Воля Антихриста

Запах благовоний раздражающе дурманил разум. Казалось, в данном помещении каждый квадратный сантиметр отдавал приторно-сладким эвкалиптом, от которого хотелось убежать и вдохнуть нужный кислород, не ощущать то, как сильно саднило горло от резкого запаха, что воссоединился с каждой частицей материального тела. Куникудзуши не открывал глаза, ибо мог предположить, что те расплывутся в слезах от окружающего концентрата, словно именно из парня смастерят следующее благовоние. Голова пульсировала от боли, из-за чего сам разум казался мнимым и ненастоящим. Кажется, кто-то смутно знакомый находился рядом и беседовал с ещё одним неизвестным обладателем женского голоса, ибо можно было уловить окончания фраз сквозь звон в ушах. Стоило не медлить с тем, чтобы привести себя в норму да покинуть это место. Антихрист приложил усилия для того, чтобы принять сидячее положение и открыть глаза. Правда, поднявшись, он ощутил головную боль явственнее, чем прежде, а в глазах помутнело. Перед парнем располагалась уже знакомая Розалина, что тихо болтала с неизвестной девицей, которая сидела на кресле поодаль. Обе дамы синхронно обратили внимание на пришедшего в себя Куникудзуши, и Розалина придвинулась ближе в желании взять его за плечо, однако тот ускользнул, все еще сопровождаемый сильной слабостью и навязчивой тошнотой. — Куда? — Розалина смотрела с долей возмущения на того, кто провёл в небытие примерно несколько часов. Да, быть честным, тяжело того воспринимать как раньше после недавнего инцидента. Словно что-то щелкнуло в голове, заставляло ощущать, как нервные струны натягивались при одном виде Дзуши. — Подальше от мерзостных цветов, что въелись в душу, — голос звучал немного подавленно, каждое слово заставляло першить горло. Возникло ощущение, словно ещё один шаг – и он упадет без сил на пол. — Под моё сопровождение, — незнакомка подала свой беспристрастный голос, поднимаясь со стула. Она встала напротив и наугад поправила передние пряди волос, — пойдём по лесу прогуляемся. Меня зовут Арлекино. Я – ведьма-долгожительница, можно сказать, местный секретарь. Провожу отборы и отвечаю за обеспечение комфортной жизни ведьм, иногда веду практические занятия и являюсь наставником по некромантии и психологии. Тебя, конечно, магом не сосчитать, но наши ведьмы уже заключили контракт с Фенексом, пока ты был в отключке. Будешь учиться у меня, ибо Рэйн и так вечно занята. Ей одной Розалины с головой хватит, — из всего весьма незаурядного образа особенно выделялась её ассиметричная причёска, что контрастировала пепельным и чёрным цветом, собранными в низкий хвост волосами. Фигурная чёлка подчёркивала её заострённые черты лица, делая обличие ещё более строгим и худощавым. Бледность кожи с нездоровой синевой заставляли задуматься: человек ли — это вообще? Куникудзуши кивнул, и оба поспешили выйти из помещения, что было пропитано цветами, дабы парню было легче прийти в себя. Куникудзуши продолжал ощущать слабость и эдакой осадок непринятия всего случившегося. Он прихрамывал, и оттого едва поспевал за девушкой, которая не сбавляла свой темп. Тот даже не пытался оглядываться и изучать интерьер, всё внимание было фиксировано на последних событиях: он на полном серьезе поглотил людское сердце? Ещё и с такой жадностью, что демоны способны позавидовать. Он помнил это запредельно сильное ощущение вожделения, что пересекло грань безумства ― такого Куникудзуши ранее не мог познать, и сейчас изумлялся. Это были неизведанные импульсы, явно не из его сознания, сродни сущности, что вселилась в нутро. Однако инцидент не вызывал эмоций, подобных бывалому отвращению к себе или страху, что подобное повторится. Была лишь странная неизвестность, что не походила на сожаление, а самое главное – оно оказалось таким сладостным и желанным… Лучше самых изысканных людских плодов. Наверняка, в глубине души это всё же пугало, но здравый смысл словно прикован к цепям самого укромного местечка. Хотел было Куникудзуши разозлиться на себя, однако никак не выходило: с каждой попыткой находилось все больше оправданий содеянному, что, быть может, прозвучали бы в какой-то степени абсурдно. Одна лишь мысль появлялась маятником в буйствующем океане, что покрыт пеленой ночного тумана – «монстр». Хотелось взвыть от собственного нрава. Что происходит? Почему так странно