Улицы

Тяжёлый шаг. Дядя Ильдар не щадил сил. Я прихрамываю, хотя с ногами полный порядок. Слишком больно идти из-за ушибов внутренних органов. Но рядом Марат, который поддерживает и не даёт упасть. Тошнота отступает от его рук и уже плевать, что со мной делали в участке. Думаю, эта ситуация как нельзя лучше показала, что я не из тех, кто крысит и выдаёт своих. - Тебе надо домой, - тихо сказал он, когда я начал заворачивать к пустынной детской площадке. - Не хочу, - бросил я. - Не хочу домой. - Из-за мамы? – он не сопротивляется и помогает перейти сугробы, отпуская лишь тогда, когда я подхожу к качели. - Она каждый день плачет. С тех пор, как… поймали тогда… не верит ни единому слову, - я сажусь, но раскачиваться как в детстве совсем не хочется. Качели грустно скрипят от каждого движения, но мне уже плевать на этот нервирующий звук. - Нахрен ты не ушёл тогда? – я поднял на Марата тяжёлый взгляд, на что он просто пожал плечами и подошёл ближе, присаживаясь рядом. - Ну, хоть деньги у вас есть теперь. - Нет, - грустно ответил я и дёрнул губами. - Она порвала. Поняла, что я достал их нелегальным путём. - Ясно, - выдохнул он клуб пара изо рта. - Ну и хули тебе ещё больше проблем надо создавать? - Я вмазал Искандеру, - я произнёс это с довольной улыбкой, несмотря на боль, искажающее моё лицо. - Так давно хотел это сделать. - А сказал, что из-за тёлки, - он повёл плечом и чуть качнулся взад-вперёд. - Не без этого. Ты уже явно готов был её засосать. - Блять, Андрей, - Марат рыкнул и посмотрел на меня хмуро. - Это ненормально! Тебе надо найти девчонку и стать нормальным! Ты ведь знаешь, что делают с такими… Сколько тебе по голове должно ещё прилететь, чтобы ты понял? - Сколько нужно, чтобы ты уже понял, что тебе не плевать, - спокойно пожал я плечами, уже не смотря на него, лишь чувствуя его тёмный взгляд на себе. - Почему Айгуль? - Что? - Почему тебе нравится Айгуль? Что тебе в ней нравится? Ты знаешь её? А она знает тебя? - К чему ты вообще клонишь? - Я прямо спрашиваю, - я наконец повернулся к нему и посмотрел в глаза. - Почему она тебе нравится? - Потому что красивая, - спокойно пожал плечами он. - Ну да, - усмехнулся я, качнув головой. – А, может, потому что занимается музыкой? Как я. Или учится в той же школе? - Да иди ты нахер! – он вскочил с качелей, - Мир вокруг тебя не крутится. - Мир – нет. Но я что-то сомневаюсь, что среди своего круга ты не мог найти никого красивого. Марат сначала встал передо мной, сжав руки в кулаки. Он смотрел на меня долго, потемневшим взглядом. Хотел явно сказать что-то или сделать. Но, вместе с тем, не мог. То ли останавливал себя, то ли до конца не знал, что хочет сделать. По итогу, он просто махнул на меня рукой и ушёл. А я смотрел ему в след со слабой улыбкой. Я понимал, что ему трудно это принять. И понимал - почему. Наверное, не стоит пытаться ему это объяснить. Мир такой, что лучше под него подстраиваться. Таких как я ненавидеть будут везде и всюду. Но я просто не мог молчать. Мне столько всего хотелось сделать и сказать. Потому что Марат стал единственным действительно важным для меня человеком. Я готов был меняться ради него и менялся. А ощущая от него отклик, пускай и минимальный, моё сердце трепетало. Я бы успокоился, пошли он меня с концами. Успокоился, если бы он действительно влюбился в девушку. Но я видел его взгляды. И ещё чувствовал, как бережно обнимают меня его руки. О боги, зачем же он так обнимает? Было бы легче, ударь он меня. Пошли подальше. Но нет. Из-за его чёртовых объятий я просто не могу