***
Своё первое свидание они провели в конюшне. Она была в чудесном лёгком коротком платьице лимонного цвета с жемчужными пуговицами от верха до самого низа и карманами в виде лимонных долек. Малфой планировал провести время в отдельной кабинке нового ресторана, открытого семьёй Забини. Но по пути туда завёл рассказ о жеребёнке породы Французская першеронская, которого два дня назад приобрёл на выставке. — Малфой, у тебя, что же, есть лошади? Свои лошади? — Гермиона выглядела абсолютно выбитой из колеи этой новой для неё информацией. — Я столько раз приходила на осмотр поместья за время твоего домашнего ареста, а ты никогда не отводил меня туда? — Воу, Грейнджер, полегче. У меня такое чувство, что ты меня сейчас ударишь. Видишь ли, официально конюшня находится на отдельном участке земли, поэтому доступ туда мне самому был запрещён по воле нашего чудесного Министерства. — Малфой, а мы можем пойти посмотреть на малыша? Прямо сейчас, — говоря это, Гермиона даже немного покраснела. Она не понимала, почему этот напыщенный блондин вызывал в ней столько эмоций и потерянного после войны элементарного интереса к жизни, но ей нравилось. — Я знаю, что у тебя были планы, но мне очень-очень хочется познакомиться с твоим новым другом! Он смотрел на неё и думал, что в этом платье и с этим огоньком в глазах она сама выглядит как малышка. Удивительно, как ей удавалось выключить боль и пустоту от потерь после войны и становиться снова девятнадцатилетней девушкой с надеждой на будущее. Рядом с ней он сам на время забывал о своих демонах. А поэтому просто не мог ей отказать. Он резко развернулся на каблуках, подставляя ей свой локоть, за который она тут же ухватилась. — Конечно, Грейнджер, для тебя что угодно.***
Она смеялась. В тот день они отмечали месяц отношений на пикнике в саду Малфой Мэнора. После войны прошло чуть больше года и уже полтора месяца с его освобождения из-под домашнего ареста. Он наблюдал за ней. В своём светло-голубом сарафане, доходящем до стоп, собранным на голове пучком и золотистой полоской ободка, путавшегося в непослушных прядях, она выглядела как греческая богиня. Когда она была рядом, он чувствовал, что пугающая тёмная реальность отступает. Он хотел бы привязать её к себе всеми возможными способами. Но у Гермионы, конечно, была работа в Министерстве и куча благотворительных проектов, друзья и бесконечные встречи с ними, своя квартирка с террасой, уставленной цветочными горшками, и, в дополнение, уродливый рыжий кот. — Переезжай ко мне, Грейнджер, — это вырвалось само по себе, но он не жалел о сказанном. Смех резко прекратился, потом улыбка сошла с её лица. Секунда, другая. И вот она уже снова заливисто смеётся, цепляясь рукой за живот так, словно услышала самую забавную вещь в мире. — Смешная шутка, Малфой, — она посмотрела в его серые глаза, отмечая опущенные в хмурости брови. — Погоди, ты что, серьёзно? — Вообще-то да, Грейнджер. Я хочу проводить с тобой больше времени, но ты постоянно занята. Единственный шанс — жить вместе, не считаешь? — Я не буду жить с человеком, который даже не называет меня по имени! И ты знаешь, что Мэнор пугает меня. Давай лучше ты будешь оставаться в моей квартире несколько раз в неделю, тогда мы будем проводить больше времени вместе. Его не устроил ответ, но он знал, что Гермионе нужно время. Он ни за что не переедет из Мэнора. После смерти родителей это поместье стало единственным, что связывало его со старым собой. Оно ему всегда нравилось. По окончании войны он приказал эльфам очистить каждый угол от чёрной магии, обновить все защитные заклинания и отмыть от «пожирательского» смрада все комнаты. А небольшой ремонт снова подарил ему ощущение домашнего уюта, и он не собирался от этого отказываться. Упрямица переедет к нему, просто нужно было подождать. — Это что же получается? Незамужняя дама без стыда приглашает кавалера в собственные покои? Не знал, что ты такая распутница, Гер-ми-о-на. После войны его сразу же отправили в Азкабан, несмотря на заверения Золотого Трио, что Малфой поменял сторону и сильно помог победить Того-Кого-Теперь-Можно-Называть, отдав Поттеру собственную палочку. Там он провёл четыре месяца до слушания, на котором в его пользу выступили Гарри и Гермиона. Он никогда не убивал и изначально не хотел принимать метку, поэтому ему разрешили оставшиеся 6 месяцев срока наказания отбывать дома. Каждую неделю Гермиона приходила к нему, задавала вопросы о его поведении и проверяла палочку. Но за всё это время Малфой ни разу не называл её по имени. Именно поэтому сейчас она просто смотрела на него и не могла произнести ни слова. Внутри возрастало тепло и ощущение, что она нужна и её любят. Это было прекрасно. — Простите, сэр, если смутила вас, — она стыдливо опустила глаза в пол, пока её руки скользили по плечам, опуская тонкую лямку сарафана сначала с одного плеча, а потом с другого. — Вы можете наказать меня за то, что сегодня я была плохой девочкой? Она поднялась на ноги, и сарафан бесшумно упал на траву. Под ним на девушке ничего не было. В этот момент Малфой уже не мог ни о чём больше думать.***