получается, что каждый день краше другого? Такими темпами, вскоре все укромные места покроются токсичной краской, которую Дзуши не переносил на дух, медленно разрушался от её воздействия. Не человек, а фат. Не антихрист – невесть кто, простой сосуд. Что в людском мире чужой, что в других он не более, чем средство для достижения чужих целей. Разве это и есть то обретенное «счастье», о котором пару дней назад говорил Махаматра? Нет! Никак нет! Все происходящее сродни эксперименту над субтильной душой, что периодически обретает бдительность и дрожит в страхе перед реальностью, самим собой и всем масштабом проблемы. Выбор уже сделан. Вскоре Куникудзуши оказался в окружении соснового бора в компании с Арлекино. Казалось, не было тому ни конца, ни края, этот весьма обширный дом и есть единственный ориентир в окружающей флоре. — Здесь лучше? — Да, – Куникудзуши, наконец, ощутил свежий воздух, что приятно избавлял от осадка приторной сладости, — зачем нужен настолько сильный концентрат благовоний? — Это помогло тебе быстрее прийти в себя, как видишь. Также, эвкалипт действует исцеляюще на нервную систему, — ведьма ускорила темп, продолжая идти вперёд, вдоль деревьев. — Куда мы идём? — антихрист не понимал смысл подобной спешки, из-за чего знатно отставал. К тому же, силы и так были на исходе. — К пруду. Там проведём занятие с тобой. Поскольку ты не маг и не ведьма, не положено тебе с другими заниматься, — парень промолчал в знаке согласия. И тут он чужой среди, казалось, самых вычурных. Путь до небольшого пруда не занял много времени. Он так же находился в окружении деревьев, однако его чистоте можно смело позавидовать: вокруг идеально скошенные трава и камыши, ни единого следа от мусора. Если бы не показатель ухода за данным местом, можно было прийти к мысли, что сей кусочек земли был никогда не тронут людьми. В прозрачной воде отражались величественные облака, что обволокли весь небосвод и деревья, слегка искаженные на водной глади. Арлекино подошла к мелководью и коснулась руками воды, тем самым намочив прохладой свою кружевную блузку белого цвета на удлинённых рукавах. — Я задам вопрос? — поинтересовался Дзуши в бесцельном наблюдении за обстановкой. — Задавай. — Что дал тот обряд? И зачем он нужен? — голос Куникудзуши звучал сухо и подавлено, сквозь окружающую тишину словно резал воздух. — Вельзевул наложил на тебя печать пару дней назад, что заточила твои силы. Теперь, когда в твоём состоянии удостоверились, она не имеет смысла – вот суть обряда. Также, он имел и малость другой смысл: способ преодолеть установленный порог и понять, что ты обязан победить самого себя, ту прошлую жалкую версию, что не давала открыться тебе настоящему. — Чьё сердце это было? — Ты понимаешь, что это – жертва ради спасения мира? — Арлекино словно хотела мягко перевести тему и избежать ответа. Но нет, это лишь интересующий вопрос. — Понимаю. Равноценный обмен. — Твоей бабушки, — щелчок. Внутри Куникудзуши словно сердце сжалось, так болезненно ударило внутри, доставая до ушных перепонок, — так надо было. Нужно сердце конкретно родного тебе человека, здесь не было каких-либо потайных замыслов. Антихрист уже не слушал девушку. Это просто сюр, ложь и насмешка, ведь так? Такое невозможно... Невозможно! Возникла сильная злоба и ощущение несправедливости. Из-за его предназначения все близкие страдали, и даже сейчас, когда, казалось, все наладилось, осознание, словно раскалённая пуля, вызывало за собой жгучую боль и катастрофическую нехватку кислорода. Парня охватила настолько сильная досада в перемешку с раздражённостью на самого себя, что хотелось разорвать этот мир в клочья. Просто, чтобы ничто не было способно нарушить покой, который навсегда для Дзуши останется далёкой утопией. Больно осознавать, что пути назад нет. Он уже не вернётся после занятий домой, его не встретит Макото, что так лучезарно улыбалась сквозь усталость, несмотря на собственное состояние. И виной тому – несчастный внук. Больше не будет слышать, как та его отчитывала за поведение, прогулы, но при этом так любила. Было даже в самых гнусных ситуациях эдакое успокоение в ближнем, даже если оно временно. Уже ничего не осталось от былого: ни жизни, ни себя – всё словно напрочь стёрто. От прошедшего пожара в лесу остался один лишь пепел, что вскоре будет унесён в другие далёкие места. Это ли