Только между нами

      Ворота к вилле Евродина без промедления и с безмолвным приглашением расходятся в стороны. Датчик камеры на въезде распознаёт в Ви "своего". Кер, кажется, ещё после первого дня знакомства его профиль в базу данных забил и, блять, что самое горькое, никогда оттуда больше не убирал. Даже несмотря на то, что два года считал его не то мёртвым, не то пропавшим без вести. Словно не забыл это сделать, а действительно преданно ждал — Ви искренне верит во второе предположение, поскольку не видит причин не верить.       Как можно не верить, получая эти уверенные в интонациях слова "соскучился, пиздец"?       Ви тоже соскучился за этот месяц порознь редких коротких звонков и частых, но не особо содержательных сообщений. Соскучился так, что загрузил себя делами до почти что бессилия, чтобы не тосковать, воздыхая, как малолетняя школьница и не перепроверять мессенджер каждые полчаса. Соскучился до скулящего ощущения одиночества по ночам на пустой кровати, где грел бок только Нибблз, временами снисходя вниманием до своего хозяина. Ви загрузился чёртовыми делами настолько, что упустил момент, когда Кер вернулся в город, сразу же сообщив ему об этом.       Пора задуматься о написании научной статьи в виде пособия «Как стать тупым ебланом: три простых шага». Автор: Легенда Найт-Сити, живущая по теории кота Шрёдингера. Соло без единого импланта. Просто Ви — опытный тупой еблан.       Шаг первый: переведите телефон на беззвучный режим и не отвечайте на кучу сообщений. Чем дольше, тем лучше.       Глядя на раскрытые ворота блёклым взглядом, он нервно скребёт пальцами по рулю «Порша» Джонни, где всё пропиталось запахом пороха и крепких сигарет ещё до того, как тачка попала под ответственность Ви с барского разрешения её первоначального хозяина. Сегодня впервые спустя два с половиной года доводится намотать сопли на кулак и решиться, наконец, снова в неё залезть. Потому, что самый великий грех, который он может взять себе на душу — позволить этой тачке и дальше простаивать в гараже. Джонни обожал её всем сердцем, вплоть до каждой мелкой царапинки. И это хорошо ещё, что Ви догадался обзавестись тем самым гаражом в какой-то момент времени в перерыве гонки за жизнь. Иначе её давно бы уже спиздили. Или разобрали бы по частям, не признав в «Порше» памятный раритет и оставив после этого раритета груду металлолома.       Тачки вообще чуть ли не единственное из имущества, что у него осталось с прошлой жизни — с жизни до комы. А Ви тогда, как одержимый какой-то тупой маниакальной идеей стать, видимо, транспортным магнатом, скупал все доступные и навязчиво рекламируемые фиксерами. Всё, блять, что может ездить. И стрёмное, и скрипящее, и быстрое, и неповоротливое и даже бронированное. Полный фарш. Припаркованные то здесь, то там, они будто ждали своего часа. Пылились и безмолвно ржавели. И именно на них потом получилось поднять финансовую подушку безопасности. А себе Ви оставил только «Арч» Джеки, этот самый «Порш», а так же шустрый и удобный «Вайлер», подаренный Эль Капитаном.       Шаг второй: миленько сидите, сложа ручки, перед домом своего мужика и представляйте самые красочные картины того, как Вам совсем скоро будут бить по роже.       Как Кер его сейчас встретит? Как отреагирует? Просто широко улыбнётся и бросит в его адрес непринуждённое, знакомое "откуда вылез"? Глупо и нервно пошутит, чтобы не показывать как волновался? Обматерит и заслужено швырнёт в его сторону пустой бутылкой из под чего-нибудь крепкого? С него станется психануть. Чай уж характер не самый покладистый. Да и Ви далеко не прав. А оправданий у него никаких нет. Вообще нет. В том-то и заключается эта нехитрая, сука, загвоздка его трусливых размышлений. И как будто сейчас проще въехать на пятидесяти милях в час в какую-нибудь стенку, чем за эти ворота.       С теми вот реалиями соло, которые привели Ви на порог к Керу с новыми царапинами и травмами, не сложно предположить самые жуткие сюжеты. Как, например, не ответивший вовремя на сообщение Ви уже валяется где-то на свалке или, чего уж там, на дне реки бездыханным трупом. Сука, ну каким же долбоёбом нужно быть... Ви стыдно. Каждой клеточкой души.       Шаг третий: поймите и осознайте, что Вы уже давно неисправимый тупой еблан, который давно бросил думать.       Готово! Вы великолепны!       Аплодисменты, фейерверки и поклон.       Ви медленно выдыхает, болезненно скалясь на подкрадывающееся к правому боку неприятное, ноющее покалывание. То ли треснувшие рёбра дышать сейчас мешают, то ли предчувствие неминуемого диалога о собственной же безответственности. Пора бы уже перестать страдать хуйнёй, собраться и выйти с повинной. Заготовленной пламенной речи у него нет, потому что Кер личность индивидуальная во всех смыслах — непредсказуемый, с какой бы тщательностью и внимательностью Ви его не изучал.       Потому, что Керри всё ещё ебанутый и действительно может заслуженно швырнуть в его сторону пустой бутылкой из под чего-нибудь крепкого в качестве начала диалога.       Ви паркует тачку рядом с тачкой Керри, уже понимая, что давно замечен и обнаружен в своих неуверенных топтаниях на месте. Евродин среди них двоих так точно не долбоёб, чтобы не подметить, как ворота открылись и не закрывались добрых минут пятнадцать, если не дольше.       Каждый шаг по ступенькам словно на собственную казнь, но Ви старается верить в лучший исход, который обойдётся малой кровью. Отходчивость Керри будет в этом плане огромным плюсом, но, сука, с другой стороны, у всего есть предел. И конкретно эти пределы проверять на прочность и теребить лишний раз нет желания. Пускай, Ви, ненамеренно, этим и занимался четыре блядских дня.       