О реках золота

Тарталья заметно помрачнел, услышав о том, что какая-то там Синьора посмела влезть на территорию его работы и даже имела аудиенцию с Властелином Камня. В Предвестнике смешались ревность, эгоизм и необъяснимое собственничество. — Что этой плутовке было нужно? — спросил Чайльд строго, но это отношение обращалось совсем не к Гео Архонту, а к женщине, о которой они говорили. Он так и знал, что Синьора плыла с ним на одном корабле по какой-то определённой причине. — А вы разве не согласовывали свои действия? — уточнил Чжун Ли, немного показав удивление. — Понимаете ли, все Предвестники преследуют свои цели, и нас мало что объединяет. Мы никогда не строим общих планов, потому что договориться бывает просто невозможно — у всех слишком разные видения мира и ситуаций. Но я не исключаю того, что лишь меня одного не посвящают в их хитросплетения, потому что я в них, откровенно говоря, ничего не смыслю. Чжун Ли внимательно выслушал Тарталью, после чего тяжело вздохнул. — Теперь мне стало понятнее, что происходит. Но это никак не уменьшает оскорбительность того договора, который мне предложила Царица через Синьору. Чайльд, услышав такой отзыв о Крио Архонте, которую глубоко почитал, несмотря ни на что, по-своему огорчился. Кажется, дипломатически обстоятельства стали ещё сложнее, чем были в прошлый его приезд… — Простите, Властелин, — проговорил Чайльд, сам не понимая, что на него нашло. Он даже забыл, что Чжун Ли попросил не называть его так. — Простите, что вам пришлось столкнуться с такой ситуацией. Могу ли я, как один из Предвестников, чем-то сгладить вину нашей организации? Чжун Ли чуть сдвинул брови в неудовольствии. — Зачем столько формальностей? Я прекрасно понимаю, что Синьора просто вынуждена делать свою работу и договор был составлен не ею. Но то, как она, собственно, пыталась построить беседу, — на последнем предложении Чжун Ли сделал паузу, как бы показывая своё негодование. «Ух, я бы ей устроил», — вдруг подумал Чайльд, но постарался успокоиться. — Прогнали бы её просто, — ответил Тарталья, скрестив руки на груди. — Не всё так легко в политике, мой друг, — усмехнулся Чжун Ли. — Синьора — почитаемый гость в Ли Юэ, я не мог проявить неуважение к её персоне таким отношением. Она, бесспорно, искусна в диалогах, но её манипуляции, к сожалению или к счастью, на меня совсем не действуют, оттого мы оба очень скоро стали приходить в раздражение. — Вы поругались? — Я бы не применял это слово к дипломатии. Но к компромиссу мы не пришли, так как ни одна сторона не хотела уступать. Я оставил Синьору с невыполненным поручением Царицы, а Синьора меня — в крайне обеспокоенном за судьбу собственной страны и самого себя состоянии. Чайльд понял, что Царица решила не медлить, возможно, и могла напрямую попросить Властелина Камня обменять Сердце Бога на что-то другое. Его любовь к соглашениям была известна всем в Тейвате, но редко кому удавалось удовлетворить интересы Гео Архонта в полной мере, чтобы он подписал договор лично. Но, с другой стороны, Тарталья понимал, что пытаться «выпросить» у Властелина Камня (с его-то грозностью и силой!) Сердце Бога даже для уверенной и способной Царицы — слишком рискованное дело. Спрашивать о содержании