Ебать Крутой

— Ну чё, кто кого?! Внутри стен приземистой базы Альянса (лишь в двадцать этажей под уровнем моря) гремят моторы, вливается литрами топливо, механизмы прокручиваются, начиная новый цикл работы. По всем горизонтальным поверхностям порхают тонкие и высокие никелевые учёные — именно они, собиратели марок и вылизыватели рамочек, составляли становой хребет таких центров. Потому, речь в привычном её понимании здесь наверняка была огромной редкостью: всех учёных зачастую конструировали немыми, то есть, на инклюзивном, «стабильными». Появившиеся здесь полтора десятка спикеров вышибли им разом всю механическую тишину. Издаваемые колонками агентов частоты эхом отражались от стен и заставляли постройку шататься. — Ну-у-у?.. — типовой спикер будто бы пытался всеми конечностями залезть на потихоньку выходившего из себя учёного. Красный Спикер сидел в своём отвоёванном углу как можно более индифферентно, используя все имеющиеся при себе актёрские навыки на полную катушку. Статисты в театре сердито покуривали в сторонке, смотря как увлеченно он натирает ножи тряпкой в пастагойе. Но даже не смотря на все усилия, сидел Бетти, что на раскалённых углях, соответственно и угол становился всё чернее и чернее, будто бы тлел от клубившегося в нём волнения. Им придумали книги, объёмные картины, спикеры ставили друг для друга спектакли, но вот о нормальной передачи для них информации с фронта никто особо не позаботился - экраны давали только звук. Переходили им все вести в виде односложных записок на Брайле через непрямые рассылки. А сколько процессоров зализывало новости до дыр в коде — оставалось лишь догадываться. В общем кто-то, где-то, кому-то. Одни переменные. С таким информационным полем фракция спикеров под Альянсом почти горела, однако сверху, видать, ожидали не пожара, а ядерного взрыва. Даже такой, как Бетти, о беде, случившийся с его агентом, узнал бы далеко не в первую очередь, если бы вообще узнал. А они на войне, а Вантузмен — на фронте, в горячей точке. Среди страшного грохота, разламывающейся под ним земли, разлетающегося на осколки металла, воя, стонов, кишок на фонарных столбах. А Бетти здесь, в ожидании планового осмотра. Целее всех целых и невредимее всех невредимых, с горящей от гнева задницей. «Диспетчер, много раненых. Требуется смена. Я остаюсь, приму» — говорят с экрана. Красный Спикер узнаёт — да, это был Вантузмен собственной персоной. Ну, что же, по крайней мере работает. И сразу за этим слышны пилы. Чьи конкретно — не понять. Бетти сжимает в пальцах кусок шинели, игнорируя затрещавшие от тревоги системы. Учёный пинает спикера ногой на пневматической пружине — а операторы такого типа, скажем, весили немало. Полетел бедняга за распущенные руки и динамик очень далеко, заканчивая путь на крепкой перегородке балкона. Учёный с лёгким опасением опёрся руками о панель управления, заметив Красного Спикера, медленно вырастающего во весь рост в углу. — Выйду, — отрапортовал агент, втыкая нож за пояс. — На мне ни единой царапины, осмотр не целесообразен. Учёный равнодушно покачал головой, скрещивая руки на груди. — Почему? — повторил его позу Красный Спикер. Оператор поднял руки, тут же сложив их кулаками друг к другу. Из непрерывного потока жестов еле как заметных проволочных рук Красный Спикер различил: «план» (или порядок — конец не разглядел), «помощь», что-то в будущем времени и «телевизор». А потом вылезли слова «женщина» и «союз». Красный Спикер подумал, что ему почудилось, перезапуская ультразвук. — При чём здесь женщина? Учёный закинул руки за спину, имитируя жест доставания катан из ножен, «телевизор», «женщину» и… «Крепкий союз». — Ахуительно, — подытожил Бетти, запихивая руки в отсутствующие карманы. Пальцы нервически соскребают покрытие с бёдер. Учёный, видимо посчитав последнюю реплику радостной, одобрительно кивнул и вновь повернулся к экрану. Сзади послышался треск. Камера учёного с хрустом обернулась. Красного Спикера уже и след простыл, а о его присутствии в стенах этой базы говорила лишь небольшая дыра, зияющая в двери лифта. Бетти уже рассекал сырые после дождя улицы семимильными шагами, готовясь зажигать джетпак. Гнал как чёртова пантера, будто от этого зависела его жизнь. Не его. И, может быть, не жизнь: хоронить Агента Вантуза он ещё не спешил, но телевизионные — любители появляться в самый последний момент и в лучшем случае из всего взвода останется жив один Вантузмен, а там