сделать за последние годы. Оборотень вопросительно наклонила голову в бок, попытавшись обнюхать шахматные фигуры, но фыркнула, когда по её носу снова пришёлся шлепок. Впрочем, совсем лёгкий. — Это лучше не трогать, Энид, — сказала она и чуть вздрогнула, вдруг осознав, что назвала оборотня по имени. Звук сорвался с её языка прежде, чем она успела его обдумать, и это вызвало странное ощущение. Казалось, что с именем вес существа возрос, ставя его на планку выше, чем просто умное животное. Уэнсдей сухо сглотнула. Это была не та ситуация, которую она ожидала получить в результате их совместного проживания, но похоже, что им предстояло провести вместе ещё много времени, и следовало, наверное, уже привыкать. Она хмуро бросила взгляд в окно, когда они подходили к холлу. Там снова занимался холодный и унылый дождь. Совсем скоро, через несколько дюжин дней, земля начнёт замерзать окончательно и покрываться инеем да снегом. К тому времени случится ещё одно полнолуние, и ей стоило бы к этому подготовиться. Им обеим. Ведьма вздохнула, морщась от досады и боли, пока оборотень вместе с ней протискивалась по лестничному пролёту наверх. Чёртова травма была совсем некстати. Конечно, через пару дней станет уже легче, потому как перелома не было, но эти пару дней явно будут не лучшими, учитывая накопившиеся дела и тот факт, что в лаборатории и библиотеке она не появлялась уже давно. Остановившись у дверей её комнаты, она мягко отстранилась, отодвинувшись от оборотня, и погрозила той пальцем. — Спасибо, что помогла, но возвращайся в столовую. Тебе сюда нельзя, — твёрдо сказала девушка, и волчица, заскулив, отодвинулась в сторону, пропуская ведьму внутрь открытых дверей. Когда те закрылись за спиной, Уэнсдей с облегчением выдохнула, расслабляя плечи и двигаясь к своему столу, стоявшему у окна, стараясь не наступать сильно на повреждённую конечность. Всё это было очень странно. Появление волчицы, химера, проблема с петлёй искажения и тот опустевший, которого они видели. Он тоже, кажется, совсем недавно сюда попал, а значит, где-то произошла фатальная ошибка. Вопрос только, где и каким образом её исправить? Всё это лишь значило, что ей придётся до первого снега полностью проверить все барьеры на границе с вольными стаями, и очень тщательно. А значит, на это уйдет не один день. Рисковать волчицей снова и брать её с собой она не могла, рассчитывая воспользоваться путями теней Ихабодов в одиночестве. И кстати… Уэнсдей отодвинула стул и устало опустилась на него, тут же беря в руки чистый лист пергамента и перо. Похоже, ей нужна была некоторая помощь, и в этот раз действительно. А ещё тот, кто сможет собрать информацию незаметно из тени, кто-то верный и исполняющий приказы. Увы, но такое существо было в единственном экземпляре. Ведьма досадливо сморщила нос, обмакивая кончик пера в чернила и начиная писать короткое послание. Если её расчёты были верны, то к прибытию этого существа она успеет оправиться достаточно, чтобы ходить самостоятельно. Тем более, что ей потребуются все силы, как моральные, так и физические, чтобы перенести это присутствие в своем доме. Увы, но в этот раз это было неизбежно. По прошествии пяти дней Уэнсдей могла передвигаться по дому уже без трости, но понимала, что для пути к барьерам ей пока всё ещё не хватает мобильности, что раздражало с каждым днём всё больше. Благо, что хотя бы с запасами еды стало попроще, ведь немного оправившаяся волчица почти каждое утро отправлялась на охоту. Плюсом было и то, что территория до туманного барьера к югу от дома была весьма обширной и включала в себя лес, пару небольших озёр да реку, что избавляло Уэнсдей от излишнего беспокойства за хищника на случай, если та снова решит пробраться в туман. Ведьма сварливо ворчала себе под нос, поправляя на плечах тёмно-багровый палантин и направляясь в библиотеку на первом этаже. В доме понемногу становилось холоднее, несмотря на то, что сам дом пытался поддерживать внутри адекватную температуру, однако дров для растопки камина уже не хватало. Этим тоже нужно было заняться в ближайшее время, нехватка которого ощущалась уже весьма остро, а тот, кому она отправила весточку с вороном, похоже, вовсе не особенно торопился, что делало её только ещё более раздражённой. Проходя мимо окна, она бросила на него хмурый взгляд и вдруг резко остановилась на месте, вглядываясь наружу. За мутным стеклом можно было различить, как одна беспокойная волчица тащит к дому… что-то большое. Уэнсдей выругалась себе под нос, резко разворачиваясь и направляясь к шкафу, чтобы взять из него куртку и выйти наружу. Это продолжалось с того самого дня, как оборотень впервые принесла в дом дичь и получила за обедом скупую похвалу от ведьмы. Воодушевлённая этим фактом, волчица стала таскать в дом всё подряд, что казалось ей хоть немного необходимым. И если дичь она съедала большей частью сама, то что было делать с остальными вещами, смотритель запретного леса уже не знала. Это могло быть что угодно: от интересной палки или бревна до ещё живых птиц и мышей. От последних проблем было несравнимо больше. Одна из таких ещё живых мышек умудрилась проскочить в дом, отчего он сам был в диком ужасе, и мебель внутри волшебного жилища в испуге дребезжала и прыгала, окна открывались и закрывались, как и двери, а половицы трещали и подскакивали так, словно были клавишами фортепиано. В течение нескольких часов, пока перепуганная до ужаса волчица носилась вокруг и выла, а злющая ведьма вместе с Вещью пытались отловить мышь, вся утварь в доме сходила с ума, грозясь разрушить их пристанище изнутри. В конце концов грызун был пойман и умерщвлён, а провинившаяся волчица оставлена без ужина и выгнана спать в подвал. После этого попытки принести в дом что-то живое прекратились, но не закончились в целом. Уэнсдей набросила на плечи куртку и, хромая, выбежала из дома, едва сбросив тёплый палантин на стул у двери, и проверяя на ходу заряд колец. Если это опять какая-то дрянь из леса, то стоило бы подстраховаться. Однако каково же было её удивление, когда она разглядела в пасти довольной и мокрой волчицы длинный рыбий хвост. Ведьма озадаченно наклонила голову вбок, и волчица отзеркалила её жест, радостно тявкнув и выронив из пасти свою мёртвую, мертвее просто некуда, ношу. — Что это, чёрт возьми, такое? — смотрительница леса даже отодвинула на задний план собственное раздражение, поплотнее запахнув куртку и приближаясь к хищнику, да пытаясь как следует разглядеть то, что она притащила. Добычей оборотня оказалась просто огромных размеров рыбина, мёртвым мутным глазом смотря в серое, затянутое тучами небо, а в раскрытой пасти отчётливо был виден ряд острых, как иглы, зубов. Причём сама рыбина длиной в несколько футов, была похожа на гибрид со змеёй, имела синеватую чешую и ярко-жёлтые плавники по бокам. Ведьма озадаченно обошла по кругу эту странную тварь, пытаясь понять, что это было вообще такое, однако заметив, что с одного бока добыча оборотня явно была надкушена ею же, она раздражённо фыркнула. Что ж… По крайней мере, это можно было есть. Правда, стоило выждать час и понаблюдать за бестолковым волком, а заодно проверить запас противоядий в подвале. В конце концов, как оказалось, желудок хищника был способен переварить многое, даже часть