И даже, если ты ничего не можешь Чувак, ты не безнадежен Не переживай и ничего не бойся От тебя по-любому будет огромная польза
Солнечные зайчики заставляют Антона смешно жмуриться, пока принимают попытки разбудить его. Привычка не зашторивать окна осталась у него с детства — так проще проснуться. Но ладно летом — хочется вставать и жить-жить-жить, а зимой солнце может порадовать, спасибо если единственным лучиком, и то, еле как пробирающимся сквозь затянувшее небо тучами. Тогда откуда сейчас взялся этот свет? Осознав собственный немой вопрос через полудрему, Антон удивляется — какой сейчас год вообще? Голова немного гудит, и от этого осознать себя в пространстве становится целым квестом. Парень приподнимается в постели на локтях и скептически пялится в окно. Шарит рукой по постели, нащупывая телефон, на экране которого всплывают два уведомления. В эту же секунду срабатывает заведенный на десять утра будильник. Шаст смахивает его, и нехотя садится на край кровати, одевая тапочки. В голове потихоньку начинают всплывать события вчерашнего дня. Но нахуя Антону нужен был будильник в такую рань — вспомнить никак не выходит. Он шлепает на балкон в шортах, хватая пачку сигарет с подоконника. Двор окутан морозным туманом, небо розовеет, а солнце действительно почтило сегодняшний день своим присутствием. Шаст поджигает сигарету, дым которой перемешивается с паром изо рта от холода. Антон немного подмерзает, тело покрывается мурашками. Он думает о том, что на улице не хватает песни про январскую вьюгу. На площадке садика во дворе уже собрались дети. Это явно младшая группа, ибо некоторые падают снова и снова, наверное, только учатся ходить. Со стороны, выглядят, как космонавты, только вернувшиеся на Землю, позабыв, как ходить. Антон слышит детский смех и ему хорошо. Воспитательницы носятся за малышариками, а солнце поднимается все выше. Парень докуривает сигарету до фильтра, кидает ту в пепельницу, обнимает себя за плечи и возвращается в тепло. Залитая дневным светом квартира выглядит в разы уютнее. Почему ему так спокойно? Антон никак не может понять, хотя на подкорке сознания крутится какая-то тревожная мысль, которую тот всё не может обнародовать. Стоя посреди собственной кухни, и не зная, куда самого себя деть — Шаст решает наконец проверить уведомления. Оля кинула фотку своей таксы с подписью: «Тох, она опять меня разбудила в срань-рань, а теперь смотрит так мило, что я не могла не скинуть». Антон обожает её, да и вообще, всех животных. Мечта завести собаку никогда не отпускала его, бегала в голове, как та самая собака за собственным хвостом, с самого детства. Но это слишком большая ответственность для человека, который себя то не всегда вспоминает покормить. Но, может, однажды? Антон отвечает Оле стикером и смотрит второе сообщение. Че? Аэрофлот? Это рассылка наверное, но почему там написано… БЛЯТЬ. Из расслабленного полусонного состояния парень выныривает очень быстро. Он. Взял. Билет. В Питер. Ему пришло уведомление о подтверждении регистрации и электронный билет, на котором черным по белому красовалось: «Воронеж — Санкт-Петербург. 12 января 08:30» Антон садится на барный стул, начинает тяжело дышать, пытаясь собраться с мыслями. Он совершил эту «малюсенькую» покупочку вчера перед самым сном, чтобы, как он думал — не успеть сбежать от собственных желаний. Но не тут-то было нахуй. Сидя с пятирублевыми глазами, Шаст все еще сверлит несчастный экран взглядом, видимо надеясь, что прямо сейчас выскочит плашка «это прикол, не ссы, прокрастинируй дальше». Но этого не происходит. Парень решает, что не обязан справляться с этим в одиночку, поэтому набирает Позу — человеку, чей ум он оценивает как здравый, в отличие от своего. — Шаст? Ты чего ни свет ни заря? — зевая, бормочет Дима на том конце трубки. — Дим, привет, не разбудил надеюсь? — тушуется Антон, закрывая лицо руками от абсурдности