его, Бетти, агенты сражаются в том числе. Отсек на груди предупреждающе скрипит, натягивая ткань на рубашке. — Да блядь! — рычит Красный Спикер, распахивая пуговицы до середины и вырывая дверцу вместе с петлями — торговаться с ней ему откровенно надоело. Свет от ядра зажёг, наверное, полквартала, и то глох от второй крышки — не хватало только, чтоб и она начала развинчиваться. Конечно он сорвался с базы, пробив титановые двери как кусок газеты не из ревности. Не только из-за неё. Это был натуральный страх просто больше не увидеть свою любовь. Потому что уже просчитано всё, потому что «помощь» специально дождётся, когда самого Аркадия Паровозова переедет поезд. Что-то было здесь нечисто, спикер чувствовал, будто его кто-то бессовестно снимал с пробега. Вот он ступает в неглубокую лужу, когда проламывал дверь, теперь же, обмозговав все обстоятельства, наконец понимает: то была не лужа, а прорубь в зимней реке. Нога по инерции валится дальше. Чтоб ворошить этот тихий омут требовалась соответствующая музыка. Красный Спикер без труда нашёл в памяти нужный плейлист. Рок его уже давно не брал, металл в целом как-то не больно заводил и до ударного привыкания, зато от фонка, нормального такого бразильского фонка, с басами на каждой ноте, спикер улетал в считанные секунды. Только в композиции кончается бридж, программа Красного Спикера начинает отключаться. На горизонте замаячили первые враги. Как и прежде, рвать было наслаждением. Приятно вновь дать волю своему гневу, представляя, что ты находишься в эдите. Жечь, рвать, крушить, раздирать вражеские головы в клочья, уничтожать бессмысленную проблему. До места вызова оставалось меньше километра — Красный Спикер всаживает оба ножа в голову летящему на него скибидисту. Удобно, что они все состоят только из головы и шеи — у людей ещё целиться надо в эти места, тут же бей не хочу. Вантузмен на эту картину отвернул бы объектив, а как иначе? Нет решения — вот же теперь не будет и проблемы. Красный Спикер слышит его голос среди вражеской речи. Затем замечает — это не так сложно. — Вперёд, товарищи! Вперёд! — кричит Вантузмен, несясь впереди замершей в испуге пехоты. Знаменосец всегда тот, на которого обрушивается не щадя вся первая атака врага. Но и знамя не защитить — позор. Иначе отряд расформируют. У этого куска олова ни отряда, ни чего-либо ещё за душой, кроме его бесконечно выдаваемых начальством вантузов. Бежит!.. Летит, считай. Без глюк-мобиля, на своих двоих и с развивающимся знаменем, в другой руке — вантуз. Бетти не успевает даже приблизиться к нему. Вантузмену разрубает пилой плечи. Оператор глухо падает на колени, и камера с остатками шеи плюхается около тела. У Бетти начинают дрожать руки. Второй или третий раз за срок службы — и опять из-за этого придурка. Не успел. Он был в шоке, что в нём не произошло короткое замыкание от этой картины. Наверное, музыка уберегла его программу от полного краха, встав в тот момент на её место. Странное дело — другие солдаты остались в рабочем состоянии за баррикадами. У Бетти закололо провода. Почему из всех них именно он? Самый крепкий, самый сильный, только ядро чуть-чуть не вывозит. Как эти обрубки остались целы? Оказалось, Бетти на них, собственно, наплевать. Кристально: спикеры, операторы, телевизионные, женщины, титаны, даже люди. Если бы жизнь кого-то из них стоила ему жизни Вантузмена, то Бетти собственными руками взял и перерезал этому кому-то все провода, имени бы не спросив. В наушниках ритмично стал бить беримбау. Красный Спикер пошёл ему в такт, дёргано отскакивая от земли на манер своей напарницы, наверное, уже летящий сюда на вызов от начальства паковать Бетти в чемоданы. Другие спикеры (операторов уже всех перебили. У них была не так ярко выражена функция самосохранения — интересно кем можно это доказать) тоже подтянулись, трясясь от страшного гнева. Они может и не понимали до конца, кто мигом ранее лёг перед ними, но осознавали, что кто-то очень-очень важный. А вот лысый с пилами (какой же он маленький! В двух операторов ростом, и такое страшилище прикончило такого агента! Бетти ноги сводило от досады), кажется, прекрасно знал кого прикончил и улыбка на его гиперболичном лице быстро сменилась гримасой ужаса. Спикеры со свистом подоставали из-за поясов ножи, стоя столбами под непрерывным пулемётным огнём. На пули роботам до барабана, но враг отчего-то всё отказывался это признавать. Настрой им уже сделал Вантузмен