***
Стрелка часов неумолимо приближалась к полуночи. В очередной раз окинув взглядом доску, где теперь висели фотографии Гойла и Норднайта, Гарри откинулся на спинку стула и устало потёр глаза. В офисе он остался один — последней полтора часа назад ушла Сьюзен Боунс. Линдси хотела работать вместе с Гарри до последнего, но он, путём долгих уговоров, всё же выпроводил её домой, так отчаянно она зевала. Ему тоже следовало бы поспать, а не выходить второй день кряду, продремав пару часов, но в нём бурлил гнев, который он честно пытался направить в продуктивное русло. Как только они с Линдси вернулись в Аврорат, он направился прямиком в кабинет Робардса, чтобы запросить охрану для Нотта. Даже полному идиоту было ясно, что кто-то открыл охоту на детей Пожирателей смерти, и Тео представлял собой ходячую мишень. Робардс ему отказал. Ещё одно преступление — и да, конечно, а пока нет оснований для паники. Мало ли, какие бывают совпадения. Тот факт, что «ещё одно преступление» могло закончиться перерезанным горлом Нотта, начальника, казалось, особо не волновало. Отчасти Гарри мог его понять — в конце концов, данных и правда было маловато для того, чтобы бить тревогу и ворошить Аврорат в поисках того, кто будет круглосуточно сопровождать Тео, и всё же он отчаянно злился. Смерть уже забрала у него слишком многих. По крайней мере, никто не запрещал Гарри действовать самостоятельно, и у него была пара соображений на тему того, как сделать жизнь Нотта чуть более безопасной. Для этого ему нужно было заглянуть на этаж артефактологов, благо, пара хороших знакомых в их отделе у него имелась. Он вновь посмотрел на фотографии, прикусив кончик пера, что вертел в руках. Норднайт на колдофото робко улыбнулся и придвинулся ближе к столу, возле которого был сделан снимок. Гойл со своего портретного фото лишь тупо моргал. Он не особо изменился со школы — разве что располнел и оттого казался ещё больше, чем прежде. Из размышлений Гарри вырвал звук открывшейся двери. Он выпрямился в кресле и обернулся к проходу. Неужели Линдси не смогла уснуть и всё же решила вернуться обратно на работу? Он ведь с таким трудом её выставил… Но это была не его напарница — из-за перегородки, отделяющей рабочее место Гарри от остального офиса, показался Нотт. — Так и знал, что ты ещё здесь, — Тео поднял руку, в которой сжимал маленькую бутылку огневиски. — Нужна компания? — Предлагаешь мне пить на работе? — улыбнулся ему Гарри. — Мне казалось, твой рабочий день закончился почти пять часов назад. — Твоя правда. Тео, оглядевшись, нашёл себе стул и пододвинул его к столу Гарри. Тому оставалось только подняться и подойти к шкафчику, в котором хранились кружки. Справедливо рассудив, что Рон едва ли обидится на то, что его чашка окажется у Теодора, Гарри прихватил её вместе со своей. Пить на работе не стоило, но Нотт был прав — официально день давно кончился, а голова у Гарри уже шла кругом. Возможно, немного огневиски успокоит его нервы и позволит отправиться домой, чтобы успеть поспать. Обернувшись к столу, он увидел, что Тео смотрит на доску с фотографиями. — Бедняга Гойл, — вздохнул Нотт, принимая у Гарри кружки. — Ты уже в курсе? — Ага. Встретил Рона в кафетерии. Есть какие-нибудь подробности? — Нет, — Гарри покачал головой и взял в руки свою кружку. Он чуть поморщился, сделав обжигающий глоток, и лишь затем продолжил: — никаких следов, никаких свидетелей. Старик из дома напротив сказал, что слышал ночью женский крик, но выглядывать не стал — сам понимаешь, Лютный переулок. И не такое услышишь. — О, я-то понимаю, — ухмыльнулся