***
Лёгкий рождественский джаз с ритмичным сопровождением бубенчиков наполнил гостиную, время от времени диссонируя с не совсем стройным, но воодушевлённым пением. Гермиона носилась по дому, обмотавшись ёлочной гирляндой и, пританцовывая, наряжала стоящую по центру комнаты ёлку, которая больше двух недель была наспех обмотана огоньками, чтобы привнести хоть какую-то праздничную атмосферу, пока Гермиона засиживалась допоздна в Министерстве и всячески оттягивала начало подготовки к Рождеству. Уже через несколько дней наступит сочельник — с каждым годом время летело всё быстрее. Казалось, совсем недавно она ездила в Хогвартс на первое сентября, чтобы повидаться с Макгонагалл и Хагридом. Приятно было иногда возвращаться в школу — поистине волшебное место, в котором Гермионе довелось пережить столько захватывающих приключений. Вчера, наконец-то, с ней случилось ещё одно — самое удивительное приключение, которое было примечательно тем, что Гарри и Рон на этот раз были совсем ни при чём. Она до сих пор им не рассказала, но, по правде говоря, всё ещё не была уверена в том, что это хорошая идея. Им предстоит увидеться на Рождество в Норе, и Гермиона ужасно волновалась перед этой долгожданной встречей. Она много раз воображала в своей голове этот момент: головокружительные запахи праздничного ужина Молли, широкие улыбки Рона и Джинни, гора подарков под ёлкой и несмолкаемые разговоры семейства Уизли, однако сейчас мысли о предстоящем воссоединении путались и уже вызывали не такие однозначные чувства. Гермионе не хотелось держать в секрете от друзей свою личную жизнь, но и говорить об этом, казалось, было слишком рано, несмотря на то, что Демельзе на данный момент уже было кое-что известно, хотя они не были настолько близки. Вчерашний вечер был чем-то настолько нереальным, что Гермиона временами сомневалась, не приснились ли ей неудачный поход на каток, искренняя улыбка Драко, заливистый смех, небольшая, но несомненно коварная проделка, которая так их развеселила, неспешная прогулка с откровенным разговором и, конечно же, такое тёплое прощание, которое было в миллион раз романтичнее всяких пошлых банальных поцелуев. Из двух полноценных встреч и того общения, которое у них сложилось, Гермиона вынесла одно заключение: Малфой действительно был особенным, ничем не похожим на других парней. Его мышление было очень близко Гермионе, хотя иногда казалось, будто они пребывали в разных мирах, а иногда — понимали друг друга без слов. В нём было много странного и непривычного, он часто будто бывал где-то заперт в себе, но его нестандартное отношение к ней подкупало и пробуждало в ней любопытство. Гермионе нравилась мысль о том, что, похоже, это был тот случай, когда она сама могла решать, в каком темпе будут развиваться их отношения, так как Малфой был явно слишком стеснителен и замкнут, что указывало на его неопытность. Именно это ей и было нужно — неопытный партнёр, который не станет её подгонять, настаивать или осуждать, но будет постепенно познавать всё вместе с ней. Это было так чертовски романтично! Гермиона прекрасно знала, что её вряд ли кто-то поймёт, но ведь это была её жизнь. Её личные странности и старые травмы, с которыми она наконец нашла способ справиться. Следующее свидание должно закончиться поцелуем — так она решила, когда вернулась вчера вечером домой. Разумеется, она не будет делать первого шага, но если Драко распознает её открытость и проявит инициативу, она не станет робеть и идти на попятную, как раньше. Гермиона позволит ему это сделать, потому что он действительно нравится ей. Что-то неумолимо притягивало её к нему, что-то в нём волновало её до щекотливого трепета в груди и напряжения внизу живота. И ей бесконечно льстило, что никто, ни одна девушка, кроме неё, не замечала в Драко того, что видела она. Конечно, Гермиона понятия не имела, встречался ли он с кем-то на протяжении последних лет. Возможно, он ещё неоднократно её удивит и сломает представление о себе, сформировавшееся у Гермионы посредством анализа и опыта общения с людьми, который у неё был на данный момент. Малфой действительно умел удивлять. Кто знает, быть может, он периодически бывал в отношениях с кем-то, пусть и не в серьёзных. Секс без обязательств — удобная модель взаимодействия между людьми, которые не желают слишком сближаться. Почему-то мысль о том, что Малфой мог практиковать подобный вид отношений, Гермионе совсем не понравилась. Конечно, я не ревную. Это же глупо. Мы взрослые люди. Она часто спорила сама с собой, когда та маленькая, вечно недовольная девочка начинала чувствовать себя ущербной без весомого повода. Ей бы точно не хотелось узнать, что Малфой в своём возрасте всё ещё оставался невинным. Это было бы странно и даже немного жутко. Или наоборот — необычно и волнующе экзотично?.. — Так. Спокойно, Гермиона. Тебе нужно отвлечься. К тому же, ты скоро опоздаешь на работу. Она обратила взгляд на украшенное дерево и поняла, что вешала шары в абсолютно бессознательном состоянии, судя по тому, как они скучились на нескольких ветвях с одной стороны, а остальные две трети ели пустовали. «Сойдёт и так», — подумала Гермиона, сняв с шеи золотистый дождик и небрежно повесив его на пустых ветвях в качестве скудного украшения. Сегодня у неё не было настроения работать, но, к счастью, наступила пятница, а это значило, что вечером у них с Демельзой произойдёт очередное «пятничное чаепитие без чая», и впереди будут выходные, которые, возможно, пройдут значительно лучше, чем все предыдущие.***