своим выпадом; понимание, что к ним на подмогу пришёл их какой-никакой, но главарь (хорошо, хоть заметили, а то различали спикеры своих атаманов только по росту и, бывало, могли и их отмутузить, не разобрав, в итоге получая в двойном объёме) окончательно ввело агентов в раш. После этого началась уже не битва, а судебная ордалия, кто правый — тот не потопнет. Без слежки это самая настоящая мясорубка. В битве при титанах враги так не бежали, как от тридцати с гаком разъярённых спикеров. Летело всё: головы, зубы, языки, поливающие разбитый бетон кровью, железные конечности своих и чужих. Тех, кто убегал, догоняли и превращали в фарш, а летающих сажал обратно Красный Спикер и пускал по предыдущему сценарию. Он вдруг почувствовал, что вокруг как-то резко потеплело — ну, собственно, как и хотел, их взвод жгли сверху напалмом. Быстро прицелив ладони лодочкой и вытянув руки, чёрный агент сиганул по вертикали к летящему над ними врагу, стопоря ему лопасти ножом. Унитаз пошёл винтом, пикируя вниз и чудом выживая. Горящие, но не дохнущие спикеры долго били его лицо ногами, отрываясь перед окончанием боя. Возникал вопрос: как Альянс умудрялся брать пленных? Красный Спикер не помнил ни одного своего выигрышного боя, после которого хоть один вражеский солдат, хоть один его труп оставался цел. От циркового балагана осталась куча золы и щебня. Представление окончилось. Красный Спикер стоял, держа ножи в ослабевших руках, динамик был весь в саже. За ним молча стояли другие спикеры. Их колонки освещал слабый отблеск догорающих огней. Перед ними лежал в луже собственного масла Вантузмен, продолжающий конвульсивно сжимать кусок тряпки, в котором спикеры не могли разглядеть ничего толкового. — Не ссы мля, назад припиздячат, — попытался успокоить какой-то особо чуткий спикер с оторванным у пиджака рукавом и прожжёным горбом. — Врачи уже в пути. — Поэтому и боюсь, — Бетти рад, что не умеет рыдать, вот реально рад, как никогда до этого. Скорей всего он хотел сказать: «Соберут ли, если прочтут его память? И куда там запихают меня? Что же будет тогда с нами?». И разумеется, как и всегда, промолчал, сжимая кулаки. — А вы?! — вновь гремит Бетти. К своим не нужно поворачиваться, когда разговариваешь. Он орал спиной, не слишком активно жестикулируя. — Вы только руки подавать умеете, разряд мне в зад?! Мы на курорте блять или в армии?! Отвечать! Поостывшие спикеры замерли, ковыряясь ботинками в асфальте. Пара-тройка тихо припали к земле, скрываясь от эхолокации Красного Спикера. — Ваш боевой товарищ ранен, — выговаривает Бетти, садясь перед Агентом Вантузом на одно колено. — Что вы сделаете, бесформенные куски переплавленного мусора?! Руку ему подадите?! — Может и руку! — крикнул один из спикеров, делая шаг вперёд. Бетти, слегка подтормаживая, повернул к нему колонку из-за выгнутой колесом спины. — Ко мне, умник, — проскрежетал он, — живо! Музыку включишь, а то я не вижу нихрена! Спикер, готовившийся, по-видимому, продолжать спорить, опосля крайней фразы тихо охнул. Секунду он метался ногами туда-сюда будто бы отплясывая чечётку между выдуманной в голове речью и желанием помочь. В итоге в два прыжка оказался напротив Бетти, наклоняясь к оператору. — Сейчас мы будем проводить экспресс-курс первой помощи, — сказал Бетти, принявшись расстёгивать пуговицы на… ну не сказать, чтоб «нижней», но явно «большей» части Вантузмена. Спикеры сразу потянулись со всех сторон, стоило только одежде покинуть тело оператора. Бетти подождал, пока они немного приблизятся и резко опрокинулся назад. Перед корпусами колонок сверкнуло лезвие ножа: стоящий ближе всех спикер покатился по земле, держась за динамик и воя от боли. — Это предупреждение остальным. Она нам ещё понадобится! Лучше найдите ещё раненных, попробуете на практике. А ты играй, кусок железа, играй! — Играю я, играю! — огрызнулся спикер, и включил сразу с середины. — Э-эктин о-он ё бе-ест бе-хевьёр! — Офни! — заорала половина солдат, наслушавшаяся этой песни из всех розеток. В певца-неудачника массово полетели ботинки, добивающей была метровая галоша колонщика, сбившая того беднягу с ног и чуть не накрывшая сидящего рядом Красного Спикера. — Тогда кого?! — У тебя есть «Кьюр»? — Ну? — Хуячь её! Работа закипела. Несколько спикеров притащили наиболее целых операторов: грязных, драных, но хотя бы со сносными срезами. У Вантузмена худшей частью поломки была раздробленная главная ось, которую с горем