Эхо

Основная причина совершаемых человеком ошибок кроется в постоянной борьбе чувств с разумом.

© Блез Паскаль

                           Уэнсдей думала, что её теория была правдивой. В конце концов, было логичным предположить, что местом, куда отправили Энид, было храмом Триединой, ведь посылать оборотня в сердце Тьмы было абсолютной глупостью. Она бы даже не сумела этого понять, хотя бы просто потому, что конкретного места сосредоточения силы не существовало. По сути, вся внутренняя территория в сердце леса за границей, там, где находился дом, и была тем местом, о котором со страхом рассказывали детям на ночь или писали в трактатах об истории континента. Увы, но только колдуны понимали, что по сути, не было никакого конкретного места. Весь этот лес, не имевший разумных границ, изнутри был территорией Тьмы. Так что по факту дом и сердце леса являлись лишь номинальным центром, принадлежавшим смотрителям, да сосредоточием энергий, но не более. Значит, оставался лишь храм. Но в итоге ничего не произошло. Уэнсдей постоянно следила за тем, как вело себя проклятие в голове оборотня, но то даже не шевельнулось, когда они подошли к территории бывшего места богини.       Ведьма сердито нахмурилась, выжимая лоскут ткани, и, снова охладив его, положила на горячий лоб оборотня, что пребывала в сонной лихорадке уже почти сутки. Уэнсдей была очень зла. Причём как на себя, так и на глупую блондинку. Знала ведь, что в человеческом виде нельзя её на ночь в лес выпускать. Да, за границей почти не было опасностей, но это по большей части касалось её самой, как смотрителя, и оборотня в её волчьей форме, которая вполне могла за себя постоять. За девять лет, прожитых в этом лесу, ведьма так привыкла к различным тварям и к тому, что они её не трогали, что она постепенно забыла об опасности, которую они могли представлять. Это было её упущением. Как и тот факт, что она не озаботилась даже об элементарном артефакте для Энид, который отпугивал бы от неё всяческую нечисть, пока она находилась в виде человека. Ведьма сморщила нос, зло и тихо фыркнув от собственной недальновидности. По какой-то причине рядом с этой дурной блондинкой её мозг словно начинал сбоить.       — Тебе давно стоило бы это предвидеть, — тихий потусторонний голос раздался совсем рядом, заставив ведьму слегка вздрогнуть, но потом повернуться к маленькому зеркалу, стоявшему на комоде возле кровати оборотня. Уэнсдей угрюмо нахмурилась. Честно говоря, если бы не тот факт, что её предупредила Гуди, она могла бы вовсе не успеть вытащить бестолковую блондинку из опасности. Ей стоило бы поблагодарить предка, но она не была уверена в том, что это не выйдет ей потом боком. Не её жизнь была спасена с помощью предка, но почему-то ей казалось, что так оно и было.       — Моё упущение, — хмуро проговорила ведьма, бросив косой взгляд в зеркало и замечая там весьма довольное выражение лица призрака предка. — Тебе не стоит часто появляться рядом с ней. Похоже, она может в определённых обстоятельствах видеть другой план реальности.       — Конечно, — пожала плечами призрачная фигура в зеркале. — Я уверена, что она разглядела Вендиго, да и сам факт, что она шла по следу болотных огней, это подтверждает. Очень… Любопытно.       Уэнсдей почувствовала, как мышцы на её спине задеревенели. Было что-то в голосе Гуди настораживающее, но больше ей не понравились собственные едва ощутимые эмоции на этот счёт.       — Твоё любопытство меня настораживает, — вздохнула ведьма, кончиками пальцев касаясь горячего лба блондинки, что тяжело дышала во сне. К моменту, когда они добрались до дома, Энид уже начало лихорадить. Неудивительно, ведь на улице и так было к вечеру чертовски холодно, так она ещё и невольно искупалась в ледяной воде. Конечно же, организм оборотня был сильнее человеческого, но это не могло пройти бесследно в любом случае.       Уэнсдей хмуро окинула взглядом комнату блондинки, чуть заметно сморщив нос. Она не была здесь ни разу с момента, когда сказала дому её переделать, так что многое сейчас казалось ей новым. Возможно, вначале в комнате и был порядок, но с течением времени, пока Энид тут обживалась, в ней прибавилось множество новых вещей, тут и там раскиданных. Хотя и чувствовалась какая-то странная упорядоченность. Большая часть стола была завалена книгами из библиотеки, исписанными грифельными палочками бумагами и несколькими огарками свечей. Похоже, что Энид часто читала по ночам, тогда не удивительно, что в последнее время та по утрам была весьма вялой. Что ещё примечательно, так это то, что ковёр у окна, явно бывший личным местом её волчьей ипостаси, был завален всяческим хламом не очень понятного происхождения на первый взгляд. Уэнсдей слегка нахмурилась, заметив там пару подозрительно знакомых вещей. Например, один из её тапочек, который она недавно потеряла, ремень от брюк, пропажу которого она бы и не заметила совсем, если бы не увидела сейчас, да и лоскут чёрной ткани у маленькой подушки был слишком похож на тот, что волчица оторвала от её платья несколько недель назад.       Ведьма напряжённо выдохнула, хмурясь. Странная тяга к накопительству у этого существа проявлялась в основном в волчьей форме, чего нельзя было сказать о её человеческой ипостаси. Энид в своём обычном состоянии была чрезмерно неприхотливой. До такой степени, что порой приходилось силком что-то ей всучивать и заставлять брать, лишь бы у этой дурной блондинки не было лишних проблем. Самое странное, что это касалось буквально всего, начиная от полотенца и мыла, заканчивая банальной одеждой. Однако это не касалось книг и письменных принадлежностей. Оборотень могла не есть, но всё-таки пересилить себя и попросить у ведьмы разрешение на использование очередной книги или бумаги. Честно говоря, поначалу это удивляло ведьму. А вот потом стало раздражать. Порой она начинала думать, что совершенно не понимает, что творится в этой белокурой голове. И даже пару раз ловила себя на мысли, чтобы написать Танаке и спросить совета на этот счёт, но каждый раз останавливалась, ибо гордость не позволяла спросить подобное у едкой вампирши.       Кстати, о Йоко. Первый отчёт пришёл на днях. И из почти четырёх листов бессмысленной болтовни и рассказах о том, как дела дома и почему-то у Дивины, сам отчёт занял всего пару абзацев. И этих абзацев хватило для того, чтобы Уэнсдей всерьёз задумалась о поиске скорейшего разрушения проклятия в голове оборотня.       Всё дело оказалось в том, что всего за пару недель окрестные деревни с лесом, находящиеся на территориях изгоев, наводнили ликаны, которые в ужасе бросили свои становища после массовой смерти их шаманов. С одной стороны, это было ожидаемо, а с другой — у пограничных владений королевства сейчас было крайне неспокойно. Судя по всему, часть стай рванула ещё и к человеческим землям, откуда их тут же развернули обратно в прерии. Никому не нужны были беглые ликаны, особенно людям. Уэнсдей не знала, чем думали вожди мелких стай, когда их люди начали массово убегать из прерий, но, судя по всему, большая часть вождей и была шаманами. Как итог, оставшись без руководства, многие ликаны попросту испугались того, что над прериями нависла мистическая угроза, и пустились в бега, когда до них дошли слухи от других становищ, что у них произошло то же самое. В результате всех беглых ликанов силами пограничных войск пришлось остановить в окрестных деревнях. Руководство рыцарского ордена начало подозревать какую-то эпидемию, и до выяснения обстоятельств бегство народа прерий силой затормозили на границе. И, конечно же, это встревожило всех местных.       Как итог — Йоко, как и многие из молодых аристократов, кого касалась служба государству, были отправлены на наблюдение за происходящим. Вернее, вампиршу никто не заставлял, просто потому, что её это из-за контракта с Уэнсдей не касалось, но она вызвалась сама, чётко помня указания ведьмы. Отличная возможность, учитывая, что практически ни одна хворь для этой бестолковой полунежити опасна не была. На самом деле ведьма была практически уверена, что Танака подалась туда ещё и для того, чтобы загрести побольше заслуг. Минусом было только то, что по какой-то неведомой самой вампирше причине к ней приписали пару человек из тайной канцелярии королевского двора, якобы в помощь в расследовании. Чему сама Йоко, мягко говоря, рада не была.       И в заключение всего, последняя строчка в этом письме значила даже больше, чем всё вышеизложенное: стая Синклеров находится на границе с королевством. Они тоже бежали, так что их нынешнее пребывание так близко к границе и помогало в расследовании дела Энид, и делало всё только хуже. Потому что вампирша была абсолютно уверена, что корень проблемы надо искать в месте их бывшего становища. Уэнсдей была согласна с ней, ведь Танака, как наследник своего клана, могла допросить даже мёртвого. Проблема в том, что теперь никто ей не укажет дорогу на место нахождения бывшего дома Энид, а в прериях искать что-то без проводника было подобно поиску иглы в стоге сена. Так что на данный момент Йоко занималась сбором информации, перемещаясь с её неожиданным «хвостом» по всем приграничным городам и деревням. Следовательно… Ни черта не было понятно, а информации катастрофически не хватало, что в итоге доставляло ведьме лишнюю головную боль.       — Это проклятие крайне странное, потомок, — потусторонний голос Гуди вывел её из своих мыслей, словно окатив ведром холодной воды. — Оно как будто незавершённое. Словно какого-то элемента не хватает.       — Что ты имеешь в виду? — нахмурилась ведьма, но в этот момент блондинка во сне тихо фыркнула, и, кажется, жар начал спадать. Уэнсдей едва слышно выдохнула, аккуратно поднимаясь со своего места. — Вещь… Присмотри за ней. Нам с Гуди надо поговорить.       Придаток тут же щёлкнул пальцами, словно соглашаясь со сказанным, и забрался на освободившийся стул. Ведьма едва заметно кивнула и направилась к выходу из комнаты, в то время как изображение призрака из зеркала пропало, как и холодок, витавший в воздухе из-за её присутствия. Уэнсдей на секунду задержалась у двери, оглянувшись напоследок и, кивнув чему-то своему, поспешила удалиться в собственную комнату. Там, в зеркале над её комодом уже сверкнул голубоватый отсвет, возвещающий о том, что предок перешла сюда.       — Так о чём ты? — ведьма устало села на стул у комода и принялась расплетать свои растрёпанные косы, зябко поёжившись и всё так же искоса посматривая на отражение в зеркале, которое уже стало не её.       — На этом плане реальности даже при твоём магическом зрении незаметны некоторые детали, — довольно усмехнулась Гуди, заметив, как настороженно нахмурилась Уэнсдей. Впрочем, предок и так прекрасно знала, что потомок ей никогда по-настоящему не доверяла, что в данный момент её совершенно не волновало. За прошедшее время Гуди видела много, и, честно говоря, большей частью ей было безумно скучно. Но теперь её наконец что-то заинтересовало, так что мнение потомка на этот счёт она по большей части важным не считала. — Вампиры многое знают о проклятиях, но даже у них с тёмных времён сменилось несколько поколений, так что определённые особенности роду кровопийц попросту уже не знакомы.       — Я уже поняла, что структура проклятия не имеет отношения к современным и большей частью связана с тёмной эпохой и Чёрными Колдунами.       — Тьма, не называй этих отбросов гордым именем колдунов, — презрительно фыркнула предок. — Мы называли их отречёнными или попросту предателями.       — Меня не волнует то, как называли людей, канувших в лету много веков назад. В конце концов, никто из них не выжил.       — Это… спорное утверждение, — хмыкнул призрак в зеркале, чем заставила чуть удивлённо приподняться брови на лице своего потомка. — Один из них все ещё существует. Правда, ни на что не способен, так что и толку от него никакого.       — Полагаю, живым это существо называть нельзя?       — О, так ты в курсе? Приятно знать, что семейные архивы всё ещё доступны молодому поколению.       — Не уходи от темы разговора, Гуди. Что ты имела в виду, когда говорила, что некоторые особенности проклятия нам не знакомы?       — Только сам факт. Могу сказать, что это нечто не очень логичное. С одной стороны, сущность проклятия весьма нередка для тёмной эпохи и сильно напоминает массив, который использовался для управления гомункулами. Но в то же время он словно бы неполный. Как будто не достаёт какого-то элемента. Возможно, именно поэтому его распад и прекратился. Всё-таки в основе лежит отпечаток Тьмы, несмотря на напитку сырой божественной силой.       — То есть Тьма не видит в нём больше угрозы для себя? Но как тогда быть с остаточными искрами Селены в Энид?       — Я думаю, что для матушки это всё кажется детским лепетом, и потому она игнорирует. В конце концов? Тьма послала Мор, так что основная функция защиты от посягательства была выполнена.       — Хм, — Уэнсдей задумчиво коснулась пальцами подбородка. — Мне не нравится сама мысль, что рядом находится существо с неизвестно как работающим проклятием, которое все ещё держится и несёт в себе не понятные мне указания для него.       — Я не думаю, что тебе стоит об этом беспокоиться, — хмыкнула призрак, подозрительно щурясь. — Но если тебе интересно, то есть несколько способов нивелировать эту проблему так, что она никогда больше не будет тебя беспокоить.       — То есть ты знала несколько вариантов и молчала? — раздражённо фыркнула Уэнсдей, понимая, что в очередной раз недооценила собственного предка.       — Ты меня не спрашивала, потомок, — пожала плечами призрак. — А у меня всегда действует правило, что ответ будет предоставлен только за определённую цену и лишь при правильно заданном вопросе, ты же знаешь.       Уэнсдей зло цыкнула, отворачиваясь от зеркала. Она прекрасно знала об этом, потому и предпочитала лишний раз ничего не спрашивать, не благодарить и не связываться с духом предка. Достаточно уже того факта, что именно из-за неё она и торчит до сих пор в этом лесу, хотя на самом деле ей попросту не хотелось уходить по определённым причинам и возвращаться к своим обязанностям наследника.       Всё дело было в определённых обязанностях и долге, повешенном на её семью много веков назад именно предком. Вернее, контрактом Гуди с Первозданной Тьмой, за который она очень дорого заплатила, так что впоследствии даже её имя было стёрто из летописей и осталось лишь это глупое прозвище, да упоминание её как «Дочерь Тьмы». И не только собственной жизнью была внесена эта плата, но точного подтверждения уже не найти. Именно поэтому Уэнсдей и опасалась лишний раз связываться с ней.       Однако именно с тех самых пор все последующие поколения их семьи и стали нести долю смотрителя Запретного Леса, на протяжении многих поколений сменяя друг друга. Когда эта «честь» дошла и до Уэнсдей, она незамедлительно ушла в лес, сменив на посту свою бабушку по материнской линии — Юдору Фрамп, которая смеха ради просидела в лесу долгих сто пятьдесят лет. Дело было в том, что этого хватило бы на то, чтобы её любимые внуки могли потратить на службу долгу не больше пяти лет вместо двадцати, вот только следующим после Уэнсдей должен был стать её брат — Пагсли, а после него и младший из них — Пьюберт. Однако самой ведьме эта идея категорически не нравилась. Пагсли ещё был юн для того, чтобы упекать его в столь опасное место одного, хотя он и мог взять с собой слугу, а через год позвать ещё одного, но все же это было слишком для парня. А Пьюберт и вовсе был ещё ребёнком даже по меркам обычных людей. Будучи старшей сестрой, Уэнсдей не могла этого допустить. Вот и выходило, что она вознамерилась сидеть в этом лесу как можно дольше ради младших братьев. По крайней мере, до тех пор, пока они как следует не подрастут да окрепнут, чтобы она перестала за них беспокоиться.       Всё это не отменяло того факта, что для любого смотрителя из их семьи приходилось получать благословение самой Гуди. Впрочем, предку было без разницы, и сама Уэнсдей получила благословение в первый же день её пребывания в лесу и по факту могла бы тут же этот самый лес покинуть. Но она осталась. И уже узнала цену тому, как Гуди отвечает на вопросы. Печать на её левом предплечье была этому прямым доказательством.       Уэнсдей вздохнула, прикрывая глаза.       — Что ты за это хочешь?       — Хм, — притворно задумчиво произнесла Гуди. — Мне не оценить на данный момент ценности этой информации, но… — чёрные глаза призрака ехидно сощурились. — Мне просто дико интересно, что же из всего это выйдет, а потому можешь считать это подарком, потомок.       Ведьма недоверчиво нахмурилась. Подарок от Дочери Тьмы? Да это звучит как приглашение на отравленное чаепитие, и вовсе не забавное. Тем не менее она задумалась. Пока она не скажет этого вслух, ещё можно было бы как-то в будущем сделать вид, что прямого согласия она не давала.       — Ах, как больно видеть такое недоверие в твоих глазах, мой ворон, — наигранно вздохнул призрак. — Но сейчас ты мне можешь верить. Я действительно не прошу с тебя платы просто потому, что мне и вправду интересно.       Уэнсдей скривила губы, все ещё не собираясь давать прямого подтверждения, но не могла не признать, что в ней забрезжил интерес к словам предка.       — Всё просто, мой недоверчивый потомок, — улыбнулась Гуди, и её улыбка казалась совершенно безобидной. — Эта девочка изгой, такой же, как и мы все. А значит, её можно считать магическим существом. Как следствие, проклятье можно нивелировать, если она станет твоим фамильяром.       — Исключено, — тут же отмела идею ведьма. — Контракт фамильяра пожизненный и может быть осуществлён лишь раз. Это фактически сделает нас слишком близкими.       — Тем не менее вы разделите продолжительность жизни и некоторые способности, а значит, Тьма внутри тебя просто тут же удалит все посторонние вмешательства из вас обеих, да и…       — Нет, — отрезала Уэнсдей. — Это слишком рискованно. Я не желаю объединять свою жизнь с той, кого почти не знаю.       — Ой ли? — с улыбкой хмыкнула призрак. — Вы уже долгое время живёте бок о бок, и у вас определённо возникла связь, так что уже нельзя сказать, что вы не знаете друг друга.       — Это не твоё дело, — огрызнулась ведьма.       — Безусловно, — вздохнула призрак, поднимая руки ладонями к собеседнице в жесте сдающегося. — Есть ещё пара вариантов, но они намного более опасны, и я сомневаюсь, что тебе понравятся.       Уэнсдей угрюмо молчала, скрестив руки на груди. Её распущенные волосы в слабом свете свечей тёмными волнами спадали на плечи и слегка бликовали мягкими отблесками. После первого же предложения предка она почувствовала, как собственное сердце пропустило удар. Она не могла так поступить с Энид. Это было слишком даже для неё. Конечно же, контракт фамильяра часто использовался магами, чтобы они могли продлить свою жизнь и избежать распада души, но колдуны относились к этому совершенно иначе. Для них фамильяр был спутником жизни и ценился наравне с членами семьи, чего она допустить уже никак не могла. Энид должна была быть свободной от всего, а подобный контракт наверняка будет расценен как поводок и ошейник. Это было попросту неправильно.       — Ну так вот тебе альтернативные решения из того, что я знаю, — сощурившись, произнесла предок, внимательно следившая за потомком. — Первый — это попросту убить её. После смерти распадётся всё, что в ней есть, потому что проклятия завязываются на жизнь. Потом её можно воскресить божественной силой, но она, скорее всего, потеряет память.       — Это ещё хуже, — качнула головой ведьма.       — Зато абсолютно безопасно, если ты хочешь ей доверять.       — Нет.       Гуди немного помолчала, наблюдая за тем, как под слегка смуглой кожей её потомка на челюсти стало видно выступающие желваки, что явно показывало, насколько ведьма была взбешена подобным предложением. Честно говоря, призрак не понимала, что с этим не так. По ней так подобное было бы во сто крат проще. В конце концов, пока они были здесь, воскресить оборотня потомок могла, просто почерпнув частичку Тьмы, и даже не пришлось бы искать помощи другого божества. Да и в итоге всё обернулось бы лишь в плюс, ибо в таком случае оборотень стала бы последователем, как и Уэнсдей. Ведь уже сотни лет, а может и того больше, не было среди верных тьме ни одного истинного оборотня. Гуди казалось это весьма заманчивым предложением. Но… Ей не хотелось заставлять потомка следовать её пути. В конце концов, это было бы так скучно.       — Последний из знакомых мне методов — это перебить проклятие своим собственным. Данный метод тебе вполне подходит, не так ли?       Хозяйка дома даже замерла на секунду, осмысливая произнесённые предком слова. С одной стороны, это действительно было вариантом. А вот с другой — всё так же неправильно по отношению к оборотню. Да и риски были весьма большими, если так подумать. Проклятие, способное перекрыть этот странный сгусток в голове блондинки, должно было быть неимоверно сильным и иметь те же корни, что и уже имеющееся. То есть затрагивать волю Энид и её самосознание. На данный момент Уэнсдей просто не знала, как можно было бы это сделать, не навредив девушке. Однако она не могла отрицать того факта, что идея была дельной. Может быть действительно стоило её обдумать более детально в будущем.       Ведьма вздохнула, прикрывая глаза и стараясь не показать собственной заинтересованности.       — Это всё?       — Пока — да, — пожала плечами призрак в зеркале, расплываясь в ехидной усмешке. — То, что я тебе предложила — самые действенные варианты. Всё остальное наверняка нанесёт непоправимый вред твоему волчонку.       — Она не моя, — огрызнулась Уэнсдей. Ещё только второй Танаки ей не хватало в этом доме. Да что с ними со всеми было не так? Что за полоумные намёки постоянно ей давали? Да она же старше блондинки едва ли не больше чем в два раза! Для неё Энид была не более чем ребёнком, не прожившим даже ещё хотя бы эту разницу между их годами, ведь Синклер был всего двадцать один год, а разница между ней и Уэнсдей составляла целых двадцать два. Для ведьмы многие вещи в этой жизни имели совершенно другой вес в сравнении с обычными людьми, но не это. Не так. Неужели это так сложно было понять?       — Пока нет, — хмыкнула призрак. — Но ты вообще-то долгоживущая. Так что по факту вы с ней ровесники.       — Мы закончили на этом, Гуди, — поднялась со своего места Уэнсдей, скрипя зубами от злости. — Уходи.       — Хах, — усмехнулся призрак в зеркале, медленно исчезая. — Какая же ты глупая, потомок. Мой первый муж был старше меня на сорок лет, и это не помешало нам обзавестись парой прекрасных дочерей.       — Это было почти полторы тысячи лет назад!       — И что поменялось?       — Нравы поменялись, старая ты сводница.       — Нравы ничего не стоят, когда на кону жизнь любимого человека, Уэнсдей. Будь умнее, — фыркнула напоследок призрак, полностью исчезая из зеркальной поверхности и оставив ведьму негодующе сверлить взглядом собственное отражение, ощущая, как тепло возвращается в комнату.       Половицы тихо проскрипели. Дом явно выражал собственное беспокойство. В присутствии предка он всегда попросту прятал собственное сознание в исходном артефакте. Потому что боялся Гуди даже больше, чем мышей. И это несмотря на то, что был связан с духом предка с самого своего появления.       Ведьма устало вздохнула, взъерошивая чёлку чёрных волос. Каждое общение с предком выматывало её больше, чем неделя рядом с Танакой, даже если этому, по сути, не было причин. Тем не менее она действительно задумалась о предложенных Гуди вариантах решения проблем. Конечно, кроме убийства. Это было настолько слишком, что даже Йоко не смогла бы её понять, несмотря на то, что за все годы жизни рядом уже успела привыкнуть практически ко всему. Да что уж говорить, даже её отец, прославленный на весь Невермор некромант, не принял бы подобного. А это уже о многом говорило.       Уэнсдей подошла к окну и приподняла кончиками пальцев тяжёлую портьеру. Время уже близилось к утру и понемногу становилось слегка светлее. Её взгляд устремился в ту сторону, где ещё недавно она выжгла приличный клочок леса в приступе дикой ярости, обоснования которой она так и не смогла понять. Чёрные глаза опасно сузились. Все эти события были явно не к добру. Похоже, в ближайшее время придётся этим заняться. И, возможно, навестить одну злобную тварь в глубине леса, чтобы задать пару вопросов. В конце концов, откуда вообще так близко к её дому взялись болотные огни?              