договора было бы неприлично. Но в целом суть Тарталье была ясна: Синьора пыталась перехватить инициативу и поработать с Властелином Камня вместо него. — Вы расцениваете это как провокацию со стороны Снежной? — Скорее как предупреждение. Я не боюсь войны, но любой конфликт должен решаться, по моему мнению, мирным путём. Я надеюсь на благоразумие Царицы и то, что её попытка подписать со мной договор — лишь не очень обдуманное действие. — Она угрожала вам? Чжун Ли вдруг засмеялся. — Ну что ты. Ни в коем случае. Но я слишком старый Архонт, чтобы не понять истинных мотивов Царицы. Её очень прельщает моё Сердце Бога. А оно не подлежит обмену. Пока Царица не может предложить мне ничего необходимого, чтобы я согласился на выдвинутые условия. Тарталья, выслушав Гео Архонта, даже смутился: Властелин Камня догадался о многом, ещё даже ничего не зная, скорее всего, о том, что Предвестники разъехались по всем регионам Тейвата именно за тем, чтобы развернуть свои миссии по «добыче» Сердец Богов. Возможно, он считает, что Крио Архонту нужно только конкретно его Сердце Бога… — Но почему же вы считаете, что может начаться война? — О, я не думаю так. Однако надо быть готовыми ко всему. Как бы то ни случилось, я встречу любую опасность лицом к лицу со своим народом вместе. Разговор стал совсем не дружеским. Тарталья вновь заметно напрягся. — Вы… теперь будете считать Снежную своим врагом? Чжун Ли снова не смог сдержать улыбки при столь наивной речи Чайльда. Парень, может, и считался дипломатом на бумагах, но на деле был самым настоящим воином. Впрочем, Чжун Ли давно это понял: потребовалось лишь раз понаблюдать за Тартальей со стороны, чтобы убедиться в сделанных о нём выводах. — Нет, всё достигнутое в сотрудничестве с твоей родиной не перечёркивается случившимся. Я понимаю, что рассказанное мной не может оставить тебя, как жителя Снежной, равнодушным. Но я отделяю профессиональные интересы от твоих личных устремлений. Я лишь беспокоюсь о том, что однажды нам, возможно, придётся быть по разные стороны в этой непростой политической ситуации. Тарталья нервно сглотнул. Именно этого он всегда и боялся: ему, очевидно, пришлось бы сделать выбор в пользу Царицы и Снежной, иначе быть не могло. Но… Что делать с сердцем, по-особенному стучащим рядом с Гео Архонтом? Как убедить себя в том, что рациональность важнее эгоизма? Взгляд парня совсем потускнел, окончательно потеряв всякий блеск. Ему не хотелось думать обо всех вероятностях, которые Властелин Камня предполагал. — Я буду надеяться, что ничего из этого не случится. Царица и сама не станет воевать, ей это незачем, — уверенно, как будто больше себя, а не Гео Архонта убеждая, ответил Чайльд. — Согласен. Все вооружённые конфликты должны остаться в прошлом, чтиться, как история, а не пророчество. Видя, что настроение Тартальи и самой беседы совсем пришло в упадок, Чжун Ли вдруг решил скрасить напряжённый момент: — Но я в любом случае никогда не забуду наше знакомство. Чайльд, словно приняв некое внутреннее решение и вернув себе прежний хвастливый вид, сказал: — И я. Пока у нас есть возможность, надо наслаждаться моментом и почерпнуть от жизни и от друг друга как можно больше. Чжун Ли, успокоившись, кивнул.

