Вандерленд и восемь оттенков безумия

Девушку с ребёнком поставили только тогда на пол, когда они добрались до странного домика в лесу. Это была небольшая двухэтажная старая хижина с соломенной и покатой крышей, держащейся на честном слове. Куча корявых и сломленных досок просто стояли, облокотившись об окна, как нелепое прикрытие от солнца. Внутри оказалось чуть получше. На первом этаже стоял длинный стол у подобия деревянной кухни, да старые диваны в мелкий цветочек. — Это мой скромный домик! Добро пожаловать! — радостно сообщил парень, сделав пару кружащихся движений с распростёртыми руками в стороны. А затем остановился, уставившись на девочек, сложив ладони впереди, над пахом. Безумная улыбка стала ещё шире. Его красные глаза быстро бегали по их лицам и одеянию. Алис невольно поёжилась, прижимая к себе испуганную Элли, а та молча вцепилась в её подол. Это движение не укрылось от молодого человека, он перестал улыбаться, странно впершись в ребёнка взглядом. Его глаза словно выкатились из орбит. — Мы чуть-чуть напуганы от всего произошедшего! — тут же поспешила оправдаться Алис, не понимая столь странную реакцию. — В этом доме сейчас будет безопасно, — возразил парень с ушами, смотря уже в упор на неё. — Стража Белого Короля не найдет нас так просто. Обычная стража, да. — Почему ты так уверен? — спросила девушка, только потом думая, а не бестактный ли это вопрос? — Здесь нет никакой ограды от внезапных… противников. — Мой дом не простой — он в защитном барьере отталкивающей силы, что отводит слабых противников, — возразили ей в ответ. — Не будете выходить, никто вас не тронет из стражи. Но вы и так не будете выходить. Последняя фраза заставила девушку сильно напрячься. Он, конечно, их спас, но не нужно ли вновь искать спасения? — Ты ведь Мартовский Заяц, верно? — начала она, думая, как бы наладить разговор. — Меня зовут Алис, это — Элли, я о ней забочусь, — кивнула она на ребёнка. — Она не очень хороша в разговорах, но это не страшно, верно? А как тебя зовут? — Мартовский Заяц, — последовал удивлённый ответ. — Но у тебя ведь есть изначальное имя? Как тебя зовут по-настоящему? — Зачем это? — искреннее не понял парень, даже как-то растерянно на неё посмотрев. — Ну… — Алис замялась на секунду. — Имя — твоё определение, твоя сущность, приятно обращаться именно по имени, это как личное. Это — важно. Это очень важно. — Личное… — повторил парень, протянув это слово, как заклинание. По вспыхнувшим искоркам в его глазах стало понятно, что это слово отчего-то его задело, но ему понравилось. — Да. У меня было такое имя. Меня звали… Уён. Можете теперь меня так и называть. Уён! — он широко улыбнулся, обнажая большие белые зубы, а затем повторил их имена, будто смакую на вкус. — Алис, Элли… Красиво! — Очень приятно, Уён! — несмело улыбнувшись в ответ, протянула девушка. — Ты знаешь, как нам… — Какой же я плохой хозяин! — перебил он вдруг её, спохватываясь, чуть ли не хватаясь за сердце. — Время чай пить! А я на стол не накрыл! С этими словами он ринулся к кухне, открывая старые шкафчики, что-то там гремя и ковыряясь. — Сейчас, две минутки! — прогорлопанил он им, доставая чайник. — Можете пока дом осмотреть! Я выделю вам комнату справа от лестницы! А пока подготовлю чай! — Не хочу чай! Хочу домой! — тихо проныла Элли, дёргая Алис за подол платья. — Что? — тут же отозвался Уён, разворачиваясь к ним с одной фарфоровой чашечкой в руке. — Мы сейчас будем пить и есть! — Может, не стоит, так торопиться, мы немного передохнём? — отозвалась Алис, стараясь сказать что-то первой, чувствуя, как девочка с ней нервничает. — Не люблю чай! — всё же проныла она, и достаточно громко, чтобы Мартовский Заяц её услышал. Его лицо, ранее такое радостное, сейчас перекосило, выпуская наружу дикую злость и ярость, изменяя все его черты до неузнаваемости. Рот медленно исказился в кривой и озлобленной гримасе — девушке даже показалось, что она видит звериный оскал. Алис застыла, в ужасе смотря на эту реакцию. Рука же Уёна затряслась, не в силах справиться с нервами, пальцы с яростью сжались до предела — фарфоровая чашечка в его ладони просто хрустнула и разлетелась вдребезги. — Я сказал, мы сейчас будем пить чай! Сейчас время пить чай! — заорал он не своим голосом, чуть ли не брызгая слюной. Его сомкнутая ладонь по-прежнему тряслась, тонкие капельки крови ручейком стекали по раненой от осколков руке. — Никто не будет отдыхать, пока мы вместе не выпьем гребанный чай всей семьей! Элли невольно пискнула, вскрикнула и в ужасе забилась головой в складки юбки девушки. Та прижала её сильнее к себе, а потом чуть повернулась боком, невольно заслоняя собой тело ребёнка, когда парень в ярости сделал шаг к ним навстречу. — Уён, ну ты чего! — тут же протараторила Алис, наигранно смущённо улыбаясь. Внутри неё же всё ходило ходуном от страха. — Сейчас выпьем все чай, зачем так злиться? — Почему она не хочет?! — гаркнул он, и его челюсть странно клацнула. От нервов он топнул ногой, достаточно странное движение — нога неестественно быстро пару раз ударила по полу, словно отбила барабанную дробь. Прям как истинные зайцы лупасят задними лапами, когда им что-то не нравится. Перед глазами встала недавняя сцена, как эти безумно сильные ноги играючи сломали хребет здоровому мужчине, а потом вскрыли живот другому. Девушка аж взглотнула в панике, следя взглядом за меховыми унтами. А ещё она видела, что парень совсем не в себе — его настроение изменялось мгновенно: полная проблема с контролем гнева. Даже сейчас он трясся весь от бешенства, которое явно пытался в себе побороть. — Уён, — как можно ласковее молвила Алис, едва заметно отступая назад. — Элли же маленькая девочка. У неё такой возраст — на всё будет звучать упрямое «нет» просто так! Но это пройдёт. Девочки они такие всегда — очень капризные, требовательные. Это у них нормальное явление, такие маленькие кокетки — проявляют упрямство и характер, чтобы привлечь внимание взрослых. Ты, наверное, подзабыл, какие дети бывают, ничего страшного! Всё хорошо! Ноздри парня нервно вздувались, его глаза быстро бегали по двум женским особям, но, кажется, он уже успокаивался. — Это нормально, да? — спросил он, морща свой чуть длинноватый нос. — Ладно… Наверное, я давно с людьми другими не общался, забыл, как принято в хорошем обществе вести себя. Но женщины ведь всегда лучше воспитаны, да? Ты мне подскажешь теперь? — Конечно, — Алис из всех сил изобразила очаровательную улыбку, стараясь выглядеть максимально спокойной. — Я подскажу, не волнуйся. — Это хорошо! — лицо Уёна вновь преобразилось в радостной улыбке, он говорил чуть с придыханием от наполняющих его чувств. — Тогда время пить чай! Сядем все вместе, как нормальная любящая семья! — Семья? — на автомате переспросила девушка. — Ну да! — кивнул парень. — Мы теперь семьей будем! Папа, мама и дочка! Я так рад, так давно такого хотел, а теперь нашёл вас! — он лучезарно улыбнулся, странно дернувшись на месте, всплескивая руками, зажимая кулаки как довольный ребёнок. Алис что-то совсем стало не по себе. Она замерла на миг, усиленно соображая. — Пару минут погуляйте, а я пока стол накрою для семейного чаепития! — уши Мартовского Зайца довольно дёрнулись, и он быстро развернулся обратно к кухонной столешнице, принявшись там что-то шуршать. — Пойдём наверх! — Элли потянула девушку за юбку, сжимаясь. А затем тихо добавила: — Не хочу с ним быть… — Пошли наверх нашу комнату посмотрим! — нарочито громко произнесла Алис, чтобы хозяин дома её услышал, а не кряхтение девочки. Да и самой не мешало бы осмотреться. На мгновение девушка замерла — за окном ей показалась странное фиолетовое марево. Словно магический барьер. Не врал и не сочинял Уён, получается, — это место действительно имеет защиту. На втором этаже было всего