начало нового пути? И неизвестно, каким он станет. Больше нет опоры, ступеней назад и любой страховки. Все ставки на собственный рассудок и веру в себя единого. Только один вопрос: выйдет ли у Куникудзуши переступить вязкое болото и не оставить на себе ни единой капли, дабы быть подобным чистому и не запятнанному листу бумаги, что не пострадало от рук слепого писателя? Ответа не имелось. Остаётся смириться с собственной участью и стараться что-то предпринять для того, чтобы быть полезным. Ведь только так можно найти свой смысл? Ведь, если Куникудзуши действительно положит конец миру, то спасёт большинство душ? Или наоборот? Как же страшно... всё в этом мире словно предназначено для того, чтобы Куникудзуши это разрушил, вырвал с корнем любое начало. Осознавая, что тот недавно съел, к антихристу подступила тошнота и желание вскрикнуть от боли, что таится в сознании и ожидает своё извержение. Смириться невозможно.

***

Выходные для Кадзухи прошли сродни пыткам. Родители старались расспросить о том, что произошло в обыкновенный пятничный день, но Кадзуха увиливал от разговоров, что в его силах. Врать не собирался, ибо так было не о в его принципах. Состояние не ухудшилось, однако Каэдахару всецело поглотило чувство внутренней пустоты, оно было подобно апогею флегматичности. Ни о чем не думалось, молитвы и все бытовые дела совершены бессознательно. Была надежда на школу, где можно попробовать улучшить своё состояние за счёт общения, но и видеть никого, собственно, не хотелось. «Настолько слабый, что из-за одного разговора несколько дней ходить убитым? Вероятно...» И вновь завтрак за семейным столом. Вновь уставший вид родителей, немного запылённый стол, на котором остаются следы от сервиза, вновь прохлада из-за открытого окна. Церковь сегодня никак не хотелось посещать, ибо состояние на рассвете было плачевным, таким не хотелось посещать святое место, пропитывая его собственным унынием. Блины были как всегда аппетитны, особенно с порцией джема и сметаны. Лишь разговоры казались чем-то ненужным в этой семейной идиллии, поэтому тишину перебивал звук телепередачи, где ведущая новостей быстро и поверхностно поведала о проблемах и конфликте с соседним государством, что может привести к военному столкновению; про утраты и количество смертей погибших гражданских в оккупации какой-то посредсвенной старны; а затем, распинаясь и широко улыбаясь, про то, как президент страны поговорил по телефону с другим о нужде в деньгах, и данное действие является великим шагом в будущее развитие и процветание. — Переключи канал, не хочу подобного даже слышать, — женщина кивнула, мысленно соглашаясь с мужем, — Господь видит их алчность. — Кадзуха, а почему ты сегодня в церковь не пошёл? — начала Нин Гуан не по теме. — Он явно не в настроении, мне кажется, сейчас парню нужен покой. Не захотел —и всё, не думаю, что Кадзуха будет желать нас просвещать в каждое своё дело, — Моракс встал на защиту сына, на что тот кивнул и хотел было поблагодарить. Лишней болтовни никак не хотелось слышать. — Как скажешь. Но, Кадзуха, — женщина устремила на него суровый взгляд. Обычно та выглядела, как эталон свежести и богатства, но сейчас были видны только синяки под глазами сквозь тональный крем, — если заведёшь себя в более удручённое состояние, будешь виноват только ты. И на мою помощь уже можешь не рассчитывать. — Не согласен... — старший Каэдахара возмутился от подобного высказывания своей жены. Задача родителей всегда, в их понятии, заключалась и в обеспечении любого вида безопасности и здоровья подростка. — Тебя не спрашивала, Моракс, — женщина выглядела отстранённо. Неоднозначно взглянула на своего супруга и сделала последний глоток чая, — у тебя свои принципы, у меня свои. — Но мы всегда все делали сообща, чего бы то не касалось, — мужчина явно не мог понять, что нашло на его возлюбленную. Нин Гуан, разумеется, женщина с тяжёлым характером, что знает цену абсолютно всему, но в семье находила золотую середину. — Наверное, я была чересчур резка? Хотя, не считаю так. Все справедливо. Кадзуха, ты хочешь самостоятельно справляться с проблемами? — он взглянул на мать лишь с непониманием в очах, не зная, что следует отвечать на подобное. Напоминало допрос немого человека, каждый находил свой ответ в его взгляде, — ну вот. Значит, если что-то пойдёт не так, это уже