Вспомни меня

      Алекс открыл глаза. Тело было тёплым, а сам он прижимался к… Генри… Алекс заметил, что тот до сих пор тихо похрапывал. Они всё ещё были на диване, как и прошлой ночью, когда смотрели фильм. Алекса зажало между углом дивана и худощавым телом Генри. Ночью они точно не обнимались, но сейчас правая рука Генри обнимала его за плечи, а сам Алекс был слегка повернут к нему, держа правую руку в районе его живота. Правое колено Алекса прижималось к колену Генри, а щека лежала на плече — Алексу было так уютно, что он не хотел шевелиться. Он, переполняемый счастьем и чувствующий себя в безопасности, лежал так долгое время. Когда Генри проснулся, то слегка напрягся, а потом глубоко выдохнул. Алекс притворился спящим, чтобы посмотреть, что в таком случае будет делать Генри. Он почувствовал, что Генри провёл пальцами вверх-вниз по его руке, а потом слегка сжал и нежно притянул Алекса к себе поближе. Его ладонь снова прошлась по той руке Алекса, которая была у живота Генри. Указательным Генри провёл по каждому пальцу так невесомо, что Алекс не был уверен в ощущениях. Как раз в тот момент, когда Алекс собирался сделать вид, что проснулся, Генри поцеловал Алекса в макушку рядом со шрамом. Алекс поднял глаза, когда Генри отодвинулся назад. — Доброе утро, — тихо сказал Генри. — Привет, — сказал Алекс, прежде чем сесть. — Прости, я уснул на тебе. — Всё хорошо, Алекс, мы явно устали и хотели спать. Не волнуйся. Алекс улыбнулся, глядя на Генри, такого взъерошенного и красивого после сна. — Что? — спросил Генри. — Ничего, — ответил Алекс, посмеиваясь. — Просто проверяю, нет ли слюней. — Ой, иди ты! — Генри тоже рассмеялся и, подняв подушку, ударил ею Алекса. — Покушение на сына президента — это УГОЛОВКА! — Алекс громко смеялся. — Не заставляй меня звать сюда Эми! — Не угрожай мне хорошим времяпрепровождением, Алекс, — продолжая смеяться, Генри поднялся с дивана и поправил свою одежду. — А? Мы теперь агенты спецслужб? — подмигнув, спросил Алекс. — Заткнись, Алекс, — Генри не смог удержаться от смешка и качнул головой. — Это королевское требование? — нахально уточнил Алекс. — Вообще-то, когда принц говорит заткнуться — это приказ. — Прям приказ? — Да. Но, боже упаси, когда ты делал, что тебя просят. — Да я такой, — Алекс ухмыльнулся. — Мне лучше вернуться в свою комнату, — сказал Генри. — Остин зовёт, да? — бросил Алекс, провожая его до двери. — Именно. Генри вышел из номера, а Алекс закрыл за ним дверь, пока по его лицу расплывалась ухмылка.       Добраться до домика в Техасе было легко. Алекс помнил об этом месте буквально всё, столько воспоминаний у него сохранилось, что он не мог перестать ухмыляться, пока они ехали по подъездной дорожке. Проводя часть своего выздоровления здесь, Алекс купался в озере, просто отдыхал и чувствовал, как ему становится лучше. Алекс отправился в домик у озера, как только почувствовал, что всё пошло тяжело. Подальше от Белого дома, подальше от города, подальше от всех людей. Здесь никогда не было много людей: только он и отец или он и Нора, или, когда ему хотелось тишины, он и Эми, которая с радостью позволяла Алексу побыть одному и заниматься своими делами. Это было очень важной частью его восстановления. Алекс был рад вернуться сюда сейчас вместе с Генри, надеясь заменить некоторые болезненные воспоминания на новые с ним.       Они захватили свои сумки из машины и направились прямиком внутрь. Ожидая, что Генри пойдёт за ним, Алекс проследовал в свою комнату. Но какую же пустоту он почувствовал, когда этого не случилось и Генри пошёл в гостевую комнату. Алексу это не понравилось. Они ни разу не провели ни одной ночи вместе с того момента, когда Алекс прилетел в Париж. Вернее, ни разу с момента несчастного случая, а самое близкое, что у них было — совместный сон на диване в Нью-Йоркском отеле. И всё же то, что Генри будет спать не с ним здесь, казалось неправильным. Почему-то это было неестественным, и хотя Алекс бывал тут много раз, сейчас он испытывал чувства, которых до этого никогда не ощущал.       