Вспомни меня

— Заметно значительное уменьшение отёка мозга, сегодня мы ещё немного снизили дозу седативных препаратов, посмотрим на его реакцию. Генри расхаживал по комнате для родственников, пока Эллен и Оскар разговаривали с доктором. Прошло уже восемь дней после аварии, Алекс до сих пор жив и, более того, с каждым днём его состояние становилось лучше. Он всё ещё был здесь, всё ещё боролся. Генри очень им гордился.       Эллен и Оскар пригласили Генри остановиться в комнате Алекса, в Белом доме, когда услышали его разговор с Шааном по поводу отеля. Он ещё пытался протестовать, но Эллен ни при каких обстоятельствах не могла позволить собственному зятю останавливаться в отеле. Так что после первой ночи, проведённой в больнице, Генри поехал туда, чтобы принять душ и переодеться.       Как только он вошёл в комнату Алекса, его встретили запахи Сантала 33 и любимого лосьона после бритья Алекса. Генри сел на кровать и прижал к лицу одну из подушек, вдыхая запах Алекса. Он пытался держать себя в руках, но в этой комнате было столько моментов из их жизни, столько воспоминаний: здесь произошёл их первый секс. Генри буквально сгорал от желания, хотел Алекса годами и мечтал о нём бесчисленное количество раз, даже в самых смелых мечтах не представляя, что когда-нибудь это станет явью. Пока не поцеловал Алекса на вечеринке в канун Нового года. Генри был чуть-чуть пьян, немного храбр и ужасно глуп. Потом, месяц спустя Алекс поцеловал его первым, и их первый раз на диване так поджёг Генри, разжег в нём такой огонь, который лишил его возможности быть с кем-то ещё. Тогда он сказал Алексу, что им нужно вести себя как обычно. Вот только сам Генри не мог этого сделать — как только дело касалось Алекса, он не мог оставаться равнодушным и хотел его всего и всегда.       Генри закрыл глаза, думая о том, что возможно у него не будет вечности. Только эти полтора года, которые у них были, останутся всем, что уцелеет, а из всего, что связывало его с Алексом, сохранятся только воспоминания. Эта мысль его ужаснула. Сердце Генри просто разрывалось от неё, поэтому, не желая пропускать ничего важного в больнице, он направился в ванную, чтобы принять душ.       Когда Генри вернулся в больницу, то обнаружил, что врачи сняли перевязку с головы Алекса. Его вид заставил Генри впасть в ступор — голова была побрита, а от уха до самого затылка тянулся шрам. Он был готов увидеть подобный рубец, и удивило его не это, а то, что Алекс был лысым. Это была одна из его любимых вещей во внешности Алекса, их первый поцелуй стал ещё лучше, когда Генри наконец-то смог прикоснуться к его волосам и зарыться в них пальцами. А в первый раз, когда Алекс набросился на него, Генри одним резким движением запустил пальцы в кудрявые волосы. К счастью, потом выяснилось, что Алексу это даже понравилось. Поэтому, увидеть его с полностью выбритой головой для Генри оказалось непредвиденным шоком. Как и обещали врачи, они снизили дозу седативных, и теперь Алекс лежал с открытыми глазами, хотя всё ещё нуждался в искусственной вентиляции лёгких. Эллен держала его за руку и говорила с Алексом успокаивающим голосом, а за ней стоял Оскар. Генри видел, что явно испуганный Алекс крепко держал руку матери и внимательно смотрел на неё. Когда Эллен спросила, понимает ли он, что находится в больнице, Алекс слегка кивнул головой. — О, посмотри-ка, кто вернулся, — сказала Эллен и подозвала рукой Генри, который послушно подошёл к ней, глядя на Алекса сверху вниз. Глаза Алекса слегка округлились, и его взгляд блуждал между ними двоими. — Привет, — выдохнул Генри и улыбнулся. — Я рад тебя видеть. Алекс моргнул пару раз, и каждое новое моргание было длиннее предыдущего, пока он не отключился. Как их предупредила медсестра, седативные препараты ещё были в его организме и пройдёт ещё несколько дней, пока они полностью не выведутся и Алекс сможет обходиться совсем без них.       Через несколько дней после этого врачи вытащили эндотрахеальную трубку, и Алекс смог говорить. Его голос звучал тихо и сипло, но он хотя бы был.       Алекс медленно открыл глаза. Он просыпался, а потом вновь отключался уже несколько дней подряд, а, когда был в сознании, у него болела голова. Даже не так, болело всё, но голова… Боже, казалось, что она вот-вот взорвётся. Он медленно моргнул. — Привет, малыш, — его мама была рядом и улыбалась. — Ты в порядке? — Да, — сказал он тихо, потому что слова казались настолько громкими, что у него разболелась голова.       