***

                    У Энид раскалывалась голова от тупой боли, а тело ощущалось донельзя вялым, словно она уже несколько дней толком не спала. Мышцы, налитые свинцом от усталости, болезненно сжались, когда она попыталась привстать, но безуспешно рухнула обратно в кровать. Простыни под ней отчётливо чувствовались слегка сырыми, а в воздухе витал запах трав, так что она сразу поняла, что какое-то время пробыла в лихорадке. Подобное с ней уже случалось в юношестве, так что ощущения быстро обрели знакомый оттенок. Она тяжело вздохнула, всё же принимая сидячее положение и оглядываясь по сторонам. Честно говоря, она не надеялась, что окажется в собственной комнате, так что даже позволила себе улыбнуться, пока не заметила краем глаза какое-то движение на полу.       — Вещь, — проговорила она сиплым голосом и тут же слегка закашлялась. Придаток, заметив, что она проснулась, замер на полу, а потом тут же развернулся и бодро убежал в сторону двери. Оборотень хотела его остановить, но снова закашлялась. Чувствовала она себя весьма паршиво, но должна была признать, что судя по ощущениям, самое сложное осталось уже позади. По её подсчётам, полностью выздороветь она должна была уже через пару дней…       Дверь в её комнату резко открылась, и на пороге появилась крайне хмурая ведьма, от взгляда которой по спине блондинки прошлись мурашки, и прежде чем она успела улыбнуться и что-то сказать, эта невозможная женщина уже подошла к её кровати. Энид вздрогнула под её тяжёлым взглядом, особенно когда та слегка наклонилась и коснулась её лба тыльной стороной ладони.       — Хм, — всё так же хмурясь произнесла Уэнсдей, внимательно оглядывая растрёпанную блондинку. Она находилась так близко, что ошарашенная подобным поведением оборотень даже на какое-то время забыла как дышать, с упоением принюхиваясь и внимательно разглядывая лицо хозяйки дома. Синяки под её глазами явно стали темнее и отчётливее, так что оборотень даже слегка нахмурилась. — Температура спала, — удовлетворённо вздохнула ведьма, убирая руки и выпрямляясь. — О твоём безрассудном поведении мы поговорим позже. На данный момент меня интересует твоё самочувствие. Так что я ожидаю подробный отчёт о твоём состоянии.       Энид еле успела подавить грозившуюся появиться на лице улыбку и тут же взяла себя в руки, настороженно кивнув.       — Кашель, усталость, немного кружится голова, — её голос всё ещё сипел. — И горло пересохло.       Ведьма кивнула, и, повернувшись, взяла с комода приготовленный заранее стакан воды, протянув его оборотню, всё так же хмурясь.       — Могло быть и хуже, — едва слышно вздохнула ведьма, разворачиваясь и направляясь к двери. — Не смей покидать кровать, я скоро вернусь.       Оборотень озадаченно посмотрела ей вслед, заметив, что перед тем, как та вышла, в комнату снова прошмыгнул Вещь. Энид удивлённо приподняла брови, отпивая воды из стакана, которая почему-то показалась ей слегка солёной и имела странный запах, едва ощутимый. Блондинка нахмурилась и отставила стакан в сторону. Видимо, ведьма что-то добавила в воду, но она не стала пока об этом думать. Должно быть, на то были причины.       — Вещь! Спасибо, что присматривал за мной, — она улыбнулась, позволяя придатку забраться к ней на кровать. — Скажи, как долго я была без сознания?       Придаток на мгновение замер, слегка повернувшись к двери, словно раздумывая, что ему можно было рассказывать, а что нет. Но потом медленно начал жестикулировать. Одной Тьме было известно вообще, каким образом Энид его понимала, но ведь понимала же. Да, это было странно, но даже сама оборотень не могла объяснить этот феномен.       С каждым жестом лицо блондинки менялось. От удивлённого и смущённого до хмурого. По всему выходило, что в лихорадке она была почти полтора дня, а потом ещё ночь просто проспала, когда основные приступы спали. И всё это время Вещь и Уэнсдей следили за ней по очереди. Как итог: ведьме удалось отдохнуть за всё это время совсем немного, что изрядно ту уже вымотало. Энид не знала, что с этим делать и как реагировать. Она не очень привыкла к тому, чтобы о ней вообще заботились. Нет, безусловно, семья за ней приглядывала, пока она была маленькой, но всё-таки это было далеко от той скрытой заботы, которую она получала сейчас от едва знакомых существ. В конце концов, она очень давно от этого отвыкла.       Энид тяжело вздохнула и попыталась откинуть одеяло в сторону, чтобы встать, но Вещь вдруг очень активно запротестовал, яростно маша на неё пальцами, отчего оборотень недоуменно замерла, вопросительно на него глядя. И прежде чем она успела что-то вообще ответить, дверь в её комнату снова распахнулась на полную ширину, а вместе с Уэнсдей, придерживающей дверь, в комнату влетело несколько вёдер с водой, бодро отправившись в направление ванной комнаты. Оборотень во все расширившиеся глаза наблюдала за тем, как с совершенно невозмутимым лицом ведьма прошла вслед за вёдрами, которые по очереди принялись наполнять ванную. Оборотень слышала о каком-то дварфском изобретении под названием «водопровод», которое использовалось повсеместно в королевстве Невермор, но вот в этом доме оно работало лишь частично, судя по объяснениям Уэнсдей. Поэтому воду приходилось носить самим, благо хоть сливать её вручную не нужно было и достаточно было просто открыть «слив». Блондинка так до конца и не поняла, каким образом за пределами леса правильно работает этот самый «водопровод», что вода могла идти на этажи через железные трубки и даже горячая, но ей это было действительно интересно.       — Тебе стоит смыть с себя пот. Вода уже согрелась, — сухо проговорила Уэнсдей, вырвав Энид из собственных мыслей, из-за чего та даже вздрогнула. Пустые ведра так же, как и пришли, исчезли за дверями, а ведьма стояла рядом со входом в комнату, сложив руки на груди.       — О, спасибо, — проговорила она, аккуратно выбираясь из-под одеяла и настороженно косясь на все ещё стоявшую недалеко ведьму. Та, поняв, что её присутствие здесь стало излишним, кивнула и взялась за ручку.       — Через час спускайся в столовую. Сменное постельное белье лежит на комоде, — сказала она и спокойно вышла прочь, чуть хлопнув за собой дверью. А ошарашенная блондинка наконец пришла в себя и неровным шагом направилась к ванной, откуда уже шёл приятный запах каких-то трав вместе с тёплым паром. Она зябко поёжилась, понимая, что на ней лишь длинная сорочка для сна, и в тот же момент её щеки вспыхнули от осознания того, что последнее, что она помнила — это стылый берег озера и горящий вокруг лес. А значит, переоделась она точно не сама.       Спустя почти час, дико смущённая и все ещё ощущавшая себя слабой, оборотень всё-таки спустилась в столовую. Её светлые волосы были ещё слегка влажными после горячей ванной, но уже успели подсохнуть, пока она прибиралась в комнате, вдруг ощутив некую вину за бардак, оставленный в ней. В горе вещей она смогла найти тёплый и объёмный свитер крупной вязки с широким уютным воротом и коричнево-оранжевого оттенка, в нём ей было тепло, даже несмотря на то, что нити в нём были слегка колючими. Нашлись также и свободные мягкие тёмно-коричневые штаны, сужающиеся на голенях, так что в общей сложности всё, что ей удалось подобрать, её вполне устраивало. Даже если рукав свитера был слегка распорот на локте.       Из столовой доносился приятный запах чего-то вкусного и трав. Энид с удовольствием принюхалась и слегка ускорила шаг. Войдя, она ненадолго замерла в паре шагов от длинного стола, когда заметила хозяйку дома, вокруг которой в воздухе крутились какие-то травы и пара склянок. Сама она была занята тем, что что-то аккуратно замешивала в небольшом чайничке и неудержимо хмурилась. Оборотень неуверенно огляделась по сторонам, но никаких других странностей не заметила, кроме Вещи, который пытался по портьере забраться на подоконник.       Ведьма вздохнула, и, добавив ещё щепотку каких-то трав в чайник, жестом руки убрала все остальные ингредиенты на столешницу. Её хмурое выражение лица не добавляло хорошего настроения оборотню, но та наконец её заметила и, отставив чайник в сторону, подошла к плите. Она чуть повернула голову, бросив косой взгляд на блондинку.       — Похоже, травы начали портиться. Это крайне неприятно, — вздохнула она, принявшись заниматься едой.       — Тебе не обязательно…       — Садись, — безапелляционно заявила ведьма, ставя на стол глубокую большую тарелку с горячей похлёбкой в ней, которая пахла просто умопомрачительно, тут же заставив блондинку вспомнить о том, как долго она ничего не ела. Хозяйка дома, услышав звук урчания желудка оборотня, лишь утвердительно кивнула, вновь возвращаясь к плите и оставляя оборотня наедине с едой, за что та была лишь тихо признательна.       — Очень странно, — задумчиво произнесла ведьма, пока оборотень за обе щёки уплетала горячую похлёбку. — Летом и осенью я заготавливала необходимые травы, и могу поклясться, что никаких ошибок в хранении не допустила, однако часть трав словно отсырела и испортилась. Так что придётся обходиться тем, что есть, — она прищёлкнула пальцами, и вода в котелке рядом тут же вскипела. После чего она залила её в уже подготовленный чайничек, придирчиво принюхиваясь и всё так же хмурясь. Безусловно, в кладовых ещё вполне можно было найти запас трав, но она была сильно не уверена, что те не были старше её, и поэтому предпочитала пользоваться собственными запасами. Однако подобное заставляло её разочарованно морщить нос. Что, черт возьми, вообще произошло? Остаться в разгар зимы без лекарственных трав было бы в крайней степени отвратительно. Уэнсдей привыкла к тому, что у неё всегда и всё было, что бы не произошло, и когда чего-то начинало недоставать, она чувствовала себя несколько неуверенно.       Энид, не заметившая за всем этим, как успела смести все, что было в её тарелке, вздохнула, когда поняла, что еда закончилась. Ей не хватало смелости попросить добавки, ведь она постоянно чувствовала себя в этом доме откровенным нахлебником. Правда, от зорких чёрных глаз сложно было скрыться, и порой ей казалось, что ведьма просчитывала всё происходящее на пару шагов вперёд. Так что не успела она подумать о том, что было бы славно стянуть ещё хотя бы пару кусочков хлеба из миски, как неожиданно рядом на стол запрыгнул Вещь, тут же что-то громко отстучавший пальцами.       — Я вижу, не мельтеши, — фыркнула Уэнсдей, ставя на стол чайник и пустую кружку. — Половину этого чайника тебе нужно выпить. Это прогревающий отвар, — бросила она блондинке и потянулась за пустой тарелкой, которую оборотень тут же ухватила, отодвигая в сторону и густо краснея.       — Спасибо тебе огромное, мне хватит, правда, — почти проскулила она, но чёртов желудок тут же выдал очередное громогласное урчание, и под тяжёлый взгляд чёрных глаз, она протянула ведьме свою тарелку, чувствуя, как неудержимо краснеет от стыда.       Уэнсдей лишь пожала плечами, не подав даже виду, и вновь принялась наполнять похлёбкой тарелку блондинки с совершенно невозмутимым лицом.       — Не неси чушь, — фыркнула она, ставя вновь наполненную тарелку перед покрасневшей до самых кончиков ушей девушкой. — Ты пробыла в лихорадке почти два дня, и твой организм сильно истощён. Хочешь отплатить за все это — занимайся тем, чем и обычно. А сейчас — ешь.       Энид неуверенно взяла ложку в руки, косясь на ароматно пахнущий чайник. Она расстроенно засопела носом, но вновь принялась за еду, понимая, что спорить сейчас было бессмысленно, тем более, что проклятущая ведьма и так насквозь её видела.       Худая рука брюнетки пододвинула к ней поближе миску с хлебом, и, наконец, сама она уселась за стол с привычной чашкой горького напитка в руках. Энид даже успела привыкнуть к его запаху, хотя и понятия не имела, что это вообще такое было. Она, конечно, попыталась как-то попробовать, что за чёрную жижу постоянно пьёт Уэнсдей, но эта горечь была настолько ужасной, что она едва не выплюнула единственный глоток, который она сделала из забытой в столовой чашки хозяйки дома.       — Что ж, пока ты ешь, я должна кое-что сказать, — начала смотритель, и Энид едва заметно дёрнула ухом. Потому что услышала странную интонацию в голосе ведьмы. — Для начала хочу заметить, что было крайне опрометчиво с твоей стороны пойти по следу неизвестного тебе существа посреди ночи. То, что мы здесь, в этом доме, в безопасности, не значит, что нужно забывать о том, где именно этот самый дом находится. Мы в центре запретного леса, Энид. Тебе ли не знать, что в каждой тени деревьев может скрываться потусторонняя сущность?       — Мне жа…       — Ешь, я не закончила, — оборвала её ведьма, выдохнув раздражённо через нос. — Однако я должна признать, что это было и моё упущение тоже. Я обязана была снабдить тебя надлежащими артефактами и предупредить о том, чего стоит опасаться.       Поначалу Энид замерла с округлившимися глазами, просто потому, что было сложно не понять, о чём вообще говорила ведьма. По всему выходило, что эти слова можно было истолковать как своеобразные извинения, что вообще было для неё новым.       Однако после этого она нахмурилась, быстро покончив с едой и отставив пустую тарелку в сторону. До неё начал доходить смысл всего этого. Нет, конечно, оборотень и раньше это подозревала, но прямых подтверждений не было.       — Уэнсдей. Я благодарю тебя от всего сердца за заботу обо мне и за то, что уже дважды спасла. Но не могла бы ты меня выслушать?       Аккуратная чёрная бровь на лице хозяйки дома чуть приподнялась в удивлении, и она кивнула, показывая то, что внимательно слушает.       — Знаешь, я чувствую себя нахлебником, — медленно начала блондинка, наливая себе отвара из чайника в кружку. — Но если с этим я хоть как-то могу смириться и что-то попытаться сделать, чтобы не быть неблагодарной сволочью, то с твоим отношением ко мне я не могу согласиться.       Глаза Уэнсдей сузились, и она нахмурилась, но блондинка тут же продолжила, практически отзеркаливая её выражение лица.       — Я знаю, что тебе сложно принять подобные вещи, и понимаю, что тобой движет. Но прошу тебя, перестань относиться ко мне как к ребёнку, — руки оборотня едва заметно дрожали. Если честно, ей было страшно говорить подобное ведьме, сидящей напротив неё, но она давно об этом думала и понимала, что дальше так дело не пойдёт. — Я в курсе, как исчисляется возраст у долгоживущих рас, и хочу заметить, что учитывая подобное, мы с тобой почти ровесники, если так разобраться, Уэнс. Поэтому прошу тебя, перестань. В том, что произошло, виновата я сама и никто больше. Я благодарна тебе за то, что ты меня спасла, но знаешь… — она как-то болезненно улыбнулась. — Я и так сижу на твоей шее, так что, возможно, тебе стоило бы просто меня бросить, и всё бы вернулось на круги своя. Твой дом, твоя миссия, твои дела…       — Закрой. Свой. Рот, — выдавила по слогам вдруг вышедшая из себя ведьма. Уэнсдей сама не понимала, почему её это так взбесило, но сейчас она с трудом пыталась сдержать себя в руках. Красный огонь в её зрачках вспыхнул злыми искрами, а руки сжались в кулаки. Энид вздрогнула, когда поняла, что мебель в столовой начала мелко дрожать, а вскоре донёсся звук задребезжавшего стекла в полках повыше на стене. Оборотень вся сжалась и даже зажмурилась, готовая внутренне ко всему, но внезапно всё так же прекратилось. Уэнсдей медленно встала со своего места и, обогнув стол, упёрлась руками в столешницу рядом с блондинкой, чуть наклонившись и зло прошипев: — Я не желаю слышать более ни одного упоминания о подобном отношении к собственной жизни. Мне хватило Танаки, и к твоему сведению, после подобных заявлений она пожалела, что не умерла на том же месте, где её поганый рот изрёк из себя подобные слова. Я ясно выражаюсь?       Энид медленно кивнула, судорожно пытаясь вспомнить, как дышать. Ужас от подобного тона и нависшей над ней угрозой вмиг выбил из дурной головы все мысли на подобный счёт.       Уэнсдей медленно выпрямилась, всё ещё ощущая, как негодование бурлит где-то в её собственном горле, обжигая едким смрадом.       — Все мои действия осуществляются исключительно по моему желанию.Рекомендую заняться тебе тем же самым, если ты хочешь кому-то доказать, что действительно не ребёнок. Неси ответственность за слова и поступки, решай проблемы и делай выводы. Пока что я не вижу в тебе ни крупицы взрослого человека, как бы ты не пыталась это высказать.       — Вот как… — медленно выдохнула блондинка, так же вставая, оказываясь почти вплотную к ведьме. Сейчас она чувствовала себя такой же раздражённой, но вместе с тем и воодушевлённой отчего-то. Сами по себе подобные слова Уэнсдей могли значить только одно — «докажи, что я не права, если хочешь, чтобы я тебе поверила». И будь она проклята, если даже не попытается. — Хорошо. С чего я могу начать?       Уэнсдей пришлось слегка задрать голову. Разница в росте у них была, конечно, небольшая, но это не отменяло того факта, что блондинка возвышалась над ней примерно на четыре дюйма. Чёрные глаза сощурились, заметив вновь мелькнувшее в голубых безднах чужеродное золото. Кончики губ едва заметно дёрнулись вверх. Хорошо. Раз так, то она не будет её жалеть.       — На днях пришло письмо от Танаки. Вещь принесёт тебе его позже, — сказала она, разворачиваясь и направляясь прочь из столовой. — Я хочу знать, что ты думаешь по этому поводу и что решишь. На Йоль я могу открыть барьер и выпустить тебя из леса, если ты захочешь. А пока что… — она едва заметно усмехнулась. — Допей свой чёртов отвар и приберись на кухне.       Оборотень отупело моргала, глядя вслед уходящей ведьме. «Что это вообще сейчас было?» — подумала она, переводя вопросительный взгляд на замершего рядом на столе Вещь. Тот заторможенно дёрнулся и приподнял большой палец и мизинец, словно бы пожимая плечами. Но, вспомнив, о чём говорила его хозяйка, торопливо спрыгнул на пол и понёсся к лестнице, намереваясь исполнить данное ему указание. А Энид стояла возле стола и все так же смотрела в коридор, ведущий к холлу, судорожно пытаясь понять и осмыслить только что произошедшее.              