успокоиться. Всё же пришлось подняться и доковылять до дома. Я сказал, что поскользнулся и упал, но мама смотрела на меня с большим недоверием. Она не стала озвучивать свои догадки, за что я был ей премного благодарен. И даже удивлён, что она легко согласилась, чтобы я пропустил один день в школе. Стоило лечь, как я растворился в объятьях сна. Но спалось мне нервно из-за всего пережитого. Утром мама разбудила на завтрак. Казалось, внутренности болят ещё сильнее, чем прежде, но я смог доползти до кухни и поесть. Она ушла, оставив нас с Юлей вдвоём. Раз уж я был дома, она решила не вести сестру в садик. Я смотрел с ней чёрно-белые мультики по телевизору и читал детские книжки, насколько хватало моих сил. Ближе к обеду в дверь постучали. Я дополз до глазка и не поверил тому, что увидел. Целая орава парней перед моей дверью. - Привет, Пальто, - улыбнулся один из них. - Мы тебе подарок притащили. Я впустил парней и указал на свою комнату. Они сбросили кеды и попытались разместиться всей своей гурьбой в маленькой комнатке. Я забрался на постель, после чего мне вручили пушистую лисью шапку. Она не принадлежала маме, но была совсем новой. - Что это? – выдохнул я, разглядывая вещь в своих руках. - Шапка, - пожал плечами Марат, озвучивая очевидный факт. - Чтобы мама твоя не грустила - Пацаны… спасибо вам! - Ой, да это Маратик потрудился, - кто-то из парней хлопнул по плечу в красной спортивке. Я поднял взгляд на парня - Марат же тут же повернул лицо и что-то сказал соседу. Он начал громкий разговор, словно боялся, что вслух будет произнесено что-то лишнее. А я улыбнулся, не пытаясь этому мешать. Когда мама вернулась, парни сами ей рассказали про подарок. Я протянул шапку, и мама уже не могла сдержать слёз. Она рассыпалась в благодарностях, но оглядывала нас всех с напряжением. Пацаны поспешили ретироваться, а я отловил Марата на разговор. Мама пошла всех провожать, я глянул, чтобы любопытных ушей поблизости не было и наклонился к нему. - Ты её своровал? – как можно тише спросил я. - Даже если так, то что? – шикнул он, хмуро смотря на меня. - Что? Может то, что ворованная шапка – так себе подарок? - Расслабься, я её купил, - он выдернул руку из моего захвата и сложил руки на груди. - Откуда у тебя столько денег? - Откуда надо. Свои вещи заложил, - хмыкнул он и поморщил нос. - Я ожидал другой благодарности. - Я благодарен… прости, - я провёл рукой по своему ёжику, причёсывая нервы. - Просто… переживаю. Пойми меня. - Ладно. Я понял, - он отмахнулся и вышел из моей комнаты к остальным. Когда парни ушли, мама ещё какое-то время крутила лисью шапку в руках и говорила, как же ей приятно и какие хорошие у меня друзья. Но всё может круто поменяться, если она узнает об их тёмных делишках. Мнение людей очень нестабильно и это в обществе меня дико бесит. Сделай десять хороших дел, но одно дерьмовое – ты станешь дерьмовым человеком навсегда. О тебе будут помнить всегда только плохое. Зато, если ты будешь дерьмовым человеком с большими деньгами – говорить начнут только хорошее. Потому что ты платишь за лестные слова. Вечером раздался очередной стук в дверь. Теперь у двери стоял один лишь Марат. Я отпросился погулять и мама, в благодарность за шапку, отпустила меня. - Что случилось? – спросил я, следуя за Маратом. - Не знаю. Что-то с Ералашем, - пожал он плечами. Неподалёку была группка наших ребят и мы все пошли в сторону дома, где жил Ералаш. Его бабушка собиралась в больницу, сказала, что он там лежит. И мы решили её проводить, чтобы узнать, что стряслось. Сначала