ситуации. — Да не, Савинку все равно в сад я сегодня веду. Так чего хотел? — Обещай, что не скажешь, что я имбицил сразу, хотя бы выслушай, — начинает Шаст, и выхватывая заветное молчание, продолжает: — Короче, я заебался откладывать жизнь в долгий ящик, а потом Макар со своим: «Йоу, поехали в Питер», а потом Оля со своими блинами и импульсивностью, мне новые шмотки надо выгулять, и вообще я… — Я не скажу, что ты имбицил, если сможешь изложить то, что хочешь в трех словах. Я и так нихуя с утра не соображаю, только тебя с твоим словесным поносом не хватало. — Я. Еду. В Питер. Предлог же не считается за слово? — В данном случае не считается, но вообще… что? Куда-а-а ты едешь? — В Питер, Дима-а-а! Я натворил хуйню, да? — Ну почему, тебе правда пора развеяться, погулять, тем более деньги у тебя есть. Мозгов правда не особо, но и без них живут. Медузы например. — Дим, серьезно. Я, конечно, понимаю, что мне уже не пятнадцать, и если я заблужусь в Питере, как тогда с классом, то не буду подбегать ко всем подряд и плакаться, что меня бросили, — Дима усмехается, вспоминая этот фееричный день. — Но бля, это другой город, я ни отель не выбирал, ни-хе-ра. Чем я там заниматься буду, да и вообще? — Слишком много думаешь, Шаст. Если тебе в моменте хотелось, чтобы это было спонтанно, то пусть так и будет, дай волю случаю. Деньги уже потрачены. Сделанного не воротишь, уроненной слезы не поднимешь. Будет хуево — возвращайся. Тем более, что ты ведь ни к кому тут не привязан… — мужчина осекается, — извини, я имею ввиду, что ты правда должен забить хуй и будь, что будет. Пока ты еще тут — выбирай жилье, ищи подработку по душе и едь с чистой совестью. — Ага, спасибо за напутствие, это все, конечно, круто, только улетаю я через двадцать два часа. — Двадцать два часа?! Ты еще и на самолете? Прости, конечно, Антон, но тут ты правда имбицил. Хотя… может так даже лучше. Меньше ебли собственных мозгов, больше сборов. — То есть, ты меня не осуждаешь? — Тох, ты в себе? У меня жена, дети, работа, я все это безумно люблю, но ты не понимаешь своего счастья свободной жизни, лети давай и волосы назад. — Спасибо, Поз, — Антону правда становится значительно легче, и он запрокидывает голову выдыхая с облегчением. — Ты меня хоть проводишь? — Ты завтра утром улетаешь? Ну отвезу, чего уж. — Лучший, Дим, вечером напишу. — Бывай. Антон не сомневается в своем решении. Если Поз что-то одобрил, значит это действительно того стоит. С Димой, Антон познакомился пока играл в КВН. Тот помогал писать им шутки, а потом вообще стал капитаном команды. Он старше Шаста на шесть лет, поэтому в нем Антон постоянно видел старшего брата. Не того, который даст пендаля за любой прокол или спиздит твою шоколадку, которую мама так-то принесла на двоих. А того, за чью спину можно спрятаться в любой передряге, и быть уверенным в том, что он прикроет тебя, даже подвергая свою жизнь опасности. Самое яркое воспоминание Антона с Димой — когда тот пошел отдуваться за его команду, потому что «БВ» решили, что отличной идеей будет потроллить преподш, максимально вычурно изображая каждую. В итоге, Диме, как капитану, дико влетело. Но он достойно выслушал весь гундеж от ректора и принялся гундежить своих за такое «суперское» выступление. Зато, на следующий день они с Антоном пошли в бар бухать. И Дима, вместо того, чтобы доставать младшего — выслушал почти всю историю его жизни. Ибо, как оказалась, язык под алкоголем у Антона — совершенно без костей. А потом, спустя пару лет Шаст влюбился в Нину — девчонку, которую, как ему казалось, он любит без памяти. С ней было хорошо, но время шло, а чувства и розовые очки с каждым днем шли на спад. До этого, Антона всегда удивляла фраза: «У нашей пары нет будущего». Да как так-то? Вы же блин любите друг друга, вам вместе хорошо, так в чем проблема? Но оказалось, что будущего нет не у вашей пары, а у вашей любви. И тут тебе предстоит