***

                    Йоко ненавидела холода. А в промёрзлых степях прерий и того больше. Уже почти неделю, как они двигались со скоростью чёртовой черепахи, и то только потому, что их «проводник» настолько дерьмово держался в седле, что ему постоянно требовался отдых. А уж почти непрекращающийся скулёж молодого ликана на тему того, что ему тяжело двигаться галопом, откровенно достал. Вампирша зло оскалилась, поглаживая кончиками пальцев в перчатке брошь на её воротнике под плащом. Если бы не последний подарок ведьмы, она бы уже все бросила и до весны не двинулась бы с места. Да, в таком случае призвать к ответу духи почивших из-за прошедшего слишком длительного времени было бы уже сильно сложнее, но всё же собственная шкура всегда была дороже. Однако теперь у неё были все шансы на то, чтобы пролить свет на чёртову гору вопросов по поводу семьи Синклеров, которая, кстати, ей люто не понравилась. За исключением, пожалуй, старшего из стаи, родного деда по отцовской линии Энид. Тот, на диво, оказался намного более адекватным и сговорчивым, чем отец блондинки. Про мать и заикаться не стоило. Эта женщина, как и её сыновья, не вызывали у Танаки ни единой крупицы сочувствия. Однако всё это было обусловлено лишь страшной приверженностью традициям и верованиям, так что вампирша списывала всё на них. Правда, никому из ликанов она не сказала, что знает волчонка лично, и уж тем более не была настолько тупой, чтобы позволить им узнать, что блондинка вообще всё ещё жива. Как минимум просто потому, что в данном случае Уэнсдей точно открутила бы ей голову.       При мысли о вредной ведьме Йоко усмехнулась. Занятная вообще у них выходила история. Ей было крайне любопытно, как изменятся отношения этих двоих к тому моменту, как она вернётся в лес. Ах, если бы не параноидальная манера ведьмы вести дела, она бы уже давно поспорила на приличную сумму золотых с кучей народа на отношения ведьмы с оборотнем. Это же надо было такому случиться! Великая, непоколебимая и железно кровная Уэнсдей Аддамс заботилась о ком-то совершенно незнакомом и чужом, да ещё и ради неё притащила в запретный лес собственного теневого рыцаря, наплевав на свои устои и правила. Да, черт подери, наверняка её мать отсыпала бы Танаке гору золота просто за эти новости. Но всё же… Йоко ещё очень хотелось жить. Так что она держала свой рот на замке, стараясь лишний раз даже не думать в эту сторону.       Вампирша раздражённо фыркнула, заметив, что их проводник вновь начал отставать. Если честно, её всё это страшно раздражало. Мало ей было кучи бесполезных, воющих от страха псин, из-за которых пришлось экстренно бежать к границе, так ещё и выдали ей в качестве сопровождающих двух совершенно непонятных типов из тайной канцелярии королевства. Вот уж кого-кого, а их она всех до единого терпеть не могла. Благо, хоть лошадей выдали таких, которые всю эту прерию могли проскакать не один раз.       — Эй! — рыкнула она на опять отставшего всадника. — Мэтью, черти бы тебя драли, Синклер! Сколько ещё ты будешь тащиться как драная овца?! Мы уже почти неделю еле ползём по прериям, и всё из-за тебя. Где же твоя хвалёная выдержка ликана, сопляк? Или ты думаешь, что вести дела с королевской канцелярией всё равно, что торговать с купцами? Живо взял свои яйца в кулак и припустил лошадь, иначе, клянусь Тьмой, я тебя просто выпотрошу и выпью всю кровь досуха, понял?       — Капитан Танака, — подал голос один из парней в чёрной униформе военного образца и тяжёлом, но тёплом плаще. — Полегче. Мальчишка и так едва живой.       — Как там тебя?       — Номер двадцать три, мэм, — вежливо кивнул парень, чьё лицо наполовину было так же скрыто повязкой на глазах, как и у неё самой. Вот только вампиром он не был, и этот предмет гардероба был у них предназначен совершенно для других целей.       — Я — капитан?       — Да, мэм.       — Вот и заруби себе это на носу. В отличие от вас всех, я то не сдохну от холода. Так что на деле я пекусь о вас и этом придурке. Не нравится, как я веду дела? Тогда бери щенка к себе на лошадь и ускорь чёртову процессию. Возражения?       — Нет, мэм, — так же сухо кивнул парень, замедляя ход и равняясь с отставшим проводником. Сама Танака и второй из сопровождающих ненадолго приостановились, чтобы дождаться отставших.       — Мэм, позвольте задать вопрос? — спокойным голосом поинтересовался тот, кто остался с ней.       — Говори, — хмуро выдавила Йоко, всматриваясь в даль прерий. Ни конца, ни края, как в море. Честно говоря, она сама не понимала, как ликаны ориентировались в огромных степях этого богами забытого места.       — Почему мы ищем именно становище Синклеров? Гораздо ближе к границам были и другие опустевшие поселения.       — Тридцать пятый, верно? — спросила она напряжённым голосом, и тот в ответ кивнул. — Ответь-ка прежде мне на вопрос: какого чёрта вы тащитесь вместе со мной?       — Это приказ, мэм. Не имею права распространяться.       — Вот и у меня приказ. Так что завязывай с вопросами, если жить хочется, понял? У меня нет столько времени, чтобы обхаживать каждого из вас да находить компромиссы.       — Понял, мэм, — всё так же спокойно кивнул парень, а Йоко презрительно фыркнула. Только вот двух магов ей для полного счастья не хватало в этом путешествии, с сарказмом подумала она, хмуро наблюдая за тем, как их догоняет лошадь с двумя всадниками. Когда они поравнялись, она окинула взглядом бледного лохматого шатена в плотном плаще и явно уже уставшего да замёрзшего, по какой-то причине совершенно не походившего на Энид. Танака презрительно фыркнула, а потом вздохнула.       — Ещё пару миль и устроим привал на ночь. Солнце скоро сядет, так что соберитесь.       Остальные кивнули ей в ответ, и они продолжили свой путь. Лошадь без своего седока бодро бежала следом, привязанная за длинные повода. Йоко хмуро глянула на далёкий горизонт. Следовало бы на будущее запомнить место, в которое она больше предпочла бы не соваться. Особенно зимой.              

***

                    — Итак, — начала Уэнсдей, устроившись у камина с книгой на коленях и кружкой в руках, сидя в своём любимом кресле в холле. На её узких плечах вновь был накинут багровый тёплый палантин, а под ним виднелась свободная чёрная рубашка, заправленная в такого же цвета брюки. Спустя несколько часов после того разговора, к ней спустилась Энид с совершенно бледным лицом. Честно говоря, ведьма уже предполагала, что после прочтения письма Танаки, реакция блондинки будет весьма неоднозначной. Так что теперь ей было интересно, что же она на всё это скажет.       — Это несколько не то, что я ожидала прочесть, — напряжённо вздохнула оборотень, устраиваясь на диванчике рядом и подгибая ноги. В руках у неё было письмо от вампирши.       — Первые четыре страницы — вполне то, что можно ожидать от этой бестолковой пиявки, так что ты неправа, — спокойно заметила ведьма, перелистывая страницу книги на её коленях и даже не смотря на оборотня.       — В итоге моя семья теперь застряла в пограничных деревнях с королевством, — слегка уставшим голосом проговорила Энид, всё ещё чувствуя себя не лучшим образом после лихорадки. Ей, в принципе, стоило усилий всё ещё оставаться в бодром состоянии и вообще нормально думать. Хотя после отвара Уэнсдей и стало немного полегче, но теперь из носа не выходил этот дурацкий запах трав с чем-то ещё, что ей явно не нравилось. — Как давно пришло письмо?       — Ворон принёс его три дня назад. А потом ты решила искупаться в ледяном озере и пролежала с лихорадкой, так что мне было не до него. Если посчитать ещё и то, что птица летела несколько дней, то можно с уверенностью сказать, что Танака отправила отчёт чуть больше недели назад. Я уверена, что сейчас она находится в прериях на пути к становищу твоей стаи.       — Зачем? — немного недоумённо моргнула оборотень.       — Чтобы разговорить души мёртвых и, по возможности, найти местного шамана, — всё так же флегматично фыркнула ведьма, словно говорила о самых что ни на есть обыденных вещах.       — Йоко может разговаривать с мёртвыми?       — В этом нет ничего удивительного, каждый вампир может подобное. Вопрос только в практике. А так заклинание не слишком сложное и больше похоже на спиритический сеанс. Это позволит сэкономить нам очень много времени, чем пытаться выспрашивать твоих соплеменников или искать «кисть проклятий».       — Ясно, — медленно кивнула блондинка, отчётливо хмурясь, но понимая, что в подобном ключе она на эту ситуацию раньше не смотрела. — Хорошо. Главное, с ними всё в порядке, а остальное меня не волнует.       Уэнсдей чуть заметно приподняла брови, наконец подняв взгляд чёрных глаз на девушку, сидевшую на диванчике. Энид слегка хмурилась, но никакой ожидаемой паники или нервозности видно не было. Ведьма чуть слышно хмыкнула себе под нос.       — Что ты собираешься делать дальше?       — Ничего, — пожала плечами блондинка, чем вызвала ещё одно едва заметное движение чёрных бровей вверх. — Мне достаточно знать, что эти люди в безопасности. На этом всё.       — Я могу на Йоль открыть тебе проход, и ты спокойно сможешь уйти…       — Нет, — твёрдо ответила блондинка, хмуро глядя в упор на ведьму. — Уэнсдей, ты начала учить меня магии, дважды спасла жизнь, позволила жить в этом доме. Да и ко всему прочему, от тебя я узнаю много нового. Я не могу променять всё это на призрачный шанс того, что стая примет меня обратно, учитывая то, что произошло, — она слегка горько улыбнулась. — Моё место здесь. С тобой. Если ты позволишь.       — После Йоля ближайший шанс будет только на Белтайн, — ведьма сощурилась, глядя на оборотня, и сложила руки на груди. — Потом Лита, и Самхейн.       — Нет, — категорично ответила Энид, почти с вызовом глядя в глаза Уэнсдей. — Я уйду отсюда только вместе с тобой.       — А если я решу остаться здесь до конца жизни? — ехидно и чуть заметно усмехнулась ведьма.       — Значит, тебе придётся терпеть меня до смерти, — уверенно кивнула оборотень, даже не поведя бровью.       — А если я решу тебя выгнать?       — Значит, так тому и быть, и я не заслужила твоего доверия.       — Я могу убить тебя.       — Пожалуйста, только после того, как я прочту все книги в библиотеке.       — Ты сумасшедшая, — фыркнула ведьма.       — Не лучше тебя, — усмехнулась оборотень.       Уэнсдей отложила книгу в сторону, подперев щёку рукой и закинув ногу на ногу, с нескрываемым уже интересом и подозрением глядя на девушку напротив. Впервые за долгое время кто-то так упорно ей перечил и одновременно соглашался с условиями. Это было донельзя странно. Более того, этот разговор впервые проходил на равных. Без страха или недоверия со стороны блондинки. Ведьма чуть заметно кивнула, на мгновение прикрывая глаза. Отчего-то на душе стало спокойнее и вместе с тем появилось чувство предвкушения.       — Что ж, — произнесла она спустя пару минут молчания. — Не могу не признать, что ты выбрала весьма изощрённый способ самоубийства.       — Нет уж, я за свою жизнь ещё поборюсь, — фыркнула Энид, выставляя напоказ когти, которые выскочили из кончиков пальцев с характерным звуком. — Тем более что, похоже, я возвращаю себе контроль над собственным телом.       — О, — вновь приподняла брови ведьма. — Значит, есть вероятность того, что ты сможешь контролировать собственные обращения в будущем?       — Полагаю, что да, — кивнула оборотень, заметив мелькнувшую в глазах ведьмы лёгкую тень обречённого понимания. Энид вдохнула, набирая в лёгкие побольше воздуха. Что ж, раз она вознамерилась доказать этой невозможной женщине, что не стоит считать её ребёнком, то следовало бы быть честной до конца. — Уэнсдей, есть одна вещь, которую я хочу с тобой обсудить.       — Решила, что раз так, то мы теперь будем говорить на равных? — фыркнула ведьма, но, заметив негодующий взгляд голубых глаз, вздохнула, отмахнувшись. — Ладно, в этом есть смысл. И что же ты хочешь обсудить?       — Я думаю, что мы с моим волком уже очень близки к слиянию. Так что тебе стоит перестать относиться к ней как к отдельному существу.       Уэнсдей почувствовала себя так, словно эти слова дали ей самую настоящую оплеуху. В результате она не могла не нахмуриться, ощущая, как тревожно ёкнуло сердце.       — Объяснись, — сухо произнесла она, стараясь не выдать того, что эти слова её задели.       — Мы — одно существо, Уэнсдей. И ты это знаешь, но всё ещё не хочешь принять. Я понимаю, как ты к ней относишься, но… Но ведь это я. И скоро это будет полноценно, как бы ты не хотела обратного.       — Интересно ты говоришь, — спустя почти минуту молчания с прищуром ответила ведьма. — Хочешь, чтобы я не воспринимала вас отдельно, но при этом всё ещё говоришь — «мы». Объединение всё ещё не завершено, а твоё проклятие не разрушено. Как ты можешь просить меня о подобном, когда ещё ничего не ясно? — произнесла она, вставая со своего места и беря в руки книгу, намереваясь уйти в свою комнату и закончить этот разговор, который нравился ей всё меньше с каждой минутой.       — Я знаю, — кивнула блондинка. — Но есть кое-что, что уже стало у нас общим.       — Хм, — флегматично хмыкнула ведьма, проходя мимо диванчика и направляясь к лестнице, стараясь не обращать внимания на внезапно как-то беспокойно заёрзавшую блондинку. Но всё же обернулась, держа книгу в руках. Она оперлась локтем о перила лестницы, выжидающе уставившись на блондинку. — И что же?       