Нежелание являться на работу оказалось вполне обоснованным. Это было плохой идеей по нескольким причинам: во-первых, Гермиона по дороге угодила в снежную ловушку в виде обвалившегося с крыши сугроба, образовавшегося после ночной метели; во-вторых, два из пяти отчётов её подчинённых оказались заполнены неверно, и вместо того, чтобы попросить своих сотрудников переделать работу, она принялась вносить корректировки сама, так как сегодня был крайний срок, когда Гермиона должна была предоставить министру все необходимые бумаги о выполненной работе за квартал; в-третьих, в её офис доставили кричалку от некого Редклифа Эюзби, который истошно орал о том, что его только что укусил вампир, и прямо сейчас его мучает жажда чьей-нибудь крови, а Министерство отвратительно выполняет свою работу, позволяя всяким чудищам гулять на свободе вместо того, чтобы упечь их в Азкабан. Насчёт последнего пункта Гермионе было в целом просто неприятно, и если бы день не оказался таким сумбурно-паршивым, она бы даже посмеялась над выходкой безумного старика, поскольку была прекрасно осведомлена о том, что жертва вампира сразу после укуса не способна к осознанным действиям, таким как членораздельная речь, письмо и уж тем более использование магии для превосходно выполненной кричалки. Скорее всего, старого фермера укусил садовый гном. К тому же, гуляющие по улицам вампиры — вопиющая клевета, так как Гермиона могла гарантировать эффективность работы её отдела. А ещё, будь это абсурдное заявление правдивым, вампир ни за что не остановился бы на одной жертве. Усердно прокручивая в голове все стрессовые ситуации, произошедшие за пару часов, Гермиона почти бежала в кафетерий за спасительной порцией горячего кофе и противного, но полюбившегося ей шоколадного пудинга. К её удивлению, столик, за которым её обычно ожидала Демельза, пустовал. В сознание Гермионы пробралось некое дурное предчувствие, но как только она забрала свой заказ и села на любимое место, Демельза вбежала в кафетерий и, быстро отыскав её глазами, метнулась к ней. — Что случилось? — обеспокоенно спросила Гермиона, внимательно изучая взглядом слегка запыхавшуюся подругу. — Ох, — тяжело выдохнула она, потянувшись к чашке Гермионы и отпив из неё большой глоток. — Всё, как всегда, некстати. — О чём ты? Демельза перевела дыхание и провела рукой по растрепавшимся волосам, заглаживая их назад. — Мы с Терри были на задании в Кентербери, выслеживали двух мошенников, как вдруг пришёл патронус от целителя Джефферсона. — О нет, — ахнула Гермиона, — что-то серьёзное? — Мама в порядке, — успокоила её Демельза. — Но у неё снова случился приступ сегодня утром. Ничего необычного, у неё так всегда в преддверии праздников. Целитель сказал, что мне лучше побыть рядом с ней — так ей спокойнее. Поэтому, к сожалению, я буду вынуждена пропустить нашу маленькую вечеринку. Гермиона понимающе кивнула и с сочувствием сжала руку Демельзы, не найдясь, что сказать. Она никогда не знала, что говорить в подобных ситуациях и, хотя считала, что достаточно понимает подругу, так как испытывала похожие чувства, всё равно её история была совсем другой. — Хочешь, я пришлю вам в Мунго пирог? — предложила Гермиона с грустной улыбкой. — Всё равно тесто и начинка уже готовы, осталось только поставить в духовку. — Не стоит, — мягко улыбнулась Демельза, сжав её руку в ответ. — Съешь за меня кусочек. Сможешь, наконец-то, добавить корицу. Она усмехнулась, и Гермионе стало так горько от этой улыбки. Она, как никто другой, понимала Демельзу, но они никогда не обсуждали тему родителей — для них обеих она была слишком болезненной. — Не буду скрывать, я очень надеялась провести время с тобой, — добродушно улыбнулась Гермиона, разочарованно поджав губы. — Быть может, ты заглянешь после, если захочешь… не знаю, поговорить? — Думаю, я буду слишком вымотана после… ты понимаешь, — покачала она головой. — И просто пойду домой отсыпаться. — Да, конечно, я… — Ты можешь пригласить Малфоя. Гермиона моргнула от неожиданности и вытянула шею вперёд, словно ослышалась. — Что? — Серьёзно, — ободрительно произнесла