выбор — либо тонуть вместе с вашими отношениями, либо остаться одному. Антону потребовался год, чтобы сделать выбор в пользу второго. Прожить всю жизнь с человеком, с которым тебе хорошо, да, безусловно, и даже комфортно, но это не то. Тебе не хочется до боли в легких быть рядом с ним, дышать им, понимать, что он из твоей стаи. Этот человек, увы, никогда не сможет стать тебе домом. Катя — жена Поза, всегда говорит, что дышит им, там где он — она всегда счастлива. Антон каждый раз восхищается их любовью, которую они умудряются в первоначальном виде сохранять и по сей день. Именно поэтому он решил, что ему не ни тот человек попался, а это с ним что-то не так. После выхода из отношений, и почувствовав, как оказывается холодно одному дома, он поехал к Позу. Тот держал руку Антона четыре часа, пока он из раза в раз говорил о том, как боится не полюбить снова, так, чтобы до темноты в глазах. Шаст не мечтал о нездоровой любви, конечно нет, но как говорили все его друзья: он — человек-солнце, человек-настроение, который может рассеять тьму в любом. Антон знал это, знал насколько сильно он может любить, и как много сможет дать человеку. Поэтому и не смог продолжать отношения с Ниной. Он будто заполнил ее любовью с концами, будто больше не мог ничего ей дать. Равно, как и она ему. Всё — предел. А чувства, которые не могут найти из тебя выход, превращаются в настоящий ураган в душе. Поз тогда снова и снова доходчиво объяснял Антону, что он никогда не будет один, он не сможет быть вместе с первым встречным и не нужно терзать себя этим. Близкие и нужные люди в любом случае будут рядом. Антон сам по себе — чувства, а те, кому они предназначены найдут себя сами. Шаст действительно понял это тогда, как и то, какие у него ахуенные друзья, и правда стал двигаться дальше, позволяя себе светить. Ходил на свидания, обжигался о людей, хотя хотелось только о чайники. Менял работу, но в конечном итоге — устал. Он взял перерыв от всех сфер в жизни сразу, но срок, на который был взят этот период, со временем приобрел знак бесконечности. Как оказалось — и свету требуется перерыв во тьме. Антон приводит себя в порядок, а заодно, и в чувства ледяной водой. Ощущая себя более менее в здравом уме и хвосте, парень начинает серфить в интернете — что вообще есть Питер. Так в истории его браузера появляются: «Погода в Питере» «Цены в Питере» «Отели Питера, где можно снять номер надолго» «НЕДОРОГИЕ отели в Питере» «В Питере клёвенько?» В Питере — клёвенько. Он убеждается в этом, пока читает уже сотый сайт про творение Петра Первого и его подноготную. Потихоньку накидывает список вещей, которые ему надо взять с собой. Бронирует отель, где: «Хотя бы без штанов не останусь» с такими потрясными ценами. Антон мог бы снять квартиру, но его путешествие — срока не имеет, а значит, может оборваться в любую минуту. Плюсом, ебаться с едой ежесекундно не хочется, а там хотя бы завтраки включены. Через три часа Антон конкретно заебывается — ему непривычно чувствовать предвкушение чего-то, поэтому он просто плюхается спиной на свое ложе, включает наушники и засыпает, перед этим перемешав песни в телефоне. ⋆꙳•͙❅*͙‧͙ ‧͙*͙❆ ˚₊⋆ — Да подъехал я, подъехал! Сегодня без опозданий, всего час — не считается, это для меня вообще рано! Не выебывайся, иди сюда уже. — Горбатого могила исправит, Сереж, — парирует Арсений, параллельно закрывая дверь одной рукой. — Спускаюсь, давай. Арс бежит по ступенькам вниз, с непонятно откуда взявшимся чувством свободы и собранным чемоданом. Он уходит из своей же квартиры, так какого черта ему от этого так хорошо? Вариант списать всё на желанную смену обстановки — очень простой, простой, но неправдивый. Арсению похуй, подсознание не обманешь, а вот сознание — вполне. — Арсюха-а-а, — лезет обниматься Сережа, — спасибо еще раз, я реально сквозь землю перед ней бы провалился. — Оно и понятно, я когда к тебе