Тео. — Мой папенька постоянно наведывался в это место. И меня с собой брал. Гарри задумчиво уставился в свою кружку. Конечно, ему не стоило сообщать кому-либо вне Аврората о том, что они с Линдси подозревают начало целой серии убийств, но перед ним сидел Нотт — он умел хранить молчание, а ещё сам был в опасности. — Будь осторожен, — взвесив все «за» и «против», сказал ему Гарри. — Думаю, это только начало. Кто-то открыл охоту на детей Пожирателей смерти. Я буду рад оказаться не прав, но с большой вероятностью всё так и есть. На лице Тео не дрогнул ни один мускул. Какое-то время он молчал, разглядывая колдофото Гойла, теперь уже почти сутки как мёртвого, а затем тихо сказал: — Я всё ждал, когда это случится. — Так ты думал… — Да. Маятнику свойственно качаться в две стороны. Гарри устало вздохнул и нервно зарылся пальцами в волосы. Залпом допив содержимое кружки, он произнёс: — Это несправедливо. Мы нашли практически всех известных нам военных преступников, и каждый получил наказание. Война закончилась. — В жизни, может, и да. Но не в головах, — Тео постучал кончиком указательного пальца по своему виску, а потом, следуя примеру Гарри, разом осушил свою чашку. — Постарайся никуда кроме работы не выходить без крайней нужды. Пользуйся только каминной сетью и поставь защитные чары. — Я так понимаю, желающих охранять меня не нашлось? — хмыкнул Тео. Он потянулся к бутылке, чтобы снова наполнить их с Гарри кружки. — Я просил Робардса, но он отказал. Пока что, — мрачно ответил ему Гарри. — Выключите аврора, мистер Поттер, — неожиданно рассмеялся Тео. — Я смогу за себя постоять, не волнуйся. Защитные чары — мой конёк. — Перестану, когда за тобой будет ходить парочка ребят из нашего отдела, — мрачно ответил Гарри. — Я попробую сделать для тебя кое-что ещё, но мне нужно время. Он потянулся за кружкой и сделал ещё несколько глотков. На этот раз огневиски не обжёг горло, а прошёл по нему приятным теплом, которое затем перешло на напряжённые мышцы. Расслабленный, Гарри чуть съехал по стулу вниз. Да, теперь у него определённо было куда больше шансов крепко уснуть. Заметив, что Тео вновь смотрит на фотографии, Гарри тихо спросил: — Вы с ним общались? — С Гойлом? Нет, не особо. А вот Драко будет расстроен, когда узнает. — Драко? — Гарри нахмурился, тут же садясь ровнее. — Разве они дружили? — Драко ни с кем не дружил, — отрезал Нотт. — Не умел. И всё же это не значит, что ему было наплевать на людей вокруг. Он очень переживал, когда погиб Крэбб. На мгновение перед глазами Гарри пронеслась одна из картин, о которых он предпочёл бы забыть навсегда: Крэбб, широко размахивая руками, падает прямиком в бушующее внизу Адское пламя. Он превратился в обугленный скелет за считанные секунды, и Гарри не раз наблюдал этот момент в своих разнообразных кошмарах. Отчего-то он никогда не думал о том, что Драко мог особо переживать из-за смерти Крэбба. В голове Гарри Малфой оставался бесчувственными подонком, способным лишь использовать других людей да переживать за собственную шкуру. Гарри прикрыл глаза на пару секунд. Перед его внутренним взором возник Драко, сидящий на полуразрушенном мосту. «Потому что о некоторых ошибках не стоит забывать» — Расскажи мне о нём, — неожиданно для себя попросил Гарри. — Каким он был? На самом деле? — С чего ты взял, что я могу много о нём рассказать? — Нотт вопросительно приподнял бровь. — Мы толком не общались, я не был заинтересован в присоединении к его свите. Детские встречи на банкетах не в счёт, а переписываться мы начали, когда наши идиоты отцы угодили в Азкабан. — Потому