В первый раз, когда Алекс вернулся сюда после аварии, он вошёл в эту комнату и обнаружил их с Генри фотографии. Какие-то из них были постановочными, а какие-то — искренними, но ящик комода был полностью забит. Он тогда взял официальный портрет, где Генри позировал со всеми своими королевскими регалиями, и Алекс так долго смотрел на фотографию, что у него плыло перед глазами, но он просто не мог её отложить. Он продолжал смотреть и смотреть, пытаясь найти связь или что-нибудь почувствовать, но ничего не было. Алекс часами разговаривал с родителями, задавал им вопросы, большинство из которых оставалось без ответа, потому что его мог дать только Генри. Несмотря на это, Алекс не чувствовал себя готовым к разговору с ним, и ему понадобились много месяцев, почти год, чтобы он подготовиться. В итоге Алекс сложил все фотографии, даже попросил маму помочь, наблюдая, как она разглядывает каждую прежде, чем положить в коробку. Её глаза были полны слёз, когда она рассказывала, где была сделана та или иная фотография. Когда она дошла до последней, где Генри позировал в полном королевском облачении, Алекс чуть было не попросил оставить это фото. Он столько раз смотрел в глаза человеку на изображении, что тогда казалось, что он прощается со старым другом. Алекс подозревал, что так оно и было, но молчал, пока мама закрыла коробку и унесла её из комнаты. Тогда он долго сидел и смотрел в опустевший комод. Конечно, было много других следов пребывания Генри здесь: на столе в углу лежала подушка с британским флагом, на кровати лежало большое одеяло с американским флагом на одной стороне и английским с другой, а посередине белыми нитками были вышиты их имена. Алекс одновременно и думал, что это потрясающе, и был сбит столку. Так что оно было упаковано в коробку вместе с подушкой и с одеждой из шкафа, которую Алекс не узнал, и оставлено в другой части дома. До сегодняшнего дня. Когда Алекс возобновил переписку с ним, думая, что Генри может быть ключом к разблокировке потерянных воспоминаний о них, то вернул все коробки в шкаф в своей комнате. Он не открывал их, но стоя сейчас у двери своей комнаты и смотря на закрытую дверь гостевой, Алекс решил, что лучшего времени заглянуть в коробки уже не будет. К тому времени, как Генри присоединился к нему, Алекс уже успел разложить все фотографии на кровати. — О, вау, — сказал Генри, заходя в комнату. — Не ожидал, что ты всё ещё их хранишь. — Честно? Я не знал, что мне с ними делать — выкидывать не хотелось, а отправлять их тебе казалось… Ну не знаю… Бессердечным? Может быть, я и не помнил ничего о нас, но точно знал, что не хочу обходиться с тобой так жестоко. Кроме того, вполне возможно, что родители бы убили меня за это. Так что я просто положил в коробки и убрал подальше. Я тут подумал, может нам обсудить их, если ты не против, потому что… никакого давления. — Алекс, всё хорошо. Вдобавок, это может пробудить какие-то воспоминания, что было бы хорошо для тебя.       Генри взял одну из фотографий и начал рассказывать, пока они оба рассматривали изображение. Это было фото от прессы, сделанное на церемонии выноса знамени, а они вдвоём стояли на балконе Букингемского дворца и наблюдали за эстакадой после церемонии на площади. Это было первое официальное появление Алекса на публике, не считая каминг-аута Генри, и они вышли вместе. Кроме того, это был первый раз, когда король открыто пригласил Алекса присоединиться к ним в качестве партнёра Генри. На фото они улыбались друг другу и, со слегка поднятыми головами, смотрели на пролетавшие самолёты, правда улыбки были посвящены их разговору.       Следующим фото было селфи, которое, по словам Генри, сделал сам Алекс. Они были в садах Кенсингтонского дворца, Дэвид облизывал лицо Алекса, что сейчас пробивало его на дикий смех. Они выгуливали Дэвида в общественном месте, но в окружении охраны, которая контролировала, чтобы никто не оказался слишком близко. Они поздоровались с людьми, обсудили погоду, как это обычно делали британцы, и Генри даже принял сорванный нарцисс от пятилетней девочки, заправляя его за ухо по совету Алекса. Большинство людей оставили Генри с Алексом в покое, хотя социальные сети постоянно были полны их фотографиями с тегами. Когда Генри думал об огромном количестве поддержки, которую они получили после всех страхов на тему его идентичности, это заставляло его улыбаться. Дэвид плюхнулся на землю в тени дерева, собираясь отдохнуть, и Генри с Алексом последовали его примеру, улегшись на траву. Генри рассказывал о последнем найденным им стихотворении, а Алекс улыбался, слушая, как ему читают стихи. Дэвид испортил романтический момент, не найдя лучшего момента, чтобы подняться и начать облизывать лицо Алекса. Тогда он схватил свой телефон и быстро сделал фото.       