Мелодия разливается по кабинету, едва выходя за его пределы. Находясь в пустом коридоре, прислушавшись, помимо чьих-то шагов и громких разговоров, что раздавались в другом конце корпуса, можно было услышать приятный звук, исходящий благодаря касанию рук по многочисленным клавишам.
— Давай ещë раз! — приказной тон и строгость взгляда. Лера не в праве ослушаться, и поэтому начинает с самого начала, едва слышно вздохнув раздражённо. Даже за одну незначительную ошибку приходилось отдуваться очередным повторением, а это, безусловно, ликование не вызвывало. Она и так находилась здесь больше, чем было положено — прошло двадцать минут с окончания занятия.
Айгуль наверняка дожидалась её в уже привычном месте — на лестнице, сидя на скамейке возле перил. А может, ждать ей уже надоело, и тогда, когда Лера покинет наконец музыкальный класс, подругу там не обнаружит.
Однако так у них было не принято — уговор оставался нерушаемым даже тогда, когда кто-то вдруг мог задержаться. И не важно было — по своей воле, или же нет.
Значит, и переживать было не о чем.
— Ладно, ступай, — Асима Габдулловна махнула рукой, как делала это, когда не оставалось больше сил продолжать. — Устала. Ноты путаешь, — она уселась за стол, сложив в замок шершавые руки, и, осторожно, дабы пальцами не заляпать тонкие линзы, сняла округлые очки.
Порой женщина была излишне строга, чего и требовала её должность. Не терпела отросших ногтей и распущенных волос, а также пререканий. Пускай и обоснованных зачастую.
Однако к ученикам своим и делу, которым занималась долгое время, она относилась с искренней любовью. Могла и чаем напоить, если на то была возможность, и беседу поучительную устроить, усадив на жёсткий стул без спинки. А слушать её всегда было интересно — почти с замиранием сердца Лера вникала в её приятную речь; иногда в полушепот, что сопровождался свистом чайника и шуршанием пакета с печеньем.
Асима Габдулловна часто вела с Лерой диалог, пока та дожидалась с занятия Айгуль, которая по причинам неизвестным в классе осталась чуть дольше.
И словам еë хотелось верить, просьбы выполнять, а к морали прислушиваться, от того, что она всегда касалась тем важных и, вероятно, даже обыденных, происходящих с учениками в течение нынешнего и прошлого дня.
— Лерочка, — имя с её уст всегда слетало с особой лаской, отчего губы невольно расплывались в мягкой улыбке. После обращения к себе Лера обернулась, отложив разбор перепутанных нот на потом. — Ты девочка способная и очень талантливая, — принялась заверять её та, призывая присесть на табуретку напротив жестом руки. Лера едва раскраснелась, смущëнно отведя взор куда-то в сторону инструмента. — Я хочу предложить тебе выступить на отчетном концерте. Вряд-ли кто-то сможет сыграть там лучше тебя, — неожиданно сообщила она.
Лера удивленно вскинула брови, не поверив поначалу в правдивость её слов и всего происходящего. Но ответный кивок заставил девушку убедиться в этом наверняка. Да, она лучшая из всех тех ребят, что также усердно перемещают пальцы по клавишам в этом кабинете. Асима Габдулловна выбрала именно её. И это, несомненно, не могло не вызвать радости и гордости за саму себя. Ведь старания Леры наконец оказались оценены по достоинству.
— Даю тебе возможность выбрать произведение самостоятельно, — произнесла она, а Лера тут же закивала, уже размышляя про себя о возможных вариантах. — На подготовку две недели. Не подведи меня, — добавила женщина, пригрозив ей указательным пальцем.
— Не подведу, Асима Габдулловна. Обещаю.
Лера почти выбежала из кабинета, направляясь по уже привычному и знакомому до каждой трещины в стене пути. Улыбка по-прежнему не спадала с лица, а сама она светилась так сильно, что напоминала яркий фонарь, освещающий своим светом мрачную улицу.
— Ты чего так долго то? — стоило Лере показаться, как Айгуль тут же вскочила с места, в руках крепко держа футляр со скрипкой. Её слегка поникшее лицо вмиг сменилось на оживлённое от ярко выраженного блеска в чужих глазах. — На концерте выступать будешь? — тотчас догадалась она и, получив в ответ несколько кивков, радостно хлопнула в ладоши.