Он уже знает, где найдёт Евродина: большую часть времени они вдвоём проводили в огромной спальной комнате на втором этаже, сосредоточив почти весь беспорядок и уют дома именно там. Идеальное, чёрт возьми, гнёздышко для них двоих. А звучит-то как слащаво...       — Я купил оливок. — первое, что выдаёт Ви, когда застревает в дверном проёме, глядя на Кера. Снова с гитарой, урчащей каким-то тихим, но агрессивным рифом. С по-домашнему неаккуратным хвостиком, собравшим отросшие волосы у лица; в по-домашнему бесформенных, утеплённых, но не менее стильных, чем весь остальной гардероб Керри, шмотках. С откровенно притворным видом, будто не заметил появления Ви в поле зрения. Эти дебильные оливки были, пожалуй, главным и единственным козырем. Больше задобрить нечем. Не в такой, блять, абсолютно тупой ситуации, где Ви просто не знает что ещё сказать.       — Ссусь от счастья, чум. — усмехается Кер как-то совсем безразлично. С лёгкой ноткой раздражения или иронии. Ви не очень сейчас понимает его интонации. Понимает только, что этой непрошибаемой экспрессией его могут легко задавить и закопать, как проклятого хомяка во втулку. — Поставь на стол и иди уже сюда.       Так. Говорить Керри готов. Хотя бы так. Отлично. Здорово.       Понять бы ещё, чего ждать. Потому что не получается распознать хоть какую-то эмоцию в этой короткой... Просьбе? Требовании? Приказе? Не ясно короче нихуя.       Но Ви проходит, наконец, в комнату. И дальше. Ближе к дивану, на котором, расслабленно закинув одну ногу, вальяжно расположился Керри, глядя на него нечитаемым взглядом. Знать бы ещё "сюда" — это куда именно и в каком ограничении дистанций.       — Кер, я...       — Не-не-не-не. Нет. — резко обрывает Евродин, обдав Ви озлобленными флюидами. Лицо в миг приобретает оттенок опасного, предупредительного гнева. Определённо, если не смертельного, то, как минимум, калечащего. Не тело — душу. Кер, будучи рок-звездой, держащей свой титул десятилетиями, скандалить умеет. К гадалке ходить не нужно. Или звонить Мисти за раскладом. Ви имел честь собственной персоной наблюдать всю мощь его лёгких, изобретательность язвительных комментариев в качестве ответов на любые вопросы и изобилие словарного запаса. Чум, всё таки, старше него в три раза. С половиной. А Ви что? А Ви просто неокрепший ум и в любых спорах либо посылает нахуй, либо бьёт по роже. Первое здесь не прокатит, а второе в целом недопустимо и вообще не рассматривается. — Живой?       Немного потупив взгляд на непривычно грубых в красивой злости чертах лица Керри, Ви понимает, что сейчас стоит заткнуться. Ему задают вопросы — он отвечает. Именно в таком порядке. Во-первых, это справедливо. Во-вторых, он способен пиздануть что-то не то. Тогда точно только и останется, что тушить свет и гаситься, прячась от праведной ярости Керри.       — Живой.       Живой, но, сука, неживой. Точно не той половиной мозга, отвечающей за рациональность.       — Был ли ты за последнюю неделю в состоянии взять в руки свой злоебучий телефон, нажать пару кнопок и отправить мне хотя бы одно сообщение? — ровный, но рычащий всё теми же гневными нотками голос Евродина вызывает холодные мурашки по спине, склизкой змеёй овевающей душу плотными кольцами.       Пиздец.       От чего-то Ви кажется, что Кер уже знает ответ на свой озвученный вопрос. В конце концов, не только у Ви в городе есть много связей, знакомых и друзей. У Керри их, вероятно, и того больше. Самого Ви Евродин полгода назад нашёл через ту же Бестию. И едва ли ею дело ограничивается — нашёл бы ещё раз. И, наверняка, ведь воспользовался своими привилегиями чуть ли не сразу после того, как Ви начал так тупо и безответственно его игнорить.       — Был. — коротко отзывается Ви и, наконец, ставит эти дурацкие оливки на стол, словно подношение голодному зверю в лице Керри, готового вот-вот на него броситься. Но однозначно не для того, чтобы завалить в постель и вытрахать из него всю дурь за каждый день переживаний. Этого точно не случится. Ни сегодня, ни завтра.       И не потому что у Ви беда с рёбрами, которым такие физические приключения чреваты, а потому что Ви незаслуженно Керри обидел.       — Тогда потрудись объяснить почему ты вот так с нихуя начал строить из себя неприступную, блять, особу? Острых впечатлений захотелось? Так я могу их тебе, мудачьё малолетнее, устроить! — взрывается Кер, как и всегда, моментально. Легко и просто. Словно по нажатию какой-то огромной красной кнопки, на которую Ви случайно наступил, не заметив. Уличив Ви в его непрошибаемой безмозглости, Евродин более не сдерживает своё терпение: уже по полной вытравливает всё накопившееся за последнюю неделю. Поднимается на ноги, небрежно отставив гитару и надвигаясь на него буйным ураганом. — Я тебе, может в жёнушки напрашивался? Клялся верно ждать своего ненаглядного? А? Чё тебе там обломалось такого, что я от тебя неделю нихуя не слышал и не видел? Хоть одного, мать твою, слова, способного намекнуть, что ты не валяешься где-то под завалами или в подворотне, истекая кровью, долбоёб?!       Керри сшибает и сметает Ви своим чистым и ярким, словно ледяная далёкая звезда, гневом. Для этого хватает одних только рычащих, свирепых тональностей. Каждого выверенного жеста и движения, колюче выворачивающих всю боль и обиду. Они завораживают и пугают одновременно, заставив подавиться любыми словами. А слов-то и не найдётся. Ви выдерживает эту волну только на честном слове. Хрен разберёт как выстаивает на месте и пытается нащупать хоть какую-то мысль, способную унять справедливый гнев Евродина и утолить жажду ответов на все озвученные вопросы.       