гомункула. Смотритель не знала, хорошо это или плохо, но в последнее время стала тщательнее следить за питанием оборотня. Мало ли что. Через час ничего не поменялось, и им пришлось разбираться с очередной неожиданной добычей. Уэнсдей за это время перерыла тонну всевозможных бестиариев в библиотеке и выяснила, что это тварь именовалась «Ихтиопульмонесом», в простонародье — «северным речным дьяволом», что считалось большой редкостью, оттого, что добыть такого было очень сложно. А уж сколько оно могло погубить людей при этом и вовсе вселяло страх, ввиду его около-магической способности плеваться самыми настоящими молниями. Уэнсдей осмотрела волчицу, но никаких отклонений не заметила. Разве что левый голубой глаз всё время моргал, а ухо нервно подёргивалось, но, судя по всему, это должно было скоро пройти. Ведьма не хотела думать, каким образом буйный оборотень умудрилась поймать и вытащить с глубины реки такого крупного и опасного монстра, но не могла не признать, что добыча была поистине интересной. Ведь мясо этой твари считалось деликатесом. Увлёкшись разделкой и зарисовкой расположения внутренних органов неизвестного существа в один из своих блокнотов, а также наплевав на негодующий дом, что явно был против запаха рыбы в его стенах, ведьма совсем не заметила, как день подошёл к концу, оставив её довольной вкусным и сытным ужином да интересным занятием. По такому случаю она даже достала из подвала одну из запрятанных ею бутылок вина и открыла её. Под прекрасное, насыщенное и ароматное мясо речного дьявола вино подошло великолепно, так что к ночи смотрительница запретного леса была в редком и благостном расположении духа, позволив себе расслабиться у камина в холле с бокалом вина и книгой. Правда, в это вмешалась ещё и довольная волчица, нагло расположив на её коленях свою огромную голову, но даже это не помешало Уэнсдей в кои-то веки насладиться хорошим вечером. К двум часам ночи, заметив, что под её неторопливыми поглаживаниями оборотень крепко уснула, ведьма аккуратно высвободилась и, зевая, направилась к себе в комнату, намереваясь провести остаток ночи в объятиях одеял и подушек, поспав как следует. Она надеялась на то, что сегодняшние сны будут действительно интригующими, или их не будет вовсе, что тоже было бы неплохо. К тому моменту, как хозяйка волшебного дома уже почти заснула, а подёргивающая во сне лапами волчица видела, как минимум, уже не первый сон, в каминной трубе послышался нарастающий шорох, скрежет и писк, что заставило оборотня тут же проснуться и настороженно приподнять уши. Спустя минуту звук затих, и оборотень недоуменно принюхалась, пытаясь понять, не почудилось ли ей. Когда она уже решила, что это было наваждением, и собиралась вернуться ко сну, звук снова резко повторился, быстро приближаясь и сопровождаясь грохотом чего-то падающего. Волчица резко подскочила на все лапы, как раз в тот момент, когда из каминной трубы вывалилось нечто маленькое, пищащее и дёргающее во все стороны перепончатыми крыльями, пытаясь отчихаться от золы. Оборотень низко зарычала, а шерсть на её загривке (всё ещё частично голубого цвета из-за недавнего инцидента с гомункулом) встала дыбом, когда существо, барахтавшееся на полу, наконец, перевернулось со спины на живот, замерло и уставилось на оборотня маленькими, горящими опасным красным светом, глазками, растопырив перепончатые крылья в стороны. Летучая мышь издала озадаченный писк и едва успела взмахнуть крыльями, когда громадный волк бросился на неё из темноты. Уэнсдей резко села на кровати, с раздражением выныривая из приятного кошмара, когда внизу послышался грохот, громкое рычание и звуки падающей мебели, вперемешку с каким-то пронзительным писком. Её голова слегка гудела от выпитого вина, белки глаз покраснели, а взлохмаченные чёрные волосы делали её похожей на жутковатую версию привидения. Всё благодушное настроение прошедшего вечера выветрилось из неё одним махом, когда она, зло ругаясь себе под нос, встала с кровати, накидывая на плечи палантин и ступая босыми ногами по холодному полу, быстрым шагом направилась вниз. На ходу она повернула одно из своих колец и щелчком пальцев зажгла над ладонью небольшой шар света, что поплыл за ней следом, как призрачный фонарик, освещая тёмный дом. Едва она спустилась с лестницы, чтобы оглядеть погром, устроенный волчицей, и понять, в чём дело, как неизвестное существо влетело прямо ей в лицо, в паническом ужасе быстро перебираясь на голову, зарываясь во всклокоченные волосы и прячась где-то в районе шеи сзади, когтистыми маленькими лапками вцепляясь в ткань её белой ночной рубашки. Ведьма дёрнулась, собирая энергию в кулаке, и едва не атаковала, когда сонный мозг наконец включился, и её рука замерла на половине пути, а веко левого глаза дёрнулось в раздражении. Она стряхнула с пальцев скопившуюся магию и потянулась себе за плечо, ловко подхватывая засевшее там существо и отдирая её от своей одежды с тихим треском. Тварюшка, оказавшаяся не самой маленькой летучей мышью, тут же ловко извернулась и уселась на её предплечье, словно так и нужно было с самого начала. Тем временем, рычавшая рядом волчица явно готовилась атаковать при первой же возможности, так что Уэнсдей пришлось на неё шикнуть, чтобы успокоить. — А ну тихо! Это не враг, — она сурово рыкнула на озадаченного оборотня, которая непонимающе на неё уставилась, всё ещё рыча по инерции. Она переводила взгляд голубых глаз со своей чёрной женщины, как она её про себя называла, на летучую мышь на её руке, которая вполне спокойно на ней сидела и чистила перепачканные в саже крылья, почти насмешливо щурясь на волчицу. — А ты… — перевела злой взгляд чёрных глаз Уэнсдей на существо, оккупировавшее её руку, почти брезгливо ею встряхнув и сбрасывая летучую мышь со своей конечности. — Двери существуют, видимо, для слабаков, да, Танака? Шерсть на загривке оборотня снова встала дыбом, а в её груди послышалось утробное рычание, когда отлетевшая в сторону летучая мышь вдруг окуталась тенями, что начали разрастаться подобно причудливому кокону. Волчица быстро шагнула вперёд, оказываясь между ведьмой и сгустком теней, пригибая голову и открыто рыча, пока не почувствовала, как успокаивающе на её плечо легла рука Уэнсдей, которая меланхолично зевнула, поправляя свободной ладонью растрепавшиеся волосы. — Спокойно, девочка. Эта идиотка не опасна. Во всяком случае, для меня, — проговорила ведьма, потрепав по загривку удивлённо повернувшуюся к ней волчицу. — Какое потрясающее представление! — слегка шипящий и ехидный голос донёсся до них обеих, когда из рассеявшегося теневого кокона появилась фигура гостьи, что растянула губы в клыкастой усмешке, заставив волчицу снова низко зарычать и прижать уши к черепу. Высокая длинноволосая брюнетка с чёрной повязкой из лёгкой ткани на глазах довольно оскалилась, делая лёгкий реверанс и слегка поклонившись. На ней была бордовая рубашка, с тёмным жакетом поверх неё, чёрные брюки, заправленные в высокие сапоги и наброшенный на плечи богато украшенный тёмно-серый плащ. — Рада видеть тебя живой, моя непревзойдённая заноза в заднице. Когда успела завести себе ручного пёсика? — С каких пор моя личная пиявка ревнует к домашним животным? — саркастично приподняла бровь Уэнсдей, складывая руки на груди, а оборотень