Айгуль набросилась на неë с крепкими объятиями прямо с инструментом, что-то бормоча себе под нос — Лера не слышала, только сильнее прижимала подругу к себе.
Однако, опомнившись, резко отпрянула и поинтересовалась:
— А ты? Ты разве не выступаешь?
Айгуль снова поникла, притупив взгляд к своим ботинкам.
— Не выступаю, — произнесла она еле слышно.
— Но как?! — Лера чуть не подавилась воздухом от возмущения.
Ни раз ей удавалось слышать, стоя за дверью класса, как Айгуль старательно проводила смычком по скрипке. И каждый такой случай Лера запоминала в деталях — то, как играющая лишь иногда могла запутаться, затем гневно вздыхая и начиная снова. Однако почти всегда у Айгуль выходило идеально, без глупых ошибок.
— Нашлись кандидатуры получше, — она ещё раз шмыгнула носом, проведя по нему рукавом школьного платья. — Но ты из-за меня не расстраивайся, — поспешила добавить та, разглядев на чужом лице отблески грусти и искреннего сочувствия. Ведь Лера знала какого это — быть достойной выступления, но по какой-то причине оказаться в стороне. — Я в прошлом году выступала. И даже призёром оказалась, представляешь?
И пускай голос не выдавал её сильного расстройства, что старательно пряталось где-то внутри, взгляд говорил об обратном. В уголке глаз невольно выступили слёзы, которые так тщательно пыталась она скрыть за беспечалием.
Лера тотчас кивнула её словам, натянув на лицо улыбку, что на радостную вряд-ли походила. А вдруг Айгуль злилась и просто не желала этого показывать? Вдруг на душе её тоскливо скребли кошки от обиды?
— Ты такая молодец, — на это раз Лера первая притянула её к себе для объятий. — И очень-очень талантливая! — затороторила она, поглаживая подругу по мягким волосам.
— Зато времени свободного больше будет! Эта подготовка уйму времени и сил отнимает… А ещё смогу на тебя не с кулис, а со зрительного зала посмотреть, — Айгуль принялась искать в данной ситуации плюсы, остранившись. Она улыбнулась в ответ, только, в отличие от Леры, улыбка её казалась более настоящей.
Нет, Айгуль не сердилась. На Леру уж точно, ведь понимала — она здесь точно ни при чëм. Не хватало ещё из-за концерта дуться. Глупости же!
Они поспешили покинуть этаж и спуститься по лестнице вниз, захватив оставленную в раздевалке возле входа верхнюю одежду.
Над самым горизонтом тускло светило солнце, едва заметное из-за медленно плывущих облаков. День стремительно подходил к своему логическому завершению, дав волю последним лучам на какое-то время спускаться по стенам старых многоэтажек.
Сегодняшний день не порадовал ярким солнцем и теплом, несмотря на то, что конец зимы уже стремительно приближался. Только вот, за ним не следовало обычно ранней весны и зелёной листвы на берëзах, ведь март славился характерными ему морозами, пускай и не такими суровыми, как прежде.
Их разговор с обсуждения погоды вдруг резко перерос совершенно в другое русло, что Лере явно не было по душе.
— Ты лучше расскажи, с кем на дискотеке позавчера зажималась, — Айгуль, хмыкнув, несильно пихнула подругу в плечо во время спуска по скользким ступеням.
Лера хотела тотчас возмутиться и по поводу того, что чуть вниз кубарем не полетела, и от начала её так называемого «расспроса».
— Не зажималась я, — буркнула она себе под нос, поправив повязанный вокруг шеи шарф.
Айгуль звонко рассмеялась. По всей видимости, от чужой реакции и недовольного лица — губы Леры скривились, а брови свелись на переносице. Она лишь закатила глаза на доносящийся над самым ухом смех, зашагав по дороге быстрее.
— Да ладно тебе! — вдогонку прокричала Айгуль, нагнав её в ту же секунду. — Мне ведь интересно, — она обворожительно улыбнулась, хлопнув несколько раз пышными ресницами. — Расскажи, о чём болтали тогда в коридоре! — встряхнув подругу за плечи, снова воскликнула девчонка. — Ну пожалуйста, — почти умоляюще добавила Айгуль, сложив руки в замок у груди.
— Ладно, — Лера тяжело вздохнула, в конце концов сдавшись от её уговоров. Не отстанет ведь? Не отстанет. А рассказывать было и не о чем.
Ну почти.
