Вспомни меня

      В больнице было слишком громко, а свет был ужасно ярким, хотя это было последнее, на что Генри обращал внимание, когда вбежал в отделение интенсивной терапии. Не став дожидаться лифта, он пробежал по лестнице все четыре этажа вверх и остановился, только когда оказался в объятиях Эллен, глубоко дыша, и, наконец, чувствуя небольшое облегчение, что оказался в одном здании с Алексом. По дороге из аэропорта в больницу приходило всё больше и больше новостей, только все они сводились к одному — операция, операция, операция, он всё ещё в грёбаной операционной, а ведь прошло уже несколько часов. — Он перенёс операцию, — прошептала Эллен ему на ухо, плача и прижимая Генри к себе так сильно, словно он был единственным, кто не давал ей совсем расклеиться. — Вы были у него? — Нам разрешили пять минут, теперь твоя очередь. — Мне можно? — Милый, если я тебе не разрешу, Алекс мне этого никогда не простит. Она проводила его до палаты Алекса и открыла перед ним дверь. Генри был так напуган тем, что ему придётся войти и увидеть, но, сделав глубокий вдох, он всё же перешагнул порог. При всей темноте палаты было видно, как медсестра, склонившаяся над Алексом, поправляла провода и проверяла, как капельницы входят в руку. Повсюду были трубки, и Алекс был подключён к искусственной вентиляции лёгких, его лицо распухло, а на одной стороне уже виднелись проступающие синяки. Голова была перебинтована, правые руку и ногу основательно загипсовали, а вся его обнажённая грудь была в порезах и гематомах. Генри прикрыл рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся наружу вскрик. Обернувшись на вошедшего, медсестра узнала его, и её глаза слегка расширились. Несмотря на удивление, она оставалась профессионалом и объяснила, для чего нужны эти провода и трубки, а также что означают цифры и звуковые сигналы монитора. Медсестра принесла ему стул и усадила слева от Алекса, где у того было меньше травм. Пообещав, что даже без подписания соглашения о неразглашении, ничего из произнесённого не выйдет за пределы этой комнаты, она сказала Генри, что он может держать Алекса за руку и, особенно подчеркнула медсестра, говорить с ним, о чём угодно. Генри поблагодарил, и его глаза наполнились слезами. Она подошла к изножью койки Алекса и начала печатать в ноутбуке, который стоял там на столике. — Хэй, — Генри кашлянул, чтобы прочистить горло от комка, который там засел. — Привет, любимый, я… Я здесь… — он нежно сжал руку Алекса, но в ответ не получил никакой реакции. — Я сделал всё, чтобы преодолеть звуковой барьер ради тебя… Я добрался сюда так быстро, как только смог. Генри наклонился вперёд, мягко поцеловал руку Алекса и, переводя дыхание, просто смотрел на него. — Пожалуйста, — Генри прослезился. — Не оставляй меня… Ты… Ты самое лучшее, что есть в моей жизни, и я… Я не хочу всего этого без тебя, мне нужен только ты… так что, пожалуйста, если сможешь, вернись ко мне, Алекс. Пожалуйста. Прислонившись лбом к руке Алекса, Генри позволил себе расслабиться и расплакался. Медсестра подошла к нему с салфетками и успокаивающе провела рукой по лопатке. Генри был благодарен, что именно она ухаживала за Алексом, а значит он оставался под хорошим присмотром.       Когда время посещения закончилось, Генри поцеловал кончики пальцев Алекса и аккуратно приложил их в районе его сердца. — Я вернусь так скоро, как только мне позволят. Я люблю тебя. Генри подошёл к двери и, кинув мимолётный взгляд назад, вышел из палаты. Ждавшие снаружи Эллен и Оскар тут же заключили его в объятия и повели в комнату для родственников. Когда они открыли дверь, Шаан и Захра тут же быстро отстранились, выпуская друг друга из объятий. — Пожалуйста, не надо, — тихо сказал Генри. — Если вам так спокойнее, то, пожалуйста. Шаан кивнул, но всё же сел, пропуская Захру, которая хотела обнять Генри.       Не собираясь покидать больницу, Захра сделала несколько телефонных звонков и в течение, как казалось, нескольких минут им доставили еду и напитки. Генри совершенно не хотел есть, но, когда запоздало вспомнил, сколько уже не ел, у него разыгрался аппетит. Поэтому он откусил маффин и отхлебнул чая из кружки, больше всего надеясь, что желудок не отторгнет это.       