три комнатки. Одна — какая-то кладовка, где валялось различное барахло и одеяла. Вторая, самая просторная, явно принадлежала хозяину, судя по не заправленной большой кровати. Там даже, неожиданно, оказался большой, экзотический ковер с непонятными абстракциями. Третья комната — поменьше, про неё упомянул Уён, что оставит под них. Внутри находились небольшой шкаф и одноместная кровать с многочисленными подушками. Рядом — стоячее зеркало в полный рост. Узкое, с тонкой резьбой по краям отделки. «Ладно, уместимся, и то хорошо», — подумала Алис, рассматривая помещение. Элли тут же побежала к кровати и принялась рассматривать разноцветные подушки с забавным орнаментом. Детская психика всё же была удивительна: заметив что-то интересное, девочка быстро позабыла об опасности, став играться на кровати, что-то приговаривая. Алис же нахмурилась, зацепившись взглядом за многочисленные рисунки над кроватью, которыми сейчас так заинтересовалась Элли. Она подошла и уставилась на это творчество. Учитывая, что в доме никого другого не было, скорее всего то были творения рук Мартовского Зайца. И, наверное, какой-то начинающий психолог сразу бы поставил ему диагноз — выглядели рисунки крайне нездорово. На одних Уён изобразил схематически себя за столом, без глаз, но с широкой улыбкой и чашечкой чая в руках. А рядом с ним — безликие фигуры за таким же чаепитием, только вот головы их всех были закрашены чёрным. На других парень нарисовал себя на какой-то горе, а у подножья — располовиненное тело другого парня, только с белыми ушами, когда у самого Зайца они были чёрно-коричневые. У нарисованного другого человека или антропоморфного животного красным карандашом были закаляканы глаза, рот. Ноги отдельно, туловище отдельно — судя по рисунку Уён четко указал, что произошло с белоухим парнем, то бишь конец его жизни. Алис сразу вспомнила слова Чеширского Кота Хонджуна: «Завистливый Мартовский Заяц распотрошил бедного Кролика, чтобы остаться единственным длинноухим». Неужели это правда? Уён таки прибил какого-то Белого Кролика? Девушка с нарастающей тревогой рассматривала эти потуги творчества на стене. Они были достаточно психоделичными и диковатыми, с чем-то пугающим в них. Но на многих прослеживался один характерный «сюжет» — Уён рисовал себя рядом с кем-то, безликим, но в обнимку, прикасающимся, лежащим вплотную. Словно изображал себя неодиноким, а в компании, с друзьями или семьей — непонятно. Алис прикусила губу. Что делать сейчас?! С одной стороны, у них есть время передохнуть — девушка чувствовала лютую усталость, и ослабленное тело притупляло чувство опасности. Если сейчас они с Элли кинуться дальше в бега… Она не уйдет с ребёнком далеко, у неё уже нет сил на это. Их поймает любой мужчина. Но оставаться наедине с этим психом? Да, Хонджун сказал, что в этом мире она не найдёт никого нормального в её понимании, здесь все по-своему безумны. Но это не значит, что она должна прекратить поиски, чтобы выбраться с этого места. Да и что-то ей подсказывало, что их новоявленный спаситель сам так просто их не отпустит. Он был силён — в этом девушка уж убедилась, увидев собственными глазами, как он с лёгкостью расправился с тройкой мужчин. А потом ещё их двоих притащил на себе в дом, учитывая его собственные небольшие габариты. Для начала тут нужна хотя бы хитрость и осторожность, чтобы самим не стать жертвой «домашнего» насилия, так сказать. Алис ужасно боялась за девочку — до жути боялась. Страх за ребёнка делал её скованной. Как бы банально это не звучало — будь она одна, за свою жизнь так бы не переживала. Но сейчас чувствовала огромную ответственность за эту особенную, не «нормотипичную» девочку. Та и сейчас себя ведёт странновато, прибывая в своём мире. Алис проходит вперёд, вглядываясь во вторую комнату, пребывая в своих раздумьях. Как вдруг застывает на месте. Она не заметила за высоким шкафом