Айгуль навострила уши и даже слегка сбавила шаг, призывая тем самым Леру последовать её примеру.
— Медляк танцевали, — начала она менее воодушевлённо, чем требовалось. — Потом я ушла, а он за мной, — Лера размахнула в воздухе руками. — Спросил, почему убежала.
— Целовались? — перебила её Айгуль, за что получила лёгкий толчок в бок. — Что не так? — она нахмурилась так, словно действительно ожидала ответа другого.
— Как ты вообще подумать об этом могла? — Лера брезгливо скривилась, представив эту картину. Не то, чтобы она относилась к этому с презрением… Просто свой первый поцелуй с тем, кого знала она от силы два дня, разделять желания не было. А уж тем более в тот момент, когда паника захлестывала её с головой, что даже вспоминать лишний раз об этом не хотелось.
Они разошлись на повороте, что уберёг Леру от лишних вопросов, на которые отвечать желания не было абсолютно. Теперь она возвращалась домой в приподнятом настроении и с портфелем в руках, где вместе с учебниками находилась и толстая папка с нотами. Ведь занятие закончилось на крайне положительной ноте. Принять участие в конкурсе талантов — значило показать себя с наилучшей стороны. Асима Габдулловна возложила на Леру большие надежды, нарочно приметив, что она намного способнее других учеников по игре на фортепиано. А это значит, что подвести и разочаровать её девчонка не могла, ведь доказать той в этом наверняка теперь было необходимо.
Заданием Леры на дом стал выбор мелодии, которую в ближайшем будущем исполнять она будет на большой сцене Дома Культуры. Это было сложно, так как перед глазами мелькало огромное множество произведений, что нисколько не подходили для такого особенного мероприятия.
Ромка сегодня, как ни странно, оказался дома. Лежал, подложив под голову руки, на своей кровати, посматривая на вошедшую сестру с прищуром.
— Звонили тебе, — кидает он равнодушно, глядя на то, как Лера выкладывает на стол учебники, а затем оборачивается с приподнятой бровью, удивлено на того уставившись.
— Кто? — вариантов было немного. Наверное, обеспокоенная бабушка решила поинтересоваться её жизнью в другом городе, ведь в последний раз возможность поговорить выпала дня четыре назад. В последующие дни Лера пропускала звонки, находясь то в музыкалке до позднего вечера, то, как позавчера, на дискотеке.
Ответить Ромка не успел — трель телефона раздалась в коридоре. Он лишь кивнул в сторону двери, намекнув ей узнать это самой. Тело Леры по инерции стремительно двинулось вперёд.
Она прокашлялась, поднеся к уху трубку.
— Алло?
Ответ не заставил себя долго ждать.
— Кукла? — послышался уже знакомый голос. Это был Турбо.
Лера тотчас напряглась, намереваясь завершить разговор в ту же секунду. Однако что-то внутри заставляло её помедлить и, в конце концов, разузнать причину звонка.
— Хотел что-то? — набравшись смелости, спросила она, наматывая от ожидания провод на палец.
— Предложение есть, — его хорошее расположение духа чувствовалось даже сквозь расстояние, но Лере передаваться не спешило — она всë ещë ощущала странное волнение.
Лера нахмурилась. Что за предложение? Но раздумья её вмиг прервались со следующей сказанной фразой:
— Ты в кино была?
— В кино? — переспросила она от неожиданности. — Здесь ещё бывать не приходилось, — честно призналась Лера.
— А исправить это сегодня согласна? — загадочно поинтересовался он, после чего замолкнув, дабы дать девушке время на обдумывание.
Лера тяжело вздохнула. Разум по-прежнему заставлял взять себя в руки, а затем схватить в них ноты и начать усердную подготовку к концерту, чтобы напрочь позабыть о хулигане, который как назло постоянно про себя напоминал, не дав возможности на…
Но сердце… Сердце снова готовилось пропускать удары, призывая ослушаться установленных ею лично правил.
— Почему бы и нет? — на выдохе произнесла она, приняв наконец правильное на её взгляд решение.
Ведь лучше рискнуть и пожалеть, чем потом пожалеть, что не рискнул.
— Вот и договорились, — его голос ничуть не изменился, от чего складывалось впечатление, что тот в согласии Леры был уверен наверняка. — Зайду в шесть за тобой. Тиздән күрешербез! — на прощание воскликнул он в трубку.