***

На следующее утро после встречи с Властелином Камня Чайльд получил в Банке северного королевства письмо от Нин Гуан, выглядевшее как отписка: «Через три дня жду вас в полдень у подъёма в Нефритовый дворец». Тарталья оказался недоволен подобным отношением, ведь на бумаге не фигурировала ни подпись, ни дата отправки, ни даже хотя бы печать Цисин, словно Нин Гуан написала записку наспех. Но, учитывая её распорядок дня и загруженность делами, так, возможно, и было. Дождавшись положенного срока, Чайльд прибыл к официальному посту, где стояли миллелиты, охраняя наземный вход в Нефритовый дворец. Сам же дворец располагался настолько высоко в небе, что добраться до него без специальных платформ и магии Властелина или Адептов было невозможно. Показав записку, Тарталья получил разрешение на подъём во дворец. Парень, безусловно, удивился, потому что понимал, что кто-то умелый мог подделать почерк, но, быть может, Нин Гуан предупредила стражей о том, что к ней придёт гость. Тарталья о Нефритовом дворце услышал ещё в первый приезд в Ли Юэ, да и нельзя было не услышать о резиденции Властелина Камня. По совместительству Нефритовый дворец являлся ещё и местом постоянного проживания управляющей верхушки Цисин: в отдельном крыле дворца располагались комнаты и кабинеты для Нин Гуан, Кэ Цин и других, но лишь Нин Гуан действительно жила в предоставленных ей покоях. Гань Юй, например, как и Кэ Цин, предпочитала жить «на земле», а в Нефритовый дворец подниматься только в случае необходимости по работе. Впрочем, Нин Гуан было проще постоянно находиться во дворце, чтобы быстро решать какие-либо вопросы лично с Властелином Камня. Когда Тарталья поднялся в Нефритовый дворец, его встретила секретарь Нин Гуан и проводила до её кабинета. Убранство самого дворца и его величина почти поражали воображение: столь огромный участок земли, на котором держалось это величественное здание, мог удерживаться в воздухе лишь благодаря поистине невероятной силе Властелина Камня, а интерьер был закономерно выполнен в его стиле с соблюдением всех древних правил, о которых Тарталья даже догадываться не мог. Но осматриваться долго у него не было времени — он пришёл сюда по делу, и, хотя любопытство терзало его душу (а где сейчас Властелин? В этом ли дворце?), парень был настроен на беседу именно с Нин Гуан. Чайльд не знал, представится ли ему ещё возможность побывать внутри Нефритового дворца, и всё же не был поглощён завистью к внутреннему богатству резиденции, в отличие от многих других дипломатов. Мора интересовала Чайльда лишь отчасти, но ему вполне хватало того, что он уже имел. Нин Гуан сидела за широким письменным столом, вырезанном из тёмного дерева. На нём лежали многочисленные книги и пергаменты, письменные принадлежности, стояли весы, а позади женщины на стене висела огромная карта всего Ли Юэ. Увидев Тарталью, Нин Гуан лишь кивнула ему, что и было, судя по всему, приветствием. Чайльд небрежно поклонился. — У вас есть пятнадцать минут, чтобы сказать мне всё, ради чего вы добивались моей аудиенции, — оценивающе осмотрев Тарталью с головы до ног, прежде чем он сел напротив, ответила Нин Гуан. Её руки были сложены в замок на столе. — Тогда буду прямолинеен: у Снежной есть работающий завод по производству таблеток для омег, страдающих от течки. Лекарство снижает фертильность, уменьшая выброс гормонов, и помогает пережить этот биологически сложный период без серьёзных последствий для организма. Исследования лекарства уже были проведены в самой Снежной, он свободно продаётся там в аптечных пунктах. Я предлагаю заключить договор между Снежной и Ли Юэ на поставку этого лекарства. Нин Гуан внимательно выслушала Тарталью, после чего скрестила руки на груди, надменно откинувшись на спинку стула. — Почему вы обратились с такой мелочью ко мне, а не Кэ Цин? Экономическими вопросами занимается именно она, я надеюсь, что вам это известно. — Я посчитал, что Кэ Цин посмотрела бы на решение лишь с одной стороны, в то время