Демельза, — ты всё равно будешь готовить пирог. Я тебя подвела, но ведь это не повод тебе оставаться одной? — Ди, мне кажется, это неправильно, — озабоченно прошептала Гермиона, будто боясь, что кто-то услышит. — Только позавчера у нас было первое свидание. Мы даже ни разу не целовались. Разве приглашение парня домой не означает… ну… — она залилась краской и отвела взгляд. — Для таких, как Малфой, — вряд ли, — фыркнула Демельза. — Хоть я ему и не доверяю, но, судя по твоим рассказам, он не очень-то походит на злодея. Как, впрочем, и на обычного парня, имеющего представление о подобных традициях. Ладно, мне пора бежать, Гермиона, — она поднялась со своего места, — нужно ещё отпроситься у начальства. И знай, — бросила Демельза через плечо, устремляясь к выходу, — что какое бы решение ты ни приняла, оно будет правильным! Гермиона рассеянно махнула на прощание, провожая её взглядом, но мыслями уже была далеко за пределами этого кафетерия. Классическая шутка Демельзы обескуражила её, но определённо зацепила. Может, и вправду стоит рискнуть? Она задумчиво нахмурилась и, неспешно набросив мантию и забрав сумку, отправилась к лифту, размышляя над тем, в каком бы виде было наиболее приемлемо пригласить Драко в гости. А если он откажется? Она почувствует себя идиоткой. Решётка лифта захлопнулась, но желающих составить Гермионе компанию в путешествии к её уровню, к счастью, не нашлось, так как обеденный перерыв был ещё в самом разгаре. Написать ему письмо? Я могу послать ему самолётик — этот вариант вполне безопасен. Лифт миновал два уровня и вновь устремился вниз. А если он даже не пришлёт мне отрицательного ответа? И просто проигнорирует? Вряд ли я смогу ещё хоть когда-то взглянуть ему в глаза и при этом не сгореть от стыда. Наверное, всё же лучше провести вечер одной и не творить глупостей. Это был всего лишь шутливый совет, а не призыв к действию… Письмо, Гермиона. Помни о том, что говорилось в письме. В твоём случае неторопливость лишь усугубляет ситуацию, и ты теряешь драгоценное время. Лифт замедлил ход и остановился. — Отдел тайн, — объявил женский металлический голос, и Гермиона вздрогнула. Неужели её подсознание давно приняло решение за неё, пока она спорила сама с собой, перебирая у себя в голове заведомо проигрышные варианты, которые на деле даже не рассматривала изначально? Как обычно, я сама себя провела. Что ж, похоже, это знак. К моменту, когда Гермиона покинула лифт, к ней подошёл охранник, настороженно оглядывая с головы до ног. — Чем могу помочь, мисс Грейнджер? — вежливо поинтересовался он. — М-могу ли я… поговорить с Драко Малфоем? — сбивчиво пролепетала Гермиона. Мерлин, окажись перед ней какой-то тёмный волшебник, решивший испить крови единорога, она бы прокляла его, не сомневаясь ни секунды, и была бы в полной боевой готовности противостоять его приспешникам в одиночку. Но прямо сейчас она едва держала себя в руках, чтобы не расплакаться от собственной беспомощности, потому что боялась позвать парня на свидание. — Мистер Малфой ожидает вас? — с подозрением уточнил охранник. — Да… то есть, нет, у меня к нему вопрос, — кое-как проговорила Гермиона, нервно заправив за ухо волосы. Наконец, охранник кивнул и скрылся за массивными дверьми, и она оперлась на чёрную мраморную стену, чтобы перевести дух. Так… Я здесь для того, чтобы предложить Малфою… зайти ко мне на чай с пирогом? На чай. С пирогом. Вот и всё. Просто будь собой, Гермиона. Это совсем не сложно. — Грейнджер? — Привет! — выпалила она, едва услышав знакомый голос и свою фамилию, словно торопясь ответить первой, как когда-то давно, сидя на школьной скамье. — Привет. — Привет. Они снова произнесли это почти одновременно. Гермиона часто заморгала, спрятав руки в карманы, и набрала в лёгкие воздух, чтобы что-то сказать, но так и не издала ни звука, мучительно наблюдая за тем, как выжидающий взгляд Малфоя постепенно становится встревоженным. Он явно очень торопился прибыть сюда как можно быстрее, судя по слегка учащённому дыханию, взъерошенным волосам и письменному перу за ухом, которое он, спохватившись, суетливо спрятал в карман. — Дело в том, — медленно начала Гермиона, приподняв подбородок повыше и стараясь неотрывно смотреть Малфою в глаза, — что моя подруга Демельза сегодня не сможет прийти на нашу чайную вечеринку. И я хотела у тебя спросить: ты любишь корицу? О боже. Какой ужас. Малфой выглядел абсолютно сбитым с толку. Он растерянно сдвинул брови к переносице, отвёл взгляд в сторону, а затем снова внимательно посмотрел на Гермиону. — Мне нравится корица, — размеренно ответил он. — Но, если честно, мне кажется, ты упустила несколько деталей. — Да, да, так и есть, — поспешила исправиться Гермиона, влепив себе ментальную оплеуху, хотя соблазн врезать себе по-настоящему был достаточно велик. Вероятно, цвет