одна на двоих

Кащей помнит каждую сигарету, что выкурил в одиночестве, ожидая Вову. Он ждал его, всегда ждал и надеялся. Надежда всегда теплилась где-то меж рёбер, где-то на отшибе, но теплилась. Росла подобно дикому растению, которое обязательно, пусть и не обоснованно, должно увидеть солнце. Холодное зимнее солнце. И потом умереть. Быстро и незаметно, так, как подобает мученику. Но Кащей не мученик. Уже давно как нет. Вовка рядом — живое тому доказательство. — Что думаешь насчёт Айгуль? — хрипло спросил Адидас, прикладывая ко рту сигарету. — Думаю, что мы должны поручиться за неё и оберегать, — прошелестел Кащей. Юноша стоял в одном пальто нараспашку, уши от мороза покраснели, стали деревянными. Нос тоже покраснел и лишь белые впалые щёки светились на всё лицо. — Но она же… — хотел возразить Адидас, как Кащей внезапно зыркнул на него так, что говорить и, тем более, спорить, с ним не хотелось. — Конечно, ты сейчас думаешь лишь о том, чтобы статус группировки не пострадал, — невозмутимо продолжил Кащей, — но ты бля о девочке подумал? Родители наверняка её обвинят, скажут, что сама нарвалась, подумай своей башкой хоть раз, Адидас, из-за нас девочку изнасиловали. Мы должны нести за это ответ, — в слабом свете уличных фонарей глаза Кащея были чёрными. Злыми и сверкающими. Адидас закусил губу. Что о них подумают? Что скажут, если прознают о том, что случилось? С другой же стороны, Кащей прав — именно из-за них с Айгуль поступили так, как поступили и им нести ответ перед ней. — Так что нам делать, а, Кащей? — Огрызнулся Вова. — Пока ничего, — хмыкнул Кащей, — сейчас нужно найти того пидора, что с Айгуль поступил не по-человечески, если были свидетели — устранить их, и так слухов не будет, — Адидас опешил. Кащей предлагает ему убить их? Разве нет другого пути, нежели расправиться с ними вот так?.. — Не смотри на меня как будто не согласен, — выплюнул Кащей, — эти подонки всю жизнь ей испоганили, а ты их жалеешь, — Кащей с силой закусил сигарету, чуть ли не прокусывая её насквозь. Адидас смотрит себе под ноги. От мысли, что он сомневался становится не по себе. Хотелось перевести тему, поговорить о чём-то совсем не связанном с этой ситуацией, но в голове было пусто. Ничего не хотелось, а мороз всё бил и бил по коже, заставляя каждую секунду дрожать с новой силой. Кащей молча сидит на последней ступеньке, перед выходом из бункера, глядя в звёздное чёрное небо. Тишина, на часах уже около трёх часов ночи, но Кащей не хочет, ни спускаться вниз, ни делать новую затяжку. — Вов, ты даже не представляешь, как я скучаю, — хрипло проговорил Кащей в пустоту. Рядом никого не было и быть попросту не могло. Кащей позволяет себе тихо шмыгнуть носом. — Вов, помнишь, ты ведь никогда не хотел, чтоб я стал главарём, — усмехается парень в чёрном кожаном пальто, которое не то, что не греет, даже к телу еле-еле прилегает. Тощие аккуратные пальцы сжимают сигарету, губы уже потрескались от холода, но Кащей продолжает сидеть. Молча глядеть в пустое небо. — А я стал Автором, слышишь? Стал и всё не так плохо, как ты думал, — хмыкает и прикладывается губами к сигарете. — Ещё я сейчас стал много пить — не стакан и даже не два, слышишь, Вов? Я теперь не пацан — курю эту шмаль, пью как не в себя и знаешь, что самое ужасное? — Кащей затягивается, выдерживая паузу. Будто ждёт ответа или вопроса. Но никто ему не отвечает и не спрашивает. — Самое ужасное, это то, что тебя рядом нет, Вов, с тобой я бы никогда столько не выпил. — Усмехается и снова закуривает. — Не подумал бы выпить. А тут, само как-то выходит, понимаю же, что плохо это, что не по-пацански, но остановиться не могу. Тебя всё вспоминаю, вижу перед собой, как ты руки в боки упёр и осуждающе смотришь. Вижу тебя, но ты не рядом, а мне нужно. Очень нужно, чтоб ты рядом был, Вов, — всё тише и тише говорит Кащей, чувствуя, как начинает дрожать. Не от холода. — Адидас, — жалобно зовёт Кащей. Но ответом ему служит лишь молчаливая ночная улица и чёрная кошка, быстрыми скачками, передвигающаяся по белоснежному снегу. — Знаешь, Вов, — на слова Кащея, Адидас быстро поворачивает голову в его сторону. — Что такое? — Взволнованно спрашивает, а глаза при этом светятся. Почти что сверкают. Пылают. — Я скучал, — улыбается парень в чёрном пальто и медленно, аккуратно так, подходит к Вовке и быстро мажет губами по его шее. — Мне тебя очень не хватало, — шепчет Кащей, чувствуя, как шершавые пальцы Адидаса впиваются в его спину, прижимая их тела друг к другу. — Ты чего дрожишь? — Спрашивает Вова, а Кащей и слова-то нормально сказать не в силах — и холодно и боязно ему, радостно и грустно. — Вов, — тихо зовёт Кащей. Как тогда зовёт, не ожидая ответа или вопроса. Зовёт, слепо надеясь на отклик. — Я здесь, — хрипло отзывается Адидас, целуя Кащея в скулу. — Вов, я хочу, чтоб ты больше никуда не уходил, — тихо-тихо сказал парень в чёрном не греющем пальто, — и чтоб ты больше никогда без моего ведома не стрелял людей, — добавил он, отстраняясь с улыбкой на лице. А слёзы блестят, чуть-чуть и хлынут водопадом на куртку Адидаса. Плевать. Адидас жмётся губами к губам Кащея, мягко касается затылка, притягивая, поглаживая, успокаивая. А Кащей нетерпеливо оттягивает нижнюю губу, позволяя себе впервые за эти два года чувствовать себя любимым.