как вы, являясь правой рукой Властелина Камня, определённо обладаете большим кругозором и можете всецело рассмотреть необходимость подобного лекарства для жителей Ли Юэ. Тарталье показалось, что Нин Гуан хмыкнула, услышав в свой адрес «правая рука Властелина Камня», но она ответила, словно смягчившись: — Благодарю за столь лестную оценку, однако вопрос всё ещё остаётся вне моей полной компетенции — я не врач, а политик. Я не могу в достаточной мере оценить риски или пользу для граждан от этих таблеток, я даже не уверена, что в Ли Юэ в принципе стоит вопрос по поводу регулирования рождаемости: милостивый Властелин всегда создаст все необходимые условия для проживания людей, сколько бы их ни было. Он никогда не обращался ко мне по поводу законов, которые контролировали бы, сколько детей может иметь семья. Не вижу причины, по которой Ли Юэ нуждается в подобном лекарстве, какое вы предлагаете. Столь категоричного ответа Тарталья, признаться честно, совсем не ожидал. Но отступать не собирался, да и что могла понять женщина об омегах? Равно как и омега не мог понять женщину, хотя на самом деле они выполняли чисто биологически одну и ту же функцию. — Дело даже не конкретно в самих детях, а в том, какие мучения приходится испытывать омегам, когда наступает период течки. Гормоны, которые выделяются в таком количестве, что почти полностью затуманивают рассудок; трудности с ходьбой и регулярные выделения; необходимость постоянно следить за тем, чтобы не вызвать конфликтную ситуацию, если омега всё-таки рискнул выйти на улицу во время течки; почти не стихающие боли до самого окончания течки, если омега оказался не оплодотворён, — долго перечислял Тарталья, успев немного разозлиться на Нин Гуан. — Мне продолжать? Нин Гуан всё ещё сидела, скрестив руки под грудью. Кажется, аргументы Чайльда «не впечатлили» её. — Почти всё описанное вами так же относится и к женщинам. — Но при этом женщины спокойно сосуществуют с мужчинами в социуме даже во время своего периода. Нин Гуан почти с презрением подчеркнула: — И что вы хотите сказать? — То, что у женщин хотя бы не случается помутнения разума. Им не нужно прятаться от альф, чтобы случайно не забеременеть из-за своего временного помешательства. — У всех всё индивидуально, и у женщин в том числе, это во-первых. Во-вторых, если омега кидается на шею каждому встречному во время течки, это, увы, отнюдь не гормоны по большей степени виноваты. Правильное воспитание вполне может решить эту проблему. — Вы даже не представляете, как бывает больно в последние дни, — почти агрессивно сказал Чайльд, и он знал, о чём говорил. — Вы даже не представляете, как бывает больно в первые дни, — ответила рикошетом Нин Гуан. — У каждого живого существа свои проблемы и страдания, и я прекрасно осознаю это. Однако не надо пытаться приуменьшить проблемы одних, чтобы выставить свои в более ярком свете. Насколько мне известно, наш знаменитый доктор Бай Чжу прописывает омегам специальные обезболивающие, которые при этом никак не влияют на фертильность. Я, повторюсь, не врач, но то лекарство, которое вы описали, теоретически может привести к бесплодию. Так что, полагаю, вам следует прежде всего консультироваться не у меня, а у травника Гуя, который сейчас полностью заменяет «на земле» Бай Чжу после вступления последнего в должность личного лекаря Властелина. Сходите в хижину «Бубу», поговорите с ним. На этом беседа очевидно подошла к концу, но Тарталья почти «вскипел» от злости, пытаясь сдерживать её. Разрушать дипломатические отношения с Ли Юэ совершенно не хотелось, а оттого Чайльд был вынужден играть на чужой территории по чужим, собственно, правилам. Он, пытаясь выглядеть спокойно и услужливо, попрощался с Нин Гуан, а затем, не собираясь терять время, после спуска из Нефритового дворца пошёл прямо в подсказанное ему место. По дороге Тарталья всё никак не мог успокоиться и перестать думать обо всём, что сказала Нин Гуан: она вообще даже не захотела понять того, что он