Возле уха послышались короткие гудки, что говорили об окончании недолгого звонка. Лера нахмурила брови. Складывалось впечатление, что позавчерашняя ситуация напрочь вылетела из головы, — как будто и не было её вовсе. Как не было той засевшей на дне подсознания тревоги, что в колокол звенела со всей дури, призывая скинуть чужие руки со своего тела, а из мыслей выкинуть хулигана, чей цепкий взгляд чудился перед глазами, стоило только их закрыть.
— Согласилась? — поинтересовался Ромка, как только Лера вновь появилась в дверях общей комнаты. Она странно покосилась на него. Подслушивал? Но озвучить вопрос не решилась, лишь слабо кивнула в согласии. — Турбо – пацан хороший, — сообщил он заинтересованной его словами сестре. — Правду тебе говорю. Не обидит.
Лера снова отделалась кивком. Было непривычно слушать что-то подобное из уст брата. Складывалось впечатление, что Рома отчасти беспокоился, уверяя её в том, что опасности от Турбо ожидать не стоит.
Это было непривычно, но отчасти приятно. Ведь они с Ромкой ещё ни разу не беседовали «по душам», усевшись поудобнее на чьей-нибудь кровати, как принято было у многих. Вернее сказать, они вообще редко разговаривали даже о вещах самых обыденных, лишь порой перекидывались простыми фразами по приходе домой кого-то из них.
Однако оба порой, находясь в полной тишине и темноте комнате, многозначительно глядели в сторону друг друга. И казалось, что вдруг кто-то осмелится вымолвить хотя бы слово в чужой адрес, поинтересоваться о делах в школе или о самочувствии. Но они упрямо молчали, напрочь позабыв о том, что раньше всë было далеко не так.
Тогда, когда родственники съезжались в одном из домов, их дети зачастую предоставлены были самим себе. Из развлечений имелись разбросанные по детской игрушки, которые наскучивали спустя какой-то промежуток времени.
Пускай Ромка и был старше всего-навсего на год, однако это не мешало ему строить из себя «взрослого» и командовать порой над Лерой в своих целях.
Но Рома всегда оставался для неё старшим братом, который обещал перед родителями своими и Леркиными, гордо вздернув подбородок, никогда не обижать сестричку самому, а уж тем более не дать кому-то в обиду.
***
Как и обговаривалось ранее, Турбо оказался за дверями их квартиры около шести с опозданием минут на пятнадцать. Лера к тому времени и собраться успела, и даже горячий чай попить с намазанным тонким слоем вареньем на хлеб.
Они поприветствовали друг друга в дверях, обменявшись лишь парочкой фраз, а затем, дождавшись пока Ромка после долгих разговоров с Турбо соизволит закрыть её перед ними на замок, направились в сторону кинотеатра, у главного входа в который собралась большая, ждущая чего-то толпа, в основном состоящая лишь из мальчишек.
Полупустой кинозал встретил приглушённым светом и большим экраном, на который воодушевлённые глаза Леры уставились сразу, стоило только войти в помещение. Последний раз кино она посещала в столице с родителями, которые согласились на покупку ванильного мороженого на кассе, около лет двух назад.
— Сегодня фильм про группировки крутят, — сообщил Турбо с предвкушением, стоя за её спиной.
— А другой нельзя было выбрать? — поинтересовась она с явным неодобрением, скрестив на груди руки.
— Нельзя. Кроме этого ничего не кажут.
Он резко схватил её за руку, потащив за собой на самый последний ряд, и Лере ничего не оставалось, кроме как побрести за ним следом, еле успевая перебирать ногами. Хотя, очевидно, ей такой сюжет фильма был вовсе не по нраву.
Их плечи соприкоснулись ровно в тот момент, когда Лера приняла решение усесться поудобнее на кресле, положив руки на предназначенные для этого подлокотники. Она невольно вздрогнула, но отодвинуться не спешила, всë так же продолжая ощущать чрезмерную близость.
На экране после недолгих тезисов наконец появилось чёрно-белое изображение, на котором отчётливо читалось название фильма. Посетители затараторили, о чём-то между собой переговариваясь, зашуршали этикетками, периодически покашливая, дабы этот мешающий остальным звук заглушить.
Но все это ушло на дальний план. Ведь единственное, что оставалось действительно важным — рука, плавно и медленно перемещающаяся на чужую. Лера застыла, на мгновенье забыв, как правильно дышать. Биение собственного сердца и навязчивые мысли теперь являлись чем-то привычным в присутствии хулигана. Ощущения эти подобны были чему-то незнакомому ранее, но вместе с тем самому
желанному.