Но что бы Ви сейчас не сказал — всё хуйня. Потому что в голову лезет одна хуйня. Потому что он сам сотворил какую-то хуйню и теперь не может оправдаться.       — Чё отмалчиваешься, скотина бессовестная?! — не проходит и пары секунд этого самого молчания: Керри продолжает распаляться, буквально требуя выдать хоть что-то. Он цепко обхватывает пальцами подбородок Ви, с нажимом дёргая его голову в сторону, чтобы заставить посмотреть глаза в глаза. Чего Ви избегал всеми силами, глядя куда-то мимо лица Евродина, нахмуренного в искажённом недовольстве. — Говори как есть!       Как есть — ёбанный пиздец.       — Потерял связь со временем. — неопределённо отзывается Ви, даже не пытаясь откосить от правды. Перед смертью, как говорится, не надышаться. — Я хотел написать, но... Не успевал. И не слышал уведомлений.       Полностью оправдан! Заводите следующего.       И ведь правда не слышал. Потому что вырубил нахуй эти самые уведомления. А звучит-то как погано, да? Сразу же становится ясна степень его туполобости и безмозглости. Это же надо было настолько низко опуститься. Сколько бы раз Керри бессовестным его сейчас не обозвал — Ви реально готов пасть ниц и провалиться сквозь землю. Жаль, он не способен отматывать время вспять, чтобы не допустить вот этой неправильной ссоры.       Неправильной и нечестной во всех смыслах. Хотя бы потому, что Евродин исправно слал ему в сообщениях хоть что-нибудь, пускай бы через день, но слал. Несмотря на свой ебейший график. Договорённость просто держать в курсе появилась не на пустом месте — ведь это именно Ви почти ежедневно своей шкурой рискует на улицах Найт-Сити. О том сейчас и речь: на него имеют полное право злиться и орать.       — Восхитительно, Ви. Дел у тебя дохуя, да? — теперь Кер не вываливает на него ушат заслуженного дерьма. Сбавляет темпы и просто всё так же свирепо рычит прямо в лицо. — Достань свой телефон.       И Ви согласно выуживает телефон из кармана джинсов, не собираясь даже ничего спрашивать или, уж тем более, противопоставлять — просто протягивает его Керри.       Но Кер резко качает головой и точно так же цепко хватает Ви уже за запястье, настойчиво потянув за собой. И в этот момент начинает казаться, что Евродин то ли окончательно выжег себе синапсы приливом гнева, то ли просто сам по себе окончательно ёбнулся — начинает рыться на столе, яростно смахивая всё, что попадается под руку, пока не находит скотч.       С характерным треском разматывая ленту, Керри, поворачивается обратно к Ви, согласно позволявшему этому неумолимому урагану делать с собой всё, что вздумается. Урагану беспощадному и неотвратимому. С ним спорить сложно. Невозможно в принципе. И вот Евродин собирается уже совершить задуманное — достаточно очевидное — и просто примотать "злоебучий телефон" к его ладони, но вдруг стопориться. Отлично заметно, как тот натыкается взглядом на чёрный блеск металлических имплантов вместо родных пальцев на правой руке Ви.       Керри хмурится ещё сильнее, разглядывая это нехитрое новшество с пару секунд и переводя недоумённый взгляд на лицо Ви — смотрит со всё той же злобой, но теперь смешанной с мрачной теменью, сверкающей где-то глубоко-глубоко в светлых глазах.       — И знать ничего не хочу ближайший час. — в невозможном сочетании столь скорых смен эмоций, Кер контрастно бережно сам разгибает его пальцы и перекладывает телефон из правой ладони Ви в левую, чтобы всё таки закончить начатое. И просто обматывает скотч вокруг всего этого хитровыебанного, смекалистого сооружения в три оборота. — Свободен. Отдыхай. В следующий раз примотаю его к твоей подлой роже.       Сказано это было уже просто обижено. Без какой либо тени злости. Ближайший час пророчит им бойкот, открыто обвяленный самим Евродином. Каким бы отходчивым тот не был — имеет право обижаться столько, сколько посчитает нужным. Но отводит счётчик на столь необходимое ему самому мероприятие всего лишь час. Какой-то жалкий и незначительный отрезок времени. Это даёт некоторую надежду.       Хотя Ви и не рассчитывает, что его так скоро простят.       В срочном желании увеличить расстояние между собой и своим объектом злости, Керри оставляет его одного: просто уходит, не забыв при этом прихватить гитару и одарить Ви холодным взглядом.       И хрен его разберёт, как теперь вымаливать прощение.       Ви остаётся стоять на месте. Со спутанными мыслями и чувством непомерного стыда на душе.       Инсталляция, посвящённая тупости человечества.       Сложно не согласиться. Не после того, как Ви собственной же безответственностью загнал тело и душу в аморальную канаву. И теперь не представляет, как исправиться. Реабилитировать, чёрт возьми, свою честь в глазах Кера. Вымолить благосклонность. Может и правда до конца жизни с примотанным к ладони телефоном ходить, чтобы больше и мысли не возникало забыть для чего он вообще нужен? А что? Вполне удобно. И вполне детально демонстрирует степень его дебилизма. Изобретательный интеллект Евродина здесь совершенно не прогадал.       Вяло скребнув пальцем по клейко перетянувшему кожу скотчу, Ви выдыхает, сбрасывает с себя верхнюю одежду и, перебарывая ощущение повального грехопадения, запрещающего и вовсе находится в этом светлом и уютном месте, просто раскладывает свою многострадальную тушу на освободившемся диване. Докатился, блять, хрен пойми куда. Всё в ту же пизду. При чём в плохом смысле.       