прикроватный столик, на котором в горшочке росла… синяя-пресиняя роза. Девушка бездумно подлетела к цветку, вскидывая руку с браслетом. Он озарился мерцающим светом, вбирая в себя энергию розы. И синий цвет медленно испарился, словно кристалл впитал его как вампир, тут же самим становясь сапфирового цвета. А обесцвеченные лепестки скукожились, и пару штук упало на гладкую поверхность столика. Цветок полностью иссох. А камень в браслете горел насыщенным кобальтовым цветом. «Обалдеть!», — понеслось в её голове. Но тут же девушка вся скукожилась от страха, слыша поднимающиеся шаги по лестнице. По сути, она только что прибила чужую розу, которую скорее всего выращивали для определенных целей. И явно понимали её силу. А она так просто своровала эту силу. И ни у абы кого, а у не совсем ментально здорового парня. Алис в панике шмыгнула прочь из комнаты, летя в противоположную, к Элли. Длинные ушки с чёрной верхушкой, а потом и вся остальная голова появилась над лестницей: Уён уставился на неё, стоящую в дверном проёме. — Ты за нами? — выпалила она быстро, с улыбкой глядя на него, а руки закидывая за спину и кокетливо вращая носком одной ноги. — Я услышала твои шаги! На самом деле она осторожно натянула рукав платья, чтобы скрыть браслет. Мартовский Заяц странно на неё таращился своим покрасневшими глазами. Взгляд его был несколько пугающим, чуть навыкате. — Идёмте вниз, всё готово, — сказал он, зачем-то сглотнув. Его взгляд непонятно прошёлся по телу девушки. — И я печь растопил, будет тепло. Огонь согреет. — Огонь! Красиво! Ярко! — воскликнула Элли и вдруг с радостью побежала вниз, чуть не столкнув с ног Уёна. — Подожди! — в ужасе воскликнула Алис, не успевшая её поймать. Она со страхом замерла, глядя, как девочка миновала парня на лестнице, чуть задев его порванный китель. Но к счастью, эта реакция только повеселила Уёна. Его лицо расплылось в лучезарной улыбке, он с довольной моськой повернулся к девушке. — Идём! Идём! — воскликнул он, махая ей рукой. — Пока основное блюдо ещё горячее! — Основное блюдо? — с сомнением переспросила она, странно напрягаясь. У неё было странное чутье. И спустившись вниз, девушка поняла, что оно её не подвело. Длинный стол на кухне, смежной с основным залом, был накрыт скатертью в цветочек. На нём стояли аккуратные чашечки, фарфоровый чайничек и изящные мисочки с чем-то. Большие тарелки с крупным рисунком. И посуда выглядела даже удивительно мило и симпатично по сравнению с этим задрипанным домишкой. Только вот посредине, на серебряном подносе лежала опаленная явно только что туша какого-то бобра. Грязного, некогда мокрого, абсолютно обычного и неощипанного. Алис аж перекосило. И от вида, и от тошнотворного запаха обгорелой плоти. Она тут же обратила свой взор на Элли: та остановилась как вкопанная возле стола, в ужасе уставившись на тело мёртвого животного. И только Уён с радостной улыбкой метнулся к столу. Он схватил каких-то два здоровенных ножа, и сделал пару лязгающих движений, словно затачивал лезвие друг о друга. От этого звука обе девочки судорожно вздрогнули. — Вы же, наверное, голодные, столько в лесу одни были! — прогорлопанил довольный Уён. Он чуть ли не пританцовывал перед столом, опасно крутя кистями с ножами. — И девочка такая худенькая, надо хорошо подкрепиться, прежде чем чай пить на ночь! Элли в ужасе уставилась на Алис, ожидая от неё какой-то реакции. Та сглотнула, силясь справиться со странным комком в горле. И быстрыми, но мягкими и осторожными шагами подошла к столу. — Уён, — она постаралась придать голосу как можно более спокойный тон. — Мы не очень голодны, мы поели в лесу остатки наших запасов. Давай просто чай попьём. Хотя уже в «нормальности» какого-то чая она сильно сомневалась. — Нет, нет! Надо мяса поесть, — возразил он ей, его руки странно тряслись, и снова лязгнули лезвием об лезвие. — Животный белок очень важен! А недостаток