О реках золота

— Тебе есть что сказать в своё оправдание? — строго спросил Чжун Ли, сидя на троне в зале. Нин Гуан удерживалась за руки миллелитами, а слева от Властелина Камня стояла Е Лань. — Какое ещё оправдание? В чём вы меня обвиняете?! — В сговоре с Фатуи, конечно же. И в попытках подорвать авторитет действующего правительства. — Я и есть правительство. — Ты лишь исполнитель. Руководитель страны — я. Нин Гуан нечего было сказать на это справедливое замечание, и потому Чжун Ли продолжил: — Лучше тебе признаться во всём, чем пытаться доказать свою невиновность, потому что сейчас против тебя говорят абсолютно все факты. — Я не делала ничего противозаконного. В разговор вступила уже Е Лань, почти отрезав своей бывшей начальнице пути к «спасению»: — Бэй Доу подтвердила, что именно ваши письма она перевозила в Снежную. Лицо Нин Гуан исказила смесь обиды, непонимания и злобы. Бэй Доу… Как она могла?! Но, словно прочитав её мысли или догадавшись по эмоциям, Е Лань ответила: — Пришлось, правда, немного повозиться с ней и применить особые методы допроса, так как она нисколько не хотела уступать, — детектив дотронулась забинтованной рукой до заживающих царапин на скуле. — Но главное то, что я узнала от неё: вашим собеседником по переписке был Панталоне, и в сговоре с ним вы уже несколько лет. Нин Гуан чуть заметно прикусила нижнюю губу, однако быстро нашла в себе силы для дальнейшего хотя бы словесного сопротивления, несмотря на то что её крепко держали миллелиты. — Это была деловая переписка, а не сговор. — Хотя бы перед Властелином не врите. Он читал переписанные шпионом послания от вас. — Сколь угодно долго можно пытаться скрывать свои истинные намерения, но рано или поздно всё тайное становится явным, — пояснил Чжун Ли. Но Нин Гуан решительно отказывалась сдаваться. — Я никому не причинила вреда. Ни один мой закон, например, не был направлен против людей или на разрушение существующего порядка. — Пока что, — отрезал Властелин Камня. — Откуда нам знать, что вы оба задумали сделать в дальнейшем, если бы ваши планы не раскрыли? К тому же именно ты задержала меня в тот день, когда на моего мужа было совершено нападение отрядом новобранцев Фатуи. Ты в письме сообщила, где можно его найти. Это ли не вред? — Я не знала, что с ним хотят сделать, меня просто попросили выведать, где чаще всего находится Тарталья. — Но естественно, что Нефритовый дворец ты бы никогда не указала в послании, потому что здесь Чайльд всегда под присмотром. Нин Гуан, довольно лжи. Твоя вина почти неоспорима, и в наказание за все скверные правительственные схемы я изымаю твою собственность, твои накопленные сбережения и твой гео Глаз Бога. На секунду Нин Гуан показалось, что её сердце перестало биться. Всё, что она заработала всё-таки честным трудом, в одно мгновение по прихоти бездушного Архонта вдруг… отнималось у неё. Она накопила миллионы моры, построила себе особняк в горах, но продолжала бесплатно заниматься общественными работами, отдавала деньги на благотворительности и оставалась в своём кабинете сверхурочно ради составления справедливых для граждан законов, чтобы какой-то мнимый Бог забрал у неё это?! — Вы не имеете права, — почти прошипела Нин Гуан. — Я всё ещё гражданка Ли Юэ, и моя вина должна быть доказана юристами, чтобы я согласилась на столь жестокое наказание. Я требую адвоката. — Я и есть главный юрист этой страны. Для меня твоя вина уже доказана, и я считаю также правомерным отстранить тебя от должности руководительницы Цисин. Нин Гуан дёрнулась от злости, желая метнуться к трону Чжун Ли и ударить Архонта, но миллелиты сдержали её порыв. Е Лань подумала, что та выглядела слишком жалко, и… на секунду даже засомневалась в правильности своих донесений на неё Властелину Камня. Но истина всё же действительно была на стороне совсем не Нин Гуан. — Но прежде чем я сделаю всё то, о чём сказал, ты должна выйти к народу с обращением и сказать всем, что ты покидаешь пост в Цисин по собственному желанию. Завтра же утром. У тебя даже есть время подумать над тем, что ты хочешь сказать на прощание. — Как благородно, — едко усмехнулась Нин Гуан. — Не лопните от щедрости. — Уведите её немедленно. Темницы в Нефритовом дворце, конечно, не было, но некое