Их пальцы рук переплелись. Лера шумно выдохнула, пытаясь совладать с эмоциями, что бушевали ураганом внутри. По коже пробежала волна мурашек, а щеки не переставали гореть от смущения. Это было…
Странно. Ведь сейчас Лера испытывала нечто противоположное тому, что чувствовала тогда. В почти пустом коридоре, оказавшись прижатой к потëртой стене. Почему ощущения вдруг поддались координальной измене? Неужели Лера не боялась больше натиска его напористого взгляда? Как не боялась последствий, что, по её мнению, обязательно обрушились бы на ту в скором будущем. Ведь это сильнее походило на правду. Даже тогда, когда сомнения от слов чужих должны были развеяться.
В раздумьях Лера провела почти весь фильм, в который вникнуть так и не получилось. Было необходимо разобраться в себе как можно скорее, чтобы не совершить тотальных ошибок впредь.
Но только не сейчас. Не в тот момент, когда их переплетённые руки покоились на подлокотнике сиденья.
***
— Понравилось? — Турбо, засунув руки в карманы как можно глубже, шёл рядом, почти соприкасаясь плечом о чужое.
— Не совсем, — ответила она почти честно. — Не нравятся мне темы подобные.
Турбо пустил негромкий смешок, не насмехаясь, а просто интересуясь спросил:
— А брат как же?
Лера пожала плечами. Отчасти ей было всë равно. Ведь это лишь его дело, его жизнь и его выбор. Но, несомненно, рада она была бы другому — если бы Ромка пошёл по другой дороге, на пути которой не имелось безжалости и жестокости, не было места бессмысленным дракам и разбоям.
Но изменить что-то Лера была не в силах. А поэтому оставалось лишь наблюдать за тем, как брат приходит домой с новым фингалом под глазом, ссадиной на нижней губе или в мясо сбитыми руками.
— Хочешь ещё кое-куда сходим? — после затянувшегося молчания предложил Турбо и, дождавшись согласия в виде сдержанного кивка, наказал идти за ним вдоль протоптанной тропики. И Лера послушно поплелась следом, потому что домой идти совершенно не хотелось.
Баста — На заре.
Оказавшись на нужном месте, они уселись на холодные трубы, совсем не боясь замёрзнуть окончательно, а затем и вовсе слечь от высокой температуры. В таком случае тётя Лена наверняка отчитала бы Леру за безответственность, приказала пить настойку из горьких трав, а потом отправила бы отогреваться в тёплую постель.
Лера принялась болтать свисающими вниз ногами, вдыхая через нос морозный воздух. От него непроизвольно слезились глаза, и влага скапливалась в их уголках.
Турбо, пошарив в карманах куртки, вынул оттуда смятую, почти пустую пачку сигарет, прокрутив в руках и дешёвую зажигалку.
— Тебе не предлагаю, не обессудь, — он весело хмыкнул, а девушка незаметно для него закатила глаза, покачав головой.
Она никогда не курила прежде. Даже тогда, когда вежливо предлагали или буквально заставляли попробовать, уверяя в надобности травли собственного организма. Лера в этом не видела смысла; и в чём заключалось удовольствие, не понимала.
— Терпеть курящих не могу, — она тотчас сморщилась от едкого дыма, который, даже не смотря на то, что парень поспешил отвернуться в другую сторону, стремительно доносился лёгким ветром до её недовольного этим лица.
Запах этот вызывал ассоциации старого подъезда её нового дома, где окурки безобразно разбросаны были по потëртым углам, поверх которых с потолка сыпалась старая штукатурка. Лера каждый раз, проходя мимо, брезгливо морщила нос и спешила поскорее оказаться в квартире.
А также напоминал отчасти еë дом. Где отец часто проводил остаток вечера за газетой и сигаретой перед телевизором. А мама всегда ругала его за это, специально преплетая Леру, — мол, ребёнок дышать гадостью не должен. Папа в свою очередь лишь одарял её равнодушным взглядом, возвращаясь затем к своему занятию снова.
— Придётся смириться, Кукла. Курю я много, — сообщил он, лениво повернув к ней голову. И пока табак тлел между крепко зажатых пальцев, Турбо вглядывался в чужие наблюдающие за ним неотрывно глаза. Парень вдруг про себя подметил — Лера теперь смотрела как-то иначе, без прежней зажатости и холодности. Это, несомненно, не могло не радовать.