будет сугубо твоё дело, с которым тебе тоже следует разобраться. — Я понял, — Моракс встал из габаритного стола, который выглядел совсем пустым в окружении всего троих людей, — не упрекаю, но блины сегодня малость подгорели. Вся дорога в учебное заведение была пройдена на автомате, как и остальные ранее совершенные действия. Очень хотелось вылить все невзгоды на учебу, и Каэдахара искренне надеялся на то, что все получится. Но – увы да ах! – каково было удивление Кадзухи, когда тот заприметил уже знакомое лукавое лицо парня, вошедши в кабинет за пять минут до урока! На пару парт поодаль от самого Каэдахары располагался юноша, что несколькими днями ранее посетил Розалину вместе с Куникудзуши. Его внимательный взгляд был устремлён в книгу, в то время как сосед по парте что-то увлечённо рассказывал. Парни в момент встретились взглядом, и можно было заметить, как Тигнари улыбнулся, смягчив свой сосредоточенный взгляд. Подскочил с места, не обращая внимание на то, что одноклассник, с которым тот сидел, малость обиделся на открытое игнорирование его речей, и подошёл вплотную к Кадзухе. — Ого, я даже представить себе не мог, что мы ещё повстречаемся! Судьба? Или, может, ты скептик? — маркиз излучал притворное удивление и радость, которые казались живее любых эмоций. Главная задача – настолько войти в образ, чтобы сам сосчитал его за истину. — Судьба, — собеседник вызывал смешанные эмоции, хотя бы по причине, что тот – как мог понять Каэдахара – хорошо общался с Куникудзуши. Однако этот юноша с первого взгляда выглядел пусть и слишком чудаковато: со странным голосом, который совсем не подходил и так весьма молодому личику, манерой речи, где неизвестно, какую штуку выкинет через секунду; но тот, на кого можно положиться. Кадзуха умел интуитивно «распознавать» людское нутро, родители считали это подарком за собственную духовность. — Вот и славно. Кажется, я так и назвал тебе своего имени, — Фенекс делал незамысловатые движения стопой по паркету, продолжал разглядывать с ног до головы Каэдахару, словно сканировал каждую часть тела и потайную мысль. — Тигнари Виридис, классная уже говорила. — Ну и хорошо, — он уже в привычном жесте хлопнул в ладоши и хотел было продолжить беседу, однако новенького никак не могли оставить без внимания. Уже на протяжении двадцати минут ему приходилось терпеть расспросы о его придуманной личности. Конечно, больше всего курьёза вызывали такие реалистичные уши демона, однако оправдание на них было одно и то же: «долгая история, которую не хочу даже вспоминать. Она ужасно травмировала меня», — поговорим на перемене, — после этого Тигнари отвернулся от Кадзухи и приступил выслушивать очередную попытку познакомиться поближе. Урок иностранного языка шел как десять минут, однако соседки по парте все ещё не было на своём месте. В разуме Каэдахары это вызывала вопросы, но те оперативно находили ответы сами на себя. Скорее всего, отец одноклассницы вновь имеет семейные дела, что требуют участие младшей, ибо Камисато никогда не опаздывала. Может, стоило написать девушке и поинтересоваться, однако эта мысль была стёрта, как дверь в класс отворилась. Аяка, склонив голову в извинении, проговорила формальности, направилась к своей парте. — Доброе утро, — шепотом та поздоровилось и бесшумно присоединилась за лакированный деревянный стол. — Доброе, ты раньше не опаздывала, — аналогично тихо подметил юноша, желая не мешать преподавательнице, которой и так фиолетово на урок, — что-то стряслось? — Нет-нет, просто… — было видно, как Камисато замялась перед ответом, а глаза опустились на ноги, словно в непривычном смущении, — я в церковь перед учёбой зашла. В ту, которую мы с тобой уже ходили, вот и не прогадала со временем, — девушка подняла свои кристально чистые глаза на друга, что не менее удивился от этих слов, чем от знакомого нового ученика. — И что ты там делала? — Кадзуха изумился и уже с интересом ждал ответа. Все же, школа уже отчасти помогала с собственным настроем. — Не сосчитай меня за дурочку, прошу тебя… — Аяка смотрела на Кадзуху с мольбой, из-за чего тот по новой опешил. С чего бы он мог таковой считать свою подругу, которая была олицетворением слова «педантичность»? Девушка нехотя продолжила через время, как преподавательница сделала замечание о разговоре на уроке: — Помнишь, того парня, которому стало