долго добирались до больницы, приехали почти в ночи. Когда вошли, нас не отправили ожидаемо по коридорам в сторону палат. Женщина на регистратуре позвала охранника, наказав ему отвести нас куда нужно. Мы пошли другими путями. По снежным тропам, огибая больницу, парковку скорых, разные пристройки. Шли по алее куда-то вглубь больничных территорий. Впереди шёл охранник, я следом за ним, придерживая бабушку Ералаша. На сердце было что-то неладное, неспокойное. Я не знал, куда нас ведут и зачем, но разве там впереди было какое-то другое отделение? Там виднелось лишь небольшое здание, без горящих окон, лишь с одним тусклым фонарём на входе. Мы подошли поближе, и охранник показал на скамейку. - Тут обождите. Там уже приехали, —устало сказал охранник и вошёл внутрь. - Кто приехал? – удивилась бабуля. - Из милиции, - ответили ей. - А Миша где? Я постарался успокоить бабушку, помог ей сесть на скамейку, пока Марат прошёл вперёд. Он посмотрел на табличку у входа и всё его лицо исказилось. Он мотнул головой и к нему подошли остальные парни. Я слышал их переругивания, но сам не до конца понимал, в чём дело. Я лишь понимал, что здесь что-то не так. Но пока решил оставаться с бабулей и помогать ей. Из дверей вышел дядя Ильдар, оглядел всех и подошёл поближе к нам. - Родственница? – спросил он сухо: - Как Вас зовут? - Меня? Полина Филипповна, - выдохнула бабушка. - Бабушка, - выдохнул еле слышно Марат, пока Ильдар доставал своё удостоверение. - Здравствуйте. Ильдар Юнусович, - представился он, показывая удостоверение. - Старший уполномоченный. - Какой уполномоченный? Зачем? Я едва сдерживался, чтобы не скрежетать зубами только при одном виде дяди Ильдара. Мои кишки, печень и селезёнка всё ещё прекрасно помнили его «уроки». Но здесь я ничего не мог сделать. Приходилось стоять смирно и смотреть себе под ноги. - Пойдёмте, - выдохнул дядя Ильдар и взял под руку бабушку. - А банка… бульон… - всполошилась бабушка, оборачиваясь ко мне. - Да я подержу… - Нет! Сама. Сама-сама-сама, - она отобрала банку и ей никто не мешал. Все предоставили вложить ей правду тому, кто лучше всего это делал. Наконец, я подошёл к парням ближе и прочитал табличку, что висела у входа. «Морг» гласила холодная безразличная надпись, сразу раскрывая правду, которая таилась там за железными дверями. Вот почему по коже блуждали мурашки и было так холодно. Холоднее обычного. Вот почему это здание стоит в стороне и не касается обычных палат. Здесь живым мало места. Зима подошёл ближе к парню, который видел, что произошло с Ералашем, а тот весь сжался и опустил глаза в пол. Он что-то рассказывал им. Отвечал на вопросы, бегая по округе глазами. Говори невпопад. А потом раздался истошный крик, который заставил сжаться всех нас. Равнодушным у дверей хладного здания не остался никто. Бабушку вывели у садили обратно на скамейку. Она плакала, дёргалась и не могла устоять на ногах. - Как случилось - то? – спросил Марат и получил волчий взгляд сквозь очки. - Это ты мне скажи, - прорычал майор в ответ, отдавая бутылку с бульоном. Бабушка плакала, завывала имя внука и покачивалась. Марат сел рядом и приобнял её в жалких попытках утешить. Дядя Ильдар оглядел всех нас, но его взгляд остановился на мне. Теперь я глаза не прятал и смотрел прямо. Он не посмеет что-то сделать мне, пока я рядом с парнями. Почему-то я знал это. - Зайди-ка, - хмыкнул он и пошёл в сторону морга. Я сначала оторопел, но шагнул следом. Только теперь путь преградили мне Зима и Турбо, встав впереди. - Не, а чё его одного-то? – возразил