подобие одиночной камеры вполне подходило для подобных случаев. Там и пришлось некогда руководительнице Цисин коротать остатки дня и всю ночь. Рано утром за ней зашли миллелиты, объявив о том, что ей дают время на сборы перед выступлением. Видимо, Чжун Ли самостоятельно объявил людям о выходе Нин Гуан с планируемой речью. На площади перед храмом людей собралось даже больше, чем когда проводилась свадьба Архонта и Тартальи. Присутствовали и женщины, и мужчины, но первые почему-то были в большинстве. Чайльд сидел на некоем подобие трона рядом с Чжун Ли, наблюдая за тем, как скапливался народ на довольно небольшой, оказывается, территории. — Но женщины же должны быть заняты работой, как ты мне говорил, — почти вопросительно сказал Тарталья, шепча на ухо Чжун Ли. — Я… тоже не понимаю, что происходит. В голосе Архонта чувствовалась непривычная растерянность, а напряжённый взгляд пробегался по толпе горожан, среди которых всё чаще и чаще мелькали женские лица. Неужели Нин Гуан была для жителей Ли Юэ настолько важна и близка по духу, что на встречу с ней собралось большее количество человек, чем на свадьбу самого Архонта? И, наконец, Нин Гуан появилась. Она спустилась на балкон здания и встала так, чтобы впереди неё виднелись граждане, а позади — Чжун Ли и Тарталья. Народ захлопал пришедшей (для них всё ещё) руководительнице Цисин. Нин Гуан нервно улыбнулась, кратко помахав людям рукой. — Приветствую, уважаемые жители гавани! Сегодня крайне необычный день для нас всех, включая меня. Как вы, наверное, прекрасно знаете, я крайне редко обладала правом выступать перед теми, кому служила все годы, но теперь мне выдалась последняя возможность повидать своих последователей и своих недругов. Вы все очень дороги для меня, как бы вы ко мне ни относились. Я ценю каждого человека, с которым имела дело. Однако я здесь, к большому сожалению, совсем не для того, чтобы обрадовать вас. С разрывающимся от печали сердцем я сообщаю вам, что покидаю пост руководительницы Цисин по собственному желанию. Недавно ликующая толпа преисполнилась удивлённого отчаяния. — Что же делается, Властелин?! Внезапный крик из толпы заставил Чжун Ли встрепенуться. Тарталья осторожно положил ладонь на его руку и посмотрел обеспокоенно. — Подожди, пусть ситуация прояснится, — прошептал он, затем попытавшись взглядом распознать источник звука в толпе. — Почему вы позволяете госпоже Нин Гуан уйти так просто?! — Да, чем она не угодила? — продолжали сыпаться вопросы от тех, кто ближе всего стоял к балкону и чей голос можно было разобрать в общем гомоне. Видя бездействие Архонта, Нин Гуан продолжила: — Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Прошу вас не распространять панические настроения. Моё желание уйти никак не связано с недовольством Властелина Камня по поводу моей работы, — женщина, всегда умело скрывающая настоящие эмоции, однако, на сей раз едва проговорила эти слова. Но встревоженные люди не могли прочитать в её речи ложь. Чжун Ли, впрочем, всё же решил не испытывать терпение людей и встал с трона, подойдя к перилам балкона. — Нин Гуан действительно пожелала покинуть пост руководительницы сама, а потому она вольна сделать это, каким бы болезненным ни казался её уход. Едва ли краткая речь Архонта успокоила толпу, но это было лучше, чем предыдущее молчание. Вскоре Нин Гуан продолжила, когда Чжун Ли после ещё некоторых объяснений вернулся к трону. — Позвольте же признаться вам всем перед уходом — не в Бога я веровала всё это время, а в людей. В то, что именно люди творят историю, вершат судьбы и объединяют государства. Божественная сила неоспорима, но что значила бы она без тех, кем Архонты управляют? В толпе вновь начали задумчиво перешёптываться, и Чжун Ли почти подскочил на троне, осознавая что именно сказала Нин Гуан сейчас. Он захотел заставить её замолчать сию же секунду, но вдруг понял, что это являлось бы прямым доказательством того, что вселяла в души людей эта женщина. Нин Гуан сеяла раздор между населением страны и Архонтом, считая, что люди рано или поздно смогут свергнуть его. И Чжун Ли буквально сам позволил ей поставить жирную точку в многолетнем спектакле: даже если она сейчас покинет пост, её мысли не уйдут из людей никогда. — Но я