приходил, то тоже периодически предынфарктное состояние ловил, — обнимает в ответ друга мужчина, мягко похлопывая по спине, — держи, — передает ключ Арсений. — И ты держи, — меняет ключ на карту от своего номера Серый. — Ну, тут все написано, ес че дорогу найдешь, не заблудишься. Короче, там все убрали, он, как новенький, оплачен на месяц и… — Какой месяц?! Уговор был на две недели, Сере-е-ежа! — Грозно смотрит мужчина. — Ну да-а-а, так и есть, но мало ли что, надо быть готовым к любым обстоятельствам, Арс. И вообще, может, тебе там понравится. — Ага. Бассейна там нет, питание одноразовое, номер не на солнечной стороне, — показушно загибает тот пальцы, — отель не пять звезд, а четыре. — Я дружу с разведчиком? Ты даже посмотрел, какие номера на какой стороне? Пиздец. — Должен же я быть, как ты говоришь «ко всему готовым», — корчит рожу, пародируя друга Арс. — Так, посуду не бить, воду лишний раз не лить, пыль протирать, полы мыть, хотя… ты и так всё это будешь делать, потому что тебе надо показать, какой ты у мамы классный сынишка-а-а, — треплет Сережу за щеку мужчина. — Ц, ну всё-всё, давай уже. Хату не спалю, баб водить не буду, бабушкин фарфор целым останется. — Закатывает глаза Матвиенко. — Охотно верю, самое дорогое тебе доверяю. Не подведи. — Обижаешь. И кстати, я уже сказал на ресепшен, что номер нужно будет переоформить, от тебя только паспорт нужен. Там в курсе эта, как ее… Света! Или Вика… бля, не помню, короче блондинка с красивыми такими… глазами, увидишь сразу. — Лады. Две недели, Сереж, две недели. — Да-да, и ни секундой больше. Все, иди уже Арс, мне еще из твоей квартирки создавать видимость своей и обживать ее. — Бля, как быстро ты покажешь мне, насколько плохой выбор я сделал? — Лишь дай мне ступить на порог. — Подмигивает Сережа. Они прощаются, Арс садится в машину, закрывает лицо руками переваривая то, что ему две недели придется жить непонятно где. Но как эта мысль ни должна была бы его удручать, она создает лишь чувство необходимости. Не произошел бы этот прикол с Матвиенко, Арс повесился бы на собственном галстуке после очередного «ахуительно разнообразного дня». А так, может, хоть горничная зайдет проведать, обнаружив в номере висящую грушу по имени Арсений, которую нельзя скушать. Мужчина заезжает на заправку, берет себе холодный кофе, который он вообще-то не любит, но сегодня видимо решил, что все будет не так как обычно. Поэтому вместо своего плей-листа он включает радио. — …вот, и еще я очень хочу сказать: Миша, родной, я тебя очень, очень-очень люблю. Ты сейчас невозможно далеко от меня, и это расстояние разбивает мне сердце, но я знаю, что ты сильный и справляешься, а значит я тоже буду сильной ради тебя! И вообще, знаешь, какой это тест на доверие и уровень крепкости отношений? Самый лучший! Я с каждым днем все больше и больше понимаю, как ты мне дорог, и никаких песен я ставить не хочу и не прошу, извините. Миш, я сейчас чувствую себя рядом с тобой в триллиард раз сильнее, чем когда мы были в шаге друг от друга. Чтобы я ни натворила ты остаешься рядом, остаешься ближе всех, я тебя жду. — Бросает трубку эмоциональная незнакомка дозвонившаяся на дорожное. — Вау, дорогие слушатели, и не такое бывает у нас в студии. Я хочу пожелать каждому из вас, чтобы вы были настолько же любимы и дороги, как Миша. А ты, Миша, возвращайся поскорее к своей любимой, она правда ждет. Ну, а для наших любимых радиослушателей я хочу поставить отличную песню, которую можно слушать в любом возрасте и настроении. Она как хамелеон подстроится под вас, и подарит чудесные эмоции. Арсений даже вскидывает брови от такой истории с волны восемьдесят семь и пять, и поворачивает на Литейный мост, пока из радио вовсю орет Пугачева, сопровождая Попова уже второй день. Он решает, что находится на верном пути.А знаешь, все еще будет,
Южный ветер еще подует
И весну еще наколдует,
И память перелистает.