Алекс всё больше и больше времени проводил в сознании, и даже потихоньку начал понимать, что с ним случилось. Произошла авария, которую он не помнил, даже толком не мог вспомнить откуда и куда направлялся. Позже Алексу рассказали, что он ехал с благотворительного вечера домой вместе с Норой, но в его голове не было ни одного воспоминания об этом. Услышав о Норе, Алекс тут же начать беспокоиться о её состоянии, пока ему не сообщили, что с девушкой всё хорошо и она обязательно навестит его, как только позволит состояние их обоих. Ему разрешили понемногу пить, к тому же доктора сказали, что через несколько дней он даже сможет попробовать поесть, что очень радовало, потому что Алекс был очень голоден. Здоровой рукой он потрогал голову, проводя по швам пальцем и отмечая, что на голове почти не осталось волос.       В его палате оставалось темно, и так было даже лучше, потому что яркий свет жёг глаза и заставлял болеть голову. Кровать всё ещё была наклонена, чтобы снизить давление на его голову. Алекс посмотрел на время — было в районе 11 утра — его режим сна полетел ко всем чертям, видимо, из-за успокоительных. Он огляделся по сторонам, замечая в своей палате людей: мама, отец и кое-кто, кто спал, сидя в кресле в углу. Кое-кто, кого, как думал Алекс, выдумал его мозг. Кое-кто, кто всё это время казался галлюцинацией от лекарств, которые ему давали. Алекс видел его пару раз, но даже не мог точно понять, почему этот кое-кто здесь. Вообще-то, Алекса раздражало, что этот парень приходит в больницу, хотя ненавидит его, тем более что это вполне взаимно.       Парень в кресле пошевелился, а потом и вовсе проснулся, посмотрев на него. Поднявшись, он подошёл и встал рядом с Алексом, взяв за здоровую руку. — Хэй, ты проснулся. Ты хорошо себя чувствуешь? Что-нибудь болит? Алекс посмотрел на их переплетённые пальцы, а потом поднял взгляд на принца Генри. — Что ты здесь делаешь? — Алекс? — принц Генри выглядел растерянно. — Ты что здесь делаешь? — Алекс нахмурился, а потом его брови сошлись вместе, когда он закрыл глаза. — Алекс, милый, — сказала Эллен. — Генри не покидал госпиталь больше, чем на час с самой аварии. Он здесь ради тебя. После слов Эллен глаза Алекса удивлённо распахнулись. — Что? — его взгляд блуждал по всем троим посетителям. — Что значит «ради меня»? — Мы вместе уже больше года… — Генри подошёл ближе. — Ты, ты не помнишь этого? — Не понимаю, — Алекс не мог поверить в услышанное. Он в отношениях с Генри? Они же ненавидят друг друга. Он попытался подняться с койки, и начали пищать мониторы. — Дорогой, пожалуйста, успокойся, — Генри потянулся к нему, но Алекс отмахнулся от руки. — Не называй меня так! — паника охватила Алекса, не понимавшего, почему принц его так назвал. — Я тебе никакой не дорогой!!! Генри отшатнулся назад, словно боль действительно пронзила его насквозь от одного лишь выражения лица Алекса, на котором застыл испуг и растерянность. — Убирайся, — прохрипел Алекс, глядя на Генри. — Прошу тебя, убирайся отсюда. Грудь Алекса тяжело вздымалась, и Генри отходил назад. Всё дальше и дальше. Слёзы стекали по его щекам, пока сам он наблюдал, как Эллен и Оскар встали по обе стороны от сына, приговаривая, чтобы тот спокойно дышал, расслабился и успокоился. Но шокированный Алекс, на лице которого застыло такое сильное замешательство, смотрел прямо на Генри.       Пошатываясь, Генри направился к комнате для родственников, которая, к счастью, была совершенно пустой. Несколько секунд он расхаживал взад-вперёд, пока не вошла Эллен. Генри буквально дрожал всем телом от боли и неверия, но всё же поднял свой взгляд на неё. — Он не помнит ничего что было между нами? — его голос был слабым и наполнен такой сильной болью, что даже он сам себя не узнавал. — Дай ему несколько дней, пусть доктора поговорят с ним. Он же только проснулся, — Эллен заключила Генри в объятия. — Это только начало, дай ему время, чтобы эти воспоминания всплыли. — А что, если он никогда не вспомнит меня, Эллен? Что, если воспоминания о нас не вернутся совсем? Эллен не ответила, у неё даже не было ответа на этот вопрос, и поэтому просто крепче прижала к себе Генри, который сейчас рассыпался на кусочки.