что ты любишь наблюдать за людьми, и тебе это отлично удаётся. — Туше, — Тео рассмеялся, и его смех гулко разнёсся по пустому офису. — Что ж… На первых курсах он был самодовольным ублюдком. Ему казалось, что раз он носит фамилию Малфоев, все ему должны по определению. Но вообще у него был… Как там Грейнджер это называет, невроз? Драко изо всех сил старался угодить отцу, и все, кто имел глаза, прекрасно это видели. Ради него он отлично учился, ради него играл за ловца и ужасно расстраивался, если матч не заканчивался победой. Его расстройство перерастало в злость, потому что по-другому он это чувство проживать не умел. Он любил свою мать, а она любила его — посылки с домашними сладостями стабильно приходили каждую неделю. Любил звёзды, часто по ночам убегал на башню Астрономии. Наверное, немного любил Панси — так, как мог. Как его научили. А потом всё изменилось. — На шестом курсе, — тихо заметил Гарри. — На шестом курсе, — Нотт кивнул. — Драко быстро понял, что Тёмная метка делает его не самым крутым парнем во всей школе, а мишенью для одного старого психопата. Думаю, он сто раз пожалел о том, что принял её. Однажды я слышал, как он ревел в подушку — забыл, видимо, наложить заглушающее. Гарри поморщился и отпил ещё огневиски. Однажды и он застал Драко плачущим, а закончилось всё попыткой убийства. Случайной: он понятия не имел ведь, что делает то заклинание, но едва ли этот факт можно было засчитать за оправдание. По крайней мере, оправдаться перед самим собой он так и не смог. — А ещё, конечно, он любил тебя, — закончил Нотт. Если бы во рту Гарри ещё оставался огневиски, он бы непременно поперхнулся. Но оно уже плескалось в горле, поэтому он лишь коротко закашлялся, прижав ладонь к грудной клетке, а затем выдавил: — Что? — Не в романтическом смысле! — Тео откровенно расхохотался, не трудясь сдерживать себя. — Мерлин, Гарри, видел бы ты своё лицо… Я имею в виду, он так хотел стать твоим другом, что в конечном итоге сделал тебя своей идеей фикс. Боюсь представить, сколько времени он угробил на размышления о том, каким бы ещё способом сделать твою жизнь хуже. И всё это происходило из своеобразной любви, если так подумать. Гарри медленно выдохнул и бросил на Нотта укоризненный взгляд. Горло неприятно саднило и прежде, чем заговорить, ему пришлось откашляться. — Он меня ненавидел, уж поверь, — сипло возразил Гарри. — Ненавидел из-за того, что ты отказал ему. Я же говорил, до поры до времени он не умел грустить, только злиться. Помнишь те значки на четвёртом курсе? Две ночи, Гарри. Он делал их две ночи подряд. Не слишком ли много усилий для того, чтобы просто ткнуть своего школьного недруга побольнее? — Не знаю, — проворчал Гарри. — Я-то никогда не пытался, как ты выразился, ткнуть его побольнее. Только отвечал. — И это заставляло его грустить, а значит, злиться ещё больше, — подытожил Нотт. Затем, немного подумав, он вдруг добавил: — если тебе интересно, был ли он плохим человеком — ответ отрицательный. Он был обычным избалованным мальчишкой, с которым в итоге случилось слишком много всего плохого. И только. — Разве не со всеми нами случилось слишком много плохого? — Со всеми, — подтвердил Тео. — Но мы пережили это по-разному. Волнует ли меня, что мой папаша мотает срок в тюрьме? Не особо, он сам в этом виноват, а мы с матерью до сих пор разгребаем его дерьмо. Переживаю ли я из-за того, что медленно продвигаюсь по службе, а в кафетерии отдельные личности до сих пор на меня косятся? Ничуть. Это их проблемы, а не мои. Но Драко, он… Как бы это сказать, он всегда был тоньше. Тёмный