Медсестра просунула голову в комнату, сообщив, что сейчас врач находится в палате Алекса, а потом зайдёт сюда, чтобы поговорить с ними. Как казалось всем, прошли долгие часы, прежде чем доктор, наконец, пришёл и сел на один из свободных стульев. Заглядывая в свой планшет, он начал рассказывать обо всех травмах Алекса и о том, как планируется их лечить, в том числе упоминая о людях, у которых было похожее состояние. Также врач деликатно намекнул, что шансы Алекса выжить всё ещё не очень высоки и не дают никаких точных гарантий, что он выкарабкается. Даже если Алекс сможет, такие черепно-мозговые травмы не проходят бесследно, вполне вероятны потеря памяти, судороги и целый ряд других последствий. Когда он перечислял каждое осложнение, которое может возникнуть, Генри чувствовал, что всё его тело столбенеет. Когда его спросили о возможности полного восстановления, доктор рассказал, что такое происходило и раньше — некоторые пациенты полностью реабилитировались и жили полной жизнью. Правда, это было больше редким чудом нежели результатом медицинского вмешательства. В основном регенерация варьировалась от пациента к пациенту, и поэтому врач, зная состояние Алекса, не мог ничего обещать. Генри старался мыслить позитивно, но надеяться на хорошее не очень-то получалось — он понимал, что Алексу ещё нужно выжить этой ночью. Он просто надеялся, что Алекс переживёт ночь.       Примерно в три часа ночи дверь в комнату открылась и вошла Нора, на голове которой была лёгкая повязка, а рука покоилась в гипсе. Она выглядела разбито, но не столько физически, сколько морально. Генри спал чутко, а потому проснулся, когда Эллен и Оскар поднялись с мест, чтобы поприветствовать вошедшую Нору. Когда она взглянула на Генри, глаза Норы наполнились слезами, хотя он поднялся и развёл свои руки для объятий. — Генри, прости меня, я… Лучше бы это была я, мне так жаль, я… — Тш-ш-ш, — Генри обнял девушку так сильно, как только позволяло её состояние. — Алекс бы не хотел, чтобы это была ты. Он был бы просто в ужасе, если бы ты лежала на той койке, ты же знаешь. Так что не извиняйся, здесь нет твоей вины, это несчастный случай.       Пока они сидели в комнате для родственников, зашла полиция, чтобы обсудить несчастный случай. Это классифицировали именно так — мужчина, сидевший за рулём автомобиля, который влетел в машину с Алексом и Норой, не ехал агрессивно и не заснул за рулём. Он возвращался домой от друга, чувствуя себя достаточно хорошо, чтобы сесть за руль, и, когда его автомобиль подъехал к перекрёстку, отказали тормоза. Мужчину тоже госпитализировали, но его травмы не были опасными для жизни. Их водитель тоже получил несколько травм, но не таких серьёзных. Алекс принял всю тяжесть аварии на себя.       Нора посидела с ними ещё немного, тихо обсуждая ночь аварии и Алекса, который только и делал, что говорил о Генри и их предстоящем отпуске, спланированном вместе.       Алекс предложил Генри сбежать на Мальдивы, когда они собирались в открытую противостоять дедушке-королю и всё шло прахом, но тогда получилось справиться со всем этим. Через несколько недель после этого Алекс повторил предложение поехать, и они вместе нашли частный ЛГБТ курорт, так что они забронировали 10 дней, чтобы просто расслабиться и побыть самими собой. Целых 10 дней, в которых не было место ничему, кроме солнца, моря, песка, секса (Алекс пристально следил, чтобы это слово упоминалось каждый раз), и только они вдвоём. Ещё никогда не было столько времени, которое они могли бы провести наедине. И хотя по планам это было через две недели, Генри знал, что они не смогут поехать, потому что Алекс будет восстанавливаться несколько месяцев, если не больше.       Генри нужно было составить план долгосрочного пребывания в Вашингтоне, что на первых порах включало отель, а потом и покупку дома, который был бы полностью оборудован соответствующе, ведь, скорее всего Алексу понадобится инвалидная коляска. Он быстро спланировал всё в своей голове и пообещал сам себе поговорить с Шааном в ближайшие несколько дней, чтобы всё уладить. Однако сейчас Генри не собирался покидать больницу.