Энид откровенно замялась, не зная, как объяснить то, что чувствовали обе её части. Да и нужно ли было это сейчас? Может быть, хватит откровений на сегодня? Оборотень медленно выдохнула через нос, поворачиваясь к брюнетке и собирая волю в кулак.       — Ты, — тихо произнесла она, но, заметив непонимание на лице ведьмы, поспешила добавить: — Я пока не могу объяснить всё это, но ты стала важна для нас обеих. Больше, чем ты думаешь.       Левая чёрная бровь Уэнсдей приподнялась в слегка саркастичной манере. Нет, она понимала как своё отношение к волку, так и её. Но вот отношение самой Энид она не могла охарактеризовать, так что через мгновение нахмурилась.       — То, что ты имеешь в виду, не более чем банальная привязанность к тому, кто спас тебе жизнь. Не заблуждайся, — ведьма неуютно повела плечами. Она не любила чего-то не понимать, а сейчас происходило именно это. Так что она предпочла отгородиться от этих слов тем, что она сама считала правильными выводами. — Если на этом всё, то я попрошу тебя принести воды в котёл столовой. Её там осталось мало. И займись записями по последнему уроку. Завтра продолжим.       Энид молча наблюдала за тем, как эта невозможно упрямая женщина поднимается по ступеням и исчезает за дверью своей комнаты. И только после этого она громко выдохнула, панически закрывая лицо руками и сползая по спинке дивана вниз. Всё её лицо пылало от смущения. Она едва не высказала то, о чём действительно могла пожалеть впоследствии. Проскулив ещё пару минут в подушку диванчика о бренности своего бытия, она наконец смогла взять себя в руки и, с трудом пригладив растрепавшиеся во все стороны волосы, да ощущая, как горит лицо, встала и уныло поплелась в подвал, по пути закатывая рукава свитера. В этот момент она не понимала, что сказала не так и почему до этой глупой ведьмы не доходят её слова. Может быть, стоило бы сказать прямо? Но как?       Пребывая в собственных мыслях, она наконец дошла до спуска в подвал и вздохнула, беря себя в руки. Возможно, просто ещё было не время, и она поторопилась. Пока что Энид не могла сказать ничего толкового на этот счёт.                            Уэнсдей сидела за своим столом, скрестив руки на груди, и угрюмо смотрела в одну точку, пребывая в собственных размышлениях, возникших в её голове после этого странного разговора с блондинкой. Как и оборотень, она глупой никогда не была, хотя порой излишек мыслей заставлял себя чувствовать не в своей тарелке. Ведьма мысленно благодарила Великую Тьму за собственную выдержку, не давшую ей показать больше, чем было позволено. Безусловно, всё, что сказала Энид, было чем-то на грани разумного и понятного для неё лично. Что-то она могла осознать, но большей частью она попросту… не понимала. В голове смотрителя перемешалось огромное количество мыслей, и ей самой этот хаос совершенно не нравился. Что она должна была делать в этой ситуации? Как правильно ответить? Что именно сказать? Уэнсдей не была мастером подобных разговоров. Даже то, сколько она говорила с Энид, уже казалось ей слишком объёмным в своей сути. Честно говоря, она вообще не могла припомнить периода в своей жизни, когда предложений, сказанных ею в разговоре с другими людьми, было больше чем три или четыре. Но с оборотнем всё было не так. Порой она сама не замечала, насколько многословной становилась с ней, и это её даже слегка пугало. Все эти эмоции шли вразрез с её идеями, выводами и жизненными устоями, так что она постоянно чувствовала себя неуютно.       Ведьма раздражённо выдохнула, потирая пальцами виски, и, скрестив руки на столе, опустила на них гудящую от мыслей голову. Чёрт бы побрал эту Синклер! Какого дьявола она вообще появилась в её жизни именно тогда, когда сама ведьма уже попросту смирилась с собственным одиночеством, да стала им наслаждаться. Теперь же всё переворачивалось с ног на голову почти ежедневно, и это её страшно раздражало.       — Уэнсдей, ты мне срочно нужна! С колодцем что-то происходит! — панический голос из-за её двери и быстрый стук выдернул ведьму из собственных упаднических мыслей так резко, что она вздрогнула, тут же подскакивая с места и быстро разворачиваясь. Колодец? О чём вообще речь?       — В чём дело? — резко проговорила она, быстрым движением распахивая дверь, до которой дошла буквально за пару секунд. Стоявшая на пороге блондинка выглядела встревоженной и одновременно озадаченной.       — Вода в колодце. Она воняет. Причём очень странно и весьма сильно.       — Воняет? — недоуменно вздёрнула бровь ведьма и тут же нахмурилась. — Пойдём, посмотрим.       Энид тут же резко закивала, и они обе быстро отправились вниз, пока блондинка пыталась объяснить на ходу, что произошло.       — Ещё утром мне показалось, что вода, которую ты мне принесла, странно пахнет. И на вкус слегка солёная. Я не обратила на это внимания, так как подумала, что ты что-то туда добавила. Ну, знаешь, вроде лекарства или ещё чего-нибудь.       — Нет, я ничего не добавляла. Однако твоё обоняние намного сильнее моего. И, вероятно, именно поэтому я ничего не заметила. Ты пила её?       — Только пару глотков, а потом не стала, — встревоженно проговорила оборотень, идя шаг в шаг с ведьмой. — В чае тоже был странный запах, но намного слабее.       — Вода в нём была кипячёной, так что это могло частично нивелировать то, что находится в воде. Но, судя по всему, эффект усиливается, раз ты говоришь, что теперь запах сильный.       — Что-то вроде того, — они уже спускались по ступеням в подвал, и даже нос Уэнсдей уловил странный запах. Такой, как будто вода где-то сильно застоялась. Ведьма ещё сильнее нахмурилась. Не могла застояться вода в колодце, это было попросту невозможно. — Вот, — произнесла оборотень, отодвигая в сторону крышку колодца. — Там темно, но я со своим зрением всё равно ничего необычного не разглядела.       Уэнсдей наклонилась и щёлкнула пальцами, отправляя в них искру магического огня, которая зависла над поверхностью воды. Действительно, на первый взгляд ничего такого не было, но она отчётливо чувствовала неприятный запах, и он исходил явно отсюда. Ведьма выпрямилась, сбрасывая с плеч палантин, и повернулась к блондинке.       — Так. Возьми несколько вёдер и набери в них снег с улицы. Как можно больше. Нам потребуется чистая вода, не из источника. Я пока проверю ту, что здесь есть.       — Хорошо. Тебе нужна помощь?       — Ты поможешь мне, если сделаешь то, что я тебе сказала, — фыркнула Уэнсдей, активируя магическое зрение и отправляя ведро вниз. Когда блондинка развернулась, чтобы уйти, она добавила ей в спину, не смотря вслед. — И оденься теплее, ты ещё не до конца выздоровела.       Энид лишь кивнула, торопливо отправляясь прочь, явно понимая, что произошло что-то странное, а Уэнсдей тем временем думала о том, что, слава великой Тьме, сейчас стояла зима, и была возможность растопить снег, чтобы получить безопасную воду. Иначе происходившее было бы уже серьёзной проблемой.       Оборотень же, добежав почти вприпрыжку до холла, оперативно принялась одеваться, прихватив по пути несколько деревянных вёдер. Беспокойство в её груди нарастало с каждой минутой, так что она предпочла сосредоточиться на работе, которую ей поручили. В прериях они тоже часто так делали, когда немногочисленные источники воды замерзали на зиму. В таких случаях снег и лёд были практически единственными источниками питьевой воды, так что она отлично знала, что сейчас было необходимо делать.       Забив плотно чистым снегом ведра до отказа, она занесла их в холл и снова вышла на улицу, направившись к сараю, чтобы взять припрятанную там лопату. Где-то внутри пристройки было несколько объёмных котлов, которые на зиму пустовали, так что она решила набросать снега и в них, чтобы перестраховаться на всякий случай. Едва закончив с одним, она услышала, как хлопнула входная дверь в дом, и тут же поспешила выйти наружу.       — Идём, нужно до темноты проверить излучье реки. Оттуда поступает вода в колодец, — хмуро и сжав челюсти проговорила ведьма, плотнее запахивая на себе плащ.       — Что происходит? — с волнением произнесла оборотень, быстро следуя за торопливым шагом ведьмы, которая в этот раз даже не стала использовать заклинание, дабы идти по сугробам легче. Энид всеми своими обострёнными чувствами ощущала раздражение смотрителя. На удивление, та ей тут же ответила, выдохнув облачко пара изо рта.       — В воде есть тёмные частицы энергии. Такое бывает только в нескольких случаях. Либо источник воды проклят, либо его забили тем, что проклято.       — О моя богиня… — выдохнула Энид, только сейчас осознав, что лопату из рук так и не выпустила. Однако это было не тем, что её сейчас волновало. Она торопливо следовала за спешащей ведьмой, оглядываясь по сторонам и не забывая смотреть под ноги. В молчании пролетело почти полчаса, пока они добирались до источника воды, расположение которого Энид прекрасно знала, хотя зимой это место и изменилось до неузнаваемости. Солнце понемногу начало клониться к горизонту, и оборотень боялась, что до темноты они не успеют вернуться. А после недавнего происшествия, это её уже категорически не устраивало.       — Вот же… — раздражённо выдохнула ведьма, когда они наконец добрались. В низине находилась достаточно небольшая река, скованная сейчас толстым льдом, именно отсюда, по словам смотрителя, и брал свой исток подземный канал, по которому поступала вода в колодец. Энид огляделась по сторонам и заметила невдалеке, выше по течению, какие-то нагромождения, присыпанные снегом, торчащие из расколотого и вновь замёрзшего льда. Она сощурилась, пытаясь понять, что это было, но её нос дал подсказку быстрее зрения. Пахло мертвечиной.       Стоявшая рядом ведьма, зло выругалась себе под нос, подняв руку и взмахнув ладонью. Оборотень успела заметить, как на среднем пальце в одном из колец вспыхнул ярко-красный камень, прежде чем с ладони Уэнсдей сорвалось багровое пламя. Энид вздрогнула, вспомнив этот феномен, выжегший ещё недавно приличный клочок леса вокруг замёрзшего озера, в котором она едва не утонула. А в следующий момент она почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Пламя оголило несколько весьма изуродованных, скрюченных трупов существ, напоминавших обращённых ликанов. Блондинка не выдержала и упала на снег, извергая из себя остатки недавно съеденной еды, когда её носа коснулся запах горящей шерсти и плоти.       Ведьма, стоявшая рядом и занимавшаяся тем, что выжигала к дьяволам вмёрзшие в лёд трупы опустевших, была явно сильно рассержена. Оборотень спиной чувствовала, как от той исходили волны ярости.       — Сначала болотные огни, а теперь опустевшие, — прошипела она, покосившись на приходившую в себя блондинку. — Кто-то начал переходить все границы.       — О ком ты? — вяло пробормотала оборотень, утирая лицо снегом, попутно пытаясь протереть им и рот. Она рвано дышала, стараясь не думать, что пила воду из этого источника. Хоть и немного, но всё же.       — По названию понятно, что огни родом с болот. И в этом чёртовом лесу есть только одно существо, которое ненавидит опустевших ещё больше, чем смотрители, чтобы так издеваться над их телами. К тому же она едва ли не единственная, кто может что-то забросить через барьер во внутреннюю границу леса. Наглости ей, конечно, не занимать.       — Это… — блондинка почувствовала, как по её спине прошлась дрожь от осознания. Действительно, в этом лесу было ещё кое-что жуткое. И даже пострашнее смотрителя.       Уэнсдей зло усмехнулась, сплёвывая в сторону от отвращения. Тела опустевших уже полностью сгорели. Магическому огню было всё равно на воду, и в ней он не гас до тех пор, пока не сожжёт дотла намеченную своей хозяйкой цель. Так что ведьма не боялась, что какой-то фрагмент мертвечины ускользнёт от её внимания.       — Кажется, Королева Топи прислала приглашение на чай. Думаю, стоит почтить её своим присутствием, — в голосе смотрителя прорезались такие нотки, которых Энид до сих пор ни разу не слышала. В нём было столько затаённой злобы и отвращения, что на какой-то момент она начала сомневаться в том, что это была всё та же ведьма, а не какое-то незнакомое оборотню исчадие потустороннего мира. Блондинка нахмурилась, вставая на ноги и чувствуя, как дрожат её колени.       — Я пойду с тобой, — сердито произнесла она, отряхивая плащ и штаны от снега и незаметно закидывая снегом место, где оставила остатки своего обеда.       — Не могу гарантировать твою безопасность, — сухо ответила ведьма, гася колдовской огонь. В огромной проруби с оплавленными краями по бокам плескалась чёрная стылая вода, в очередной раз напомнив Энид об опасности этого места. Тем не менее оборотень, казалось, переняла злость ведьмы и лишь фыркнула на этот счёт.       — Я могу постоять за себя, Уэнсдей, — слегка оскалилась она в ответ. — К тому же, вдвоём мы всё-таки сильнее. Тебе так не кажется?       Ведьма подняла на неё хмурый взгляд и еле слышно вздохнула.       — Тогда нам стоит приготовиться к этому как следует.       — Как скажешь, — кивнула в ответ блондинка, даже не улыбнувшись. Ей очень сильно не нравилась эта ситуация. А ведь если бы она заранее не почуяла, что что-то не так, то ведьма ведь могла действительно пострадать от отравленной воды. И именно это почему-то злило даже больше, чем тот факт, что её это тоже коснулось.              