Турбо. - Мы все вместе пришли. С нами и говорите. Турбо и Зима подошли вплотную к майору, который спокойно достал сигарету и сунул себе в рот. - Я тебя обязательно опрошу, - ответил мужчина спокойно. - С каждым из вас будет беседа. Дядя Ильдар сейчас не отличался от нас ничем. Ни взглядом, ни манерой говорить, ни тем, как он небрежно закуривал. Только напялил буржуйскую шкуру и возомнил себя лучше нас. Волк… нет. Гиена в овечьей шкуре. Падальщик – не более. А считает себя за царя зверей. - Но по отдельности. – выдохнул он в сторону парней. - Это вам не школьная линейка. Ничего с ним не будет. Слово пацана. Он издевался над нашими правилами. Нашими устоями и всей нашей жизнью. Плевал он нам в лица, как выплёвывает сейчас сигаретный дым. Будто бы он один управляет всем этим миром. Да кем он себя возомнил? Но парни отошли, пропуская меня вперёд. В одном он прав. Здесь со мной точно ничего не будет. Больше в обиду себя давать я не намерен. Коль хочет бить – я буду бить в ответ. И не посмотрю, что он майор, почётный хрен с усами. Майор выбросил сигарету и захлопнул железную дверь. Когда он открыл дверь в кафельное помещение, где лежал труп, я остановился. Я ожидал разговора по душам, но уж точно не здесь. Очередной урок от всезнающего майора милиции? - Чего ты? – выдохнул он будто бы удивлённо. А я посмотрел на него. Желание вдарить, да посильнее. Будто бы я виноват в чужой смерти. Будто бы я его убил своими руками. Казалось, что он действительно винил меня. Или хотел показать, что будет, продолжу я жить той же жизнью. - Иди-иди. Не укусит, - остроумно пошутил он. Я выдохнул, зашёл и закрыл за собою дверь. Труп, накрытый белой простыней, подсвечивался в слабом сиянии хирургической лампы. Она возвышалось над телом, точно многоглазый монстр, высасывающий души. Майор медленно стянул простыню, обнажая тело, спрятанное под ней. Серая кожа с рыжими пятнами застывшей в сосудах мертвенной кожи. Чёрная дыра в пробитом черепе, чёрные швы вдоль всей грудной клетки. Неровности под кожи сломанных костей. Рыжие ресницы и волосы – единственное, что осталось таким же, каким было всегда. Веселый Ералаш теперь имел безжизненное лицо, которое никогда больше не улыбнётся. По крайней мере, он успел осуществить мечту. Я глубоко дышал через ноздри, чувствуя специфический запах химических средств. Здесь не пахнет людьми или жизнью. Здесь даже смертью не пахнет – всё вычищено до стерильности. Но меня тошнило от мысли, что эти запахи идут от тела, что лежит на столе. Когда я понял, что ещё немного и меня вывернет, я поднял взгляд на майора. - Знал его? – тихо спросил он. А я лишь покивал, боясь лишний раз открывать рот, - Четырнадцать лет тоже. Ровесники. Убили на остановке. За просто так. Не из-за денег – откуда у него. Стоял. Ждал автобус человек. Вон, с бабушкой жил. Считай, сирота. Даже звери так не поступают. Я смотрел на него пристально. Не мешал его монологу. Он хотел преподать мне очередной урок. Но что ты знаешь о тех, кого ловишь? Меня забивали в школе и всем было плевать. Учителя вытирали об меня ноги. И всем всё ещё было плевать. Меня могли убить в подворотне точно так же, просто за то, что я чушпан. Как ты можешь говорить, что мы живём неправильно? Мы гибнем так же, как и любой другой человек. Но мы боремся за свою никчёмную жизнь отчаянно, до последнего вздоха. Несмотря на разницу в силе, на количество. Мы бьёмся, пока не проиграем этот бой. А что лучше? Сидеть и трястись на кухне? Бежать стремглав от магазина домой, чтобы выжить? Звонить в милицию и надеяться, что