белка грозит ребёнку отставанием в росте, в физическом и психомоторном развитии, ослаблением иммунитета! Да! Я читал литературу, я разбираюсь, я ведь буду хорошим отцом, и должен заботиться о рационе малышки. Так что сегодня у нас на ужин — жаренное мяско! Жаренным это мясо, конечно, было сложно назвать. Он просто опалил убитому бобру бока в печи. На секунду повисла неловкая, тошнотворная пауза. Взгляд Уёна быстро метнулся от ребёнка к девушке, считывая их настроение и реакцию. И увиденное ему явно не понравилось, его лицо тут же омрачилось. — За стол сядьте, — сквозь зубы медленно и ядовито процедил он. — Мы поужинаем, как нормальная семья. — Я не хочу… — проныла тут же Элли, тихо пискнув. И её голос произвёл на парня эффект спускового крючка — глаза ещё шире раскрылись, безумно выкатившись. Челюсть странно лязгнула. — Сядьте! — зашипел он в нарастающем рыке, резко взмахнув рукой с огромным, длинным ножом. — Невежливо отказываться, когда я старался! Алис вздрогнула, в ужасе смотря на мелькающее лезвие в воздухе. Она тут же уставилась на девочку, которая наоборот замерла, как неживая, напряженная как натянутая тетива. Сложно сейчас пытаться спорить с человеком, у которого невменяемый вид и нож в трясущейся руке. Памятуя, какую этот Мартовский Заяц способен развивать скорость, Алис не сомневалась, что в порыве аффекта он одним прыжком окажется рядом. — Элли, зайчик, давай присядем, — ласково сказала она девочке, осторожно ступая к ней, и пододвигая стул. Рукой коснулась спины ребёнка, чтобы она почувствовал, что та рядом и постарается защитить. Девочка молча и в страхе глянула на неё, но быстро села за стол, не решившись произнести ни слова. Алис осторожно присела рядом, не спуская глаз со странно улыбающегося Уёна. Его настроение вновь переменилось со скоростью света. Лицо озарилось довольной улыбкой. — Элли — зайчик, да! Как верно ты подметила! — радостно промямлил он, садясь следом, а потом посмотрел на Алис. — И ты, зайчик тогда! И я — главный зайчик. Мы теперь семья зайчиков. Ты — мама, я — папа, она — наша маленькая! У нас теперь семейный ужин! Девушка в ужасе замерла от услышанного. По спине прошёлся липкий холодок, пальцы сжались под столом в кулаки так, что костяшки аж побелели. Ей показалось, что она забыла, как дышать, когда Уён деловито придвинулся к ней вплотную, чуть ли не вжимаясь. Хотя стол был длинный, и везде было куча места. Впрочем, лучше с ней, чем ближе к Элли. — Сочное, вкусное мясо! — напевая, протянул парень, вонзая нож в тушку бобра. — Я поджарил для тебя, доченька, самого красивого и жирненького! Я же заботливый и хороший отец! Алис вся на нервах смотрела, как он ловким движением отсёк ногу несчастному животному, кинул на одну тарелку и протянул девочке впереди себя. — На! Кушай! Я знаю, дети больше всего любят ножки! Я в детстве у курочек ел только ножки! Девушка запаниковала, не зная, что делать, но так и оставаясь неподвижной. Такая же реакция была у Элли, она просто в истерике уставилась на кровавую ногу бобра перед собой. — Чего ты? Ешь! — ушастый смотрел на ребёнка в упор, на его лице напряглись желваки. Девочка поджала губы, её глаза лихорадочно забегали, но она не шелохнулась. — Ешь, я сказал!!! — гаркнул со всей дури Уён и с силой ударил кулаками с зажатыми в них ножами по столу так, что посуда подпрыгнула и зазвенела. — Ешь! — уже тише процедил он сквозь зубы. Элли дрожала, боясь поднять на него глаза, в ужасе опустив голову, чувствуя, как он прожигает в ней дырку своим безумным взглядом. Алис же едва слышно вздохнула, силясь унять отчаянную панику и набираясь невиданной для себя храбрости. — Уён. — спокойно и твёрдо сказала она, заставляя обратить на себя внимание. — Ты же сказал, что ты хороший папа, да? А хороший отец никогда бы не стал угрожать своей маленькой, пусть непослушной девочке, ножом, чтобы заставить её есть. Разве не