Две прямые

— Эй, ты помогать нам вообще собираешься? Дыхание в холодный воздух паровым теплым облаком. — Ща, — сосредоточенный взгляд голубых старлитов над шальной улыбкой. Туманная дымка бродит по всей горной территории, спрятавшееся за серыми облаками солнце молчит вот уже который день, но ни осадков, ни ветров так и нет. На их же счастье. Голые холодные деревья глядят на них с высоты коряг, под ногами хрустят листья. Поверх униформы повязан на шею теплый шарф у обоих парней, ведь болеть никому из них не хочется. Сбор листьев — основной обязательный для выполнения пункт в студенческой жизни, и на удивление никто даже не думал пользоваться своими способностями для облегчения задачи. Конец осени делает их похожими на обычных подростков. — Хватит возиться — Секо скоро все сгребет и свалит, а мы будем торчать здесь до посинения, — возмущается Гето, пялясь на отлынивающего друга, который развлекается самым тупым и абсурдным образом. Он ставит спичку на боковую часть коробка, зажимая большим пальцем, чтобы та не падала, и бьет по ней второй рукой, давая щелбан бедной тонюсенькой палочке. Она, проходясь фосфорной головкой по терке для зажигания, подлетает в воздух, загораясь на короткое мгновение, а после летит дымом вниз, оставляя след характерного запаха. До момента, пока Сугуру не понял механизм, он думал, что Сатору завладел не только техникой Вселенной, но и занял почетное место Кагуцути в людском обличии. Впрочем, людское обличие тоже под вопросом. Годжо напоминает временами ни что иное как эфемерную сущность, но это чувство достаточно быстро пропадает, и Гето возвращается к прежнему выводу: его друг идиот, который родился не в правильном месте — цирк и великий клан перепутали местами. Может, его мать или кто еще по линии были артистами. Все равно многие из них с ебанцой. Это объяснило бы эгоистичную придурковатость. Сатору просто Сатору. Мальчик-снежок. Мальчик-сладость. Мальчик с шипящей газировкой вкуса арбуза, с большим леденцом, от вида которого у Сугуру скрипят зубы, с пакетом, где лежат карамельные данго и с протянутой в сторону Гето рукой, пальцы которой сжимают палочку с этими тремя рисовыми лепешками в попытке заставить друга их съесть и оценить вкус. У Сугуру нет выбора, кроме как согласиться, проиграв мальчишке старше его по имени Сатору. — Поимей совесть… — Гето опирается рукой на грабли, глядя на друга. Его белоснежные волосы растворяются в тумане. Все словно залито свежей дымкой, заблюрено, лишено красок, и лишь яркие вспышки огоньков режут глаз, выбиваясь из картины меланхоличного холода осени. Сатору смеется. Смех его такой, словно до этого он не смеялся ни разу в жизни. Или же это у Сугуру проблемы с реальностью. И с бесконечностью тоже. — Будь честен — ты надеешься, что совесть поимеет меня, — Годжо косится на друга с лукавой улыбкой. Взгляды двух разноцветных пар глаз пересекаются. Легкость против задумчиво-пустой тишины в ответ. — Что это ты примолк? Нечего даже добавить? — Понял, что это тупо, — беспристрастно замечает Гето. — У тебя нет совести — призывать тебя к морали вообще бессмысленно. — Потому что ее нет, — интересно, он это про понятие морали в целом или же сугубо в отношении себя? Гето закатывает глаза, но ничего на это не отвечает — нет смысла сейчас продолжать то, из-за чего в конечном итоге они поссорятся и снесут пару деревьев — тогда уж их заставят не только суховато-сырые листья в кучу сгребать. Сами обосрались, сами и убирать будут, имея на башке пару шишек друг от друга и от директора в качестве надбавки. — Попробуй. Это затягивает, — листва и покрывший ее за ночь иней хрустит под ногами Сатору, когда он делает пару шагов в сторону друга, доставая из коробка новую спичку. — Ты наркоман, что ли? — выгибает бровь друг в ответ. — Давай ты попробуешь работать. — Ой, еще наработаюсь, — отмахивается Годжо. Через секунду спичечный коробок оказывается всунут в ладонь Сугуру без права выбора. Покачнувшиеся грабли практически беззвучно падают на мягкую землю, сливаясь с омертвелой листвой. Они точно про них забудут и кому-то влетит палкой по морде. Кому-то — это явно Гето. Болван Годжо успеет активировать свою раздражающую бесконечность. — И дальше? — Сугуру крутит в руках переданные эстафетой предметы. Он, хоть и понимал, как друг это делает, но в детальные подробности движения чужих пальцев не вдавался. — Вот эту сюда ставишь, а эту, короче, туда, — Сатору обхватывает ладони друга, вылепливая из них нужную позицию, как из глины, и Гето, не нуждающийся в столь подробных разъяснениях, просто пялится на то, как чужие пальцы направляют его собственные, вынуждая взять спичку с коробком идеальным образом. Будто от Гето тянутся ниточки, как у марионетки, и лишь Сатору позволено дергать их во все стороны, как только захочется. — Врубился? Это дураку понятно. Сугуру дурак. Годжо заканчивает корявые объяснения, подняв голову, чтобы взглянуть на друга, который выглядит так, словно никакие объяснения и не слушал. Он просто пялится в черные стекла-дыры вместо морских глаз, и не то чтобы Сатору был способен найти этому хоть какое-то объяснение. Ни малейшее. Один вопрос в простой юношеской непростительно смекалистой голове: «Че он так смотрит?» Гето щелкает пальцами интуитивно, и спичка, к его поражению, реально отлетает, но куда-то вниз, загораясь коротким ярким пламенем. Парочка лишних искр падают прямо на желто-коричневые листья, не успев потухнуть, и один за одним начинают вспыхивать, будто солома. — Ой, — коротко вываливается изо рта Сугуру, и они вместе с Сатору принимаются затаптывать разрастающийся мелкий огонек, пока тот не решил спалить здесь все к чертовой матери. — Ты решил сжечь меня как ведьму на костре? — параллельно с этим спрашивает Годжо, несерьезно возмущаясь. — Спецом запульнул ее мне в ноги? Гето реально попал ему под ноги? — Ты бы не сгорел, даже если бы я захотел тебя спалить дотла, — парирует Сугуру, грубо притоптывая последний пламенный язычок подошвой ботинок. — Ой-е, какие мысли. Фантазировал уже об этом? — ухмылка Сатору провокационная, дерзкая, в то время как Гето продолжает дерзить куда более серьезно в ответ: — Конечно, каждый день только с этими мыслями и засыпаю. — Какой ты романтик, — смех Сатору режет осень пополам. — Это твоя проблема, что ты считаешь это романтичным, — причитает, глядя в спину другу, который потягивается лениво, наконец, готовый продолжить сгребать листья в одну кучу еще несколько часов кряду. Годжо чуть поворачивает голову вбок, покосившись открытым светлым взглядом на парня. Гето Сугуру хорошо вписывается в осенние охровые листья. Годжо Сатору хорошо растворяется в осеннем тумане. — Скажи мне спасибо — я вижу в твоих минусах одни плюсы, — и как ни в чем не бывало шагает к своим граблям у одного из деревьев, чтобы работать дальше.