И если сравнить ту Леру, которая предстояла перед ним в их первую встречу на сборе, то можно было сделать вывод о её изменчивости в зависимости от ситуации. Ведь тогда, когда между ними оставалось значительное расстояние, а совсем рядом находился и брат, что в случае чего-либо мог бы за Леру вступиться (
пускай порой складывалось впечатление о его полном к ней безразличии), не было места для волнения, что появилось внезапно, стоило ей очутиться с Турбо один на один. Слишком близко и слишком недопустимо.
— А зовут тебя как? — вдруг выдала Лера, и на вопрос этот парень чуть закашлялся, уставившись на неё как на глупую.
— Память отшибло? — он снова насмехался и язвил, ведь позволить себе подобное мог. А Лера лишь приподняла от такой реакции бровь, тут же уточнив:
— Не прозвище. Настоящее имя.
— Тебе этого знать не обязательно, — он показательно отвернулся, словно говоря этим жестом: «Разговор окончен».
Лера только поджала губы, громко фыркнув. Такой расклад не устраивал, до последнего хотелось настоять на своëм и выманить информацию любым способом. Чувство некой несправедливости затмевало все остальные факторы. Ведь Турбо её имя знал! Жаль только, что ни разу ещë оно не слетело с его губ.
Лера вдруг невольно поëжилась, глубже упрятав щëки и красный нос в шарф. Стало холоднее прежнего, а ледяные ладони от этого отказывались нормально функционировать.
— Замёрзла, — прозвучало это скорее как утверждение, нежели чем вопрос. Она не ответила, только пару раз кивнула положительно.
Турбо вдруг подсел ближе. Настолько, насколько это было возможно. А затем закинул на её плечи свою руку, призывая тем самым уткнуться макушкой в зону ключицы. В нос тут же ударил терпкий аромат парфюма вперемешку с запахом дешёвых сигарет, что, вероятно, давно уже въелся в одежду.
— На этот раз не убежишь? — он тихо рассмеялся от собственной шутки, похлопав Леру несколько раз в области предплечья.
— Не убегу, — уверенно ответила та, прижавшись к парню ещё сильнее то ли в подтверждение сказанных слов, то ли от невыносимого холода, что сопровождался мелким снегом, оседающим на длинных ресницах, и паром изо рта.
На душе было…
Спокойно. Как ни странно, Лера не ощущала ни паники от столь сильной близости, ни страха о дальнейшем стечении обстоятельств.
Он ведь сказал, что не посмеет обидеть. Тем более так говорил и Ромка. А слова его вряд-ли являлись ложью. Не так ли?
И теперь времяпровождение с ним напоминало Лере отдалённо игру Айгуль в музыкальном кабинете на скрипке — такую же меняющуюся со временем от громкой до тихой, более приятной слуху.
— По домам пора. Не хватало, чтоб ты заболеть вздумала.
А сам Турбо был подобен безобразному тыканью одноклассника по клавишам старого пианино в кабинете музыки или неумелой игре на расстроенной гитаре, которая при каждом неправильно поставленном аккорде безжалостно резала уши.
Ведь Турбо не был тем, о ком Лера могла бы отозваться с трепетом в груди и лаской на приоткрытых губах. Однако некое чувство под рёбрами подсказывало, что это всë —
лишь дело времени. А главное — воспользоваться им правильно.
Они дошли до подъезда почти в полной тишине, что нарушалась лишь скрипом снега под подошвой обуви и шмыганьем покрасневшего носа.
— Пока? — Лера неуверенно мялась на месте прямо возле двери, дожидаясь покорно его дальнейших слов и действий.
— Увидимся, Кукла, — он слегка коснулся чужой раскрытой ладони, словно прося разрешение сжать её как можно крепче на прощание.
Лера позволила этому свершиться — пальцы переплелись вновь. Прямо как в первый раз на заднем ряду кинотеатра. Улыбка дрогнула на еë губах, а на душе вдруг стало так безмятежно, что появлялось желание растянуть этот момент как можно дольше. Ни холод, ни поздний час не стал бы помехой.
Лера тотчас растеряла прежнюю силу, выпустила её из плотно зажатого кулака, позволив мимолетной слабости прийти на замену на промежуток какого-то времени.
Это, пускай и казалось непозволительным, в то же время оставалось необходимым.