плохо и потерял сознание? Я надеялась, что если пойду в храм, то вновь его там увижу… О нет, ну почему всё на этом свете сводится именно к Куникудзуши? Стараешься убежать от невзгоды, так другие делают подножки, оставляют наедине с всепоглощающим ужасом. Видимо, такова есть собственная ноша. — Вот как, — Кадзуха натянуто улыбнулся в попытке показать свою доброжелательность, однако, сто процентов, девушка заметила данное притворство, — не глупая ты, он ведь красивый и сам по себе приятный парень, — говорить подобные вещи было тяжело про того, кто оставил за собою бурю эмоций и глупых сомнений в себе. Каждый противоречивый вопрос подавлялся как только мог, но любое упоминание о юноше заставляло входить в состояние агонии и вспоминать каждое слово, проронённое парнем. Хочется убежать подальше да не вспоминать ничего. Молиться, быть верным и полезным Богу. Только так он нужен этому миру. Ведь так? Урок в тревожный мыслях и периодических переговорах с соседкой прошёл быстро, поэтому, как только Каэдахара поднялся со стула в желании собрать вещи и перейти в другой кабинет, на его плече расположилась знакомая рука. — Я тебя подожду, вместе пойдём, — констатировал Тигнари. Видимо, Камисато сначала не заметила появление новенького, раз только сейчас приветливо поздоровалась, культурно стараясь не делать вид, что удивлена его внешнему виду. Кадзуха не медлил, и парни довольно быстро покинули помещение сквозь толпу одноклассников и окружающую их суету. В коридоре было куда просторнее. — Нам в соседний, — Кадзуха взглянул на Фенекса, дабы понять, что того слушают. Виридис кивнул, не сводя пристальный взгляд с подростка. Сей холодный взгляд уже успел немного заставить мысленно поёжиться и ощутить дискомфорт от столь большого внимания к своей персоне. Словно его душу выворачивали и изучали с ног до головы, но Кадзуха не видел пока в нем потенциальной угрозы. Парни вошли в кабинет; где кто-то из другого класса вырисовывал на доске непонятные узоры, а на одной из последних парт проходила решающая игра в карты; заняли нужные места недалеко друг от друга, а затем вновь вышли в коридор, устеленный немного грязным ковриком по центру. — Я не знал, что у Розалины есть такой знакомый. Думаю, она бы обязательно рассказала, — аккуратно начал Каэдахара. — Мы не так уж и долго знакомы. Я простой начинающий эзотерик, поэтому, смею предположить, по данной причине она не упоминала меня. Не думаю, что тебе было бы в усладу внимать речам об очередном двинутом, — голос Тигнари звучал легко и звонко. Демону всегда не составляло труда слиться с каким-либо образом, однако пустой взгляд сбивает с толку особо внимательных. — Буду теперь осведомлён, — Кадзуха нахмурил брови, которых все равно не разглядеть из-за густой светлой челки, однако взгляд стал более озадаченным. Взор бегал то на одноклассника, то на школьное помещение и других учеников. Вокруг Каэдахары рука об руку фамильярно водят хороводы эзотерики и безбожники, вот оно – окружение самого верного служителя Господа. Однако и упрекать человека за выбор тот никогда не станет. Эти люди сошли с тропы, что уготовил Всевышний, но никто не виноват в их слепой надежде на поиск чего-то более близкого к себе. И люди, действительно, отыскали сей запретный плод, строят новую и удобную им жизнь. То, что будет с ними после – уже не его проблемы. Некоторое время парни провели без лишних слов в тишине, но неловкость ощущал один Кадзуха. Тигнари же с особым любопытством разглядывал каждое проходящее лицо и здоровался с преподавателями. Было весьма забавно! Может, другие демоны не перенесли бы подобное задание, где прийдется несколько лет провести с простыми смертными, однако это для Фенекса – новые возможности и важный план по спасению мира. Счёт конца времени закончится довольно скоро, и для своего же блага лучше не терять лишние минуты в безделии, а делать любую ситуацию выгодой для себя. К примеру, ещё подробнее изучить культуру человечества и по образу Каэдахары научиться решать тяжёлые и рутинные проблемы простого человека. Для маркиза те не представляют какой-либо ценности и значения, однако – как он знает – люди принимают все чрезмерно близко к сердцу, даже если кажутся спокойными внешне. Любят усложнять собственную судьбу, укорачивать и так малый срок, отведённый на жизнь. А ведь самая ценная валюта – время, никак не деньги. Будь ты миллиардером, твоя жизнь не вечна. Коль же у человека имелся неограниченный запас времени – хочет, не хочет – у него есть абсолютные привелегии над всеми: миром и его планами. — После занятий свободен? — поинтересовался Виридис, когда понял, что мысли заводятся в противоположную сторону от этого мира. Ученики сейчас кружились по коридору, как раздражающие помехи. — Я планировал зайти к Розалине быстро, а так, свободен. — Хм, она тебе не говорила? — Фенекс состроил на собственном лице неподдельный конфуз. — Нет, что-то должна? — Кадзуха не понимал, о чем шла речь. Особенно сбил с толку прилетевший в голову волейбольный мяч, принадлежавший неизвестной девочке, что посчитала это помещение наиболее оптимальным для игры. — Её какое-то время не будет дома, ибо представился шанс улучшить знания по магии на обучении у одного очень выдающегося практика. — Тогда, рад за неё, наверно. Интересно, почему мне об этом не сказала лично… Да и из университета её скоро уже точно отчислят за такое пренебрежение... — Каэдахара, действительно, ума не мог приложить, как так получается, что парень, которого он впервые увидел недавно и не слышал никаких упоминаний ранее, знает куда больше его - друга ведьмы. — Все слишком внезапно было. Можно сравнить со случаем, как мне пришлось приклеить эти уши, — демон встал напротив единственной свободной скамейки и уселся на ту, — вернётся – обязательно тебе все в подробностях расскажет, ты не обижайся! — Не обижаюсь, — Каэдахара какое-то время стоял напротив Фенекса, но, как пришёл к выводу, что собеседник не намерен проявлять инициативу, присел к тому со скрипом, — к слову… — Мне надоело разговаривать, — голос демона звучал как прежде безмятежно, словно проронённая фраза не могла заставить усомниться Кадзуху в собственной компетентности и том, что интерес в беседе взаимен, — не подумай, что ты мне не импонируешь, я лишь хочу побыть один. Ну, насколько это получится в данном местечке. Поболтаем после занятий? — Тигнари улыбнулся и поправил свои немного растрепанные волосы, что без должной укладки легко завились и выглядели немного небрежно. — Конечно. Тогда, не стану мешать, — парень кивнул на прощание и развернулся в сторону класса. Новоиспечённый одноклассник оставил о себе двоякое впечатление: тот располагает к себе своей невозмутимостью и своевольным поведением. Разговор помог немного перевести дух, поэтому Кадзуха без лишних раздумий провёл остаток учебного дня с отменным настроем. Старательно отгонял всё возможное, что способно нарушить его штиль. Особенно изумило поведение Виридиса на уроках: большинство преподавателей желали опросить его, дабы сложить в голове примерное впечатление о школьнике, его знаниях и характере. Тигнари всегда отвечал правильно, именно так, как хотел услышать учитель – слово в слово. Даже привередливый преподаватель физики признал его способности, что можно назвать настоящим выигрышем. Кажется, в классе появился новый любимец и будущая жертва всевозможных конкурсов и олимпиад. Последний урок подошёл к концу, и Каэдахара попрощался с Аякой, что спешила на дополнительные по математике. Вид у девушки был немного рассеянный, целый день та провела наедине с собою, что является редкостью: ни совместных трапез, ни частых разговоров обо всем, кроме первого урока. Как только Камисато в суете покинула уже полупустой кабинет, Тигнари, словно поджидал момент, подскочил с места к Кадзухе, который только собирал свои вещи в рюкзак и зациклился в мыслях на недавно прослушанной песне. Состояние было весьма неплохое, правда головная боль медленно подступала, но как часть чего-то должного. Фенекс подошёл к Кадзухе и оперся об его парту двумя руками, склоняя голову на бок. Он ощущал, что тот, благо, не выражал прежней нервозности, с которой тот зашёл в помещение. Она никак не гармонировала с аурой абсолютного света, ей не должно быть в места в душе столь блаженного человека. Пусть это и не является задачей демонов, но первостепенная роль для маркиза – сохранять в душе Каэдахары искренность и непорочность, без которой тому нет смысла продолжать жизнь после конца света в этом воплощении. Может, иногда и придется идти на некие манипуляции сознанием, но все ради одной масштабной цели. Главное не допускать больше таких казусов, что были при их встрече с Куникудзуши, однако