они приедут раньше, чем пробьют череп? Не тебе говорить, как поступают звери. Не тому, кто забивал подростка кирпичом в туалете, якобы затем, чтобы научить чему-то. Мы звери. Звери, которые разгрызают врага. Бьются отчаянно за территорию. Именно так и поступают звери, перечитай-ка журналы и книги. Это люди придумали мнимые законы, пообещали какую-то там мистическую защиту. А у зверей всё просто. Есть клыки – грызи. Есть когти – рви. - Может твои его и убили, - выдохнул он внезапно. - Это не наши, - подал я голос, не выдерживая таких наездов. - А чьи тогда? И тут я понял, что попался на уловку. Пытается пронять. Либо жалостью, либо агрессией. Я выдохнул, пытаясь прибрать все свои эмоции, оставить чистый разум. Мне нельзя говорить лишнего, пока я не смогу обсудить это всё с парнями. К тому же, я мало что знаю, так что даже врать не придётся. - Не знаю, - качнул я головой. - Куда он ехал? – процедил сквозь зубы майор, упёрто смотря мне в глаза. Я пожал плечами и отвёл глаза. - С кем он был? - Один, - соврал я. От меня ты уж точно ничего не добьёшься. - В глаза мне посмотри. - Вы сказали, что на остановке его нашли? – спросил я, посмотрев в глаза, как он и просил. - А я тебе докладывать ничего не обязан. После этих слов я понял, что мне лучше уйти. Он меня бесит. Он меня злит. Мне чертовски хочется ударить его по наглой самодовольной роже. Вогнать стекло очков в глаза. Сделать что угодно, чтобы его лицо искажалось от боли, а не от этой важной самоуверенности. Я вышел к парням и спросил у друга Ералаша, где, по его словам, произошло нападение. - Ты чёт предъявить мне хочешь? Парень начал отбрыкиваться, а Турбо и Зима точно два лиса подошли ближе и стали внимательно смотреть и слушать. - Его на остановке нашли, - пояснил я парням причину своего вопроса. Тут же взгляды метнулись на паренька. Тот начал снова отбрыкиваться. Ежился, бросался взглядами. Видно, что врал. - Там вроде светло, нет? – шмыгнул я. - Фонари. Ты никого не заметил? По итоге нашего разговора, решили обсудить всё с Адидасом - старшим. Мы все поехали обратно в свой район. Я помог Марату проводить бабушку Ералаша. Она едва ли могла идти. Кое-как подняли её на этаж, помогли открыть квартиру. - Нельзя её одну оставлять, - я заметил, как бабушка кое-как усаживается, а Марат уже готов закрыть дверь. - И что ты предлагаешь? - Помочь ей надо, - я пихаю дверь и вхожу в квартиру. Марат оглядывается по сторонам, словно собирается обирать кого-то, а потом входит следом. Я сначала снимаю свою верхнюю одежду, потом помогаю раздеться бабуле. - Поставь чайник, - попросил я, глянув на Марата, который неспешно сбрасывал кеды. - А чо я-то? – возмутился он. - Тогда иди уложил её на кровать. Он скривился, но больше говорить ничего не стал. Сбросил куртку и пошёл на кухню. Я повёл бабулю, которая продолжала завывать. Судя по всему, родственников у них уже не было и некому было помочь. Я пытался выяснить, есть ли у неё какие-то лекарства, но бабуля плохо реагировала на слова. Нашёл поблизости валерьянку. Я помнил, что одна из учителей постоянно её пила и вряд ли настойка могла сделать хуже. Накапал сколько помнил, залил водой и дал ей выпить. Она немного притихла, уткнувшись в подушку, а я пошёл к Марату на кухню. Он стоял, прислонившись спиной к подоконнику и смотрел на пляску синего пламени под чайником. - Вроде успокоилась, - подытожил я, сев на табуретку. - Ты видел Ералаша? – тихо спросил он, не поднимая на меня своих глаз. - Да, - так же тихо ответил я. - И… как… он? – осторожно проговорил Марат. Я