На третьей фотографии они были около Белого дома и стояли под «деревом поцелуев», как они его называли. Это было через несколько дней после переизбрания Эллен. Они пошли туда в полночь и поцеловались точно также, как и в первый раз. Только на этот раз никто из них не был удивлён, поэтому всё это закончилось бешеным и быстрым сексом около дерева. Алекс смеялся, когда Генри рассказал историю этого фото и финал, оставшийся за кадром. Последним было изображение Генри, и Алекс смотрел на фото сверху вниз, глядя в глаза человеку, который сидел около него. — Я смотрел на это фото, просто пытаясь вспомнить тебя, пытаясь думать о наших отношениях, но всё это казалось таким далёким, что… Я не знаю, просто, не выглядело реальным. Всё, что я тогда помнил, это нашу первую встречу, когда мы невзлюбили друг друга, поэтому старался думать об этом, о тебе, но всё равно был чистый лист. — Должно быть, тебе было так страшно. — Именно. Целая часть моей жизни просто исчезла, хотя она всё ещё существует, а я вспоминаю кусочки из неё, но остаётся так много, чего я просто не знаю. — Я очень сильно надеюсь, что ты всё сможешь. — Спасибо, — Алекс улыбнулся и открыл другую коробку, в которой оказалось огромное одеяло. — Расскажи мне об этом! — О! — воскликнул Генри. — Я рад, что оно у тебя осталось. В наше первое Рождество в Балморале, дедушка сказал пригласить тебя, ты прилетел и провёл с нами всё время. Это было второе Рождество, когда мы были в статусе пары, а первое мы провели только вдвоём. У моей семьи есть Рождественская традиция: утром мы посещаем церковную службу в деревне. Жители выстраиваются вдоль дороги к церкви, по которой мы идём, и встречают нас, а после посещения службы мы разговариваем с ними. Моя семья делает это уже годами, и это прекрасно. На Рождество после моего каминг-аута и новости о нас, я гулял один, потому что ты не смог присутствовать. Я так сильно нервничал, но все были замечательны и так добры ко мне. А в Рождество, когда ты смог приехать, люди немного сошли с ума от этого и подарили нам кучу подарков. Понятия не имею, откуда они все узнали, что ты тоже будешь, потому что все подарки были предназначены нам обоим. Так вот, мы дошли до Дóрин, которая много лет ходила на эти прогулки и на каждое мероприятие, где я был, и даже дедушка сказал, что помнит её. В общем, она заядлая вязальщица и подарила нам это… Генри улыбнулся, сжимая в руках часть одеяла. — Она сказала, что потратила на это целый год. Когда ты посмотрел на него, то расчувствовался и заплакал прям там — в Рождественское утро, на глазах у семьи, поклонников, папарацци, явно не по протоколу. Ты просто… был собой, и плакал. На следующий день после этих подарков, мы с тобой зашли в гости к Дорин на чай с печеньем. Алекс широко улыбнулся и игриво пожал плечами. — Не помню этого, но это очень похоже на меня, так что, видимо, ты говоришь правду, — он рассмеялся. — Получается, ты можешь мне наплести, что угодно, и я не узнаю? — О, безусловно, — Генри ответил с той же игривостью. — Я могу сказать, что однажды ночью, в полночь, ты бегал абсолютно голым по садам Кенсингтонского дворца, пока лил проливной дождь… И ты никогда не узнаешь, было ли это на самом деле! — Генри еле закончил через смех. — О боже, видишь, это тоже в моём стиле, прошу, скажи, что этого не было! — Ты никогда не узнаешь, — Генри поиграл бровями. После этих слов он поднялся с кровати и вышел из спальни, а Алекс последовал за ним. Они продолжали шутить, пока не добрались до кухни, но Алекс всё ещё дулся на Генри. — О, нет, только не это лицо, нет… — смеялся Генри, закрывая глаза руками. — Я не переживу твои надутые губы, закатай нижнюю обратно. — И