её лица давно превратился из нежно-розового в помидорно-красный. — В общем… Я хотела сказать, что собираюсь испечь яблочный пирог и… решила пригласить тебя на чашку чая. — Потому что твоя подруга Демельза не сможет прийти, — уточнил Малфой, слегка наклонив голову вниз. — Точно, — подтвердила Гермиона, закусив губу. — Только поэтому. Вернее, не только поэтому, а потому… Ох, Мерлин, — она на мгновение прикрыла глаза и запустила пальцы в волосы. — Просто приходи. Гермиона облегчённо выдохнула, осознав, что она, наконец, сказала это. Спотыкаясь, краснея, но изложила свою мысль, и теперь дело осталось за малым: получить положительный ответ и расслабиться окончательно, либо же услышать отказ, аппарировать в чистое поле и хорошенько там прокричаться, а затем запереться дома и не выходить оттуда семь-десять дней. Драко сглотнул и вновь отвёл взгляд. Он по-прежнему выглядел растерянным и задумчивым, и она поняла, что эта его реакция на её слова постепенно становилась типичной. Гермиона очевидно смущала его, но не могла понять степень дискомфорта, который причиняло Малфою её поведение. Никогда и ни с кем она не чувствовала себя такой неуместной дурочкой. В самом деле, это было уже не смешно. — Прости, — хрипло произнесла она, устало покачав головой, — я не знаю, что на меня нашло. Приглашать тебя в гости было слишком поспешным и необдуманным шагом, а я не хочу, чтобы из-за моей импульсивности ты чувствовал себя неловко… — Я приду. Выражение его лица совсем не поменялось, однако это лишь подчеркнуло решительность в его голосе. — Придёшь? — тихо переспросила Гермиона, в неверии приподняв брови. — Да, — утвердительно кивнул Малфой. — Там ведь будет пирог. Его взгляд оставался непроницаемым на протяжении нескольких секунд, и в тот момент, когда Гермиона подумала, что он не шутит, губы Драко едва заметно дрогнули в ироничной полуулыбке. Хвала Мерлину.***
Сто девятнадцать ударов в минуту. Именно с этой скоростью колотилось сердце Драко, когда Грейнджер с ним попрощалась, и у него появилась возможность измерить постепенно утихомиривающийся пульс. Она пришла сюда, к нему, в Отдел тайн для того, чтобы пригласить к себе домой. Этого Малфой ожидал меньше всего. Он в принципе всегда сомневался, состоится ли следующая встреча, чтобы излишне себя не обнадёживать, и, уж тем более, даже не предполагал, что в ближайшем будущем свидание пройдёт на чьей-то приватной территории. Как только Драко уловил смысл её слов и понял, что стоящая перед ним девушка приглашает его на чаепитие в свой дом, в его воображении возникло уютное каменное крыльцо и симпатичная красная дверь квартиры Грейнджер, увенчанная яркой вывеской, на которой огромными буквами было написано «КОИТУС». Когда Малфой вернулся в лабораторию за мантией и покинул Министерство, чтобы сразу же аппарировать в Нотт-мэнор, Тео мгновенно набросился на него с вопросами о проигнорированных письмах и незамедлительно потребовал рассказать о всех деталях двух прошедших дней, но Драко оборвал его яростный поток бессмысленных ругательств всего одной фразой: — Она пригласила меня к себе домой на чай с пирогом. Губы Тео растянулись в многозначительной улыбке. — Кажется, у кого-то намечается вечеринка для взрослых, — игриво повёл он бровями. — Только не забудь уточнить у дамы, принимает ли она противозачаточное зелье перед тем, как вы оба отдадитесь во власть всепоглощающей похоти. — Тео, честное слово, если бы мой дед сейчас был жив, он бы сказал это примерно так же. Нотт вечно превращал особенно деликатные темы в какой-то каламбур, не упуская возможности подшутить над Драко и его неопытностью с помощью намёков и напоминаний о том, как следует себя вести. Хотя, несмотря на то, что Малфоя это раздражало, в глубине души он был благодарен за идиотские точечные подсказки, ибо задавать неловкие вопросы интимного характера другу с совсем иными сексуальными предпочтениями ему было, мягко выражаясь, неудобно. Проторчав у Тео полдня и наслушавшись самых разнообразных пошлых рекомендаций, Драко понял, что из всех им перечисленных вариантов развития событий вероятнее всего был лишь один: спонтанный, лишённый всяческой целомудренности поцелуй, который в любой момент мог выйти из-под контроля. Но Малфой предпочитал думать о хорошем и не поддаваться преждевременной панике. Когда Драко оказался у дома Грейнджер в полдевятого вечера, красноречивой вывески, нарисованной в его воображении, конечно же, не было, однако неукротимая нервозность повсеместно распространилась по его телу: он был уверен, что как только переступит порог этого дома, его шансы на приобретение экстремального нового опыта сегодняшним вечером возрастут на девяносто девять и девять процентов. Зачем Грейнджер понадобилось идти на такой отчаянный шаг? Разве девушкам не важно двигаться постепенно от этапа