так? Уён вздрогнул, услышав эти слова. На мгновение он растерялся, и уже его глаза нервно забегали по столу. Он неловко глянул на Элли, а потом на Алис, затем снова смущённо опустил голову. Его рука дрогнула, роняя на стол нож. Он тут же накрыл его ладонью, пододвигая к себе, словно пряча ото всех страшную улику. — Я не хотел… я не… — неразборчиво что-то замямлил он. — Я не плохой, нет! Я хороший. Я же папа буду хороший! Я всего лишь хотел, чтобы девочка поела! Я хотел позаботиться! Возможно, я не разбираюсь так хорошо, но я же старался, чтобы мы сразу стали хорошей семьей! — Тогда в следующий раз просто спроси меня, — как можно более ласково произнесла девушка, даря ему мягкую улыбку. — Я подскажу. Ты хороший, — поспешила заверить она. — Ты просто, видимо, очень долго был один и подзабыл, как с девочками общаться. Ничего страшного, просто скажи мне, я всегда напомню, и все будут довольны. — Наверное, подзабыл, да, — согласно кивнул он, как-то растерянно. Уши на его голове слегка опустились, словно стыдливо прижимаясь. — Я так давно один, так отчаялся быть один. Я хочу, чтобы мы были хорошей семьей! Алис как могла справлялась с внутренней паникой, стараясь внешне проявлять полное хладнокровие. Она вдруг пошла на риск — протянула осторожно руку и коснулась ею тыльной стороны ладони парня на столе, мягко переплетая их пальцы. Кожа его была тёплая, даже горячая. Он сам вздрогнул от внезапного прикосновения, тут же уставившись на её руку, сжимающую его широкую ладонь. Кажется, эта выходка всё же возымела эффект, на который она рассчитывала. Он и успокоился, и пришёл в восторг от этого прикосновения, осторожно сжимая её пальцы в ответ. — Но почему девочка не хочет есть мясо? — всё же тихо и непонимающе вопросил он, смотря как-то расстроено на Алис. Девушка же зачем-то отметила про себя, что у него были разные глаза. Один чуть шире, другой — более вытянутый. На левом — одинарное веко, на правом — двойное. Эта особенность придавала его внешности странную фишку, при нормальных условиях Алис посчитала бы этого парня даже очень привлекательным, особенно и эту родинку на губе. Она едва заметно мотнула головой, собираясь с мыслями. — Ты просто не знаешь или забыл, какие маленькие девочки капризульки, — улыбнулась она ему, осторожно поглаживая его руку своим большим пальцем. — Они едят только что-то определенное и ненавидят бобров! Да, их мясо они не любят никак, не понимают, ты просто не знал, это не страшно! — Не любят бобров? — заторможено переспросил Уён, его уши едва заметно развернулись в стороны, чуть пригибаясь. Это сбивало с толку. — Ладно… я тоже не очень люблю бобров, жесткое мясо… Но что же есть? Взгляд девушки метнулся на стол, на большую десертную тарелку, где лежали квадратные кусочки рафинированного белого и коричневого сахара вместе с песочным печеньем. К последнему она потянулась рукой. — Дети любят сладкое к чаю, — Алис взмолилась всем богам, чтобы оно оказалось съедобным на вкус и неиспорченным, ибо хоть выглядело хорошо. К счастью и на удивление, на вкус это было обычное рассыпчатое печенье. — Ммм, хорошее печенье, то, что надо! Она подмигнула Элли, намекая, что можно есть. — Да, я сам готовил сегодня утром, — встрепенулся Уён, чуть смущенно улыбаясь. — Ты готовил сам? — наигранно восхитилась девушка, поворачивая голову. Она осторожно лизнула кусочек сахара, и он оказался также вполне нормальным. — Ты печешь? — Да, я люблю готовить выпечку. Это успокаивает, — кивнул ушастый, потянувшись к чайнику посреди стола. Он подвинул ближе фарфоровую чашечку. — Я очень люблю пить чай. Никогда нельзя пропускать чаепитие! Где чай — там надежда! Хорошая вещь чай, очень хорошая! Чем больше чай станут пить люди, тем меньше будут тянуться к оружию — это дело важное. Кролик не любил чай, вот его никто и не вспоминает! Алис чуть напряглась от последнего высказывания, но решила промолчать