не подумаю. Пока ты не скажешь мне, бегал ли я голым по Кенсингтонским садам! — Алекс схватил руку Генри и опустил её вниз. — Ну, скажи! — О, боже, чел, — Генри не мог прекратить смеяться над Алексом, который одновременно пытался состроить щенячьи глазки и надувал губы. — Скажи! — повторно потребовал Алекс и ущипнул Генри за сосок. Тот, в свою очередь, издал совершенно непотребный для принца вопль, а потом залился смехом, когда Алекс потянулся к другому соску. Генри сделал круг по кухне, пытаясь ускользнуть. — Скажи мне! Я не остановлюсь, пока ты не скажешь. — Алекс, нет, отстань! — Никогда! — Алекс следовал по пятам за Генри, который уже выбежал из дома. Как только они сделали шаг по траве, Алекс набросился на Генри и свалил его на траву, игриво щекоча и щипля его. Генри маниакально смеялся, а его лицо было таким ясным и сияющим, что Алекс не мог прекратить. — Скажи-скажи-скажи! — Хорошо, хорошо! — крикнул Генри. — Итак? — сказал Алекс, приподняв брови и заставив Генри снова рассмеяться. — Ладно, ты прав, этого не было. Но только потому, что тебя чуть не поймал один из офицеров моей охраны, а не потому, что ты не хотел. — Видишь? Не так уж это и тяжело, — прошептал Алекс, опуская взгляд вниз. Он был так близко к лицу Генри, они оба тяжело дышали, и только сейчас Алекс понял, в каком они положении. Вдруг Алекс осознал, что это не ответить тяжело, а ему самому. И после неловкого движения бёдрами он осознал, что Генри ощущает тоже самое. Алекс сглотнул, глядя на Генри, у которого от их беготни раскраснелось лицо, растрепались волосы и потяжелело дыхание, когда он заметил на себе взгляд. Алекс подумал, что сейчас Генри выглядит красивее, чем когда-либо ещё. — Нет, не тяжело, — прошептал Генри. Не в силах остановиться Алекс потянулся вниз, слегка наклонив голову, и нежно накрыл своими губами губы Генри. Отстранившись, Алекс вопросительно посмотрел на него. — Генри? Он не ответил, только положил ладонь на щеку Алекса и притянул его обратно, поближе к себе, чтобы их губы снова встретились. Поцелуй был медленным, ведь никто из них не спешил. Алекс заново узнавал, как целуется Генри, как это ощущается, как чужая нижняя губа прижимается к месту под его губами. Как Генри вдыхал его в каждом поцелуе, позволяя Алексу медленно выдыхать каждый раз, когда их губы соединялись. Какой звук издавали их губы, когда отрывались друг от друга. Генри положил руки на спину Алекса, попутно садясь на траву и удерживая его на месте. Алекс оседлал колени сидящего Генри грудь к груди. Поцелуй не становился глубже, да и не чувствовался прелюдией к сексу, хотя Алекс чувствовал, что Генри так же возбуждён, как и он сам. Поцелуй длился ещё несколько минут, приближаясь к естественному завершению, тогда Генри отодвинулся и прижался лбом ко лбу Алекса. Генри сделал судорожный вдох, неуверенно втягивая воздух, и притянул Алекса к себе поближе. — Алекс, — в голосе Генри были слышны слёзы. — Я не знаю, что это значит, — тихо сказал Алекс. — Но, пожалуйста, знай, что я полностью согласен, не хочу, чтобы это… когда-то заканчивалось, я… Я научусь любить тебя заново. С воспоминаниями или нет я хочу быть с тобой, ты нужен мне, Генри. Я чувствую это всей грудью, всем сердцем. — Боже, Алекс, я люблю тебя. Прежде чем Алекс успел ответить, раздался раскат грома и начался дождь, который успел намочить их до нитки, пока они поднимались с травы и шли в дом. Продолжая заливисто смеяться, они вошли внутрь. Генри положил руку на плечо Алекса, останавливая его. — Хочешь… Хочешь ли ты остановиться? Закончить свой тур по воспоминаниям? У тебя появились новые чувства ко мне, и ты хочешь оставить старые в прошлом? — Генри выглядел нервным. — Нет, — серьёзно отказался Алекс. — Хотя у меня и есть эти новые чувства, но хочу вернуть себе и старые тоже. Я хочу вспомнить всё о тебе, о нас, обо всём, что у нас было. Если какие-то воспоминания восстановились, почему бы мне не попробовать вернуть и остальные? Может продолжим? — Как хочешь, Алекс. Сделаем всё, что ты только захочешь, — ответил Генри, и Алекс сделал шаг к нему. — Я могу поцеловать тебя снова? — мягко уточнил Алекс. — Ты можешь целовать меня, когда захочешь, дорогой. — Это так… «Дорогой» мне нравится, — сказал Алекс, прежде чем поцеловал Генри. — А я как-нибудь тебя называл? — Ты… Ты звал меня «малыш». Я делал вид, что ненавижу это прозвище, но на самом деле обожал его. — Окей… Хорошо, тогда, малыш, иди и сними свою мокрую одежду, я тоже переоденусь и мы поедим. Генри встал и несколько секунд смотрел на него перед тем, как пойти в свою спальню.       