к этапу? Почему у Драко начинало складываться ощущение, будто это он из них двоих был неспешным недотрогой, планирующим жить вечно? О, чёрт… Что, если она смертельно больна? Что, если у неё осталось мало времени, и поэтому она так стремится ускорить момент нашей близости? Драко сглотнул подступившую тошноту и предпринял попытку подавить панику глубоким размеренным вдохом, но горло словно сжало тисками тревоги. Он никогда не считал себя проницательным волшебником и предпочёл бы оставаться в своём маленьком фантастическом мире, в котором все страхи существовали лишь в его голове и почти никогда не имели ничего общего с реальностью. — Вы пришли к мисс Грейнджер? — прокряхтел старческий голос прямо позади него. Драко обернулся и опустил взгляд на крошечную пожилую волшебницу, едва превышающую по размерам домового эльфа. — Да. — Она арендует у меня квартиру, — с печальной улыбкой уведомила его старушка, чрезмерно медленно кивнув в сторону двери. — Такая славная девушка. Талантливая и ещё совсем молодая… Я рада, что она наконец нашла такого милого и симпатичного молодого человека. Жизнь — она так скоротечна. Волшебница поджала губы и мелко дрожащей старческой рукой похлопала Драко по спине, направившись к соседней двери. Это ещё что за ёбаная дичь? В смысле «жизнь скоротечна»? Не дождёшься, карга старая. Он бросил на неё презрительный взгляд, уверенным шагом поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Через долю секунды раздалось постепенно приближающееся протяжное кошачье мяуканье, звук которого смешно колебался из-за быстрого бега. Спустя несколько мгновений замок щёлкнул, и дверь открылась, выпустив наружу умопомрачительный аромат горячего пирога. Грейнджер выглядела очаровательно взволнованной и по-особенному красивой с собранными в хвост волосами, одетая в коричневый безразмерный свитер и простые джинсы. На её лице совсем не было косметики, что определённо лишь подчёркивало её естественную красоту. — Ты как раз вовремя, — лучезарно улыбнулась она. — Только что вытащила пирог из духовки. — Как ты себя чувствуешь? — напряжённо спросил Драко, пристально осматривая её на предмет каких-либо недомоганий. Улыбка Грейнджер дрогнула, и она в недоумении нахмурилась. — Нормально… вроде, — хмыкнула она, подозрительно прищурившись. — Почему ты спрашиваешь? — Да просто… задумался о смертельных болезнях по пути к тебе, — искренне сознался Малфой, проходя внутрь и осматриваясь. — У тебя довольно мило… — Постой, — сконфуженно усмехнулась Грейнджер, заперев за ним дверь, — откуда такие негативные мысли? У тебя кто-то болен? — Нет, — будничным тоном ответил он, сняв мантию и повесив её на крючок. Сердце снова выпрыгивало из груди, как обычно это бывало перед тем, когда он собирался поднять неудобную тему. — Просто размышлял о том, почему ты позвала меня к себе. Он мельком взглянул на её ноги в шерстяных носках с зимним орнаментом и, догадавшись, что в этой квартире принято ходить без обуви, стянул ботинки и последовал за Грейнджер на кухню, объединённую с гостиной. — Только не говори, что подумал, будто мне недолго осталось, — весело хихикнула она, однако Малфой не мог не заметить, что в этой реакции присутствовала нотка нервозности. — Это не было первым, о чём я подумал, — честно сказал он, усаживаясь на один из стульев и следя за тем, как Грейнджер доставала тарелки, приборы и чашки под постепенно нарастающий свист чайника. — Почему твоя подруга не смогла прийти? Ты решил ей допрос устроить? На её месте я бы уже давно велел тебе заткнуться и катиться ко всем чертям, грёбаный параноик. Грейнджер залила кипяток в заварник и поставила его на стол, забравшись на стул напротив, поджав ноги к груди. Любопытная привычка, но, кажется, довольно милая. — У Демельзы трудности в семье, — пояснила она, опустив взгляд. — Её отец был магглорождённым. Во время войны его жестоко пытали… А потом убили у её матери на глазах. Она не смогла с этим справиться. Теперь миссис Робинс проживает в больнице святого Мунго, а Демельза её навещает. Драко почувствовал себя идиотом из-за того, что его неуёмное любопытство в итоге вынудило Грейнджер разоблачить столь личную проблему совершенно постороннего для него человека. Но этот рассказ натолкнул его на одну очевидную мысль, которая никогда не приходила ему раньше. И пока Грейнджер разрезала пирог на порционные куски и перекладывала их в тарелки, Драко думал о том, как бы поделикатнее спросить о её семье. — Извини, если мой вопрос покажется тебе бестактным, но… — неуверенно начал он и осёкся, увидев её грустную понимающую улыбку. — Мои родители живы, — сдержанно проговорила Грейнджер, избавив его от необходимости продолжать. — У них всё хорошо. Она произнесла это как-то странно и отстранённо, будто сама не верила в то, что говорит. Но ведь у неё не было