⋆꙳•͙❅*͙‧͙ ‧͙*͙❆ ˚₊⋆ Антон последний раз проверяет вещи по списку. Выходит на балкон и машет своему двору рукой. Выключает в квартире водоснабжение, перекрывает отопление, хватает чемодан, наушники, смотрится в зеркало, подмигивает себе и вылетает из дома. — Ну что, всё забыл, ничего не взял? — встречает друга с распростертыми объятиями и широченной улыбкой Дима, когда Шаст выбегает из подъезда со своим камуфляжным чемоданом. В новой фиолетовой куртке и с растрепанными волосами. — Да по-любому, — улыбается в ответ Антон и прижимается к другу. — Спасибо, что помогаешь. — Да какие вопросы, Тох. Парни садятся в машину и выдвигаются в сторону Чертовицкого. Дорога свободная, в такое время машин почти нет. Антон рисует узоры на запотевшем от холода окне. — Ну ты прям, как Савинка, только побольше, — смеется Поз, — и она на стеклах динозавров рисует. — Правильно, не зря же я ей на третий день рождения книжку про них подарил. — Скрещивает руки на груди Антон и супится, обижаясь в шутку. — Да, она все еще по ней прется, спасибо. Шаст обожает дочку Поза, да и в целом семью. Они всегда будут для него эталоном. Так что периодически оставаться у них — личная точка гармонии Антона. Пусть со стороны, но он ощущает себя в семье, уютной такой — настоящей. По дороге в аэропорт они обсуждают, как Дима съездил с родными за город, новые проекты, старые выступления и кучу всего. Кажется, Антон выпал не только из своей жизни, но и из жизни друзей. За последние три дня он повидался с большим количеством близких, чем за последние полгода, в максимальной мере осознав, как же ему их не хватало. Оказывается, родные могут тебя вытащить, и зарядить энергией, но ведь куда проще было прятаться и делать вид, что тебя не существует. У них ведь своих проблем полно, зачем становиться кому-то обузой, да? — И Тох, — вытаскивает из своих мыслей пассажира Дима, и тот понимая, что прослушал начало реплики друга, отлипает от окна. — Я всегда рядом, если что. Я, Катя, Макар. Да все… мы здесь. Только учись заново говорить, ладно? Антон смаргивает. Приятно. Чертовски приятно. Поз говорил это Антону всегда, но почему он так упорно не хочет это принять? — Спасибо, Дим. Ты, прости, что я так сдулся, — парень не успевает договорить, они подъезжают к пункту назначения, Дима останавливает машину и внимательно разглядывает Шаста. — Извиняться он еще будет, ага, щас. Это — твоя жизнь, Антон, всё, что от тебя требуется, так это быть в ней. Ты можешь брать паузу от всего, да на здоровье, сколько хочешь, но только если тебе от этого станет лучше. А то, что сделал ты — не пауза, а самопоглощение. Антон тяжело вздыхает, кивая. Он подписывается под каждым словом Димы. Он помогает Шасту с чемоданом и провожает на стойку регистрации. — Земля, прощай, в добрый путь, как говорится, — заключает Поз, пожимая руку Шасту. — И не говори. — Ты, кстати, паспорт забыл, — смеряет друга Дима, довольно ловя чужие, округлившиеся от страха глаза. Но мужчина быстро убирает руку из-за спины, возвращая другу документы. — Ну ты и ворижка, — облегчено выдыхает парень. — Тот еще. Береги себя, и давай разгружай мозги. Пока в этом гребанном Питере вкус к жизни не вернешь — считай бессмысленная поездка. — Ну ахуеть напутствие, спасибо. — Да ладно тебе, все классно будет, я уверен. — Подмигивает Поз. Они прощаются за час до вылета. Антон проходит регистрацию, ахуллиард досмотров, успевает скачать пару песен, среди которых — Шакира. Потому что он внезапно сравнил себя с Джуди из Зверополиса. Такой же наивный, как кролик, решил, что в большом