Ви, затаив дыхание, прислушивается к происходящему за пределами комнаты: Евродин снова начинает наигрывать что-то новенькое, тревожное на звук, но всё такое же тихое. И будто даже слова к этой мелодии не нужны — его музыка способна сказать многое сама по себе. Будучи абсолютным творческим нулём без вкуса, Ви не сразу просёк. Касательно музыки он жрал всё то, что в его понимании прикольно звучало. А потом уже, не без помощи присутствия призрака рока в собственных извилинах, научился слушать. И иногда бывало, что целая песня может быть написана вокруг и ради золотого звука, длинной в полминуты — броского, манящего.       В этот раз Ви слышит что-то о неизбежной агрессивной буре, которая, срываясь на резкие переходы аккордов, нагнетает. Словно пасмурное тёмное небо, предрекающее неминуемый штормовой ливень.       Взаимосвязаны ли эти ассоциации с бесчестным поступком Ви думать как-то не хочется.       Они редко крупно ссорились. Но если и ссорились, то всегда по одному сценарию — разбирали полёты, рыча друг на друга, а потом ненадолго расходились по разным углам, чтобы остыть. И если Ви остывал долго, то Кер довольно быстро всё переваривал и раскладывал по полочкам, а потом первым приходил поговорить в нормальных тональностях и с адекватной трезвостью ума.       У них иногда случались недопонимания, так как они, как ни крути, разные. Из разных сословий, из разных временных периодов и с разным жизненным опытом. Слеплены, в конце концов, из разного теста в темпераментной подноготной — Керри пышущий эмоциями живописный и яркий ураган, а Ви... Долбоёб, который иногда и сам не догоняет, когда нужно подумать и сделать выводы.       Ви тотально проебался и теперь только и остаётся, что выждать. Керри простит. Потому что снова: зрелее, опытнее и мудрее. С более внушительным опытом романтических отношений и более психологически подкованный, каким бы инфантильным ебанатом казаться не хотел.       Ви тотально проебался и идти раскаиваться ему нужно будет первым в этот раз. Так как эта конкретная ссора исключительно на его израненной, вымученной совести.       В желании убить этот ближайший час хоть чем-то, чтобы не свариться в муках стыда окончательно, Ви подтягивает к себе ноут и лезет за новостями. Заголовки пестрят крупными буквами последних событий в городе. Событий, сменяющих друг друга столь фатально и стремительно, что репортёры и журналисты, должно быть, уже давно забыли что такое сон. Ви и сам за этими событиями не поспевает, хотя находится в самой гуще передовой, которой стал Найт-Сити.       За последние две недели Ви принял непосредственное участие на этой самой передовой и без какого либо отклика на душе пролистывает парочку смазанных фоток жуткой бойни, сделанных с дронов. От Маленького Китая до Нортсайда — там было всё: дохренища людей, по разные стороны баррикад, завеса красного дыма, слепящего глаза, и всё те же реки крови. «Милитех» сдал позиции в Уотсоне, который лишился звания аквариума корпоратов на неопределённое время. «Мальстрём» и «Мусорщики», объединившиеся против убогого серпентария, в который превратился район, встали в оборону. Ви позволяет себе немного погордиться. Собой и теми, кого сам пытался вытравить и загнать поглубже в отстойники пару лет назад. Как же, сука, резко сменились приоритеты, подумать только.       У Ви — бывшего корпората. У Ви — наёмника с улиц Найт-Сити, каких-то два года назад встревавшего в конфликты против каждого хромированного чучела, встававшего на пути.       Пёсий город и Пасифика в стороне; «Кан тао» продавили Уэстбрук, «Зетатех» агрессивно скупает потребительские заведения, перестраивая всё то, что стало привычным, в оружейные точки...       В остальном всё тот же мрак, которым жадные потребляди никак не насытятся — всё выгрызают и выгрызают.       И пора бы от этого отдохнуть что ли. А то головой поехать не долго в перспективе действительно пойти и подорвать что-нибудь вонючее. Вляпаться в дерьмо и упасть в выгребную яму.       Телефон уже добрых две минуты разрывается долгой протяжной вибрацией во входящем вызове. Изобретение Керри определённо работает. Тихонько фыркнув, Ви всё таки сдаётся настойчивости того, кому так срочно захотелось до него доебаться, и кое-как отдирает от ладони скотч. Экран показывает персонажа конкретного, забитого в контакты волею судеб и не то что бы желанного.       Нахуй его, пожалуй.       Ви просто игнорирует звонок Рида, небрежно скинув телефон в сторону. Что бы там от него это трижды ёбанное ФРУ в данную секунду не хотели — подождут, блять. Ви вообще более не хочет с ними какие либо дела иметь. Даже общих тем для разговора, несмотря на то ведро дерьма, которого вместе довелось хлебнуть. Пускай забудется, как навеянный сон и никогда не беспокоит. Пускай думают, что Ви за эти пол года где-нибудь сдох совершенно неблагородно. Не жалко.       Нахуй. Нахуй их всех.       Но Рид не был бы собой, если бы обладал чуткостью и деликатностью. Не понимает, дрянь такая, намёков, буквально умоляющих отъебаться. И как бы Ви сейчас не пытался провалиться в полу-сонное состояние, тупо пялясь в потолок под жгущие покалывания в боку — хрен ему а не спокойствие. Покуда жужжание телефона бьёт по голове требовательным набатом.       