пытался донести! Договор, скорее всего, заключён не будет, но продолжать пытаться следовало. Чайльд и сам, кажется, не очень понимал, почему ему так хотелось распространить лекарство едва ли не по всему Тейвату: в этом плане смешивались и его, возможно, желание помочь другим омегам и пополнить казну Снежной, удовлетворяя запросам Царицы, и некоторый личный интерес, ведь благодаря договору с Ли Юэ Чайльд смог бы восстановить свою дипломатическую репутацию. Но Тарталья как-то не заметил, что во время своих размышлений замедлил шаг и почувствовал лёгкое недомогание. Обычно с ним такого не случалось. Голова немного кружилась, а перед глазами всё временно помутнело. Это не было предобморочное состояние, но что-то явно шло не так. Тем не менее Чайльд, не обращая внимания, продолжил идти. С утра он, как и всегда, выпил одну из тех самых таблеток, за которые так активно боролся сейчас. Но никаких сходных с нынешними симптомов у него до этого не было. Высокая и широкая лестница в хижину «Бубу» вдруг представила непроходимое испытание. Во все предыдущие дни Тарталья, он был уверен, проскочил бы через несколько ступенек, взбежал бы наверх и уже начал бы разговаривать с травником Гуем. Но теперь он почувствовал, что от некоего тепла почти не может нормально двигаться. В Ли Юэ всегда было так жарко? Чайльд не припоминал, чтобы у него были трудности с адаптацией к местному климату. — Здравствуйте, — проговорил лекарь за стойкой, встречая посетителя. Щёки Чайльда были уже заметно красными, а дыхание немного сбилось, словно он пробежал определённую дистанцию. Травник настороженно спросил, выйдя из-за стойки, чтобы помочь парню пройти дальше: — Вы на приём? — Что? Какой приём? — непонимающе спросил Тарталья, почти отмахнувшись от предложенной физической помощи. — У вас, возможно, жар. Или вы очень торопились? Но ничего из этого Тарталья у себя не предполагал. Что происходило с его телом? — Сейчас я просто посижу, и всё будет нормально, — как будто успокаивая больше самого себя, ответил Чайльд. Он сел на свободный стул и попытался отдышаться. Травник поставил рядом с Тартальей стакан с чуть холодной минеральной водой и вернулся за стойку, принимая других посетителей, но время от времени посматривая на молодого человека. Чайльд быстро, всего несколькими глотками опустошил стакан и попытался рационально подумать обо всём, что происходило, но никакая причина не появлялась в мыслях, словно ничего не могло повлиять на его состояние. В итоге, более-менее придя в себя, Тарталья попытался поговорить с травником. — Извините, что вам пришлось наблюдать меня в таком виде. Я, если честно, и сам не очень понимаю, что случилось, но теперь мне намного лучше, так что я бы хотел обсудить с вами один вопрос. Можем ли мы пройти в какую-то другую комнату, чтобы не отвлекаться? — А вы всё-таки, собственно, кто? — почти недоверчиво спросил Гуй. — Одиннадцатый Предвестник Фатуи — Чайльд, Тарталья, — парень протянул руку мужчине, чтобы закрепить знакомство. Травник, ещё не совсем понимая, что от него требуется, всё же позволил Тарталье пройти в свой кабинет для разговора. — Сегодня я был на приёме у госпожи Нин Гуан, и она порекомендовала мне проконсультироваться у вас. Дело вот в чём: я, как официальный представитель Снежной, хотел заключить договор с Ли Юэ о поставке лекарств, которые помогали бы омегам во время течки. Насколько мне известно, они снижают фертильность, обеспечивая не такой сильный выброс гормонов, и тем самым позволяют омегам переживать период течки более спокойно, без истерии по поводу отсутствия партнёра или чего-то подобного. Травник Гуй выслушал Тарталью, но с лёгкостью заключил: — Если вы хотите организовать поставку этих лекарств, тогда пошлите ко мне специалиста, который отвечал за их разработку, или хотя бы какого-нибудь врача, который мог бы мне толково объяснить принцип работы этого лекарства. По тому, что вы сказали, мне мало что ясно. Что по поводу побочных эффектов? — Лекарство нужно