рядом с ней наконец села и недоуменно переводила взгляд голубых глаз с ведьмы на вампира. А это был именно что вампир. Пришедшая довольно потянулась и сняла с глаз повязку, сверкнув алыми глазами, слегка раскосыми, и, наконец, посмотрела на оборотня, уделив внимание ей, а не саркастичному приветствию старой подруги, от которого она почти лениво отмахнулась. — С тех пор, как девять лет назад ты променяла меня на бестелесную руку и сбежала в этот чёртов лес, — фыркнула вампирша. — Милый щеночек, — чуть сощурившись и оценивающе осмотрев волка с морды до хвоста, произнесла незнакомка. — Решила в этой глуши подобрать себе блохастого спутника? Это мальчик или девочка? — Это истинный оборотень, — раздражённо цыкнула Уэнсдей, положив ладонь на макушку волчицы, и поглаживая её между ушами. — Её зовут Энид, — голубые глаза метнулись к ней, услышав звук собственного имени, и ведьма тяжело вздохнула, кивая в сторону вампира. — Это Йоко Танака. Моя старая знакомая. Она временно погостит у нас, хотя я и не могу сказать, что в восторге от этого. — Старая знакомая? Ты разбиваешь моё кровоточащее сердце, Уэнс! — театрально приложила руку ко лбу новоприбывшая, второй хватаясь за место, где у неё предположительно было сердце, почему-то не там, где оно должно было быть у людей, а несколько выше. — И это после всего, что между нами было? Как ты можешь так говорить, моя несостоявшаяся жёнушка?! Глаз Уэнсдей снова дёрнулся, а пальцы сжались на шерсти оборотня под аккомпанемент её же раздражённого рычания. Волчица не понимала, о чём они говорили, но чувствовала, что что-то было не так. Новоприбывшее существо раздражало её чёрную женщину, но при этом не было врагом, а слова её почему-то показались обидными. — В твоих предсмертных кошмарах, Танака, — фыркнула ведьма, чуть сильнее надавив на голову волчицы и успокаивающе потрепав её между ушей. — Следи за словами, иначе я отрежу тебе язык, пока ты будешь спать. — Тогда я не дам спать и тебе, горе моих дней, — довольно осклабилась вампирша, выпрямляясь во весь рост и снимая плащ с плеч. — В любом случае, прости уж, но добиралась я почти неделю и знатно вымоталась, — она огляделась по сторонам и, приметив диванчик в холле, тут же направилась к нему, нагло на него падая. Ведьма постояла немного на месте и пошла следом, а за ней и оборотень. Уэнсдей натянула на плечи съехавший за время этого шумного момента палантин и опустилась в кресло напротив, закидывая ногу на ногу. — Что произошло? По моим расчётам, ты должна была прибыть ещё пару дней назад. — Твоя благословлённая Тьмой матушка отправила меня с поручением к сиренам, и вернулась я на пару дней позже, после того, как прибыл ворон. Так что, получив известия, тут же рванула сюда без задержек, — зевнула вампирша, демонстрируя острые клыки. — С твоего позволения, я хотела бы вздремнуть хотя бы до утра. Ведьма кивнула и без лишних слов встала со своего места, направляясь к лестнице. Положив руку на перила, она обернулась, смерив взглядом гостью и не обращая внимания на то, что волчица увязалась за ней следом. На её губах мелькнула злая усмешка. — Береги голову, пиявка. — Что? Йоко приподнялась на диванчике, сонно моргая, а ведьма указала пальцем куда-то вверх, и когда вампирша проследила взглядом за её движением, ей на лицо со стропил спрыгнул Вещь, от души впиваясь в тёмные волосы пальцами под возмущенный вопль Танаки. Уэнсдей зло усмехнулась, разворачиваясь и поднимаясь по лестнице. — Он соскучился. И да, Йоко… — Ну что ещё?! — ворчливо отозвалась гостья, отдирая от себя радостный придаток и откидывая его в кресло, стоящее рядом. Тот, впрочем, был не против, искренне восторгаясь присутствию старой подруги. — Добро пожаловать в запретный лес, — фыркнула она, усмехаясь сама себе, а следовавшая за ней по пятам волчица настороженно подняла уши. Она впервые видела, как её чёрная женщина улыбалась.***
Утро началось относительно спокойно. И то, только благодаря тому, что Уэнсдей успела перехватить Вещь до того, как тот снова решил заняться завтраком, бездарно расходуя и без того сокращающийся слишком быстро запас продуктов. Обиженный придаток сидел на подоконнике в столовой, демонстративно отвернувшись к окну, за которым снова шёл дождь. Это же, кстати, заставило оборотня на охоту сегодня не идти, чем она тоже была недовольна и свернулась огромным клубком под дверью, ворчливо тихо урча и подёргивая ушами при каждом подозрительном звуке. Уэнсдей про себя криво усмехнулась, наблюдая за обоими возмутителями спокойствия и занимаясь приготовлением завтрака самолично, впрочем, как и всегда. Пока она возилась с кофе для себя и искала припрятанную в пространственном сгибе кровь для вампира, искомая гостья даже не пошевелилась, развалившись на диванчике и еле слышно дышала, впав в почти мёртвый сон, что, в принципе, для её вида было нормальным, но заставляло нервничать оборотня, которая постоянно на неё косилась. Ведьма вздохнула, закончив с завтраком через какое-то время, и подошла к волчице, которая тут же вскинулась ей навстречу, завиляв хвостом. Рука ведьмы, украшенная маленькими татуировками на всех пальцах и кольцами, уже привычно опустилась ей на голову, мягко поглаживая и заставляя довольно жмуриться голубые глаза. Уэнсдей вздохнула, подходя со стороны спинки диванчика, на котором спала вампирша, и хмуро всмотрелась в её бледное лицо. Она отошла на шаг и, приподняв здоровую ногу, упёрлась стопой в спинку, надавливая и заставляя диванчик накрениться вперёд, вываливая из своих объятий сонного вампира под её же сдавленную ругань, чем вызвала очередную злую усмешку на тёмных губах ведьмы. — Отвратительно утра, Танака, — сухо произнесла она, следя за тем, как взъерошенная и злая вампирша поднимается с пола, глядя на неё ничего хорошего не сулившими красными глазами. — Завтрак в столовой. — Я протестую! Законами королевства Невермор защищены права магических слуг, которые ты нагло попираешь с утра пораньше! Это жестокое обращение! — Рабам слова не давали, — недовольно фыркнула ведьма, направляясь в столовую, и вслед за ней, оборачиваясь на ходу и недоуменно моргая, проследовала и волчица, а через пару минут к ним присоединилась и вампирша, всё ещё хмуря свои широкие брови, подслеповато щурясь. Однако, войдя на кухню, принюхалась и тут же довольно улыбнулась. — О, какой знакомый запах. Навевает воспоминание о Див, — довольно осклабилась она, усаживаясь за длинный стол, где уже стояли тарелка и бокал, наполненный кровью. — Занятно слышать от тебя сравнение с тем, что твоя девушка пахнет рыбой, — фыркнула ведьма, перекладывая со сковороды на тарелку кусок поджаренного стейка речного дьявола и добавляя к этому немного овощей, аккуратно порезанных. — Невеста, попрошу заметить! — поправила её вампирша, сделав глоток крови и довольно усмехнувшись. — И да, она же буквально рыба, Уэнс! Все сирены пахнут рыбой. — Благословенная Тьма, как она до сих пор тебя не убила? — закатив глаза, ведьма подошла и поставила тарелку перед гостьей, которая довольно тут же взяла в руки вилку и нож и принялась уплетать за обе щеки. — Потомуфто Див — сфятая! — с набитым ртом прокомментировала вампирша, не останавливаясь, пока ведьма наливала себе кофе. В отличие от гостьи, она уже успела поесть, когда утром выдавала еду волчице