Давно надо было заблокировать этот номер. Но что-то, блять, мешало. Рид всё равно нашёл бы способ достучаться. Потому что Рид, как стереотипный прожжённый вояка, отчего-то решил, что судьба Ви на его ответственности: не отставал, периодически интересовался как у него идёт жизнь и, порой, зарекался зазывом с работой в Лэнгли. Это какое-то извращённое беспокойство, искажённая забота. Потому что назвать Соломона "другом" язык тупо не повернётся. За всё это время у Ви сложилось впечатление, что они просто боятся отпустить его в свободное плаванье со всем этим блядским компроматом и подводными камнями, которые открылись, как на ладони, во время работы на ФРУ в Пёсьем городе. Хотели держать подле себя, на манер того же долбанного спящего агента. А Ви всё это в рот ебал.       — Ну спой мне свою патриотическую серенаду. — монотонно огрызается Ви в трубку, когда всё таки сдаётся этому напору и отвечает на звонок. Усталость накатывает резко и сразу же, как это всякий раз бывало при разговоре с Ридом. Будто мерзавец способен все соки высосать, находясь за далёкие мили от него.       — Это того стоило? — грузно хрипит в ответ Рид. Не менее устало.       В голове моментально рисуется живая картинка. Одна из тех, о которых помнить не хочется. Ви готов поклясться, что Рид сейчас сидит за столом в окружении бумажек, чуть сгорбившись, и смотрит куда-то перед собой своим вечно печальным и сочувствующим взглядом.       — Что и чего стоило? — не скрывая раздражение уточняет Ви. Вот эта дебильная особенность Рида говорить облачными фразеологизмами неимоверно вымораживает. Сам же звонит. И сам же не может выложить сути сразу в лоб. Вокруг до около. Трагикомедия, блять, какая-то.       Вздыхает Рид с такой вселенской тяжестью, будто с минуты на минуту небо должно упасть на землю из-за того, что Ви не в состоянии догадаться о причинах навязанного диалога самостоятельно.       — Твои хвалёные природные дерзость и амбиции. Подробности проекта «Киносура» разлетелись по Сети быстрее, чем глава конторы успела разомкнуть с утра глаза и скомандовать мне "фас". Чем бы дитя не тешилось. О чём ты вообще думал?       Так вот в чём дело.       Давясь самодовольством, Ви невольно расплывается в ухмылке, лениво потянувшись к столу за сигаретами. Хорошо, что Рид в другой стране. Иначе наверняка бы по роже выдал крепкого и отрезвляющего. А потом скрутил бы и засадил в чёрную тачку без номеров и с тонированными стёклами, дабы увезти туда, где о Ви точно никто не вспомнит. Становится понятно от чего разговор томится в загадочных речевых оборотах — канал связи не защищён, разумеется.       На протяжении долгих лет НСША плотно подсаживался на иглу под названием «Милитех». Вооружались у них тяжёлой техникой, нанимали оперативников и подписывали сотни контрактов. Совсем неудивительно, что одна гадкая вонючая куча — подброшенная Дино буквально на голову ненавистной всем корпы — вызывает неприятные волнения в блядском курятнике. Забеспокоились за свою репутацию? Словно сами не ведали что творят. Словно никакой войны и в помине не было.       Пока у них там в своих высотках и бункерах всё заебись — остального мира не существует.       А что тут сказать? Риду и так всё ясно. Вот только, будь Ви хоть в каком-то подобии статуса нежелательного для правительства лица, то уже давно бы наблюдал на своём пороге силовиков. Нет. Даже до порога не доехал бы. Так и что же ему мешает поддерживать градус этой ебанутой загадочности? Вовремя сыграть тупого идиота тоже важное умение.       — Не догоняю о чём речь, чумба. Разве проект «Киносура» как-то связан со мной или с главой твоей конторы? — прицела в виде красной точки на своём лбу Ви не обнаруживает, нервно глянув в затемнённый экран телефона. Отлично. Значит, можно продолжить этот блядский цирк. — Или тебе просто не с кем обсудить события последней недели? Вспомнил, что обещал мне баночку пива?       — Хотел дать знать, что в конторе могут о тебе вспомнить, если придётся искать виноватых. — резко отрезает Соломон. И уже без усталых ноток в голосе. Просто ровно и грозно произносит в трубку своё наставление. — Это было предупреждение.       Это, скорее, похоже на угрозу. Ви знает, что огонь, с которым так безрассудно играет, ему не подвластен. Он буйный, опасный и ядерный. Но, видимо, масштаб той самой вонючей кучи на башке «Милитеха» не особо кому-то там сверху мешает. В ином случае, Майерс уже плясала бы на костях Ви. И на костях Рида заодно. Так и хочется подначить чем-то вроде "чё ты мне сделаешь, я в другом городе". Но Ви, всё таки, не настолько тупой еблан.       — В той самой конторе, где щебечет экзотическая пташка? — прямо вот так в наглую припоминает Ви, демонстрируя, что готов этим самым предупреждением разменяться. Тайна личности Сойки для него-то совсем не тайна. Как и многое другое, что вскрылось гнойными язвами в работе на Майерс. Они об этом помнят. Собственно, по этой же причине они так и не оставили его в покое. Не зря, как оказалось. Теперь Ви жизненно необходимо вывернуть этот накал страстей в более-менее нейтральное русло, чтобы не перегнуть палку. И так уже рискует до пизды много. — Обмен любезностями принят к сведенью и взят в приоритет, чумба. На этом у нас всё?       И вот это нахальное "чумба", словно хреновая конспирация, травит им обоим душу, в угоду соблюдения видимости приятельского диалога. Хуй пойми для кого. Что Ви — бывший корпорат — сохранил в себе частичку паранойи. Что Рид — агент ФРУ — живёт этой самой паранойей каждый ёбанный день своей жизни, питаясь ею на завтрак, обед и ужин.       — Будем считать, что всё. До поры до времени. — звучит это уже менее грозно. Создавать Соломону проблемы он, конечно, не хотел, учитывая как тот ему помог. Взамен за работу, но помог. Не кинул, не наебал. Вытащил из беспросветной жопы и выпустил обратно в мир. Теперь, должно быть, об этом жалеет. — На связи.       Звонок Рид сбрасывает сам, избавив Ви от необходимости говорить что-то вдогонку. Диалог получился далеко не светский: оставляет за собой последнее слово и натянутую струну напряжения в скрипящих мозгах. Ви прикуривает сигарету непослушными пальцами. Пиздец. Кажется, именно об этом Вик советовал ему подумать. Обмозговать, блять, как следует. Но за свои действия Ви отвечать готов. Как и всегда был готов. И хочет верить, что сделанное руками Дино не выглядело, как провокация — а как всё то же предупреждение. Изначально то была лишь попытка переворошить улей «Милитеха» повторно и немного умерить пыл блядских пчёлок трудяг. Пальцем в небо. ФРУ здесь вообще не при чём было.       А верные псы Майерс тут как тут. Словно расценили это, как наглый, сука, плевок в свой красивый бриллиантовый колодец. Но с огнём Ви, кажется, уже на ближайший год наигрался. Риду даже звонить было не обязательно лишний раз, чтобы дать это понять. Своего Ви добился — дальше хуеть не собирается. Может и корпа чуть поскромнее себя вести начнёт.       Кто бы, блять, знал. Что может или что не может.       Снова потянувшись к ноуту, Ви без труда находит главную тему произошедшего разговора, не сообразив, как вообще пропустил этот Святой Грааль от мира скандальных новостей: бегло пролистывает первую попавшуюся статью и снова давит тупую лыбу. Там всплыло столько дерьма... Вплоть до киберпространственной ядерной бомбы прямо под городом. Пиздец подкрался оттуда, откуда не ждали и активно набирает обороты среди обывателей. Ви теперь полностью уверен в небольшой форе перед «Милитехом». Под давлением возмущений станут, сука, пушистыми и мягкими. Притихнут ненадолго. Это тоже маленькая победа. При всём отторжении к Дино... За смелость и филигранность работы Ви обязательно пожмёт ему руку при встрече.       Отвоевались.       Ви крепко затягивается, даря расшатанным нервам дозу умиротворения в виде никотина. Пора бы и перерыв уже взять. Им всем. Настал черёд войны на личном фронте. За, мать её, любовь и прощение.       До конца заданного Керри времени ещё чуть больше пятнадцати минут, так что Ви, бережно сохраняющий договорённость воздвигнутых границ, не поступается этим счётчиком, а просто прётся в душ. Он уже давно лелеял возможность смыть с себя едкие запахи металла и пота, пропитавшие не только одежду, но и всё его естество. Вместе с пятнами крови и пороха. Способ прочистить мозги в этот раз почему-то не работает привычным образом. Так и не выходит разложить хаос и обмозговать всё произошедшее. Эти две недели вытрясли из Ви всю душу. Он существовал скорее на автомате, первобытным инстинктом выживания. Отупел и озверел в дикое голодное нечто, пробившееся из глубин его самосознания, пережёванного в кашу. Самое поганое: подобное состояние было привычно. После произошедшего в «Кампеки плаза» Ви стал блёклой тенью самого себя. Не жил — существовал. И боялся. Каждый ёбанный день боялся. За себя, за Джонни и за завтрашний день. Всё, из чего сложен Ви, это вой сирен — неусмиримая тревога, которая извергается на мир в попытке выжить.       Эти полгода в новых реалиях неизбежно перекроили снова. Страх только никуда не делся. Ви пришлось научиться с ним сосуществовать, не видя другого решения проблемы. Покорил, обуздал и теперь внемлет внутреннему голосу с куда большей чуткостью. Старается не жить в прошлом, пускай пока получается хреново. Люди должны меняться. И мир вместе с ними. Каким бы ебанутым он не был.       Жить вообще гораздо легче, если не оглядываться назад.       — И не думать о других? — зачем-то спрашивает Ви у своего отражения, пытаясь напитать себя энергией «ци» или хуй знает чем ещё. Смелостью, терпеливостью. Вопрос в необъятную пустоту. В лучших канонах рассуждений о всеобъемлющей философии бытия Ви пытается уловить... Что-то. Как всякий раз пытается. И из раза в раз неизменно видит знакомый тёмный прищур, который ему самому не принадлежит.       Если бы эта пустота Ви сейчас что-то ответила, то знаменовала бы конкретный такой сдвиг по фазе, грозя окончательно ёбнуться башкой.       Но, видимо, пустота сама решает, когда Ви требуется её голос.       Потому что ответ очевиден — Ви чаще думал о других, чем о себе.       Вот только в последнее время, блять, всё почему-то идёт не так. Неправильно, изменяя привычной обыденности. В этот раз Ви ждёт новая баталия с собственной совестью и ответы за сотворённую хуйню.       Он находит Керри на первом этаже. Евродин лениво и величественно расположился на диване, воркуя с гитарой Джонни, и записывает что-то на бумажках, разбросанных вокруг себя. Записи текстов к новым синглам, аккордов и нот вообще всегда были везде, потому что вдохновение Керри никогда не отдыхает. И Ви отчего-то считает эту его консервативную особенность вести заметки именно на бумагах бесконечно милой и очаровывающей.       — Придумал, что сказать? — бесцветно интересуется Керри спустя минуту, поднимая проницательный взгляд на Ви. На лице нечитаемое выражение. Серьёзное, хмурое. Но обиды там уже не видно. Извиниться всё равно нужно.       А Ви всю эту минуту тупо стоял на месте и любовался. В восприятии шаткого влюблённого разума Евродин являет собой настоящее воплощение искусства. Не только в том, чем он занимается, но и сам по себе. И Ви до сих пор не догоняет каким вообще образом эта чистая и неподдельная драгоценность оказалась в его умытых кровью руках. Если Ви хоть что-то может расценить правильно в своей жизни, так очевидную ясность — это на самом деле бесценно.       