***

                    — Ты всё собрала? — Уэнсдей хмуро оглядела блондинку с большим рюкзаком за её спиной. Несмотря на то, что в распоряжении ведьмы имелись переносные пространственные хранилища, они решили перестраховаться. Всё же вблизи болот запретного леса магия могла начать сбоить. Именно по этой причине смотритель предпочитала не заходить в те земли.       — Да, с расчётом на почти сутки пути, — утвердительно кивнула блондинка, поправляя на себе рюкзак. С виду он казался весьма тяжёлым, но, во-первых: несла его оборотень, а во-вторых: на него были наложены чары, облегчающие вес.       Уэнсдей в очередной раз едва слышно вздохнула.       — Я всё ещё настаиваю на том, чтобы ты осталась, — сердито нахмурилась она, роясь в многочисленных внутренних карманах плаща.       — Мне не очень хочется повторять то, что я уверена в своём решении в десятый раз, Уэнсдей, — фыркнула оборотень, тщательно проверяя обмотки на ногах, дабы не набрать в сапоги снега по пути. Вообще ведьма оказалась страшно придирчивой в вопросах путешествия, так что уже несколько раз всё перепроверила.       Сердце Энид же воодушевлённо подпрыгивало. Она любила этот дом, но ей уже стало несколько скучно находиться всё время в нём, кроме вылазок на охоту. И, честно говоря, ей сильно не хватало общения с другими людьми. Сама по себе ведьма не была особенно разговорчивой, а Вещь… ну, он был просто рукой. Поэтому она надеялась, что в этом маленьком путешествии ей удастся разговорить Уэнсдей побольше.       Сама же ведьма ситуацией была сильно недовольна. Мало того, что из-за оборотня придётся весьма долго идти пешком, вместо того, чтобы сократить путь по теням Ихабодов, так ещё и возможная опасность в пути её совершенно не устраивала. Однако она видела в этом и определённую возможность для присмотра за оборотнем. Дело в том, что она пока что так и не поняла, при каких обстоятельствах блондинка умудряется видеть другой план реальности, и этот вопрос её сильно занимал. Магическое зрение позволяло увидеть энергетические переплетения в окружающем мире, но не раскрывало другой план реальности, где обитали духи, что придавало этому явлению особую загадочность. Сама-то Уэнсдей прекрасно могла различать потусторонние сущности, но на то она и была ведьмой, а вот по какой причине это удавалось оборотню — было вопросом. Впрочем, существовало множество инструментов, которые могли бы помочь в этом деле.       — Наклонись немного, — проговорила она, доставая из кармана камень с дырой внутри, больше напоминавший собой крупное и толстое кольцо, висящее на длинной прочной плетёной верёвке. Блондинка, ни секунды не раздумывая, слегка наклонилась, чтобы ведьма могла повесить эту вещь ей на шею. Оборотень недоумённо крутила в пальцах камень, почему-то тёплый на ощупь.       — Что это такое? Уэнсдей, ты ведь уже дала мне кольцо, — удивлённо наклонила голову чуть вбок блондинка, слегка приподняв брови. На её среднем пальце левой руки действительно красовалось самое обычное тускло-серебристого цвета кольцо без каких-либо камней или вставок. Однако с внутренней его стороны была выполнена тонкая гравировка с какими-то символами. Сама ведьма вкратце объяснила, что оно должно отводить от неё внимание всяческой потусторонней хтони, но как именно, та не удосужилась упомянуть. Энид предпочитала не задумываться о подобном. Работает и ладно.       — Если почувствуешь рядом странное присутствие, но при этом ничего не увидишь или не почуешь, то посмотри сквозь этот камень в ту же сторону. И если заметишь нечто пугающее — сразу скажи мне…       Блондинка поднесла камень к лицу, чтобы попробовать взглянуть через него, но тут же получила звонкий шлепок ладонью по её руке. От давно забытого ощущения ей стало почему-то даже… радостно? Оборотень резко встряхнула головой, прогоняя наваждение.       — Это не игрушка, Энид, — зло произнесла смотритель. — Я сделала верёвку так, что даже если ты обратишься, то у неё изменится размер под твои габариты. Как и у кольца. Не смей потерять ничего из этого, понятно?       — А… Ладно, — кивнула блондинка, убирая амулет под плащ. — А что я могу через него увидеть?       — Другой план реальности. Тебе лучше без острой необходимости не пользоваться этим, потому что я не собираюсь потом полночи слушать твой вой ужаса.       — Это пугает, знаешь ли, — поёжилась оборотень, закрепляя лямки рюкзака на плечах поудобнее. — Ну что, идём?       Уэнсдей кивнула, поглубже натягивая капюшон плаща, слегка раздражённо дёрнув подбородком в сторону двери дома.       Они собрались на следующий день рано утром, чтобы к ночи пройти хотя бы половину пути, который оказался весьма не близким. Ведьма даже сжалилась над оборотнем и наложила на её сапоги магию, которой она сама пользовалась, чтобы ходить спокойно по сугробам, так что Энид с удовольствием шла рядом с ней, щурясь от лучей восходящего солнца и с упоением вдыхая морозный воздух. Честно говоря, она считала, что все эти патологические приготовления к незначительному путешествию были излишними, но спорить не стала, просто потому, что это оказалось весьма удобным. В голове блондинки укрепилась мысль о том, что магия весьма полезная штука и она просто обязана выучиться её использовать.       Однако план оборотня разговорить сварливую ведьму успехом не увенчался. В воздухе так и висела настороженность и раздражение, так что после пары односложных ответов блондинка решила и вовсе прекратить свои расспросы хотя бы до привала. Вот только оборотень явно недооценила упёртость ведьмы и её мнимую неутомимость. Почему мнимую? Потому что к вечеру она уже буквально валилась с ног, но держалась сугубо на собственном упрямстве и какой-то неведомой силе, происхождение которой самой блондинке было неизвестно. В любом случае, к тому моменту, как солнце начало клониться за горизонт, и они, наконец, решили остановиться на привал у самой границы сердца леса, Энид уже начала серьёзно беспокоиться.       — Я в порядке, — вяло отмахнулась Уэнсдей, занимаясь начертанием символов на стволах ближайших деревьев, чтобы создать барьер от всего потустороннего на ночь. — Займись дровами и натаскай побольше мха, если найдёшь.       Энид просто кивнула. Она с опаской наблюдала за тем, как слегка шатающимся шагом передвигалась от дерева к дереву явно обессиленная ведьма. Оборотень фыркнула себе под нос, ворчливо бубня и подхватывая топор, что она взяла с собой для этих целей. В такие моменты эта невозможная женщина её прямо-таки бесила. «Вот бы скрутить её и засунуть под тёплое одеяло, чтобы ни шагу больше не сделала…»       Оборотень остановилась, вдруг поймав себя на этих мыслях. Она ошарашенно моргнула, оборачиваясь, и издалека вновь проследила взглядом за её «чёрной женщиной», как называла Уэнсдей волчья ипостась оборотня. Энид медленно сглотнула, чувствуя, как горят собственные щёки, и вспоминая вмиг слова Танаки о том, что у них с волчонком эмоции одинаковые. Только сейчас она, кажется, наконец осознала это в полной мере, и оттого руки её дрогнули. Блондинка ойкнула, едва не выронив топор и, спохватившись, принялась за поиски дров, стараясь убраться из поля зрения ведьмы, чтобы собраться с мыслями. Нет, конечно же, она и раньше понимала, что в их взаимоотношениях явно что-то было не так, и чувствовала свою к ней привязанность. Однако до последнего пыталась убедить себя в том, что всё это нечто вроде своеобразной дружбы, вроде как между Йоко и Уэнсдей. Вот только теперь она поняла, что это было не так.       — О, моя богиня… — проскулила оборотень, опираясь спиной о ствол сосны, и, отставив топор в сторону, закрыла лицо руками. Ну, конечно же, это было не так! Как она сразу этого не поняла? Как вообще можно было не заметить этого? Энид тяжело вздохнула, наклонившись и зачерпнув снег руками, чтобы растереть им лицо. Вот и как после подобного осознания ей теперь смотреть в глаза ведьме? Как находиться рядом?       Пробыв в подобном состоянии несколько долгих минут и с трудом взяв себя в руки, она, наконец, собралась с силами и принялась за дело, попутно размышляя о том, чтобы не сказать лишнего или никак не показать своих заново осознанных эмоций.       Спустя какое-то время, набрав приличный запас древесины, она вернулась к их маленькому лагерю, с удивлением обнаружив уже расчищенную от снега полянку между деревьями и откровенно уже засыпающую ведьму, которая упрямо сидела на расстеленном на земле походном одеяле у дерева.       — Ты долго, — почти зевнув, проговорила она, и блондинка принялась торопливо заниматься костром. По сути, этого можно было и не делать, ведь в распоряжении Уэнсдей была магия, или на худой конец можно было обойтись и огненным камнем, чтобы поддержать костёр до утра, но смотритель настояла на том, чтобы был именно «живой» огонь. Возможно, в этом был какой-то смысл, но это было уже неважно.       Оборотень беспокойно покосилась на ведьму, но та не сказала ни слова, бездумно смотря куда-то в одну точку. Энид нахмурилась, но быстро соорудила костёр и набрала свежего снега в маленький походный котелок, чтобы сделать чаю, когда он растает и вскипит вода. После последних событий набирать воду из ближайшего источника ей не хотелось, да и возиться с этим было долго, ведь для начала пришлось бы разрубить лёд. Пока она возилась со всем этим, неугомонная брюнетка всё-таки задремала в сидячем положении, обхватив колени руками и уложив на них собственную голову. Порой блондинка сама не знала, откуда в ней столько терпения.       Ещё немного времени спустя, она почти силой впихнула в руки сонной ведьмы кружку с горячим травяным чаем, а сама села рядом, чтобы перекусить заранее приготовленными бутербродами. Кстати, она всё никак не могла понять, откуда берутся все эти продукты. Ладно мясо, что она приносила с охоты, но хлеб, овощи, мёд? Конечно же, она была в курсе насчёт пространственного хранилища, но при всём желании подобными темпами могли подойти к концу уже почти любые запасы. Оборотень вздохнула. Видимо, она ещё многого не знала, так что решила оставить подобные вопросы на потом.       — Подвинься, — тихо проговорила она, усаживаясь рядом с ведьмой на её расстеленное походное одеяло, на что та лишь буркнула под нос что-то непонятное, слегка сдвинувшись в сторону. Честно говоря, Энид это в ней умиляло. Сонная Уэнсдей была тем, что хотелось оберегать, как бы она после этого ни грозилась её убить. Пока оборотень возилась со своим одеялом, то вдруг почувствовала, как на её плечо оперлась чужая голова. Слегка округлившимися глазами, медленно она повернулась, лишь для того, чтобы увидеть опершуюся на неё брюнетку, которая явно уже уснула. С минуту просидев в таком положении, оборотень нерешительно приподняла руку, мягко двигаясь, чтобы не потревожить сон ведьмы, и едва дыша, переместила их так, что теперь могла её обнять. В горле отчего-то стало сухо, и она сглотнула, мягко обнимая девушку в её руках и ощущая себя так, словно держала на ладонях крошечного птенца.       Энид мягко улыбнулась, накрывая их обеих своим одеялом и прикрывая глаза. Завтра кто-то будет сильно недоволен произошедшим. Что ж, возможно, она это заслужила, но ни о чём не жалела.              