на завтрак. — Надеюсь, манерам за столом эта святая тебя тоже со временем научит, — фыркнула Уэнсдей, отпивая горячий напиток из кружки и садясь за стол напротив Танаки. — Итак, я думаю, что нам пора обсудить дела… — Да хрена с два, Уэнс! — огрызнулась вампирша, выставив клыки. — Я летела сюда почти неделю, ты даже не дала мне выспаться, и пока я не съем всё, что захочу в этом доме, я не отвечу ни на один твой чёртов вопрос, и ты никуда меня не вышлешь! Брови ведьмы удивлённо приподнялись. — Да я не собиралась тебя никуда высылать. Как раз наоборот, хотела оставить в доме, а вот мне надо уйти. — Что? — Проблемы со слухом после падения в каминную трубу? — Проблемы со слухом начнутся у тебя, если я перейду на ультразвук, — ворчливо отозвалась вампирша, допивая свою кровь из бокала. — Ладно. Хочешь сказать, что у меня отпуск? Серьезно? — Ну, на тебе будут некоторые дела по дому, пока я буду отсутствовать, но в общих чертах — да, это можно назвать отпуском. — И какие дела на мне будут? — подперев щеку рукой, сонно моргнула Танака, понимая, что нескольких часов забытья ей явно не хватило. — Дом, дрова, еда и… она, — ведьма кивнула в сторону примостившейся рядом волчицы, и та тут же навострила уши, почуяв внимание к собственной персоне. — Ну нет… — Да, Йоко, да. — Я не люблю собак! — А она не любит летучих мышей. — Скажи честно, ты просто издеваешься? — Может быть, — чуть заметно улыбнулась Уэнсдей, отпивая глоток из своей кружки. Вампирша долго и мучительно выдохнула, прежде чем вновь вернуть внимание ведьме. Она сложила руки на груди и уже серьезно уставилась на старую подругу. — А теперь я хочу подробностей. — А как же твое «пока я не съем всё, что захочу в этом доме»? — Я наелась. — О, значит, десерт тебе не предлагать? — Уэнс! — Ладно. Итак, — она подвинулась чуть ближе, заставив внимание вампирши сосредоточиться на ней. — Творится что-то неладное, и мне на несколько дней нужно покинуть дом, чтобы осмотреть границы с вольными стаями… — Погоди! — замахала руками вампирша, ещё больше хмурясь от ощущения холодка, пробежавшего по позвоночнику. — Если ты не против, то начни с самого начала. Я хочу понимать, откуда пошли проблемы. Уэнсдей вздохнула, глядя на волчицу, расположившуюся у её ног. — Проблемы? Ну, всё началось с того, что я родилась… — Сарказм — явно не твоё, Уэнс. Мне казалось, что ехидный зубоскал в нашем тандеме — это я, так что не отбирай мой хлеб! — Много на себя берёшь, пиявка, — усмехнулась ведьма, но всё-таки решила перейти на более адекватный лад. — А если серьёзно, то всё началось с того, что в мои капканы попал волк…***
На следующее утро Уэнсдей принялась собирать свой походный рюкзак, тщательно проверяя всё необходимое. Она не собиралась снова попасть в ситуацию, когда переоценила собственные возможности, а потому сбор вещей занимал уже приличное время. К обеду из комнаты её всё-таки вытащила вампирша, чтобы чрезмерно увлёкшаяся ведьма наконец смогла оторваться от своего занятия и наполнить желудок. Йоко, в принципе, была мастером почти на все руки, не без толики влияния на это Уэнсдей, просто потому, что изначально вампирша была крайне ленива и делала только то, чего ей хотелось. До тех пор, пока ведьма не утащила её с собой в путешествие по континенту в неизведанные земли, когда они обе окончили академию. Карету они потеряли через неделю, ещё через четыре дня — лошадей, а деньги закончились через месяц. В итоге вернулись домой они только спустя почти два длинных года, после которых вампирша сбежала при первой же подвернувшейся возможности и отказывалась видеться с ведьмой ещё полгода. А потом ей стало скучно. Впрочем, как всегда. — Я думаю, что тебе всё-таки не стоит идти одной, — проворчала вампирша, ловко подбрасывая очередной сладко пахнущий блинчик на сковороде. Её волосы были убраны в высокий хвост, дорогая атласная рубашка цвета красного вина или крови исчезла в выданном ей сундуке в гостевой комнате (да-да, такие в доме оказались. Как именно — Уэнсдей сама не знала, просто обнаружила на втором этаже вечером ещё одну дверь сбоку от её комнаты), и теперь Танака разгуливала по дому в свободной серой рубашке с закатанными рукавами по локоть и коротких чёрных штанах да тапочках на босу ногу. Вещи ведьмы оказались ей слегка маловаты, а своих она из-за спешки не взяла. Впрочем, её это сильно не волновало. Рядом с её ногами примостилась оборотень, доверчиво заглядывая вампирше в глаза и тихо урча, явно при этом сглатывая слюну. Ещё вчера волчица готова была вгрызться клыками в горло незваному гостю, а сегодня уже строила щенячьи глазки, выпрашивая сладко пахнущий блинчик. «Продажный комок шерсти», — хмуро подумала Уэнсдей, наливая себе уже приготовленный специально для неё кофе. — Учитывая, что самый безопасный путь предназначен исключительно для меня, то так будет намного лучше, — в очередной раз пыталась объяснить ведьма непонятливой подруге. — Вообще-то я могу обернуться летучей мышью и спокойно сбежать. В отличие от щенка, — она подцепила пальцами один из остывших блинов и кинула его радостному оборотню, что принялась тут же, довольно урча, уплетать лакомство, чем вызвала ещё одну гримасу неодобрения на лице Уэнсдей. — Вот только оставлять её тут без присмотра нельзя. Да и дом в целом, — разочарованно вздохнула брюнетка, пододвигая к себе тарелку с блинами, пока до неё не добрался чей-то любопытный нос, воспользовавшись моментом, когда Танака отвернулась, готовя новую порцию. Уэнсдей легонько хлопнула ладонью по носу волчицу, и та, облизнувшись, разочарованно убралась от стола. — То есть я — нечто вроде сторожа твоего зверинца, — Йоко кивнула Вещи, устроившемуся на столешнице рядом с миской с тестом. — Без обид, приятель, — и продолжила: — В то время, пока ты будешь искать неприятностей на собственную маленькую задницу где-то на границе проклятого леса и земель вольных стай? Ах, это ещё учитывая потрясающую историю с химерой и опустевшими. Я ничего не путаю? — Совершенно верно, — меланхолично кивнула ведьма, беря с тарелки блинчик и придирчиво его осматривая. Судя по всему, придаток тоже приложил к этому руку, потому что розоватое тесто явно было следствием добавления в него ягод, которые придаток с поразительным упорством собирал в округе всё лето. Уэнсдей просто надеялась, что среди них не затесалось чего-то ядовитого. Всё-таки, в отличие от них, у придатка рта не было, и есть это сам он не мог, а проверять всю его добычу на предмет годности у неё просто не было времени. В конце концов, большую часть дня старый слуга семьи был предоставлен сам себе. — Звучит как минимум опасно, — фыркнула Йоко, гася магический камень под сковородкой и ловко выкладывая последний блинчик на гору таких же в глубокой тарелке, стоящей рядом. Ведьма сощурилась, замечая, что все эти кулинарные изыскания были бледно-розового цвета. — Звучит нормально для этого места, — вздохнула она, всё-таки откусывая кушанье, замечая, каким взглядом на неё уставилась оборотень, грустно провожая голубыми глазами очередное лакомство. Уэнсдей закатила глаза и, взяв ещё один блин, протянула его волчице, заработав в ответ радостный скулёж, едва увернувшись от длинного языка, который норовил пройтись по её руке. — Эй, не давай ей много! Я слышала, что собакам нельзя сладкое, — погрозила