Керри светлый, как солнце, в своей способности разогнать любые переживания одним присутствием. Керри необходим, как воздух, в неизменной готовности быть рядом. Керри важен и нужен. И всецело достался только Ви.       За что? За какие, сука, свершения?       — Я люблю тебя, Кер. — выдыхает Ви, чувствуя, как в неописуемой нежности жарко кипит сердце. Он не очень понимает уместно ли это сейчас и уместно ли вообще. Не выглядит ли это тупо с его стороны, не звучит ли ничтожно. Не будет ли расцениваться в качестве попытки задобрить или избежать оправданий...       Да, Ви не придумал, что сказать. Но именно эти слова томились в голове уже достаточно давно. Потому что Ви действительно любит. И до сих пор не говорил ему об этом. Но какой бы ответ Керри ему сейчас не выдал — возможность озвучить искренние чувства просто важна самому Ви. Глубокие чувства. Сокровенные. Они же и заставили Ви поступиться гордостью в первый день их встречи спустя два года разлуки. И всё же, никакое многообразие языка и богатство словарного запаса не способны передать неизмеримую ценность того, что они вместе построили.       Видно, как Евродин меняется в лице, сменяя хмурую серьёзность на непритворное удивление. Его плечи мгновенно напрягаются, будто тот перестаёт дышать вовсе. Кер вообще весь целиком напрягается и разглядывает его так, будто впервые видит. Будто ищет ложь или притворство. Выжигает душу своим изучающим взглядом, потому что способен читать Ви как долбанный учебник для дошкольника. А Ви никогда и не закрывался, уважая честность, что была между ними во всём.       Они смотрят друг на друга так долго, что Ви начинает казаться будто вообще ничего в ответ не услышит. Конечно, он знает, что Керри его не отвергнет, не станет глупо шутить в своей манере после этих слов. Найдёт другие — как всегда правильные и способные угомонить пожар в груди.       — Я в повальном ахуе... Уникальный случай самобытности. Ловко ты это придумал. — бровь Евродина чуть изгибается то ли в иронии, то ли в замешательстве; а уголки губ нервно дёргаются. Мелодично звякнув струнами, Кер ставит гитару на пол и легко поднимается, чтобы подойти к замершему неуверенному изваянию в лице Ви. — И как мне теперь на тебя злиться?       — Ты и должен злиться. Я еблан и поступил некрасиво. — Ви даже пошевелиться боится, резко и напряжённо выдыхая, когда чувствует прикосновение Керри к собственной ладони.       — Да... Мудачок ты, каких поискать. — смеётся Кер как-то совсем непринуждённо, словно Ви ни в чём перед ним не проебался. И теперь одаривает светом и теплом, несмотря на обиды. Буквально сверкает какой-то ослепительной добротой, обещая для изувеченной души утешение, которое Ви не заслужил. — Не рассказывай мне чё я кому должен.       Ви хмурится и тупит взгляд на губах Керри, изнывая в амбивалентных ощущениях. Реально, сука, какая-то трагикомедия. Естественно, он даже не надеется на шанс знать, что чувства взаимны, пускай это и пиздец как важно. Кер ему ничего не обязан. Кер всё ещё имеет право на него обижаться. Кер, в конце концов, может быть не готов ответить ему тем же.       Или не чувствовать того же.       Но об этом он, разумеется, думал в последнюю очередь, когда открывал рот. Импульсивно поддался порыву, как и всегда. Такой уж у него стиль жизни, мать его.       И Ви на самом деле жалеет, что не настолько красноречив или экспрессивен, чтобы передать ту эмоциональную бурю, бурлящую в груди. А в башке вертится куча идиотских слов. Но слова одно, а поступки совершенно иное: Керри достоин только самых лучших, справедливых и правильных.       — Я гарантирую... Я, блять, обещаю, что этого больше повторится.       — Всё-всё. Ты это... Выдохни уже. Верю. — почти сразу отзывается Евродин, с непонятной тенью беспокойства наклоняя голову вбок, чтобы восстановить зрительный контакт. А в голосе уже никакой непринуждённости. — Я, конечно, хотел немного тебя помучить, но ты мне все планы похерил своими честными щенячьими глазами и признанием в любви.       Ви считает, что этого не достаточно, чтобы заслужить благосклонность. Пускай, Керри с ним и не согласен, будучи правым в своей воле самостоятельно решать что он должен или не должен. Волновать его — последнее, что вообще стоило допускать. Тем более после исповеди о том, что второго такого раза Евродин не выдержит. "Неизвестность, смирение и похороны". Ви тогда чуть на атомы не разложился, когда услышал. Не понимал, блять, не смог поставить себя на его место. Поздно дошло.       Но в итоге по своей же тупости буквально заставил Керри повторно пройти через это нечестное дерьмо. Как будто всего остального было мало. А если любить, то точно не так. Как-то, сука, примитивно получается.       — Как бы это не звучало... Несвоевременно или рано? — робко спрашивает Ви, прекрасно зная, что обратного пути всё равно нет. Он на самом деле не знает на кой чёрт ему это уточнять. Потому что отказываться не собирается. Их общее благо в возможности говорить друг с другом открыто. Даже если бывало неловко. Даже если бывало сложно подобрать слова.       Они оба выкапывали их из глубин души и с готовностью делились о том, что на сердце.       — Это взаимно. — ровно говорит Керри, резко обрывая... Вообще всё.       