долго молчал, не зная какие слова подобрать под то, что я увидел. Катал их на языке, чувствуя, что чернь глаз обратилась ко мне, ожидая ответа. Я как-то нервно дёрнул уголком губы, повёл плечом и склонил голову в бок. - Череп разбит. Много чего сломано. Грудная клетка зашита как в фильмах, - наконец сказал я. Марат поморщился и прикрыл глаза. - Найти бы тех мразей, которые так сделали. - Марат, мы ничем не отличаемся от Ералаша. На его месте мог быть любой из нас, - я нахмурился, теперь изучая его лицо. - И к чему это ты? - Ни ты, ни я, ни даже вместе мы бы не справились. Нас бы так же забили. Мы не можем противостоять всему, что происходит вокруг. - Говорит тот, кто решил быть вафлёром, - почти без голоса сплюнул он, едва поморщившись. Я вскочил со своего места и подошёл к нему вплотную, заглядывая серьёзно в его чернь глаз. - Я не решил, - выдохнул я. - В отличии от тебя, у меня настоящие чувства. Я знаю, что тебе нравится, а что нет. Знаю какие сигареты ты предпочитаешь больше всего, а от каких тебя тянет чихать. Знаю, что со второй банки пива тебя тянет петь частушки. Что ты любишь боевики и ненавидишь мелодрамы. Что твой брат для тебя самый настоящий герой, который круче робокопа. Я знаю это, потому что я всегда рядом. Потому что я готов быть рядом, даже если нас будут забивать ногами, Марат. А она что о тебе знает? А ты о ней? Марат хмурился, но молчал. Он смотрел мне в глаза и было видно, что он не знал, что мне ответить на это. Его взгляд соскользнул вниз и мучительно долго смотрел. Смотрел, мне казалось, а может и нет, на мои губы. Он прикрыл глаза, тяжело выдохнул и заставил себя посмотреть уже в сторону. - Это бред, - тихо сказал парень. - Даже если… я приму твою правду. И что дальше? Мы возьмёмся за ручки и побежим в закат? Ты ведь знаешь, что будет на самом деле. - Знаю, - хмыкнул я и неожиданно для него взял его руку в свою, продолжая смотреть прямо в глаза, - Нас могут забить до смерти. А, может, и нет. Если не узнают, нас могут забить как Ералаша. Просто так. Даже не зная ничего. - Ты ведь только что говорил, что всё это опасно. Наверняка намекая, чтобы мы были осторожными. Не совались во всякое дерьмо. Или даже оставили всю эту бандитскую жизнь, разве нет? – Марат хотел было выдернуть руку, но я крепко её сжал, оставляя в своей. - Нет, - я качнул головой и сделал ещё полушаг, сокращая расстояние так, что теперь стоял вплотную, - Я хотел сказать, что наша жизнь и так опасна. Зачем бояться делать что угодно, если завтра может совсем не наступить? И ещё. Что я бы не хотел, что бы ты умирал в одиночестве. Даже если так случиться… я бы хотел умереть с тобой. - Ты сам только что сказал, что я ненавижу мело… Я не дал ему договорить. Рука вновь скользнула под его затылок, и я накрыл его губы поцелуем. Я ожидал очередного удара. Ожидал, что он вывернется, начнёт кричать, уйдёт и больше никогда не захочет появляться в поле зрения. Но ничего не происходило. Его пальцы, лежащие в моей кисти, плотнее сжались. И он совсем не отстранялся. Я боялся раскрыть ресницы и спугнуть этот момент тепла и нашей близости. Он позволил мне себя поцеловать. Сердце точно остановилось. Я не чувствовал земли под ногами. Не чувствовал, как течёт время. Но всё резко оборвалось, когда раздался свист чайника. Марат отпихнул меня в панике, точно кто-то нас увидел, посмотрел на плиту, а я не сдержал смеха. - Дебил, - выдохнул он, отталкивая дальше, протискиваясь между мной и столом, чтобы выключить газ, - Кружки неси. Попьём чаю, убедимся что с ней всё ок и домой.