вилкой подруге вампирша, садясь за стол напротив. — Она не собака, а истинный оборотень, и её желудок переварил кусок гомункула, — фыркнула ведьма, отдавая вслед за первым блином волчице ещё один, пока разгневанная вампирша не забрала себе всю тарелку. Уэнсдей лишь меланхолично подметила, что, судя по горе выпечки, Танака намеревалась съесть всё единолично. И куда только в неё лезло? — Вряд ли гомункул был сладким, ты уж извини, — проворчала Йоко, наливая себе в блюдо для блинов мёда, который выискала где-то в кладовой. — Можешь попробовать, я не против. — Что попробовать? — Я говорю, что в верхнем ящике стоит большая банка с чем-то синим внутри и пахнет оно тестом, так что можешь попробовать сделать из него блинчики и надкусить сама. Лицо вампирши слегка побледнело, когда она проследила за кивком головы ведьмы в сторону кухонного шкафа. Она нервно сглотнула, отрицательно помотав головой и покосившись на всё ещё частично голубую шерсть на загривке оборотня, что вновь доверчиво заглядывала ей в глаза. — Спасибо, я, пожалуй, откажусь, — вздохнула вампирша, но всё же поделилась с волчицей ещё одним блином под саркастично поднятую бровь ведьмы. Она откашлялась и продолжила, нанизывая на вилку своё творение и обмакивая в слегка красноватый мёд. — Должна заметить, что ты всё время забываешь об одной вещи. — Это о какой? — доев блинчик и незаметно для самой себя потянувшись за следующим, чуть нахмурилась Уэнсдей. — О той, что если ты помрёшь, то я тут же отправлюсь следом, чёрт бы тебя побрал! — рыкнула вампирша с почти набитым ртом. Пока оборотень, мягко ступая лапами, курсировала между ними обеими, выпрашивая каждый раз очередной блин по очереди, пользуясь тем, что обе женщины были заняты взаимными препираниями и просто уже на автомате выдавали ей лакомство, стоило немного посидеть рядом и поскулить. — Я давно тебе предлагала разорвать контракт, — пожала плечами ведьма, с досадой обнаруживая, что кофе в кружке кончился, как и блины на той тарелке, до которой она могла дотянуться. Остальная горка медленно таяла под натиском всё ещё голодной вторые сутки к ряду вампирши. Не без помощи оборотня, конечно же. Уэнсдей незаметно облизнула губы, стараясь не подать виду, что ей тоже еда понравилась, и мельком думая о том, что можно было бы и обокрасть подругу на предмет ещё пары блинов. — Вот уж нет, — оскалилась вампирша. — Где я ещё найду такую удобную должность, которая позволяет мне большую часть времени абсолютно ничего не делать, но при этом получать заслуги? Правильно — нигде. Так что мучайся с моим существованием до тех пор, пока я не решу обзавестись потомством. — А оно планируется? — слегка озадаченно приподняла брови Уэнсдей, косясь на внимательно навострившего уши оборотня. — Я похожа на ту, кто заводит детей в таком юном возрасте? — чуть не поперхнулась Танака, смахивая волчице ещё один кусочек. — Нет, благодарю, но если такое и случится, то только после твоей свадьбы, когда я смогу со спокойной совестью уйти в отставку. — Тогда ты останешься со мной до старости и никогда не заведешь семью, потому что этого не случится. — Ну, что поделать, — лениво пожала плечами вампирша, дожёвывая последний блинчик. — Да и чего мне переживать? Наследников отцу, если что, сделают мои младшие, — она указала вилкой на ведьму и саркастично усмехнулась. — А семья у меня уже есть. Ты — моя семья. И поэтому я, дьявол тебя раздери, беспокоюсь! — Это излишне, — отведя взгляд в сторону, проворчала ведьма. Складывая руки на груди, она вздохнула и снова повернулась к старой подруге. — Всё, что я могу тебе пообещать — я уже пообещала: я вернусь через несколько дней и не буду ввязываться в неприятности. Это просто проверка барьера. При первом же признаке опасности я уйду в тень Ихабодов, так что перестань разводить излишнюю патетику, на тебя явно плохо влияет длительное общение с моей матерью. — Тогда сделай одолжение мне и твоему семейству в целом — приползи обратно целой и невредимой, ясно? Иначе я сравняю с землей это чёртово место. — Я бы на это посмотрела. Кому мне заплатить? — криво усмехнулась ведьма, заработав в ответ сердитый взгляд вспыхнувших красным светом глаз. — Уэнс! Клянусь Тьмой, если ты не вернёшься до заката через три дня, я отправлюсь тебя искать. Вместе с ней, — палец вампирши ткнул в нос рядом сидящего оборотня, отчего её голубые глаза смешно сошлись к центру, а из пасти донеслось удивлённое скуление. Ведьма же в ответ смерила обеих презрительным взглядом чёрных глаз. — Мне не нужна ваша помощь. Я уже сказала, что справлюсь сама. — Знаешь, я это уже пару раз слышала. Напомнить, чем это всё закончилось, м? Нет, Уэнс. Три дня, — Танака привстала и показала три оттопыренных пальца на своей руке. — Это ультиматум. — Я вполне могу использовать печать договора, — опасно сощурилась ведьма, отставляя пустую кружку в сторону. — Мой «поводок» предназначен не для этого, и ты это знаешь, — фыркнула вампирша, заставив подругу обречённо закатить глаза к потолку. — Три дня, Уэнс. Это точка, — она категорично сложила руки на груди. — К тому же, ты уверена, что хочешь так надолго оставить со мной свою новую игрушку? Не боишься, что я её испорчу, а заодно переверну весь дом вверх ногами? Ах да, и твою лабораторию с библиотекой тоже… — Танака, — прорычала в ответ ведьма, опасно сощурив глаза и положив руки на стол со стуком. — Да-да? Ты сама меня сюда притащила, потому что тебе нужна помощь, — довольно оскалилась Йоко. — Так возьми на себя ответственность за последствия. Ведьма зло цыкнула, резко вставая из-за стола и выходя из столовой под донёсшийся ей в спину скулёж оборотня и смешок вампирши. — Три дня, Уэнсдей. Не больше. Она зло скрипела зубами, понимая, что в данном споре у неё просто не было возможности обойти настойчивого вампира. Видит Великая Первозданная Тьма, с Йоко просто невозможно было иметь дело, если она так вцеплялась в свою точку зрения. Так что выбора у ведьмы не оставалось. Придётся управиться за три дня. Вечером состоялось слезливое, вернее скулящее, короткое прощание, после чего раздражённая ведьма покинула дом, исчезнув в туманном барьере, огораживающем её территорию, а смотревшая ей вслед вампирша напряжённо вздохнула, удерживая на месте рвущегося следом оборотня. Что давалось ей, кстати, с трудом, несмотря на силу, присущую её роду, но, слава богам, Уэнсдей позаботилась перед уходом о наличии магического ошейника для своего «питомца», чтобы свести на нет все вероятности того, что бестолковая волчица отправится за ней следом, и возможности вновь её потерять в петле искажения. — Ну что ж, — растерянно почесала затылок Танака, глядя на скулящего оборотня светящимися в сумраке наступающего вечера красными глазами. — У нас есть три дня, волчонок. И если к тому моменту эта идиотка не вернётся, мы пойдем её искать, как я и обещала. Она открыла двери, увлекая за собой явно расстроенного волка, и напоследок вздохнула, потрепав её по загривку рукой. — Если я внезапно умру, значит, искать будет уже некого. Так, чтобы ты знала. Магия рассеется через какое-то время, и ты будешь свободна, — она напряжённо усмехнулась. — Будем надеяться, что этого не произойдёт, верно? В ответ ей донеслось едва слышное ворчание, когда понурая волчица поднялась на второй этаж по лестнице и улеглась под дверью комнаты своей чёрной женщины, подчёркнуто игнорируя присутствие вампира в доме. На что сама Йоко лишь с усмешкой покачала головой. Это будут длинные три дня.***