еретик, — усмехнулась Нин Гуан, наполовину обернувшись и посмотрев на надменного и нервничающего Чжун Ли, у которого очень по-человечески вспотели ладони. — И я сама признаю это. Да простят меня все последователи Властелина Камня и все люди. Мои убеждения всё ещё остаются моими, и я ни в коем случае не хотела бы пытаться насильно привить вам их. Несовпадение взглядов во многом и определило мой уход. Однако же запомните, пожалуйста: ради людей, в частности женщин, и их благополучия я служила Богу, в которого никогда не верила. Все мои законы, все идеи, которые я вкладывала в каждый проект — всё я делала с твёрдым убеждением, что однажды люди заживут более достойной, чем сейчас, жизнью. Но не бойтесь, моё дело не окончено. Его продолжат мои верные соратники, пусть и по-другому, с большей верой в Гео Архонта. Моё недоверие к Богу непростительно, и я, понимая это, сама отказываюсь продолжать то, что делала. Я передаю Властелину Камня возможность самостоятельно выбрать следующего руководителя Цисин, а сама обязуюсь больше никаким образом не влиять на политику Ли Юэ. Прощайте, но не забывайте верить в то, что справедливость всегда будет торжествовать. Чжун Ли внутренне рассыпался, как хрупкая и тонкая ваза. Он позволил Нин Гуан произнести эту пламенную речь перед толпой. Он дал ей возможность убедить всех в своей правоте. Он только что подорвал собственный авторитет. И оглушительные овации, с которыми люди приняли слова Нин Гуан, лишь подтвердили это. Она стала для многих национальной героиней и почти мученицей. Но правление Чжун Ли всё-таки не заканчивалось. У него ещё был шанс исправиться и вернуть доверие жителей гавани, прежде чем случилось бы что-то непоправимое, вроде восстания. А сейчас… у него были другие проблемы, вроде окончательного разбирательства с Нин Гуан и скорой поездки в Снежную. Тем же днём, но уже в вечерние часы женщину привели в тронный зал Властелина вновь. Она выглядела более спокойной и от пламени свечей даже казалась умиротворённой. Миллелитов в зале в этот раз не было, они не сопровождали Нин Гуан, а женщина сама шла по ковровой дорожке к трону. — Уже переписали особняк на кого-нибудь? — горько усмехнулась Нин Гуан. — Он станет государственной собственностью. Откроем оздоровительную базу отдыха, например. Бай Чжу давно предлагал устроить что-то такое для укрепления здоровья граждан, которые живут только в гавани и не дышат горным воздухом. — Звучит неплохо. Всяко лучше, чем устроить там тайное местечко для вас и вашего мужа. — У тебя ещё хватает смелости дерзить? — Терять уже всё равно нечего. Я просто хотела бы, чтобы моё наследство пошло на пользу, а не растрачивалось попусту. Могу ли я завещать свои миллионы моры на развитие искусства или иную благотворительность? Чжун Ли молча кивнул. — Спасибо. Тогда распределите, пожалуйста, этот бюджет между медициной, искусством и торговлей. Желательно поровну, но как пожелаете, я не могу указывать. К тому же это всего лишь просьба. Я надеюсь, что вы её уважите. — Ты не требуешь ничего плохого. Я вполне в состоянии сделать так, как ты просишь. Нин Гуан замолчала, ожидая последней части наказания. Но Чжун Ли почему-то медлил. Кажется, у него в разуме крутилось так много вопросов, что было бы грешно их всё-таки не задать. И поэтому он заговорил снова: — Скажи, а ты правда никогда не верила в меня? — Как в Бога? Почти никогда, и правда. Только в самом начале карьеры. С каждым годом мне всё больше и больше казалось, что я работаю с непреодолимой стеной, которую не сломать и через которую не перелезть. Неужели вы не помните наши долгие споры о тех или иных законах? — Я ничего не забываю. Я лишь удивлён, что всё это время ты умело скрывала даже от меня своё неверие. — Ваша любовь к покорным людям играет с вами злую шутку, если хотите искренности от меня. Достаточно было просто в нужные моменты замолчать и дать вам накричать на меня, чтобы продолжился какой-то конструктив. На самом деле я и все люди Ли Юэ должны быть благодарны Чайльду — именно он своей непохожестью и отсутствием уступчивости смог заставить вас изменить своё мнение по многим вопросам. В последнее время работать с вами было намного приятнее, чем несколько лет назад. Чжун Ли странно потупил взгляд. Если даже у