и у антихриста сейчас дел по горло. Тигнари продолжал разглядывать профиль Кадзухи, что старался не обращать внимание на взгляд, который разъедает до самой души. «Не могу ёще принять, что ты, Асмодей, так изменился! Дать бы тебе знатно по лицу» — единственная ясная мысль, к которой пришёл демон во время анализа состояния Кадзухи. В его энергии читалось желание поскорее прийти домой, помолиться и провести день в полнейшем спокойствии. — Занят? — дежурный вопрос. — Как видишь, не особо. — Ты, наверное, устал, поэтому не стану изматывать лишней болтовнёй. Просто хотел бы предложить в ближайшие дни провести вместе время. Ну там, не знаю… Что ты любишь? — Не изматываешь, все хорошо, — Каэдахара провернулся лицом к однокласснику, — без разницы. Прогуляться на природе или почитать вместе какие-нибудь книги – лучший способ расслабиться в компании с человеком, для меня. А ты? — Тут у нас предпочтения похожи, поэтому заметано. Тогда, до завтра? — Фенекс постукивал пальцами по парте, отбивая ритмы придуманной мелодии. — Да, только… Задам вопрос? — Кадзуха почувствовал, как сердце отдало неприятно выделяющийся удар, что понес за собой болезненный укол души, сродни мимолетному страху. На медленный кивок Каэдахара продолжил: — Расскажешь подробнее про Куникудзуши? — выпалил как одним словом парень и подобной просьбой поставил маркиза в тупик. Стоило бы оттянуть время, прежде чем придумать нечто связанное, и такое, что заставит Кадзуху держаться от его влияния подальше, как от запретных знаний. — Хм, — демон перестал стучать мелодию и приподнял голову вверх, вглядываясь в белый потолок класса, — что именно интересует? И почему вообще? — Ответ, что ставит преграду перед ясным светом уже Каэдахаре. Правда, зачем ему что-то узнавать о ходячем лихе? — Ну, как мне кажется, вы совершенно разные, но поддерживаете общение? Как так сложилось? Ещё, недавно видел его в храме, — Кадзуха закончил со сборами и сложил свои руки в замок, словно пытался оградить себя же от заданного вопроса, увернуться от будущих ударов ответами, лишь зажмурив глаза. — Не сказал бы, что прям поддерживаем контакт. Так получилось, что после переезда в этот город, мы стали соседями. Их с бабулькой дом находится справа от нашего. В знак вежливости завязали беседу, и, как оказалось, парень ищет просветление. Я порекомендовал ему некоторые медитации, те пошли Дзуши малость на пользу. Насчёт характера… как верующий, ты не отрицаешь наличие различных сущностей? — в ответ резкий кивок, после которого голова Кадзухи стала сильнее отдавать пульсациями в районе затылка, — душа его – сгусток мрака. Я, как эзотерик, это прекрасно ощущаю, ведь могу видеть ауры людей. Все его попытки медитаций и приближений к свету не могут быть успешными, поэтому уже за весьма продолжительное время толком никакой эффективности. Словно в его жизни вмешаны некие магические воздействия: это могут быть родовые проклятья, различные порчи и тёмные заговоры на человека, от которых просто так не избавиться. Особенно, если та поставлена на всё потомство. Как я узнал, единственный живой близкий человек у Дзуши – его бабуля, что тоже больна. Не находишь это подозрительным? — порой Фенекс был чрезмерно доволен собой. В особенности, если была возможность ликовать реакцией собеседника на свой придуманный фарс, что звучал из уст, как чистая, праведная истина. Но если так подумать, отчасти всё походило на реальность, только лишь половина от четвертой части. — Я, наверное, что-то такое и мог подозревать. Теперь все встало на свои места, спасибо, — тон Кадзухи звучал глухо и в какой-то степени разочарованно, ибо кем бы человек не являлся – Каэдахара чрезмерно расположен к эмоциональной эмпатии. Даже сейчас Кадзуха в своей и так раскалённой от боли голове прокручивает те возможные эмоции, моменты, которые мог чувствовать Куникудзуши. Тяжело терять близких, при этом не утратить собственную часть себя, характера и чувств. — А ему… — Кстати, а… — оба парня неловко улыбнулись в секундной паузе, — говори первый. — Ему можно как-то помочь? В плане, и ты, и Розалина занимаетесь магией. Наверняка вы знаете, как можно снять то или иное магическое воздействие. — Думаю, ты нас переоцениваешь, — маркиз продолжал держать на собственном лице озорную улыбку, — Розалина специализируется по незначительным приворотам, безвозмездным