Уэнсдей на самом деле не планировала задерживаться. Если честно, то она намеревалась закончить с этим за сутки. Земли вольных стай, прилегающие к запретному лесу, может и были весьма протяжёнными, но по сравнению со всей территорией леса — просто смехотворными. Суток должно было хватить, чтобы предварительно осмотреть все интересующие её места, ведь далеко не везде вообще можно было пройти, минуя Ихабоды, так что лазеек по факту было на самом деле не так уж и много. Единственное, что ей категорически не нравилось, так это то, что с западной границы стай весьма недалеко пролегал торговый тракт, идущий вдоль территорий ликанов и уходящий в город людей — Иерихон. Вообще, сам тракт использовался не так уж часто ввиду кочевого образа жизни стай, и чаще торговцы ехали другим путём, дабы зайти с севера. Так было больше шансов встретить их становища, чем в этом районе. Однако прецеденты всё равно случались. И Уэнсдей просто надеялась, что это был не один из них. Едва покинув туманный барьер, она быстро добралась до ближайшего из исполинских деревьев, чтобы нырнуть в его тень, избавляя себя от нервирующих воспоминаний о недавнем столкновении со Сворой. Если кто-то думал, что Свора — это нечто единое, как стаи ликанов, то он заблуждался. Этих пародий на объединения опустевших было несколько, и частенько они даже конфликтовали между собой, но даже не в этом была проблема. Вся головная боль каждого поколения смотрителей была связана всего с тремя вещами в этом лесу: Королева Топи, Своры и грёбаные авантюристы, хотя назвать этих умалишённых и жадных до наживы людей таким почётным названием было бы ошибкой изначально. Нормальные авантюристы обходили лес стороной, зная, чем это могло обернуться, а вот всевозможные нечистые на руку представители любого вида скорее были браконьерами и грабителями. В конце концов, в глубине леса спала Великая Первозданная Тьма, источник всей магии континента и мать колдунов. Соответственно, в лесу можно было найти огромное количество магических материалов. По факту запретный лес был огромной кладовой, до отказа набитой тем, из чего можно было сделать отличные артефакты, что уже делало его мишенью номер один абсолютно для всех. Вот только этот лес считался так же ещё и самым опасным местом континента, получив на государственном уровне метку «смертельной зоны». Уэнсдей хмыкнула себе под нос, поймав себя на этих размышлениях. «Смертельная зона» для большей части живых, и это было правдой. Вот только смотрителя и его слуг это никогда не касалось. Все, даже самые опасные твари, населявшие этот лес, обходили их стороной, а дом в сердце леса и вовсе был той зоной, в которую ни живые, ни мертвые старались не соваться, на инстинктивном уровне ощущая опасность, так что даже чёртова химера границу внутрь бы не перешла. В сущности, ведьма уважительно относилась ко всем тварям, населявшим лес, и для неё они скорее были просто обычными животными, чего нельзя было сказать о разумных. Именно поэтому основных проблем у смотрителей было всего три, и звери в них не входили. Если с Королевой Топи ещё можно было договориться, а Свора попросту действовала на инстинктах, то вот с браконьерами дела обстояли хуже всего. И поэтому смотритель надеялась, что проблема не обнаружится близ торгового тракта, потому что в таком случае это точно были разумные, ищущие наживы. А ей так не хотелось задерживаться дольше обычного. В любом случае, Уэнсдей уже решила для себя, что раз Танака прибыла, то данную вылазку можно считать банальной разведкой, и в случае, если проблема окажется больше, чем она могла бы решить сразу на месте, то она просто вернётся позже, уже подготовившись к бою. Поэтому почти всё, что она с собой взяла, было нацелено на сокрытие и разведку, хотя и без оружия она тоже не осталась. Вынырнув из теней на верхних ветвях Ихабода, она передёрнула плечами, сбрасывая с себя ощущение оцепенения и глухого шёпота в голове. Долго находиться в тенях она не любила, потому что это становилось слишком сильно похожим на безумие, а назойливый шёпот пробирался под кожу, поглощая сознание. Уэнсдей слышала как-то, что однажды побывав смотрителем, многие позже пытались вернуться сюда, чтобы остаться в тенях Ихабодов навечно, так что лес кишел не только живыми и мёртвыми, но и призраками. И, собственно, именно поэтому она здесь и находилась столь долгое время, впрочем, это была совсем другая история. Чёрные глаза ведьмы сощурились, когда примерно в сорока ярдах на запад в темноте она различила свет открытого огня. Её губы чуть дёрнулись в кривой усмешке. Конечно же, разумные. Каким ещё самоубийцам хватило бы мозгов разводить огонь так близко к Ихабодам? Что ж, это было ей на руку. Глупцы, как правило, долго не живут.***
Ночь застала их далековато от места, где пелена всё ещё была тонкой после Самайна. Группа авантюристов, что решила поискать приключений в попытке поживиться на дарах Великого Леса, собралась спешно, и потому припасов с собой у них было немного, да и отходить далеко от разрыва они не хотели. Но Дуглас нашёл кристаллизованный ночной цветок, что ценился в большом количестве золота на рынке магов. Такую щедрую добычу они найти не ожидали, и старый егерь упрямо заявил, что пока они не обшарят до утра весь этот район, то никто отряд не покинет. В общем, никто не возражал, и времени у них ещё было до рассвета достаточно, ведь именно столько должен был продержаться разрыв, который они вчера неожиданно обнаружили, охраняя торговый караван, шедший по тракту. Всё вышло весьма случайно, и никто изначально сюда идти не собирался, но вечером, отправившись на разведку, их лидер команды принёс вести о том, что бродя вдоль границы, нашел свежий разрыв в пелене запретного леса. Такую возможность упускать было нельзя. Даже собрав минимум, они могли обеспечить себе безбедное существование на несколько лет вперёд. Кто вообще упустил бы такой шанс? — Лиам, подбрось дров в костёр, холодно так, что зуб на зуб не попадёт, — в очередной раз пожаловалась вольный друид, которая уже несколько лет являлась негласным лидером команды, несмотря на егеря Дугласа, занимавшего эту должность по праву ветерана. Впрочем, он не был против, учитывая, что Элис была его внучкой. — Сама подбрось, — огрызнулся молодой ликан, занимавший в отряде место сопровождающего по землям вольных стай, опасливо косясь в темноту леса. — Мы не на пикнике, и тебя предупреждали о холоде, так что сама виновата, что не оделась теплее, — с каждым часом молодому ликану всё больше становилось не по себе, словно его душу понемногу вытягивали из тела. Все его родичи многократно упоминали о том, что этот лес проклят, а волкам и вовсе путь в него закрыт с момента падения богини. Но ему нужны были деньги. Очень нужны. А старые байки о богах, в которые верили лишь старики, его не очень интересовали. Однако теперь он подсознательно возносил мольбу богине Селене, чтобы уберегла. Вокруг небольшого костра собрались все пятеро спутников, решив ненадолго прервать свои поиски и дать отдых ногам да погреться. В лесу было чертовски холодно, по сравнению с трактом, и