и не уточнять, что за Белый Кролик, и какая судьба с ним приключилась. Она с приторной улыбкой глянула на Элли, которая таращилась на неё, не решаясь двигаться. Нога бобра перед ней до сих пор наводила на неё парализующий ужас. — Возьми печеньку, Элли, — ласково сказала Алис, как бы ненароком отодвигая тарелку с куском животного и подставляя девочке новую, со сладостями. Та опасливо потянулась к ним, но взяла, не смея поднимать и глаз на парня перед собой, что разливал чай с довольной, смущённой улыбкой. Девушка следила за его действиями. Оставленный нож возле его руки на скатерти тоже не внушал ей доверия, но парень вроде бы уже успокоился. На столе также лежали тарелки с яблоками и нарезанной морковкой — они выглядели вполне нормальными. Алис невзначай потянулась к очищенному овощу, осторожно пробуя на вкус. Неиспорченный, свежий. Что же за фигня тогда была с этим бобром? Опаленное животное так и стояло неподалёку, но девушка не рискнула попросить убрать его подальше. Уён и так каким-то чудом согласился, чтобы Элли не вкушала его основное блюдо, которое он «приготовил» специально для неё. Жидкость, которую Мартовский Заяц разливал по чашкам, была жёлто-прозрачного цвета и даже приятно пахла. Но Алис на всякий случай спросила: — А что это за чай? — Это травяной чай, — откликнулся парень, пододвигая ей чашку. — К сожалению, чёрный стало тяжело доставать, потому что я несколько поссорился со Шляпником, и он не притаскивает мне чёрные листья и бергамот. Поэтому я сам делаю травяные чаи — липа, мята, шиповник, ромашка и чабрец. Сегодня вот ассорти — смородина, мята, мелисса, шалфей, малина, ромашка! Мне нравится! Опыт убедил меня: чай лучше, чем бренди. В течение последних шести месяцев я заменял бренди чаем, даже когда грустно. И уже не так хочется самовыпилиться от скуки! Чай — это хорошо. «Господи, с ним вообще существуют безопасные темы разговора?» Элли в этот момент откусила кусочек печенья, но часть его упала на её платье. Девочка растерянно растерла крошки руками. — Я грязная! — проныла она, а потом глянула на Алис перед собой. — Ты тоже! Давай потом помоемся! — Я что-нибудь придумаю, — девушка неловко ей кивнула. — Я могу с вами сходить к горячему источнику неподалеку, — тут же отозвался Уён. — Или тут чан с водой натягать для ванны! — Давай подумаем чуть позже! — Алис постаралась уйти от темы. Почему-то ей показалось, что фраза «я могу с вами пойти» означала буквально, что он будет стоять, пока они будут купаться. — Твоё платье тоже грязное! — Элли же со всей детской непосредственностью снова встряла. — Наверху в вашей комнате есть сундук, там есть женская одежда. — Уён чуть развернул голову и не очень прилично уставился на грудь Алис. — Соня была меньше в габаритах, так что платья могут быть тесными, но мы порвём где нужно, если что. — Женские платья? Соня? — осторожно переспросила девушка. Она вся напряглась, не решаясь быстро спросить, что это за другая женская особь и какова её судьба. — Некая Соня не будет против, что мы возьмём её одежду? — вопрос пришлось осторожно завуалировать. Лицо Уёна помрачнело, он странно поджал губы, опустив глаза в стол. — Нет, не будет против, — отмахнулся он. — Уже не будет. Её… нет в живых. «Очень хорошо. Очень прекрасно! Я, надеюсь, что не ты её прирезал, если что». — Соня — тоже мама, твоя первая жена? — Элли в своём репертуаре — вдруг мгновенно выдала этот непосредственный вопрос. «Ой-ёй!» — Нет, это подруга детства, — Уён ответил на удивление спокойно и чуть равнодушно. — Мы хорошо дружили, хотя иногда я воспринимал её как должное. Иногда мне кажется, что эта мышка в итоге хотела… семьей быть. Но я понял слишком поздно, оставшись один и осознав, что такое многолетнее одиночество. — Что с ней случилось? — всё же не выдержала сама Алис, выпалив этот вопрос. — Нелепая глупость! Чужая похоть и чужая зависть, — отчеканил ушастый, вращая