Лорд быстро его сломал. Я думаю, он хотел бы всё переиграть, поступить иначе, вот только было уже поздно. «Потому что о некоторых ошибках не стоит забывать» Гарри уставился в свою кружку. Всё это было так странно — слушать Тео сейчас, видеть Драко во сне. От рассказа Нотта ему стало грустно. Чего он ожидал? Истории о невыносимости Малфоя? Да нет же, ему просто было… интересно, пожалуй. Чем глубже он погружался в жизнь Драко, тем больше разнился с реальностью тот образ, что Гарри создал в своей голове за годы совместной учёбы. Фиксация… Гарри не стал говорить об этом вслух (и не планировал говорить когда-либо), но тот факт, что он сам начал бредить Малфоем на злополучном шестом курсе, был очевиден. В своих подозрениях Гарри оказался прав, вот только все ночи, проведённые за картой мародёров, все дни, в которые он буквально следовал за Драко по пятам, казались не менее нездоровыми, чем история со значками. При мыслях о ней Гарри даже улыбнулся — чёрт, Малфой сидел за ними без сна и отдыха. Сейчас это казалось смешным, в самом хорошем смысле этого слова. — Почему ты спросил? — подал голос Нотт. Подняв голову, Гарри понял, что Тео всё это время внимательно за ним наблюдал. — Ты отдал ему палочку? Улыбка моментально сошла с лица Гарри. — Нет, — он покачал головой. — Я не могу его найти. Никто не может. — Так он пропал? — Тео нахмурился. — Миссис Малфой написала заявление? — Нет, он… Он сам уехал. И дал всем об этом знать. Даже писал письма, но потом перестал. Никто понятия не имеет, как с ним связаться. — Книззлово дерьмо, — совершенно не аристократично выразился Тео, и Гарри оставалось лишь уныло кивнуть. Ему стоило рассказать Нотту всё: про палочку, про заклинание, про сны. Голова у Тео соображала отлично, а ещё он был невыразимцем, которые, чем бы они там ни занимались, всегда были глубже погружены в таинственные сферы магии. Но сейчас у Гарри попросту не было сил. Глаза его начали слипаться, по мышцам разлилось приятное тепло, и он уже едва шевелил языком. Поэтому, решительно допив те несколько капель огневиски, что ещё болтались на дне кружки, он поднялся с места и предложил Тео отправиться по домам. В лифте Гарри, прислонившись к стене, наблюдал за Ноттом из-под опущенных ресниц. Он был таким красивым — широкие, точёные скулы, чёрные кудри и длинная шея, выглядывающая из-за воротника форменной рубашки. Может, стоило всё же попытаться? Что сделает Тео, если Гарри его сейчас поцелует? — Атриум, — произнёс механический голос. Они вышли из лифта, и Гарри сам себе качнул головой. Нет. Всё было не тем — с Ноттом, с Линдси, с Джинни. Он не испытывал к ним чувств; горячечный и полностью отдающийся любви дружеской, Гарри будто бы не умел испытывать любовь романтическую вовсе. Хватать и засовывать первых попавшихся людей в дыру, образованную одиночеством, было неправильно, а потому он так ничего и не сделал — лишь тепло попрощался с Тео, затем шагнул в камин, и его подхватило и закружило зелёное пламя, унося в давно опустевший дом на площади Гриммо, двенадцать. «А ещё, конечно, он любил тебя»***