городе его что-то ждет. Но Джуди то справилась, пусть и через тернии, но к звездам же. Сделаем вид, что удалось ей это только из-за Шакиры. Полет проходит быстро. Антона вырубает после второго трека. Он ворочался полночи, а другие полночи ему снилась лютая дичь. Вместе с бедами с бошкой, приходят беды со сном. Поэтому сейчас, ему удается дрыхнуть самым мирным сном на высоте девять тысяч метров. Благо, что место у окошка, и парню не приходится падать спать на плечо какой-нибудь тете Любе. И даже мелкий пиздюк сзади, пинающий кресло, не может до него достучаться. Он прилетает в Пулково в районе одиннадцати. Белые ночи будут ох, как не скоро. Поэтому знаменитый Питер встречает затянувшими небо тучами. Парень забирает чемодан с ленты спустя полчаса, что является классической, и даже маленькой задержкой выдачи багажа, учитывая уровень нагрузки аэропорта. Антон заказывает такси до отеля, закидывает чемодан в багажник и плюхается на переднее пассажирское. — Откуда прилетели? — спрашивает таксист. Приятный мужчина лет сорока на вид. — Воронеж. — О, знаем, бывали. Какие планы? Покорять город или так? — Или так. Приехал в русскую рулетку сыграть. Будет классно — возьму да останусь — ляпает Антон таксисту, удивляясь сам себе. — Ого, ну, шанс не велик только если все шесть пуль там, а так я в вас верю. Город каждого примет, если к нему подход найти. — А какой подход? — Ну-у-у, у каждого свой, ты с любовью к городу, а он к тебе. — Ага, главное потом, как в сериале про доярку Матрену — не оказаться посреди Москвы, со слезами на глазах умоляя маму забрать тебя домой. — Лучше Москвы только Питер. А на каждую Матрену по канонам русских сериалов найдется свой миллионер и выкупит ее деревню в конце-концов. Они подъезжают к отелю, Антон расплачивается, оставляя чаевые, за что таксист дарит ему улыбку во все тридцать два. И даже помогает ему вытащить чемодан, несмотря на уровень «эконом». Парень хватает его и останавливается на пороге забронированного вчера отеля. — Что я творю интересно, — качает головой Антон. — …И я вас даже знаю! Моя подруга ходила на спектакль с вашим участием, осталась в полном восторге! А я работала в тот день и не попала. — Шастун успевает услышать лишь финал монолога блондинки-портье, которая явно заигрывает с мужчиной у стойки регистрации. — Это приятно, спасибо? — без особого энтузиазма отвечает ей незнакомец, пока та крутит локон на палец, улыбаясь ему. — Так я могу пройти в номер, э… — смотрит на ее бейдж мужчина. — Александра? Антон подходит ко второму портье, который, кажется, уже не первый раз наблюдает подобное поведение коллеги. — Добрый день, я бронировал. — Отдает паспорт на стойку Антон. — Шастун Антон Андреевич, все верно, ваша подпись потребуется здесь, — тянет договор парню портье, — и здесь, спасибо. Ваш номер находится на третьем этаже, по коридору налево. Если понадобится помощь, то в комнате находится телефон для связи, приятного отдыха. Ваш номер триста девятнадцать. — Ваш номер триста восемнадцать. — Произносит Александра одновременно со вторым портье, протягивая переоформленную ключ-карту брюнету. Мужчины переглядываются. Антон на секунду залипает в глазах незнакомца напротив. Ему интересно: это реально линзы, или бывает такой оттенок голубого у настоящих людей. Арс отлипает первый, протягивая руку Антону. — Соседи значит, — улыбается тот парню. Шастун молча пожимает руку в ответ, ответив на вежливость. Они заходят в лифт вместе, поднимаясь на третий этаж. Одновременно захлопываются две двери, золотые цифры на которых гласят: 318 и 319.