причины лгать о таком, верно? Возможно, они с родителями не были близки или находились в ссоре. Драко коротко кивнул, отчётливо ощутив, что всё же затронул определённые личные границы Грейнджер, за пределы которых она не собиралась его впускать, что было абсолютно нормально. Он взял в руки приборы и отрезал кусочек ещё тёплого яблочного пирога. Уже по одному только запаху и консистенции Драко понял, что любит его. — Постой, — вдруг спохватилась Грейнджер и бросилась к холодильнику, — у меня же есть мороженое. — Мороженое? — скептически переспросил Малфой, подумав, что ослышался. — Это же классическое сочетание — тёплый яблочный пирог с ванильным мороженым, — воодушевлённо воскликнула она, словно и не было никакого мрачного отступления минутой ранее. Грейнджер уже была увлечена мороженым, будто это было самой важной вещью на планете. — Выглядит сомнительно, — пробормотал Драко, проследив за тем, как белоснежный шарик приземлился прямо на пирог и принялся неумолимо таять. Это хлипкое сооружение выглядело как большая ошибка. — Сначала попробуй, а потом осуждай, — настаивала Грейнджер, наливая чай из заварника. Драко отправил в рот уже отрезанный кусочек, предварительно обмакнув в растаявшее мороженое, и едва удержался, чтобы не прикрыть глаза от наслаждения, когда яблочно-коричная начинка и хрустящее тесто совершенно неожиданно по-новому раскрылись в сочетании с прохладным сливочным вкусом. Грейнджер не должна знать, что оказалась права. Холодное мороженое с горячим пирогом — это извращение. Но по сравнению с ним суфле из парижского ресторана — просто куча драконьего дерьма. — Ну как? — затаённо спросила она в ожидании, и тут Малфой понял, что до этого момента, похоже, никогда не ел ничего приготовленного руками человека. В мэноре, в Хогвартсе, а теперь и в его холостяцкой берлоге всю еду всегда готовили эльфы. — Очень вкусно, — похвалил он, улыбнувшись уголком губ. — Даже несмотря на мороженое. Грейнджер закатила глаза и фыркнула, покачав головой. — Ты неисправим. Пока они наслаждались пирогом и запивали его чаем, Живоглот надменно поглядывал на каждого по очереди и недовольно мяукал. Понимая, что от хозяйки ему вряд ли перепадёт, он подошёл к Малфою, залез передними лапами ему на колено и потянулся. — У тебя чрезмерно дружелюбный полуниззл, — бесстрастно, с оттенком брезгливости заметил Драко. — Я так понимаю, его неоправданная любезность имеет некую меркантильную подоплёку. — У него с людьми исключительно деловые отношения, — проинформировала Грейнджер, доедая свой кусок пирога. — Ты ему интересен до тех пор, пока являешься потенциальным кормильцем. — Вот как? И что же он может предложить взамен? Грейнджер пожала плечами, выпятив губу. — Взамен он не будет тебя презирать и даже позволит почесать ему за ушком. Драко приподнял брови и вновь устремил взгляд на кота. — Выходит, я должен внести пожертвование, чтобы заслужить одобрение? — Если ты будешь появляться здесь чаще, то в этом не будет необходимости. Их взгляды встретились, и Грейнджер резко схватила свою чашку, чтобы спрятать за ней разрумянившееся лицо. Драко готов был поспорить, что она пожалела о том, что сказала. И был уверен, что в конце этого странного свидания пожалеет ещё больше. Он поднялся из-за стола и направился в гостиную. — Можно посмотреть? — кивнул он в сторону винтовой лестницы, спрашивая разрешения Грейнджер провести небольшое исследование обстановки. — Да, конечно, пойдём, — участливо согласилась она, явно обрадовавшись внезапной смене темы. Они пересекли гостиную, и Драко остановился возле рождественской ели, окинув её критическим взглядом. — У этой замысловатой композиции есть какая-то скрытая концепция? — спросил он, рассматривая скопление ёлочных украшений на нескольких ветвях, в то время как бо́льшая часть дерева осталась обделённой и была едва прикрыта криво свисающим дождиком. — Да, — неловко усмехнулась Грейнджер, — концепция весьма проста и призывает зрителя к тому, что не стоит наряжать ёлку за пятнадцать минут до выхода на работу. Драко деловито кивнул, подавляя улыбку. Отчего-то ему представилось, как Грейнджер мечется по дому с зубной щёткой во рту, чашкой кофе в руке и вешает ёлочные шары каждый раз, когда пробегает мимо ёлки. В пижаме или в халате… Или, может, в нижнем белье?.. Заткнись. — Здесь у меня спальня, — она открыла единственную дверь, расположенную на втором уровне, к которому вела винтовая лесенка. Комната была небольшой и уютной, почти всё её пространство занимала кровать, а вместо одной из стен было панорамное окно, украшенное рождественскими огоньками. — Я не мог не заметить, что в твоей квартире есть электричество. — Этот дом находится прямо на пересечении, — кивнула Грейнджер. — Здесь есть все маггловские коммуникации, потому что прямо за стеной расположен маггловский