женщины из правительства были недовольства по поводу него, то что вообще думали простые граждане? — Он вам, наверное, наболтал обо мне, что я его, якобы, ненавижу. Поначалу мне казалось, что он и будет источником проблем для моего плана, но всё получилось совсем не так. Я не питаю к нему никаких злых чувств. И к вам тоже. Но вы слишком долго сидите на троне, чтобы понять простых людей. Может быть, дальнейшие отношения с Чайльдом продолжат вас менять. Если вы, конечно, не сломаете и его. Слушать характеристику на самого себя было, мягко говоря, не самым приятным занятием. Но в искренней, хотя и грубоватой речи Нин Гуан чувствовалась взрослая осмысленность. Она прекрасно понимала, чем всё закончится, а поэтому решила хотя бы последними своими словами донести до Бога то, что тревожило её всё это время. — Чайльд вообще на самом деле удивительный парень. Он сделал с вами то, чего не мог сделать никто все шесть тысяч лет. Вернее, он ближе всего подобрался к тому, чтобы изменить вас действительно в лучшую сторону. И я искренне благодарна ему за это. Может быть, и рождение дочери отразится на видении женщин вами и большинством жителей Ли Юэ. Последнее предложение заставило Чжун Ли вздрогнуть. Он мечтал о наследнике, а не наследнице. — Откуда ты можешь знать, какого пола будет ребёнок? Этот вопрос лишь подтвердил догадки Нин Гуан. — Я и не знаю. Решать лишь природе и судьбе. Но если на то есть воля чего-то более высокого, чем сами Боги, то у вас должна родиться дочь, чтобы вы поняли, что я пыталась донести до людей и до вас всё это время своими законами. Теперь речь Нин Гуан всё больше напоминала еретическую, ведьминскую, а потому Чжун Ли обозлился. — Вам неприятно, я понимаю, но станьте же, наконец, добрее к неповинным женщинам. Каждая из нас способна на то же, что и мужчины. Преемница ничем не хуже преемника. — Довольно. Одним лишь движением пальцев с тела Нин Гуан упал её золотой гео Глаз Бога и полетел в направлении руки Властелина Камня. Женщина вся искривилась, когда потеряла элементальные силы, и низко опустила голову, готовая почти упасть, но божественное проявление не дало ей это сделать. Сила Архонта подхватила Нин Гуан и осторожно положила на пол. Отнятый Глаз Бога в широкой ладони Архонта перестал светиться, а сама Нин Гуан долгое время не могла прийти в себя. Она потеряла не только силы, но и многие воспоминания, в том числе почти все, что связывали её с правительством Ли Юэ, Чжун Ли в частности. Властелин Камня вышел из тронного зала и позвал миллелитов, отдав приказ отнести женщину к Бай Чжу, а сам отправился в потайные комнаты дворца из собственного кабинета, чтобы спрятать, как ему казалось, проклятый Глаз Бога. Чжун Ли впоследствии навестил врача, но Нин Гуан, кажется, оказалась слишком сильно привязана к своему Глазу Бога, потому что его потеря отразилась на её самочувствии очень плохим образом — она до сих пор не очнулась. Однако Бай Чжу заверил, что присмотрит за ней, и, так как у неё сохранялось дыхание, жить она будет. Всё-таки Чжун Ли, конечно, интересовало и ещё кое-что. — А есть ли возможность как-то… заранее узнать пол ребёнка? Бай Чжу, не ожидавший подобного вопроса, ответил не сразу. — На данный момент, к сожалению, нет. Даже при наличии элементальных сил. — Но ведь чувство стихий позволяет просматривать, например, территорию на наличие живых объектов. — Никто никогда не пользуется этим. Я бы не стал экспериментировать, тем более на вашем ребёнке. Каких-либо иных методов, насколько мне известно, в Ли Юэ нет и подавно. — Может быть, людей тянет на определённую еду в зависимости от пола ребёнка? Бай Чжу задумался. Речь Чжун Ли зазвучала так, словно он цеплялся за любую, даже парадоксальную и нелогичную идею, лишь бы узнать то, что ему нужно. — Боюсь, что подобные придумки — просто фантазии, гуляющие среди народа. Вы могли слышать о таком от каких-нибудь старушек, скажем, но с медицинской точки зрения, как я могу судить, это всё необоснованно. Сколько бы я ни наблюдал за беременными мужчинами и женщинами, все они в равной степени любили совершенно разные, пусть и необычные продукты во время своего положения. Кажется, Чжун Ли такой ответ не очень удовлетворил, но Бай Чжу оставался честным, несмотря ни на что.