Драко стоял на лестничном пролёте, опёршись о старые резные перила, и смотрел вниз. Над его головой, там, где лестница уходила на следующий этаж, вился серебряный туман — Гарри так давно не поднимался наверх, туда, где когда-то была комната Сириуса, что даже в его сне это место оказалось закрытым. Он не имел ничего против такого расклада. — Привет, — сказал Гарри, подходя ближе и становясь рядом с Малфоем. — Площадь Гриммо, — вместо приветствия отозвался Драко. — Давно я тут не был. Гарри успел было удивиться, но потом вспомнил — Драко же наполовину Блэк. Наверняка он бывал в фамильном доме своей матери, когда был совсем маленьким. — Я толком ничего не помню, — словно в ответ на его мысли, продолжил Драко, — но мне казалось, что вон там висели головы эльфов. Я их ещё долго в кошмарах видел. Он указал острым подбородком на одну из стен внизу. — Висели, — подтвердил Гарри, — но я решил избавиться от этого элемента декора. Уж прости. Драко, наконец, повернулся к нему. Он нахмурился, светлые брови сошлись на переносице. — Ты живёшь здесь? — недоверчиво спросил он. Гарри попытался вспомнить, мог ли Драко знать о том, что фамильный дом Блэков принадлежит теперь ему. Свой адрес он по понятным причинам нигде не афишировал, так что в газетах тот мелькнуть никак не мог. Единственным источником информации мог послужить Тео, вот только ему не было надобности сообщать Драко такие подробности. Да и, кажется, к моменту, когда Гарри подружился с Ноттом, тот с Драко уже не общался. — Да, — Гарри слабо улыбнулся. Если подумать, ситуация была довольно забавной. По крови у Драко было куда больше прав на это место, чем у Гарри. Он невольно задумался — как бы отреагировал дом на появление последнего живого Блэка? Зашумел бы, запел бы вновь древней магией? Неожиданно для себя Гарри понял, что не имеет ничего против проверки этой теории. Драко помолчал, внимательно разглядывая его, и когда он снова заговорил, голос его звенел искренним недоумением: — Но почему? — Сириус был моим крёстным, — тихо сказал Гарри. — Он завещал этот дом мне. — Кто такой Сириус? Гарри фыркнул, решив, что Драко его разыгрывает. Конечно, Малфой не мог ничего не знать о Сириусе — на их третьем курсе все газеты буквально кричали о сбежавшем из Азкабана Блэке. Затем, уже после войны, кричали вновь, когда Гарри смог добиться для крёстного не только посмертного оправдательного приговора, но и звания героя войны. В конце концов, Сириус был двоюродным дядей Драко! Конечно, с семейного древа его выжгли, но едва ли Малфой никогда о нём не слышал. Так что Гарри ждал, пока Драко скажет что-нибудь ещё, не сводя с него насмешливого взгляда. Но тот не говорил — только продолжал хмуриться, глядя ему в глаза. — Что ты имеешь в виду? — не выдержал Гарри. — Ничего, я просто не знаю, кто это. Усмешка медленно сползла с лица Гарри. Он придвинулся чуть ближе к Драко и спросил: — Ты не помнишь Сириуса? — Он… Блэк? — Да. Твой двоюродный дядя. Тот самый Сириус, который сбежал из Азкабана, он… — Ах, да, — Драко резко перебил его, не дав договорить, а затем поспешно отвернулся. — Да, конечно. Этот Сириус. Гарри замер на месте, сверля взглядом его затылок. Драко уже неоднократно вёл себя странно, но это… Это было чересчур. Конечно, он ничуть не купился на последнюю фразу Малфоя. Слишком небрежно она была брошена, слишком спешил Драко разорвать зрительный контакт. — Ты не помнишь его, — тихо, но твёрдо сказал Гарри. Он не спрашивал, а утверждал. — Ты не помнишь Сириуса. Кончики ушей Драко вдруг порозовели. Он резко обернулся, и в его голосе, когда он вновь заговорил, отчётливо прозвучало раздражение: — Конечно, я его помню. — Но… — Вопрос закрыт. Шанса на ответ Драко ему не предоставил — едва договорив, он принялся сбегать вниз по лестнице. Под его ногами поскрипывали те же ступеньки, что скрипели бы в реальности. «Он не умел грустить, только злиться» Мерлин, Гарри окончательно перестал что-либо понимать. Немного постояв на месте, он тоже спустился вниз. В коридор вело множество дверей, но Гарри, не раздумывая, пошёл в гостиную — откуда-то