пополам вышло скрепить на куске арматуры и примотать сверху обрывками от его шинели. У кого-то после такого маневра оператор в руках вовсе ожил — Бетти раздраженно скрипнул креплениями в пальцах. Повезло с руками: левое плечо, в котором было знамя, нормально так срезало, но рука всё ещё крепко держались на оставшейся половине шарниров. С проводами было сложнее: какой к которому толком не разберешь, но некоторые повезло вспомнить. Как минимум те, что к ядру вели. Чтобы починить эту арабскую вязь в теории, лишь в теории, требовался припой, паяльник, дополнительный провод для наращивания длины и изоляция, чтобы не бахнуло током. И где-то вот этом вот всём ещё должно было не взорваться ядро от короткого замыкания. В общем все шансы на успех. По итогу: паяльника у Красного Спикера нет и никогда не присутствовало — чем бы можно было его сымитировать? Плечи и верх колонки продолжали присылать сигналы о перегреве. Бетти щёлкнул пальцами — эврика! — смазывая с себя немого горящего геля. Зато теперь не было олова. А рука вместе с головой и плечами продолжала гореть, чувствуя себя, кажется, уже не очень. Красный Спикер мысленно косится на размазанную по асфальту голову какого-то оператора. Может и была возможность восстановить его, но явно до того, как припоем на плате потерпевшего заинтересовался наш герой. Какие там были мысли о гуманности, милосердии и прочем!.. Три глагола: убью, убиваю, убил. Вантузмен точно прикончит его, если узнает. Олово медленно начинает плавится на потрёпанной плате от огня чужой руки. Оставалось лишь мягко успокоить металл второй, чистой конечностью. И молча поднести указательный палец к динамику, намекая играющему ему спикеру, что о таком распространяться не стоит. Оставалось сорвать со своей груди остатки изоленты. Самые важные соединения были хорошо обёрнуты ей и для лучшего сцепления любовно подплавлены пальцами. Вантузмен, если брать в расчёт его устоявшийся видок, выглядел очень даже ничего. Не всматриваясь — вообще как новенький. Руки с кровавым хлюпаньем покинули горящие перчатки. Красный Спикер бережно приподнял оператора с земли, поддерживая под спину и шею. Сидящий рядом агент отполз в сторону. Всё должно было сработать: он даже не сомневался в этом. Пора собраться и утереть сопли. К тому же, на сомнения времени у него совсем не осталось. Бетти крепко сжал Вантузмена в объятиях. Агенты вокруг беспокойно зашевелились, глядя на них. Назревало нечто всеми забытое, запрещённое, неожиданное. Конечности оператора под вспышками тока выпрямлялись и вновь опадали. Системы трещали самым жутким образом, некоторые спикеры даже накрыли тела одеждой, только бы не видеть, как он дёргается. Ожившие операторы непрерывно наблюдали за происходящим непотребством, понимая, что эта картина вполне может оказаться последней в их и без того недолгой жизни. Из треснутого отсека на груди Вантузмена замигал синий свет. Бетти остановился, прислушиваясь к его органам — те с характерным звуком отключились и он выругался. Линия пяти вольт на блоке питания походу решила пошалить. А за ней, кажется, вообще половина систем. Надо было всё-таки спросить у своих паяльник — может и достал бы кто. — Смотрите! — раздался крик со спины. На предплечье Красного Спикера опустилась рука, намертво на нём схлопываясь и ощутимо ударяя током. Это был Вантузмен. Очнувшийся от недолгого сна и чувствовавший себя, по-видимому, вполне неплохо. Он сделал попытку вскочить, но Бетти удержал его на месте, приматывая две кое-как скреплённые воедино части своего кавалера друг к другу. Оператор терпеливо ожидал пока на нём не завяжется один из миллиона привычных спикерских узлов, которыми они обычно подвязывали спадающую одежду. Бетти дважды пытался заговорить. Наконец, собравшись с мыслями, он спросил: — Как думаешь, — взгляды от них отходить, по-видимому, не собирались. — Это можно будет как-нибудь замять? Вантузмен затрещал, пытаясь что-то ему ответить. Спикер наклонился ближе, чтобы точно расслышать, но его вернули в исходное положение. Оператор мазнул себя пальцами по горлу, и пока они вместе соображали (Бетти вспоминал, что значил этот жест, а Агент Вантуз — как ему изобразить следующий), так и не вспомнив, показал всем известное, родное «умирать». — Я сейчас что-нибудь придумаю… Но Вантузмен уже всё придумал, вычерчивая на ладони Красного Спикера значок блютуса. Указательные пальцы оператора с лязгом ударились друг о друга. Быстро.