Способность дышать, мыслить и двигаться. Голодный зверь пустоты ласково урчит, покладисто выгрызая ошмёток за ошмётком всю скопившуюся тревогу в груди. Ви чувствует, как на него медленно накатывает приливом какого-то неизведанного доселе ликования. Ни с чем не сравнится.       Ви еле-еле сдерживается, чтобы не расплыться в тупой влюблённой и упоённой улыбке. Хотя Евродину всё и так прекрасно видно. Тот, блять, не повторим в своей проницательности. Жить от этого определённо проще. Потому что любой затуп Ви компенсируется всеобъемлющим пониманием со стороны Керри. Так и живут, балансируя в друг друге любые тени и наполняя бытие покоем.       Оставив лёгкий поцелуй у Ви на губах, Кер моментально восполняет потребность изнывающей души во внимании. Внимании именно от него — Керри. Такое вот незамысловатое действие заставляет тупо задохнуться.       — Бля, Ви. У тебя ща ебальничек-то треснет... Хотя не. Уже треснул. Очаровательное зрелище. — усмехается Кер, хитро на него щурясь и звуча уже привычно спокойно. Без тени того недавнего холода в голосе. Сам-то в общем выглядит довольным донельзя. Опаляет этим нежным взглядом. Опаляет дыханием совсем близко и тёплым прикосновением к пальцам, когда переплетает их в ненавязчивом жесте.       Да. Точно треснул. Потому что сладко до невозможности.       — Я скучал. — такое тупое и очевидное заключение вырывается само по себе. Ви вообще кладезь чистосердечных признаний сегодня. Порыв за порывом, чтобы точно закрепить за собой статус влюблённого идиота. Но Керри, кажется, всё полностью устраивает, иначе уже давно бы нашёл способ увильнуть от темы.       — Я тоже. Так что давай-ка начинай рассказывать где пропадал. Как ты вообще? — мягко обведя пальцем кожу вокруг свежей, но уже заживающей под действием стимулятора ссадину на лбу Ви, Евродин придирчиво осматривает его с ног до головы, словно способен сквозь одежду отметить каждый незримый синяк. — У меня, кстати, есть чёрный пояс по обниманиям. Международного класса. По разным дисциплинам.       Намёк прозрачен и ясен. Ви уже и сам давно его затискал бы до потери пульса у обоих, если бы не был ёбанным калекой. Евродин по этой же причине обычно не лезет к нему первым, всякий раз когда Ви возвращается с заказа или просто с улиц, пока не узнает о каждой его царапине. Даже такая ерунда, как нежелание причинять боль случайным неосторожным движением, плавит в безграничном признании неизбежного: Ви изначально было суждено пропасть в этой любви безвозвратно.       — Из-за двух трещин в рёбрах я попрошу пока что попридержать силу чёрного пояса и сойтись на белом. В остальном целый.       Кер только надсадно цокает языком и тянет их обоих к дивану, чтобы заполучить возможность тискаться в удобстве. Ви без препирательств падает к Евродину под бок, растворяясь в возможности получить долгожданную негу уюта и спокойствия.       Блять, как же хорошо.       — Ага. Траченный ты мой. А с рукой чё, инвалидушка? — уже более внимательно осматривая правую ладонь Ви, Кер аккуратно и медленно выглаживает на костяшках незатейливые узоры большим пальцем. — Мода новая?       — Гранатой откусило. — хмурит лицо Ви, особо не желая это обсуждать. Хотя это и не обязательно, в любом случае. Просто Евродин за все свои переживания, как минимум, заслуживает ответов на каждый вопрос. — Рипер мне всё починил, даже разницы не почувствуешь.       В отместку Ви получает отпечаток зубов Керри на своём ухе. Заслужено, в общем-то. Возможности нормально потрахаться ближайшие пару дней не предвидится.       — Разговаривать ты, судя по всему, не хочешь. — вздыхает Кер как-то тяжело, потираясь носом о висок Ви между делом.       — О чём?       — О том, что тебе уже больше ничего не надо доказывать. Кому бы то не было.       Ви непроизвольно вздрагивает, косясь на Евродина с неуверенностью. Читал новости, значит? Ну, конечно читал, блять, раз не мог до него дозвониться. Мониторил, возможно, каждую новую статью. Ви и не хочет представлять какого это: искать в строчке за строчкой заветные или же наоборот нежеланные слова. Потому что это пиздец.       — В первую очередь я пытаюсь доказать именно себе, что я ещё что-то могу и чего-то стою. Сколько бы ебучая жизнь меня ничком не швыряла. Я знаю, что ты переживаешь...       — Чёрт! Переживаю, что ты не сможешь вовремя остановиться. — перебивает его Керри, поймав пальцами за подбородок уже куда нежнее, чем в прошлый раз, чтобы одарить внимательным взглядом. — Переживаю, Ви, что могу снова тебя потерять. Ты это понимаешь своей дурной головой?       Это "снова" прозвучало так... Горько и грустно, что у Ви любая бравада теряется.       — Я понимаю, Кер. — а ещё Ви понимает, что не хочет никогда более слышать подобной горечи и грусти в голосе Керри. Не допустит, сука, всеми силами. — Я же сказал: я обещаю, что этого больше повторится.       Перебарывая себя и свои оправданные переживания, Керри, чуть помедлив, всё таки кивает, демонстрируя веру в обещания Ви, и просто тянется поцеловать ещё раз. Какие там речи о высокодуховной морали? Ведь и правда важно уметь вовремя остановиться. Это уже куда глубже. Они строят серьёзные отношения. Они друг друга любят, блять, в конце концов. А любовь — Ви знает — способна сотворить с человеком страшные вещи. Намного страшнее, чем долбанная ненависть ко всему этому блядскому миру. Любовь, какой бы она не была, требует жертвенности, смирения и принятия. Осознанности, мать её. Но всё равно кому-то в итоге будет больно. Как бы сильно они не старались сделать лучше. Или как бы сильно они в друг друга не верили. Больно будет. И больно будет им обоим.