Середина марта, 299 год З.Э.
Бран посмотрел вниз с помоста, чувствуя себя невероятно маленьким на древнем высоком троне Старков. Когда-то это сиденье было троном Королей Зимы, и его спинка в высоту превышала даже рост Ходора. Резные листья чардрева поднимались над головой, а на массивных подлокотниках рычали лютоволки, каждая морда которых была больше кулака Брана. Единственным утешением была плюшевая подушка, на которой сидел Бран, предоставленная для того, чтобы он мог смотреть поверх стола на толпу внизу. Казалось, что половина Севера собралась, чтобы отпраздновать урожай и победы короля Робба. Большой зал был битком набит рыцарями и ратниками, слугами и простолюдинами, в то время как лорды сидели за высоким столом на помосте. В одном конце помоста сидели Морс и Хотер Амберы, дяди Большого Джона, оба с огромными бородами, такими же белоснежными, как их меха. На другом конце весельчак сир Виман Мандерли разражается очередной вспышкой громогласного хохота. Лорд Мандерли привёл с собой целую свиту, рыцарей и латников, а также двух хорошеньких внучек, которые напомнили Брану его сестёр. Рядом с русалом сидел лось. После смерти своего отца у Зелёного Зубца Дэрин Хорнвуд стал лордом Хорнвуда. Бран не мог понять, почему Дэрин хотел отправиться на войну, когда его мать выглядела такой грустной. Бран играл принца во время долгих встреч в отцовском солярии, оказывая знаки внимания каждому лорду, пока сир Родрик и мейстер Лювин занимались делами. Вчера Дэрин Хорнвуд попросил разрешения увести всех своих оставшихся людей на юг, чтобы отомстить за своего отца. Он очень разозлился, когда сир Родрик запретил это, сказав, что король Робб приказал лорду Хорнвуду удерживать свою крепость, и он должен удержать её. Его мать, леди Донелла Хорнвуд, тогда не сдержала облегчённую улыбку, но сейчас она без аппетита ковырялась в еде и на её лице была печаль. По крайней мере, это было интересно. Большая часть аудиенций была долгой и скучной, поскольку Брану не дозволялось много говорить. Однажды он забылся, когда мейстер леди Гловер упомянул, что откладывает лишь десятую часть урожая. — Зима близко, — сказал Бран, стараясь не дрожать, вспоминая сны о ледяных голубых глазах и бесконечной тьме. Сир Родрик взглянул на Брана, в его проницательных глазах читались одновременно и одобрение, и раздражение. — Ты отложишь хотя бы пятую часть, — приказал сир Родрик, но каким-то образом Бран знал, что этого недостаточно. — Четвёртую, — твёрдо сказал Бран. — И побыстрее посадите следующий урожай. Управляющий был недоволен, но не произнёс ни слова протеста. Когда они остались одни, сир Родрик повернулся к Брану, приподняв бровь. Последовал бы выговор, если бы Бран не поспешил защититься: — Зима будет тяжёлой. Бран сложил руки на животе, как накануне делал лорд Виман. Это придало толстяку серьёзный вид, и Бран надеялся, что этот жест сработает и для калеки. — Возможно. И всё же тебе не следовало говорить, мой принц, — сказал сир Родрик. — Немногие живут с такой травмой, как у Брана, но его сломанная спина может предупредить его. Многие учёные обнаружили, что люди со старыми травмами могут чувствовать приближение дождя или холода. Мейстер Лювин был настолько прозаичен, что сир Родрик ни на секунду не усомнился в нём, и после некоторого спора сир Родрик согласился послать воронов с приказом всем лордам отложить четвёртую часть урожая на зиму. Теперь сир Родрик сидел слева от Брана, его белые усы порозовели от вина, он разговаривал с мейстером Лювином под шум музыки, болтовни и звяканье тарелок. Рикон сидел справа от Брана, перекрикиваясь с Уолдерами, а Лето свернулся калачиком у ног Брана, обгладывая сочную косточку. Присутствие Лето было особой честью, в которой было отказано Косматому, но, к счастью, Рикон был слишком увлечён, чтобы закатить истерику. Сир Родрик сказал, что Косматый Пёс был таким же диким, как Рикон, и Бран не мог этого отрицать. Он взглянул на Ошу. Одичалая разливала вино по столам, и её слова эхом донеслись до Брана. У нас есть люди, которые могут говорить со зверями или делить шкуру зверя: мы называем их варгами, меняющими шкуру, зверолюдьми. Бран не мог обменять свою шкуру на волчью, как Санса, но он мог попробовать сочный костный мозг, когда Лето раскалывал кость и пировал. Лето был частью его, частью, которая всё ещё могла бегать и прыгать, даже если никто больше не знал и не понимал. И всё же, когда появились стройная девушка и мальчик с мшистыми глазами, Бран задумался.***
В своих снах Бран летал. Он кружил по миру, быстрее ворона, беззвучный, как тень. Ворон позвал его на север, и Бран последовал за ним. Он полетел на север, в холодную тёмную камеру, в очаге горел огонь. Джон Сноу поднял длинный меч, оказавшись лицом к лицу с человеком с кожей, бледной как молоко, и руками, чёрными как смоль. С криком Джон отсёк руку человека от тела, но мёртвое существо продолжало идти на него. «Дальше на север», — закричал ворон, но Бран убежал от древнего голоса. Тепло, он хотел чувствовать тепло, и он знал, каким путём идти. Он полетел на восток, к красным пескам под палящим солнцем. Девушка на серебряном коне возглавляла оборванный отряд женщин, детей и стариков, а на её плече восседал чёрный дракон с алыми прожилками. Жара была невыносимой, слишком сильной, Бран жаждал прохладной воды. Он полетел на запад, к холодным волнам, разбивающимся о тёмные скалы. По морю плыли длинные корабли, десятки и десятки кораблей, их паруса раздувались на ветру. Теон посмотрел на рушащийся замок с ухмылкой на губах, и Бран испугался. Как же ему сейчас недоставало сестёр: Арьи, способной ловким ударом прогнать мерзкую улыбку с лица призрака, и Сансы, умеющей одним лишь ласковым словом успокоить младшего брата. Он полетел на юг, в горящую во тьме деревню. Серебряные знамёна развевались в свете пламени, на одном был изображён фиолетовый единорог, на другом — алый бык. Кричали люди, выли волки. Его сёстры были рядом, он знал это. Он полетел дальше на юг, в жёлтые леса, залитые тусклым светом восходящего солнца. Среди деревьев маршировали мрачные люди, вооружённые мечами и луками. Среди них шла хмурая Арья. За ней следовали черноволосый мальчик и две девочки. Одна из девочек испуганно баюкала плачущего у неё на руках младенца, когда одноглазый мужчина приказал им вести себя тихо. Дальше, совсем немного дальше… Бран увидел крошечный саженец чардрева, белый побег с единственным малиновым листом, мерцающим в лучах восходящего солнца. Санса задрожала, упав на колени, по коже побежали мурашки, когда она порывисто стянула платье, обнажая рыжий мех…