Она сидела на его коленях, обнимая за шею и утыкаясь носом в платиновые мягкие волосы. Он читал ей вслух. Гермиона не могла сосредоточиться на словах, потому что сильно устала после разбора коробок. Червячок беспокойства внутри убеждал, что Драко перевёз её в поместье манипуляциями и истериками. Она не хотела жить здесь, но очень хотела сделать его счастливым. А когда он так держал её за талию и тихим голосом читал занудную книгу по законотворчеству, которая нужна была ей для работы, она тоже чувствовала себя счастливой. — Любимая, я же вижу, что ты совсем меня не слушаешь, хочешь пойдём в постель? — Нет, Драко, давай ещё посидим здесь, твоя библиотека всегда меня успокаивает. — Хорошо, дорогая, как скажешь. Малфой улыбался, наблюдая, как Гермиона медленно засыпала у него на руках. Долгих шесть месяцев он уговаривал её переехать в Малфой Мэнор. Он использовал все методы, которые смог придумать. Он убеждал, что может спать без кошмаров только под защитой поместья; ворчал каждый раз, когда натыкался на бесчисленные книги в её крошечной квартире; обижался, если девушка не хотела оставаться ночевать в его доме. На прошлых выходных она снова захотела покататься на лошадях в лесу, соседствующем с территорией конюшен. Малфой показывал ей каждое дерево и опушку, рассказывал много историй из детства и даже слепил с ней снеговика, постоянно обновляя согревающие чары на фыркающих рядом лошадях. Они вернулись в поместье абсолютно без сил. — Скажи честно, ты просто хочешь, чтобы я осталась у тебя ночевать? — Конечно, Грейнджер, я всегда этого хочу. Так ты останешься? Она помнила, что он пытался проделать этот трюк каждый раз, когда они проводили время в поместье — составить такую насыщенную программу, чтобы Гермиона едва могла двигаться к концу, — а после уговаривал её остаться. — Ты никогда не захочешь переехать отсюда, правда? — Нет, Грейнджер, ты знаешь. Она мечтала жить вместе с ним в светлой просторной квартире на последнем этаже, с окнами от пола до потолка и расставленными повсюду растениями. С большой террасы наблюдать за закатами, а в кровати их спальни встречать первые лучи рассветов. Но он не согласится, а это значит… — Хорошо, Драко. — Что? — Я перееду к тебе, если это сделает тебя счастливым. Он оказался рядом, обхватил её руками за талию и поднял над головой. В его глазах было столько радости, что Гермиона не смогла удержаться и счастливо засмеялась. Она осталась, а он снова и снова показывал всеми доступными способами, как сильно её любит. Когда посреди ночи она проснулась от ощущения его языка на клиторе, подумала, что уступать этому заносчивому блондину иногда бывает очень приятно.***
Гермиона была абсолютно вымотана. В Министерстве она работала вместе с Артуром Уизли в Отделе по внедрению магловских технологий в магический мир. Сама идея ей очень нравилась, потому что до сих пор многие вещи казались ужасно устаревшими. Но вот реализация разочаровывала. За каждое новое предложение приходилось бороться с остервенением. Так, она уже два месяца доказывала эффективность внедрения ручек и бумаги взамен пергамента и перьев для работников Министерства. И хоть предложение значительно сокращало бюджет на расходные материалы, работники не желали привыкать к новому, отказываясь переходить на более удобный и простой вариант. Вторым делом её жизни был проект по организации начальной школы для всех юных волшебников. Так маглорождённые могли раньше начать интегрироваться в новый для себя мир, но по-прежнему жить дома, а полукровки и чистокровные могли обучаться в социуме, а не на дому. По мнению Гермионы, все выигрывали, но на деле оказалось, что протолкнуть такой проект на Министерское финансирование было невозможным, так как для реализации требовалось много денег. Поэтому проект должен был работать на благотворительной основе, и сейчас девушка практически в одиночку пыталась собрать значительную сумму на первый год работы школы. Она уже полгода жила в Мэноре, но дома бывала редко. Ей по-прежнему было некомфортно, снились кошмары, она часто попадала под действие магии особняка и часами плутала