он знал, что Драко там, словно их связывала невидимая нить, которая вела Гарри в нужном направлении. Малфой действительно был там. Он стоял спиной к двери, чуть сгорбившись и глядя на пляшущее в камине пламя. — Я не хотел тебя обидеть, — сказал Гарри, проходя внутрь. Ковёр приглушал звуки его шагов. Драко обернулся на голос. Он больше не злился: на лице его застыло уже привычное тоскливое выражение. — Ты не обидел, — сказал он. Они встали бок о бок, оба глядя в камин. В реальной жизни Гарри давно его не разжигал, только когда хотел воспользоваться каминной сетью. Обычно он приходил с работы поздно, ел и шёл спать, а рано утром вновь отправлялся в Министерство. Выходные Гарри отчаянно не любил, а потому старался лишний раз их не брать, либо выбираться к кому-нибудь в гости. Благо, его друзья всегда были ему рады. Малфой нарушил тишину первым: — Ты не украсил дом. Рождество же через неделю. — Я… честно говоря, я давно уже его не украшаю. Драко взглянул на него с толикой любопытства, и теперь уже Гарри захотелось поспешно отвернуться. После того, как они разошлись с Джинни, он ни разу даже ёлку не поставил, что уж говорить о каких-то украшениях. Обычно Гарри просто отправлялся в Нору, наслаждаясь её уютом, а для собственного жилища давно ничего не делал. Праздники ведь тоже были об ощущении дома — а его дом всё ещё не существовал. — Надо это исправить, — сказал Драко, и обернулся на ничем не заставленный угол гостиной. Гарри моргнул, а в следующее мгновение в углу появилась ель. Её бархатистые зелёные ветви сразу же начали источать приятный запах мороза и леса. Малфой неспешно подошёл к ней, потом присел на корточки и вытянул из-под еловых лап деревянный сундук. Когда Гарри встал рядом, Драко откинул в сторону крышку. Под ней, сияя и переливаясь, лежало множество украшений — шары, растяжки, зачарованные свечи, звёзды на ниточках и различные фигурки. — Выбирай, — сказал Драко, и Гарри мог поклясться, что на долю секунды его тонкие губы изогнулись в слабой улыбке. Гарри присел рядом с ним и запустил руку в ящик. Игрушки оказались волшебными: с разных сторон короба возникло шевеление, словно шары и фигурки требовали его внимания. Не вглядываясь, Гарри извлёк на свет стеклянного оленя. Тот тут же принялся перебирать копытами. Улыбнувшись, Гарри выпрямился и повесил его на ёлку. — Это мой Патронус, — сам не зная, зачем, сообщил он Малфою, расправляя заправленную в игрушку ленточку. — Олень. — Ты правда научился вызывать его на третьем курсе? — спросил Драко. Гарри удивился искренней заинтересованности, которая прозвучала в голосе Малфоя. Оглянувшись на него, всё ещё сидящего над открытым сундуком с ёлочными игрушками, Гарри кивнул: — Да. — Позер, — хмыкнул Драко, и это была не злая ухмылка. Гарри закатил глаза. — Кто бы говорил. Он наклонился, схватился за кончик растяжки с блестящими синими флажками, после чего потянул её на себя. Драко тоже выпрямился — свеча, которую он достал из сундука, сама собой зажглась в его руках. Во сне им не требовались палочки. — А твой Патронус? Какой он? — не удержавшись, спросил Гарри. Ему правда было интересно. — Я не умею его вызывать. — Я мог бы тебя научить. Многих научил на пятом курсе, думаю, и тебя бы смог… — Меня учили, — перебил его Драко. Он посмотрел на Гарри оценивающе, словно решая, стоит ли продолжить, и всё-таки сказал: — кажется, у меня нет достаточного счастливого воспоминания. — Ты можешь использовать воображение. У меня тоже не получалось с воспоминаниями, поэтому я просто стал… мечтать. Драко нахмурился. — В книгах написано, что