принимать после начала терапии всю оставшуюся жизнь. Травник усмехнулся. — Ловко. Вы, я так понимаю, просто дипломат, но не врач? — Да. Но, боюсь, что главный человек, отвечающий за разработку, не сможет пока приехать в Ли Юэ. — Но я же должен как-то убедиться в безопасности вашего лекарства, кроме того, мне почти совершенно неизвестны его свойства. — Таблетки прошли испытания в самой Снежной и сейчас активно продаются там. — Прекрасно, но я, как уполномоченный самим Властелином заменять в Ли Юэ доктора Бай Чжу, не имею никакого морального права соглашаться продавать ваше лекарство омегам. Кто знает, какой вред это нанесёт в долгосрочной перспективе? Сколько лет вашему лекарству? Травник Гуй рассуждал слишком рационально и правильно, Тарталья не мог не согласиться с ним, но… почему-то сильно разозлился, услышав такие, в сущности, справедливые вопросы. — А вы тут разве в Ли Юэ не готовите лекарства из обычных трав? Снежная технологически оснащена, чтобы изготавливать таблетки, достойные потребления и в других странах. — Всё верно, в Ли Юэ по-прежнему традиционная медицина. Мы с Бай Чжу обсуждали эту проблему и сочли необходимым сотрудничать в медицинском плане с соседями. Но мы не можем в одночасье перейти на неизвестные нам лекарства. Медицине Ли Юэ лет, наверное, столько же, сколько и Властелину Камня. Я знаю, что Снежная, по крайней мере, достаточно развитое государство, но дело ещё и в том, к чему привыкли сами жители Ли Юэ. Иногда помолиться в храме Властелину или выпить сладкий отвар из цветка-сахарка им бывает вполне достаточно. Я не уверен, что люди тепло примут ваше лекарство, на которое нужно тратить мору всю оставшуюся жизнь. Да и что это за требование вообще такое? С чем это связано? Тарталья осознал, что был объективно не готов ко встрече с таким пытливым специалистом в своём деле. Он даже побоялся представлять, каков тогда этот всеми упомянутый Бай Чжу, который дослужился до статуса личного врача Властелина. Но сейчас проблема состояла в том, что Чайльд просто не мог полноценно ответить на заданные ему вопросы. Дотторе как-то не поторопился в своё время разъяснить ему принцип работы лекарства. — Насколько я понимаю, всё дело в том, что может случиться какая-то реакция в случае отказа от дальнейшего приёма лекарства. — Ну так вот, а я о чём и говорю: мне нужно знать точно, что это была бы за реакция. Вдруг я подпишу с вами договор, а потом окажется, что все омеги, принимавшие эти таблетки, либо рожают нездоровых детей, либо и вовсе не рожают. Я перед Властелином как отчитываться буду должен? Все люди Ли Юэ, включая нерождённых, находятся под его защитой, я лишь проводник в здоровую жизнь. Извините, но я не могу пойти на такие риски и согласиться на то, с чем никогда не имел дела. Надеясь на последнюю уловку, Чайльд спросил: — А что, если случается преступление и омега просто не хочет ребёнка? Наши таблетки могли бы обеспечить отсутствие нежелательной беременности заранее. — Вы не поверите, но на такой случай в Ли Юэ всегда действуют строгие законы, за соблюдением которых следит юрист Янь Фэй, а для медицинской стороны решения вопроса Бай Чжу лично изготавливает специальный раствор, природа которого неизвестна даже мне, и всё решается более-менее благополучно для пострадавшего. — И были прецеденты? — не успокаивался Чайльд. — Были. Но кара Властелина слишком страшна, чтобы кто-то повторял эти ужасы. Публичные казни — не очень гуманные наказания, но кто мы такие, чтобы судить установленную самим Архонтом меру? Чайльд почти не мог поверить в услышанное: он никогда не видел упоминаний о подобных случаях в Ли Юэ. Их, скорее всего, закономерно не освещали ни в каких газетах, а, может быть, они действительно были такими редкими, что случались раз во множество лет, но всё равно это казалось странным, ведь до Тартальи даже слухи о таком не доходили. Значит, что у Властелина Камня есть и какая-то более тёмная сторона личности, и это уже немного пугало, хотя и было очевидным.