район. Это очень здорово. Несмотря на то, что я почти всё время проводила в мире магии, я привыкла к таким удобствам как электричество — в этом есть свой уют. — Знаю, — ухмыльнулся Малфой. — Это одна из причин, почему многие маги с таким опасением относятся к магглам. Считают, что их технический прогресс может отбить у нас охоту колдовать. — Скорее уж магглов заинтересовала бы магия, — подметила Грейнджер. — Она бы сделала их мир идеально удобным. — Как и маггловское наследие во многом помогло бы нашему миру, — задумчиво произнёс Драко. — В особенности, сфера науки. Нам не хватает знаний о нас самих. Всё внимание всегда было устремлено на магию, наполняющую нас и наш мир, но при этом у нас почти нет информации о том, как наша магия взаимодействует с нашим телом. Давай, ещё расскажи, где ты работаешь. Предложи провести экскурсию по лаборатории. — Это действительно интересно, — согласилась Грейнджер, спускаясь обратно в гостиную. — В своё время я даже пыталась проводить собственные исследования, но потом поняла, что это слишком сложно. — Неужели? — усмехнулся Драко. — Никогда бы не подумал, что для тебя что-то может оказаться сложным, — он вновь обратил внимание на причудливо украшенную ель. — Кроме, разве что, этого. Грейнджер рассмеялась и вынула волшебную палочку: — Хочешь помочь привести её в порядок, раз уж она настолько сильно тебе досаждает? Драко взглянул на ёлку, а затем снова перевёл взгляд на палочку в руках Грейнджер. — Так ты за этим меня позвала? — О да, — с напускной значимостью закивала она, — это был мой коварный план — завлечь тебя с целью нарядить рождественское дерево. — Это объясняет, почему ты так волновалась, когда рассказывала про пирог, — сказал Малфой, направив палочку на одно из украшений. Он старался держаться серьёзно, но губы всё равно предательски кривились в улыбке. — Хотя я — довольно скверный выбор, мне доводилось украшать ель всего пару раз в жизни. — Правда? — удивилась она, отлевитировав шар на пустую ветвь. — Обычно, когда я приезжал на зимние каникулы домой, ёлка в мэноре уже была наряжена. А потом… потом началась война. Он умолк, сосредоточив внимание на небрежно брошенном дождике, и с помощью магии сделал его достаточно длинным, чтобы его хватило на всю ель, а не на пару ветвей. — Понимаю, — тихо ответила Грейнджер. — Той зимой мы с Гарри встретили Рождество на кладбище в Годриковой впадине. Мы едва не погибли. Я знаю. — А меня заставили наблюдать за тем, как пытали Лавгуд, — вполголоса проговорил Драко, чувствуя, как все внутренности словно покрываются коркой льда от одного лишь воспоминания. — Это было самое страшное Рождество в моей жизни. С тех пор мы с матерью никогда не наряжали дом. Да и после того, как отца не стало, мы не отмечаем семейные праздники. Просто ужинаем вместе, как в любой другой день. Каким-то образом лёгкая беседа вновь перетекла в довольно неожиданное и болезненное русло. Но, как ни странно, Драко не ощущал привычной неловкости, обсуждая с Грейнджер тяготы войны. Здесь они определённо говорили на одном языке. Довольно быстро управившись с оставшимися украшениями, они уселись на диван и погрузились в молчание. — Мне жаль, — прошептала она. — То, что ты пережил, не поддаётся моему пониманию, как бы я ни пыталась себе это представить. — А ты действительно пыталась? — спросил Драко, обратив на неё взгляд. — Много раз, — Грейнджер отвернулась и снова подтянула колени к груди, обняв их руками. — Жить в одном доме с ним — это ведь… просто немыслимо. И потом, когда всё закончилось… — она остановилась и слегка поменяла положение, чтобы развернуться в его сторону. — Я не знаю, говорил ли тебе кто-то об этом, но то, какой путь ты прошёл после всего, что тебе довелось пережить, — это очень достойно. Я до сих пор не знаю, чем именно ты занимаешься, но видеть тебя столь увлечённым своим делом, когда, должно быть, вокруг столько социального давления, а раны вряд ли когда-то затянутся полностью… Я рада за тебя, Драко. Правда. Ты очень изменился. Я это вижу, и мне кажется, ты многого достигнешь. То, что война не сломала тебя, достойно восхищения. Каждое её слово было пропитано такой чистейшей искренностью, что Малфою стало трудно дышать. Незнакомое чувство, зародившееся в его груди, сдавливало сердце и сжимало горло, будто пытаясь вызволиться из душевного заточения. Нарцисса и Тео всегда поддерживали его и говорили о том, насколько гордятся им, но услышать подобное от Грейнджер было сродни сокровенному признанию. И ещё… Она назвала его по имени. С такой нежной и доверительной непринуждённостью, которой Драко совсем не заслуживал. Настанет ли однажды момент, когда он будет достоин назвать её имя и при этом не испытывать чувства сокрушающего стыда за всё, что ей довелось пережить по вине ему подобных? — Для меня война никогда