***

                    — Вот тут подойдёт, — крайне хмурая ведьма после того, как обнаружила себя спящей под одним одеялом с оборотнем, за всё утро не проронила ни слова. Сейчас они приближались к границе Топи, и нужно было подготовиться, так что ей не хотелось лишний раз думать обо всём, что произошло. Уэнсдей предпочитала не забивать себе голову просто потому, что для этого явно было не то время. Она отодвинула в сторону заснеженную перегородку из сплетённых вместе ветвей под корнями большого и старого дерева, открывая взору маленькую естественную пещеру, в которой с трудом поместились бы два человека. — Оставим рюкзаки и основные вещи здесь. Дальше пойдём налегке.       — Зачем? — удивлённо приподняла брови Энид, принявшись стягивать лямки рюкзака.       — Чтобы проще было убегать, — флегматично ответила ведьма, пожав плечами, укрытыми плащом.       — Убегать? — брови оборотня нахмурились. — Разве Королева Топи не служит смотрителю?       — Она служит только Тьме и её обещаниям, — нахмурившись, проворчала Уэнсдей, закидывая в крошечную пещерку свой небольшой рюкзак, и следом то же самое сделала оборотень. — Уже полторы тысячи лет, как. Не могу сказать, что её нахождение в лесу меня устраивает, но обещания предка — не то, что можно так легко изменить.       — Полторы тысячи лет? — ошеломлённо выдохнула блондинка, резко поворачиваясь к своей спутнице.       — Что тебя удивляет? — вздохнула Уэнсдей, с помощью Энид возвращая на место сдвинутую перегородку и слегка присыпая её снегом. — Сюда она и её игрушки не доберутся, так что в случае чего — запомни это место.       — Меня удивляет, что Королева Топи, как оказалось, существует со времён тёмной эпохи, — насупилась блондинка, поравнявшись со смотрителем и продолжив их путь. — Она что, находится тут с войны с Чёрными Колдунами?       — Именно так, — кивнула ведьма, всматриваясь вдаль и ища глазами одной ей видимую тропу. — Смотри под ноги внимательно. Совсем скоро мы подойдём к границе Топи.       Энид вздохнула, всё больше хмурясь. Порой ей казалось, что вот она уже наконец начала понимать, что вообще происходит в этом чёртовом лесу, и тут же её снова окунали в ещё большее количество вопросов. Это было как-то неправильно, но, увы, поделать с этим что-то было не в её силах.       Спустя почти час молчаливой ходьбы, носа Энид коснулось едва ощутимое зловоние. Так пахли торфяные болота, изредка попадавшиеся на границах прерий, но к этой вони тухлой воды и гниющей травы примешивалось ещё что-то настолько же неприятное. Оборотень сморщила нос, размышляя о том, стоит ли ей натянуть на него ворот свитера, чтобы хоть как-то дышать, ведь судя по всему, запах лишь становился отчётливее. И в тот самый момент, когда она отвлеклась на то, чтобы немного подтянуть край одежды вверх, её нога зацепилась за что-то, и девушка тут же упала лицом вниз, благо хоть успела выставить руки вперёд, чувствуя, как ладони ушли под снег, встретившись с чем-то мокрым и чавкающим.       — Иу, — сморщила она нос, вытащив одну руку и попытавшись встать. — Кажется, мы нашли болото, Уэнс…       — Тихо, — тут же прошипела в ответ ведьма, резко оглядываясь по сторонам. В её глазах вновь разгорелись красные искорки, и она зло нахмурилась. — Медленно вставай и иди за мной след в след, ясно?       — О, ладно, — вздрогнула Энид, выпрямляясь и осторожно оглядываясь, но ничего особенного не заметила. Едва она вздохнула с облегчением, как её ногу тут же что-то дёрнуло в сторону и вниз. В панике зарычав, она перегруппировалась, резко разворачиваясь и с ужасом осознавая, что её конечность схватила костлявая рука, торчавшая из-под заснеженной вязкой земли. Впрочем, рука тут же испуганно исчезла снова, едва ведьма подняла собственную, на кончиках пальцев которой вспыхнули багровые искры пламени.       — Вот же дьявольщина, — выдохнула блондинка, вставая ближе к смотрителю.       — Я полагаю, нас уже ждут, — вздохнула Уэнсдей, гася пламя и опустив плечи, разочарованно фыркнув да потирая шею рукой. — Мои расчёты оказались неверными.       Энид вздрогнула, вдруг почувствовав какой-то жуткий холодок, словно ледяной ветер прошёлся по её спине. Она медленно обернулась в ту сторону, куда уставилась хмурая брюнетка, и поняла, что ей тяжело дышать. Не только от вони, но и от сдавившего грудную клетку страха. В их сторону двигалась пара всадников, невесть откуда взявшиеся. Вот только что они, что их лошади, давно были мертвы. Плоть с костей отслоилась, а лохмотья одежд словно пережили не одно столетие. Под костяными копытами мёртвых скакунов вилось зеленоватое пламя, как и из щелей между рёбрами коней и в глазах черепов наездников. Молчаливая процессия медленно приблизилась к ним и застыла, словно чего-то ожидая.       Произошедшее следом заставило оборотня почувствовать каждый волосок на собственном теле, который тут же встал дыбом.       Один из всадников засунул костлявую руку себе за пазуху и достал свиток из кожи, который тут же распахнул, повернув его к обеим девушкам. И оборотень ощутила, как к её горлу подступила желчь. Ведь свиток был сделан из человеческой кожи, а на его внутренней стороне было то, что когда-то являлось чьим-то лицом. По свитку прошлись всполохи такого же ядовито-зеленоватого огня, и лицо ожило, выдвинувшись чуть наружу. Его черты исказились, изгибая уродливые губы в ухмылке. А следом послышался голос. Он был определённо женским, но настолько потусторонним и гулким, что из-за этого по коже проходились мурашки.       — О-о-о… Ты… Пришла-а-а… — проговорило лицо, и Энид нервно сжала губы, встав чуть ближе к Уэнсдей, словно ища молчаливой поддержки. Ведьма покосилась на неё, но ничего не сказала, вновь поворачиваясь к этому жуткому лицу.       — Я получила твоё приглашение, — кивнула она, и на её лице не было ни одной лишней эмоции, даже хмурое выражение пропало.       — Чудно-о-о, — протянул голос. — Зачем ты привела в мои земли чужака?       — Это Энид. Она моя… — голос ведьмы на мгновение дрогнул. — Моя сопровождающая.       — Занятно… — словно разочарованно вздохнул тот, кто говорил через свиток. — Что ж, мои детки проводят вас в дом.       После этих слов лицо снова сдулось и вернулось в предыдущее состояние, а державший свиток немёртвый свернул его и засунул себе за пазуху. Оба всадника медленно развернулись, занимая места по бокам от обеих девушек, и вместе с ними двинулись дальше.       Оборотень держалась максимально близко к ведьме и не удержалась от того, чтобы не уцепиться дрожащими пальцами за край плаща девушки. Уэнсдей вздохнула и тихо произнесла, не смотря на неё.       — Не показывай страха, если хочешь, чтобы всё было в порядке. Ничего не ешь и не пей, даже если тебе предложат, и какую бы жажду и голод ты не испытывала. Не смотри ей в глаза и лучше вообще не разговаривай, когда увидишь. Однако, если она что-то спросит, то лучше ответь максимально коротко и сжато. Она ненавидит шум… — ведьма запнулась на мгновение и искоса посмотрела на блондинку, идущую рядом. — Такому полукровке, как ты, лучше вообще стараться держаться от неё подальше.       Оборотень медленно кивнула, косясь на сопровождающих их немëртвых, сразу понимая, что это было сказано для отвода глаз. Всё это свидетельствовало о том, что их могли услышать. Свербящее чувство беспокойства где-то в груди заставило её нахмуриться.       — Уэнс?       — Да?       — Кто она такая?       Ведьма нахмурилась и задумчиво замолчала, но спустя пару мгновений тяжело вздохнула. Ей следовало сказать об этом раньше, до того, как они пришли на болота.       — Её зовут Лорел Гейтс. Последняя из Чёрных Колдунов… И страшная ошибка моего предка.       Энид почувствовала, как воздуха в лёгких резко стало очень мало, а то, что осталось, казалось, замёрзло в момент, острыми краями льдинок впиваясь в горло в едва ощутимом приступе паники. Такого она услышать точно не ожидала.