Через несколько часов Алекс резко сел в постели, включая лампу. Его грудь вздымалась, пока в голове всплывали подробности нового сна, Алекс не мог остановить слёзы, бегущие по его лицу. Алексу снилось, как он стоял на берегу, наблюдая за уплывающим Генри и выкрикивая его имя снова и снова. Видимо, шум волн был слишком громким, поэтому Генри продолжал уплывать всё дальше и дальше, пока Алекс буквально не выкрикнул его имя во всю глотку. Даже тогда Генри не обернулся, не остановился, так и продолжая уплывать. Грудь Алекса продолжала вздыматься, когда дверь в его комнату открылась, и внутрь влетел Генри. — Алекс? Ты в порядке? Ты меня напугал. — П-правда? — Да! Я читал и услышал, как ты практически выкрикнул моё имя. Что случилось? — Ты меня бросил. У меня… У меня был сон, как ты уплываешь прочь и оставляешь меня, а я ничего не могу сделать… — О, Алекс, — Генри выглядел растерянным и провёл рукой по волосам. — Смотри, я правда оставил тебя однажды, но… Нам следовало поговорить об этом, как только мы сюда приехали, я… Нужно вернуться к сну, а завтра мы всё это обсудим. Хорошо. Ты, ты просто спи сейчас, и утром я расскажу тебе, что там было… Генри развернулся, чтобы уйти. — Останься… Генри, пожалуйста, останься. Генри на секунду замер, но потом сел на край кровати около ноги Алекса. — Ты не спал? — спросил Алекс, ложась обратно. — Нет. Я уже рассказывал тебе, что не очень хорошо сплю, могу вообще не спать долгое время. С тобой я всегда спал хорошо, и ситуация становилась лучше… — Генри замолк и прокашлялся. Алекс откинул одеяло с пустующей стороны кровати. — Останешься со мной? — Алекс, я не знаю… — Генри, прошу, я не хочу оставаться один после этого сна и… Пожалуйста? Генри встал, обошёл кровать и медленно забрался на неё, оставляя небольшое расстояние между ними. Алекс, наоборот, придвинулся поближе, он не слишком близко, и положил свою ладонь на руку Генри. — Ты оставил меня? — мягко спросил Алекс. Генри закрыл глаза и сделал глубокий вдох. — Да, и я ужасно пожалел об этом в ту же секунду и каждую следующую, пока ты не пришёл ко мне, Я… Я не хотел тебя бросать, я… пожалуйста… Давай поговорим об этом завтра, тебе нужно поспать, ты выглядишь измученным. — Ладно, — Алекс придвинулся ближе и нежно поцеловал его. — Мне действительно нравится целоваться с тобой, Генри, — он улыбнулся. — Может быть мы можем продолжить? А то у меня такое чувство, что то, что ты расскажешь мне завтра будет важным. — Можем, — нежно сказал Генри, целуя Алекса. Придвинувшись ещё ближе к нему, Алекс притянул Генри ближе к середине кровати и к себе самому и закинул на него ногу. Алекс провёл рукой по спине Генри, специально не спускаясь ниже. Хотя у них у обоих уже был стояк, Алекс не трогал Генри там и наоборот. Всё происходило также, как и в саду, просто поцелуй, просто воссоединение. Они целовались до тех пор, пока Алекс не отстранился, чтобы зевнуть прямиком в лицо Генри. — Миленько, — сухо сказал Генри, не прекращая улыбаться. — Извини, — Алекс покраснел. — Спи, дорогой. Когда ты завтра проснёшься, я буду рядом. — Может поспишь? — спросил Алекс, закрывая глаза. — Попробую, — Генри уже чувствовал, как его глаза закрывались. Он толком не спал с тех пор, как Алекс приехал в Лондон, чёрт возьми, даже с несчастного случая. Сначала это было потому, что Генри боялся, что пока он спит, Алекс может умереть, что не проснётся в тот момент, когда будет нужен ему. Потом Генри испытывал такое смятение после того, как Алекс отослал его. Потом просто жил очень долго без Алекса. В последний раз полностью отдохнувшим Генри чувствовал себя, когда спал в объятиях Алекса за две недели до аварии. Генри даже подумать было трудно, как давно это было. Алекс прижался ближе, и Генри закрыл глаза, засыпая.