обрядам и гаданиям на таро, рунах, но она так же хороша и в других направлениях. Правда, для должного познания требуется больший промежуток времени. А я… за свои шестнадцать лет ещё не делал ни единого тяжёлого обряда, ибо наставник отрезал мне возможность сотворить что-то подобное до совершеннолетия. Я изучаю психологию, опять же, энергетику и различные обряды, где откупы и подношения, работа с потусторонним миром, не требуются, — признаться честно, демону уже малость надоел этот разговор. Однако нельзя отдаляться от своего же объекта охраны. — Почему нельзя раньше восемнадцати? — Кадзуха не понимал, ибо разве может за полтора года случится что-то грандиозное, что даст карт-бланш в использовании магии? — Тут субъективное решение моего наставника, не более. Можно, естественно, практиковать «чернуху» хоть с пелёнок, однако осознанность и физическая, психологическая устойчивость более-менее начинают формирование к этим годам. Человек все ещё в каких-то аспектах глуп и наивен, но осознаёт всю суть ответственности и риска подобных занятий, если ты до этого занимался магией. В лучшем случае, если что-то сделаешь не так – заберут санитары, в худшем – смерти близких, полная смена своей судьбы и мучительная гибель раньше времени. Нужно быть подготовленным к рискам, на которые ты идёшь ради собственных целей. Не каждый сумеет оставить при себе здравый ум при занятиях той же некромантией или демонологией. Пусть человек лучше пару лет подумает и отшлифует собственные более «невинные» навыки в эзотерике, что так же приведут к большим переменам в лучшую сторону, открытым потокам судьбы и способности менять личную реальность. Никогда не поздно стать оккультистом после совершенствования своих знаний, но вот сойти с этой тропы может быть уже невозможно. — Не могу уложить в своём уме, что есть люди, которые осознанно выбирают подобное... Это же сродни заключению контракта, где после твоей недолгой жизни ты будешь страдать. Впрочем, ладно. Что ты хотел сказать? — Что тебе говорил Куникудзуши? — вопрос и так был ясен, но хотелось подтвердить и с уст Кадзухи. Тот отвёл свой взгляд от собеседника, в неловком молчании стараясь связать слова. — Ничего такого. Про мою навязанную веру и собственное превосходство, если вкратце, — слова были настолько аккуратно выронены, что даже Каэдахара сам себя едва узнал. — Ну, как ты видишь, — Фенекс прекратил ухмыляться, и – уже по привычке – хлопнул ладоши, как в знак заключения, — лучше не пересекайся с ним лишний раз. Вдруг его магическое воздействие передаётся через сближение энергетических тел, ещё сам с ума сойдешь. А я пошёл, завтра увидимся! — не дождавшись ответной реакции, демон поспешил выйти за пределы душного помещения. Кадзуха остался один в классе и суетился, дабы поскорее выйти на свежий воздух, добраться до дому и выпить желанные обезболивающие таблетки. Разговор с Тигнари немного успокоил душу и оставил меньше вопросов, теперь тот никак не может быть озлобленным на Куникудзуши и его поступки, но и помочь никак не может. Даже возникло желание завтра, обязательно, сходить в церковь. Кадзуха надел свой рюкзак на одно плечо и слепо шел ко входной двери, проверяя в телефоне новые сообщения от класса, различных новостных каналов и наткнулся на одно, что заставило остановиться. Наверное, не только тело, но и мыслительный процесс. Одно простое «Угадай, кто, ангелочек мой» вызвало смешанные эмоции. Было и так ясно, кто являлся автором сообщения, однако зачем, и как парень узнал его номер? Не назвать этот поток чем-то устрашающим, скорее опять голова Кадзухи заполнилась уймой вопросов, на которые найти ответы не удастся, зная собеседника. Тот собирался напечатать ответ немного дрожащими от прилива эмоций пальцами, однако телефон упал на грязный пол – перед его глазами, буквально, промелькнула чёрная тень, неясный шёпот прозвучал словно в самой голове. Он был мощнее и величественнее курантов. Парень отрывисто и возбуждённо оглядел класс, однако большего ничего не заметил. Сердце неприятно часто стучало, словно вовсе разорвётся. Было очень и очень плохо, хотелось осесть на пол и на неопределённый срок исчезнуть. Только страх не позволил находиться в этом помещении ещё лишние секунды, поэтому Кадзуха оперативно покинул класс, как и в легком беге само школьное учреждение. Ему точно не показалось.