по коридорам в попытках найти выход. В тот вечер она вернулась поздно, но Малфоя нигде не было видно. Уже который раз он уходил встречаться со старыми друзьями и пропадал на всю ночь. Гермиона тяжело вздохнула и поплелась в спальню. На следующее утро он был первым, кого она увидела, открыв глаза. Драко в рубашке и джинсах лежал на спине и разглядывал потолок. — Доброе утро, любимый, почему ты лежишь здесь в одежде? Давно пришёл? — Грейнджер, — он не повернулся к ней, продолжая сверлить потолок взглядом. — Я скучаю по тебе. Думаю, я бы перестал напиваться в барах с Блейзом и Тео, если бы ты приходила домой раньше девяти часов вечера. — Я не могу нести ответственность за твоё пьянство, Драко, но я тоже скучаю по тебе. — Тогда бросай работу. — Нет, — это был не первый подобный разговор. — Ты давишь на меня, Малфой. — Слушай, в Министерство всегда можно вернуться, а вот твой проект по созданию начальной школы для волшебников требует большего внимания. — Я знаю, Драко, но пока проект не профинансирован, я не собираюсь уходить с работы. Малфой был ужасно взбешён тем, что она никак не соглашалась бросить свою работу в Министерстве. Они проводили вместе чертовски мало времени. В будние она работала по 12 часов в день, а в выходные обязательно появлялись дела с Поттером, встречи с Джинни, сборы растений для зелий с Лонгботтомом или ужины в Норе. Она всегда звала его с собой, но кому интересны тусовки с гриффиндорцами? Поэтому это время он проводил со своими друзьями. Уже через два дня, за ужином, на который она каким-то чудом успела, он вручил ей чеки на общую сумму, которой хватило бы на три года существования школы при правильном планировании. На чеках она увидела фамилии самых богатых представителей магического мира, кончено же, чистокровных. — Что это, Драко? — Ты сказала, что уйдёшь с работы в Министерстве, если твой проект будет профинансирован. Конечно, я мог бы сам внести нужную сумму, но ты бы никогда не согласилась. Ты знаешь, Дафна беременна, Паркинсон планирует детей в ближайшем будущем, да и остальным проще вложить деньги сейчас, чем нанимать толпу преподавателей в будущем. — Вау, не знаю даже, что и сказать. — Скажи, что ты уйдёшь с работы и будешь больше времени проводить со своим любимым мужчиной? — Кончено, любовь моя, спасибо, спасибо, спасибо! Ты даже не можешь себе представить, как я счастлива, что школа заработает уже этой осенью! Глаза Гермионы сияли, и Малфой не мог оторваться от созерцания её чудесного счастливого личика. Конечно, он просто отдал деньги друзьям, а они подписали чеки, но ещё никогда он не был так уверен в том, что сделал всё правильно.***
И снова потекли дни и ночи, полные любви. Гермиона сосредоточилась на проекте, но каждый вечер возвращалась домой не позже шести. Драко был спокоен и счастлив, но всё же ощущение, что он должен привязать девушку к себе ещё крепче, не оставляло его. Они танцевали вальс на Благотворительном вечере в поддержку жертв войны. В спину то тут, то там прилетали отголоски его прошлого: «Героиня и Пожиратель», — так их называли как за глаза, так и в лицо. Малфой сглотнул. Ему казалось, что однажды она не выдержит этого давления и уйдёт, спасая собственную репутацию. Он крепче прижал самую красивую девушку на этом вечере, вдыхая родной аромат её свежего парфюма с яблочными нотками. Она обнимала его в ответ, мягко улыбаясь и нежно проводя рукой по его напряжённому плечу. — Драко, давай сбежим отсюда? — С удовольствием, любимая. И вот они бегут по пустующему тёмному Министерству, она держит туфли на высоком каблуке в руках, чтобы те не сковывали движение, а другой рукой крепко держит ладонь Драко, доверяя ему выбор развлечения на сегодняшний вечер, а если нужно, и слепо вверяя собственную жизнь. В тёмном коридоре Малфой резко остановился и развернул их лицом друг к другу. — Грейнджер, ты выйдешь за меня? — Что? — растрёпанная от бега, ошарашенная этим предложением, она не знала, шутит ли он или абсолютно серьёзен. — Ты слышала, — Малфой медленно опустился на одно колено, достал из кармана парадной мантии коробочку и открыл её, показывая кольцо с небольшим каплевидным рубином по центру и мелкими бриллиантами по периметру. — Выходи за меня замуж, Гермиона Джин Грейнджер, я хочу прожить вместе с тобой всю жизнь. Она смотрела в его завораживающие серые глаза и верила, что будет счастлива с этим мужчиной до конца своих дней. — Да! Конечно, да, Драко! Тысячу раз да! Я очень сильно люблю тебя. Ту ночь они провели в бывшем кабинете Гермионы, потому что оба хотели как можно скорее закрепить обещание быть рядом друг с другом.