не закончится, Грейнджер, — невесело улыбнулся Драко. — И я давно свыкся с мыслью о том, что всю оставшуюся жизнь буду бороться за своё место под солнцем. Она прикусила губу, прерывисто выдохнув, и её глаза наполнились слезами. Чёрт побери, она плакала из-за того, как печально сложилась его судьба, будто ей было плевать на её собственную. Это было несправедливо. — Перестань, — прошептал Драко, покачав головой. — Не нужно. — Я просто… просто хочу, чтобы война, наконец, закончилась для нас всех, а не только для тех, кто этого заслужил, — всхлипнула она, утерев слёзы рукавом. — Если ты так говоришь, значит, надежда всё ещё есть. Они неотрывно смотрели друг на друга, понимая, что больше не было нужды произносить слова. Невероятное волнение захлестнуло тело и сознание Драко, и ему внезапно так сильно захотелось дотронуться до неё. Утешить и защитить от боли, которая её мучила. Он аккуратно придвинулся ближе и почти бессознательно протянул руку, касаясь её влажной от слёз щеки, а затем опустил взгляд на её покрасневшие губы. Грейнджер часто дышала, и когда Драко понял, что дышит так же часто, наполняя лёгкие её неповторимым сладким ароматом, Гермиона обхватила его лицо ладонями и подалась вперёд, прильнув к его губам. Это было похоже на взрыв. На сокрушительный удар, пронзивший всё тело сладостной болью. После первого прикосновения артефакт сработал, как обычно, но как только их губы соприкоснулись в поцелуе, волна жара окатила Драко изнутри с такой силой, что на мгновение ему показалось, будто его сердце не выдержит. Целовать Грейнджер было изумительно приятно. Зарываться пальцами в её волосы, ласкать её щёки и шею было изумительно приятно. Чувствовать её вкус на своём языке, задыхаться от близости её тела, когда она прижималась всё сильнее, блуждая руками по груди и плечам Драко — каждая секунда этого удивительного путешествия приводила его в восторг. Что ты делаешь? Тонкие пальцы Грейнджер скользнули к его шее и вызволили верхнюю пуговицу рубашки. Ты — ничтожество, убери от неё свои руки. Драко крепко зажмурился и едва сдержал стон, когда её губы прочертили линию к его уху. Ты нравишься ей лишь потому, что она испытывает к тебе жалость. А ты лжёшь ей, как последний ублюдок, и используешь в своих целях. Когда её губы снова накрыли его, а пальцы опустились к третьей пуговице, Драко почувствовал сильное головокружение, сердце колотилось словно бешеное. Грудь горела огнём, и если сейчас они не остановятся… — Стой, — резко выдохнул он, вызволяясь из объятий Грейнджер. — Что-то не так? — растерянно спросила она, и тут он заметил, насколько сильно расширились её зрачки, затянув всю радужку своей чернотой. Блять. — Мне… прости, мне нужно отойти, — бессвязно пробормотал Драко, вскочив с дивана, и устремился прочь из гостиной, судорожно пытаясь отыскать глазами одну неприметную дверь, которую, как назло, Грейнджер забыла ему показать. Наконец, довольно скоро отыскав свою цель, Драко забежал в уборную и, открыв кран с холодной водой, плеснул её себе в лицо, обильно смочив волосы, и затем опустился на пол, прижав руку к сердцу. Кожа груди и правда пылала, её температура повысилась на несколько градусов в области, где был помещён сердцеспектральный эмоциоскоп. — Чёрт… чёрт… — пытался отдышаться Драко, запрокинув голову на бортик ванны, и затем ему в голову пришла идея: если высвободить магию артефакта, возможно, он перестанет сжигать его живьём. Драко расстегнул оставшиеся пуговицы рубашки и коснулся палочкой груди, невербально произнеся заклинание, но, как только в воздухе возникли показатели, он неподвижно замер в оцепенении: Сенсорные коэффициенты: 1106/1136 Магическая светимость: 289/322 Индикаторы сантиментов: 992/836 Эмоциональная интегральность: ≈57,475 Аффинитет: 112 Он несколько раз моргнул, в ужасе перепроверяя каждое из значений, сомневаясь, не обманывало ли его собственное зрение. Это был их поцелуй. Прямо сейчас Драко смотрел на него со стороны, и единственный во всём грёбаном мире мог постичь, насколько это было чертовски красиво. Он должен срочно запечатлеть его на бумаге. Драко никогда не проверял артефакт повторно, и потому не мог быть уверен, что данные сохранятся. Он полез в карман брюк, борясь с крупной дрожью, и вынул сложенный вчетверо лист пергамента, который всегда носил с собой. Драко заставил парить его в воздухе, пока высекал на нём значения кончиком палочки, что было безумно неудобно делать на весу в его состоянии. Как только Малфой вывел последнюю цифру, он обессиленно осел на пол, палочка выпала из его трясущейся руки, и он понял, что всё это время не дышал. Щёки налились кровью, в брюках было просто пиздецки тесно. Чёрт. Как бы ни было стыдно это признавать, к испепеляющему стыду и пылкому научному возбуждению также добавилось не менее мощное сексуальное.