нужно именно воспоминание. — И всё же это необязательно, — воодушевлённо сказал Гарри. — Если бы мы встретились, я… Он осёкся, не договорив. Теперь его предложение звучало лишь предлогом для того, чтобы возобновить разговор о том, куда пропал Драко. И Гарри правда мог бы вновь об этом заговорить, но он не хотел. Не хотел, потому что тень улыбки, возникшая было на губах Малфоя, исчезала на глазах. Не хотел, потому что Драко вновь закрывался — и мог в любой момент разрушить их сон, растворившись в тумане. Ему хотелось просто поговорить с Малфоем — а ещё украсить эту чёртову ёлку. Поэтому, когда Драко уже начал было отворачиваться, Гарри быстро произнёс: — Прости. Я не это имел в виду. Драко застыл на месте, поджав губы. Несколько секунд он буравил Гарри взглядом, будто бы пытался понять, действительно ли он извиняется, или это такой хитрый способ возобновить допрос, а затем всё же вновь опустился на корточки и принялся рыться в ёлочных игрушках. Гарри тихонько выдохнул. Возможно, это и была самая правильная стратегия. Не торопить Драко, не давить на него, а просто… просто общаться с ним. Позволить ему быть человеком, быть собой, и, может быть, тогда он сможет доверять Гарри достаточно для того, чтобы рассказать ему больше. Драко распрямился и зашуршал рядом с соседней от Гарри веткой. В большом хрустальном шаре, который он вешал, Гарри разглядел здание. За хрупким стеклом шёл самый настоящий снег. — Это мэнор? — спросил он, придвигаясь ближе, чтобы лучше рассмотреть украшение. — Да, — Драко кивнул. — У нас были шары с поместьями всех древних родов. Целая коллекция. Дом Блэков тоже есть. Достать? — Давай. Гарри было трудно определить течение времени, но он совершенно точно не хотел, чтобы этот сон оборвался так же быстро, как первые два. Украшать ёлку было замечательно — он смог вспомнить, за что любил предрождественскую суету ещё каких-то пару лет назад. Само собой ожило радио, начав негромко проигрывать рождественские гимны, а Драко, в основном молчаливо развешивающий маленькие звёзды, струящиеся светом, один раз даже почти рассмеялся вскользь брошенной шутке — Гарри мог поклясться в этом. О Гойле он тоже так и не заговорил. Не смог себя заставить, памятуя о словах Тео. Закончив, они оба, не сговариваясь, сделали два шага назад, чтобы полюбоваться проделанной работой. Ёлка сияла огоньками, шары отражали блики от зачарованного огня свечей, звёзды светились, а фигурки неспешно шевелились то тут, то там. — Другое дело, — тихо сказал Драко. Гарри обернулся к нему. Освещение в комнате изменилось, по-видимому, для того, чтобы они могли полюбоваться украшенной ёлкой, и черты лица Драко в полумраке казались более мягкими. Он снова был наполнен тихой печалью — уголки губ опущены вниз, из глаз исчез ещё недавно вспыхнувший там огонёк интереса. — Что будешь делать на Рождество? — поинтересовался Гарри. Он говорил негромко, будто бы боялся спугнуть что-то важное. А может, он боялся спугнуть самого Драко. — Буду смотреть на звёзды. Здесь они ярче, чем в Англии. Ярче, чем где-либо ещё. — Покажешь мне их? — Не сегодня, — Драко покачал головой. — Пора просыпаться. Наряди ёлку, Поттер. — Малфой… Драко исчез — исчезло всё. Гарри открыл глаза и с сожалением уставился в потолок своей спальни. Снаружи, сквозь не зашторенные окна, понемногу пробивался слабый зимний рассвет. «Буду смотреть на звёзды. Здесь они ярче, чем в Англии. Ярче, чем где-либо ещё» Возможно, не задавая прямых вопросов, он действительно сможет что-нибудь узнать о Малфое. Вот только как, чёрт побери, он мог не помнить Сириуса Блэка?