это только добавляло щепотку страха к уже существующей горке, которая по крупице копилась с каждой минутой их пребывания здесь. Если изначально идея поживиться была воспринята всеми с энтузиазмом, то теперь каждый из них угрюмо молчал, а в воздухе повисло напряжение. — Соблюдайте тишину, — проворчал бородатый старик-егерь, хмуро глядя в костёр, стараясь не смотреть на остальных, а больше сосредоточившись на звуках вокруг. — Ещё полчаса на отдых и продолжим. Времени рассиживаться нет. — Зачем мы продолжаем, Дуглас? Мы набрали уже столько, что этого хватит на несколько лет безбедной жизни, — тихим голосом, почти шёпотом, спросил смуглый мужчина средних лет, сидящий рядом с ним и нервно поглаживающий короткую бороду. — Затем, Мартин, что подобная возможность на моём веку выпадает только второй раз. Её нельзя упускать, — ворчливо отозвался старик, косо глядя на ещё двух сопартийцев, которые угрюмо молчали, боязливо то и дело вертя головами по сторонам. Оба парня так же были разведчиками, как и он сам, но были слишком молоды и авантюристами-то стали всего пару лет назад. Егерь был уверен, что, если от кого и ждать проблем, то от них. И если Лиам ещё держал себя в руках, то второй, стрелок по имени Грег, кажется, был готов сорваться бежать без оглядки при первом же подозрительном шорохе. Мартин и Элис, в отличие от них, вели себя более достойно, привыкшие к опасной жизни за годы бытия авантюристами. — Разрывы в пелене встречаются так же редко, как полное затмение, тем более, когда они свежие. Нам чертовски повезло наткнуться на такой… — Интересно… И где же этот разрыв? — сухой и непонятный глубокий голос, послышавшийся из-за спины Элис, заставил всех разом подпрыгнуть со своих мест, обнажив оружие, и уставиться на высокую плечистую фигуру, возникшую словно из ниоткуда и слегка мерцающую в темноте. Из-под капюшона плаща его лица видно не было, но на месте глаз отчётливо виднелась пара красных огоньков. От вида этого существа все ощутили, как по их спинам прошёлся могильный холод. — Назовись! — прорычал Мартин, взяв себя в руки и направив на смутный силуэт своё копьё, мастерством владения которым он гордился по праву. — Смешно, — фыркнула фигура всё таким же неразличимым голосом. Красные огоньки под капюшоном чуть сузились. — Это вы тут незваные гости. И если кто-то и может требовать назвать себя, так это я. Мартин дёрнулся, но был остановлен рукой старика Дугласа, который сурово косился на незваного гостя. Егерь тяжело вздохнул и подал голос. — Я полагаю, что вижу пред собой великого смотрителя? — О, видимо, не все ещё забыли об этом неоспоримом факте, — чуть с сарказмом выдал гость, делая шаг вперёд, совершенно не обращая внимания на то, что люди, сбившиеся в защитное построение, сделали шаг прочь от него. Неудивительно. В свете костра стало видно, что всю фигуру смотрителя окутывают тени, которые словно бы живые, расползались в стороны, жадно поглощая свет вокруг. — Итак. Где разрыв? — П-почему мы должны тебе отвечать? — рыкнул Лиам, выставив когти и клыки. Однако смотритель даже не удосужил его поворотом головы. — Щенка вашего лучше отправить домой сейчас же. Иначе к рассвету он станет опустевшим, — теневая фигура вдруг всё-таки повернулась к молодому ликану. — Тебе что, старейшины не рассказывали, чем чревато пребывание твоего племени в этом лесу? С каких пор золото стало важнее собственной души? Парень судорожно вздохнул, его глаза расширились от ужаса, когда он понял, о чём ему говорило это странное существо. По его спине прошелся липкий холодок ужаса. — Так… Так это правда? — Можешь подождать ещё немного и убедиться сам, — пожала плечами фигура, опутанная тьмой, потеряв к нему интерес и вернув внимание к старику. — Я жду ответа на свой вопрос. Дуглас зло сплюнул, смотря, как развернулся на месте их сопровождающий, и быстро побежал прочь. Чёртовы ликаны. Всегда бахвалятся своей храбростью, а на деле превращаются в пугливых псин, стоит только на горизонте появится чему-то, что имеет отношение к их байкам и легендам. Однако перед егерем сейчас была проблема посерьезней. Никто и никогда ещё не уходил невредимым от смотрителя запретного леса. — Ближе к тракту есть разрыв. На запад. — Сколько времени до закрытия? — Примерно до утра. Смотритель замолчал на минуту, задумавшись. По всему выходило, что разрыв свежий. Это вообще ничего не объясняло, просто потому, что это явно было не тем следом, который ведьма хотела найти, но теперь сверху добавилась ещё и эта проблема. Все это значило, что кто-то совсем недавно сюда прошел силой, оставив за собой разрыв, а следовательно, у неё не было времени разбираться с этими людьми, потому что существо, сделавшее это, должно было быть или сильным магом, или колдуном, а с их братией дела обстояли всегда очень плохо. — Вот что. Бросьте всё, что взяли и уходите. Сейчас, — сухо проговорила она, привычно слыша, как её голос с помощью плаща исказился до неузнаваемости. — Тогда я оставлю вас в покое. — Кто ты такой, чтобы нам указывать? — рыча, отозвалась молодая девушка, видимо, не совсем понимая, с кем столкнулась, несмотря на то, что старик пытался её остановить. — Я? Смотритель этого леса, — с едва слышным смешком ответила фигура в тенях. — И я здесь хозяин, а вы просто ворьё. Знаешь, что бывает с ворами? Плечи стоявшего рядом Мартина напряглись, а по его виску скатилась капля пота. Ситуация была из той серии, когда опасность повисла над всеми густой пеленой, и одно неверное движение могло спровоцировать бойню. — Мы уйдем, — кивнул старик рядом с ним, сжимая мёртвой хваткой плечо друга и пытаясь остановить свою внучку. В отличие от них, он прекрасно понимал, что им не стоило связываться с этим существом, и готов был отступить, лишь бы сохранить свою и их жизни. — О чём ты, черт тебя возм… — начала было девушка, резко оборачиваясь к деду, и вдруг замерла с огромными, расширенными от ужаса глазами, обнаружив за спиной старика нависавшую над ними фигуру громадного обращённого ликана с пустыми глазницами вместо глаз. Из его пасти капала слюна, а шерсть местами была облезлой. Молчаливой и ужасающей тёмной громадой он возвышался над ними, не давая даже шанса на надежду. — Ох, — спокойно вздохнул смотритель, обратив внимание на опустевшего за спинами авантюристов только сейчас. — Ну что ж. Я пыталась, — сказала она и, шагнув назад, исчезла, мгновенно проваливаясь в тень Ихабода четко за её спиной, благодаря которой она смогла подобраться к этим неудачникам так близко. Она вынырнула спустя пару мгновений на огромной ветви выше, чтобы с сожалением оглядеть место побоища. Ведьма цыкнула себе под нос, наблюдая за тем, как слетела с плеч голова копейщика, последнего оставшегося в живых в эти считанные мгновения. Уэнсдей хмуро проследила глазами за ещё тремя опустевшими, появившимися в круге света угасающего костра. Что ж, тому парню повезло, что он решил убежать сразу же, как она его предупредила. Может быть, он даже выживет. Соседняя ветвь Ихабода с той, на которой находилась ведьма, медленно пришла в движение, сопровождаемая громким скрипом. Видимо, люди просидели здесь почти час со своим костром, чтобы деревья наконец их заметили. Уэнсдей покрепче ухватилась за ближайший выступ, когда со стоном старой древесины и оглушительным скрежетом огромная ветвь с силой упавшей скалы опустилась вниз, на точку, где всё ещё горел костер, попутно раздавив пару опустевших. От такого удара пыль, камни и грязь разлетелись в стороны, а земля содрогнулась. Смотритель досадливо скривила губы. Теперь придётся поторапливаться, ведь на этот шум сюда очень скоро могли прибыть существа поопаснее Своры. И хоть её они и не тронули бы, однако возиться с этим ей не хотелось. Вздохнув, она отступила, вновь падая в тень. Глупые жадные люди получили по своим заслугам, и ей их было не жаль. Через несколько часов начнётся рассвет, так что стоило поторопиться, чтобы найти разрыв и по следу магии отыскать ещё одного незваного гостя. Уэнсдей стояла напротив закрывающегося разрыва и скрипела зубами от досады. Уже светало, а искала она в итоге слишком долго. След магии делал крюк по лесу, судорожно петляя, и возвращался обратно, а значит, существо, устроившее это, ушло самостоятельно до того, как она смогла его обнаружить. Ведьма зло фыркнула себе под нос, чуть щурясь в предрассветном тумане, скользившем меж массивных корней деревьев. Больше, чем неприятности, она ненавидела это чувство разочарования и ощущения впустую потраченного времени. Совершенно ничего теперь было непонятно. Что существо здесь искало? Почему так быстро ушло? Зачем было тратить столько сил на пробитие барьера, чтобы покинуть лес, меньше, чем через половину дня? Уэнсдей выдохнула сквозь сжатые зубы. Узнать что-то теперь не представлялось возможным, разве что пройтись по остаточному следу магии от начала и до конца и проверить, нет ли каких-то зацепок, потому что, судя по интенсивности энергии, незваный гость ушёл сквозь разрыв, лишь ненамного её опередив. Если бы только она была быстрее… Но ничего уже нельзя было поделать. В любом случае, её миссия ещё даже приблизительно не была закончена, так что стоять на месте не было смысла. Ведьма вздохнула, снова надевая капюшон плаща и восстанавливая иллюзию вокруг своего тела. Поспать сегодня явно не выйдет.***
Волчица не понимала, что вообще происходило. Шёл второй день отсутствия хозяйки дома, и она не находила себе места, в то время как проклятущий вампир была занята чем угодно, но явно не волнением на этот счёт. Светлая шерсть на её загривке стояла дыбом от смутного ощущения беспокойства. Разум зверя был относительно прост, но это не отменяло того факта, что эмоции от своего очнувшегося Альтер эго она ощущала хорошо. Что-то изменилось в полнолуние. И человеческий разум, что до этого момента спал, вдруг очнулся, хотя всё так же не имел никакой власти над телом и мыслями волка, но оборотень отлично ощущала, что её гуманоидная часть наблюдает за происходящим, хоть и не может вмешаться. Ей это не нравилось. Рядом с хозяйкой дома это назойливое ощущение присутствия стиралось, и она, как и раньше, чувствовала себя свободной, но теперь без неё всё снова стало восприниматься как постоянный зуд где-то во лбу. Это раздражало. Оборотень зарычала, вздыбив шерсть, и толкнула дверь в дом передними лапами, открывая её и выбегая наружу. День уже почти заканчивался, и ночь вступит в свои права совсем скоро, а эта чёрная женщина до сих пор не вернулась. Волк раздражённо прошёлся вдоль дома, кося голубым глазом на туманную стену вдалеке. Проклятущий ошейник на горле мешал ей к ней подойти, словно к нему была привязана невидимая цепь, не позволявшая приближаться к барьеру. Оборотень сердито рыкнула и остановилась на тропинке, ведущей к границе, навострив уши и пытаясь вычленить хоть какой-то звук, который помог бы ей определить, где находилась та, кого ей так не хватало. Её спасительница, её чёрная женщина, протянувшая руку помощи и вытащившая из лап смерти. Волчица многого не понимала, но была уверена, что её человеческая часть могла бы в этом помочь, вот только между ними в её сознании словно была прочная стена, и ни одна из них в итоге друг друга не слышала и не могла взаимодействовать, из-за чего оборотень постоянно ощущала свою неполноценность. Словно чего-то сильно не доставало, как будто одной или сразу двух лап не было, что делало её слабее, и она это отчетливо осознавала, но не понимала, почему так происходило. Вот если бы она могла говорить… Она бы непременно спросила! Обо всём! Но нет… — Эй, уже темнеет, иди в дом, — в открытую дверь высунулась вампирша, и волчица зарычала, не желая слушать. Ей не очень нравилась эта женщина, но она вынуждена была её терпеть. От неё пахло странно, и она почему-то раздражала. Не как враг, как нечто другое. Но оборотень не знала почему. Нутром чувствовала, что от неё будут неприятности. Ох, она бы хотела, чтобы её человеческая ипостась могла ей рассказать, о чём они говорили, ведь волчица почти ничего не понимала. Только на интуитивном уровне, и то далеко не всё. Хотя в последнее время, благодаря тому, что она отличала эмоции своей очнувшейся человеческой части, ей стало проще реагировать, опираясь на них. — Эх, — вздохнула вампирша, вставая рядом с ней и тоже вглядываясь в далёкую полосу тумана. Оборотень ощущала это сдержанное беспокойство и потому перестала рычать, прислушиваясь к нежелательной гостье. — Знаешь, это удивительно, — запахнув на себе поплотнее плащ, выдохнула Танака, не сводя взгляда с барьера вдалеке. В сгущающихся сумерках её глаза едва заметно светились красным. — Уэнсдей никогда не привязывалась к людям, за крайне редким исключением. Честно говоря, я думаю, что кроме её семьи и ещё пары существ, всех остальных она попросту ненавидит. Но ты… — она перевела взгляд на оборотня, который дёрнул ухом в её сторону, но не удостоил взглядом. — Ты — это что-то странное. Где-то там, внутри тебя, есть человек, и это уже по умолчанию должно было её настораживать, но почему-то этого не происходит. Да и это твое проклятие, про которое она рассказала, звучит как нечто нелепое. Оборотень повернула к вампирше голову, чуть сощурив голубые глаза. В эмоциях её человеческой части появилось волнение и заинтересованность, что, в свою очередь, привлекло внимание волчицы. Она по-прежнему не понимала, о чём та говорила, но готова была слушать, ведь, судя по всему, её человеческая часть знала, о чём идёт речь, и это казалось важным. Заметив заинтересованный взгляд волка, вампирша криво усмехнулась. — Знаешь, в этом мире в проклятиях лучше колдунов разбирается только один вид, и это вампиры, — она широко усмехнулась. — Держу пари, что именно поэтому она меня сюда и притащила, — Йоко покачала головой, упирая руки в бока. — Из-за тебя. Подумать только! Использовать единственный в год шанс привести слугу ради оборотня, который чуть не умер на её руках. Девять лет прошло, и вспомнила она обо мне только из-за этого. Вампирша замолчала, вновь переведя взгляд вдаль, чуть слышно и разочарованно усмехнувшись. Она вздохнула, поправила растрепавшиеся от небольшого ветра волосы и снова повернулась к волку. — Хочешь узнать, кто тебя проклял, щенок? Это я могу, но мне потребуется твоя помощь и согласие. Оборотень недоуменно, едва слышно заскулила, почувствовав взрыв эмоций от своей человеческой ипостаси. Предвкушение, злость, интерес, воодушевление. Волчица не знала, о чём говорила вампирша, но уже понимала, что ей придётся к ней прислушаться, потому что вдруг ощутила это тянущее чувство в груди, очень похожее на надежду.