пальцем по ободку чашки с чаем. Краем глаза он заметил, что девушка на него до сих пор поглядывает и, вздохнув, продолжил. — Соня сказала, раз она меня не интересует, то пойдёт искать любовь в Червонном дворце. Я только отмахнулся от надоедливой подруги детства. Но она нечаянно попалась на глаза самому Червонному Королю. Он тот ещё бабник-извращенец! Сразу заставил прыгнуть к себе в постель и даже больше чем на пару месяцев увлёкся — не бывалое для него событие. Но это прознали шпионы Белого Короля. И на одной охоте тот подстроил ловушку, просто пристрелив из арбалета Соню, как дикую дичь. А потом смеялся перед Червонным королем, что он «нечаянно перепутал её с убегающим зверьём». — Зачем? Зачем он её убил? — спросила Алис, с открытым ртом слушая этот опус. Белый Король? Тот Ёсан? Зачем он убил какую-то девушку, обычную любовницу? — Из зависти и желания мести. Просто так. — Мести? — Да, — кивнул Мартовский Заяц. — Когда-то давно на общем балу Червонный Король шутки ради споил его жену, Белую Королеву, и соблазнил, чтобы насолить заклятому другу детства Ёсану. Королева понесла от Красного, чужого мужчины, но в стрессе и ругани с мужем потеряла от нервов ребёнка. Не справившись с позором и депрессией, она наложила на себя руки. Это сильно сказалось на Белом Короле: его жуткий характер и без того ужасно испортился! А после этого происшествия он стал как одержимый стараться избавиться от всех дам Червонного Короля, чтобы ему не перепадало «никакой» любви. Тот так и не женился, да и впрочем, вряд ли бы хотел. Его интересует лишь похоть, а не семья. «Мда уж», — у девушки никак не вязался образ любящего мужа с разбитым сердцем с холодным, безэмоциональным Королем Ёсаном, которого она повстречала до этого. — Но нам то что! — Уён растянул рот в какой-то обратной улыбке, уголками вниз, чуть толкнув девушку плечом. — Я вас укрою от Белого Короля, хоть это лес общий, и я больше подчиняюсь Червонному королю, но это неважно. Мы с вами тут тихо будем жить. Тихо, мирно и счастливо! Я так давно об этом мечтал — о своей прекрасной семье! И вот она — готовая! — Угу… — Алис растерялась, не зная, что вообще сейчас сказать. Она просто подыгрывала, не представляя, что вообще делать. Её мысли были заняты зеркалом в другой комнате. Ведь с помощью него она сможет переправить Элли домой, когда на небе покажутся звёзды, ведь она уже имела силу цветка в своём браслете. Оставалось только… дождаться ночи и провернуть это. К счастью, за окном давно потемнело. Ждать в томительном мучении будет не так долго. — Я устала, — изрекла вдруг Элли. — Хочу полежать! Нет, она точно добьёт её нервную систему сегодня. — Ты же не против, что мы с девочкой поднимемся наверх тогда? Я уложу её спать. А потом попозже помогу с посудой. — Алис повернулась к Уёну, деловито отпивая ещё тёплый травяной отвар из чашки, чтобы не обидеть хозяина. — Я сам приберусь, это не только обязанность мамы, — спокойно возразил ей Уён. — Конечно, уложи малышку в комнате. Я… потом посмотрю, как ты это делаешь, ещё научусь петь колыбельную. Пускай маленькая спит. — А мы не поменяемся комнатами? — зачем-то внезапно спросила его Элли. — Почему? — ушастый спросил искренне, не понимая зачем. — Твоя ярче — там подушки красивые, как для девочки — очень мило! — В твоей — кровать большая! — нахохлилась девочка. — А в моей — маленькая, на меня только. Ты — один, а нас с Алис — двое, нам неудобно будет спать на узкой кровати! — О нет, моя маленькая, — с мягкой улыбкой возразил ей Уён. — Это ты спишь в своей комнате. Сама. А мама и папа — отдельно вдвоём, на большой кровати. Сегодня у них будут свои собственные супружеские обязанности, поэтому дверь будет закрыта, не переживай. Алис просто подавилась, разбрызгивая чай. Она отчаянно закашлялась, стуча рукой по груди. А затем в нескрываемой панике уставилась на парня перед собой. Тот смотрел на неё так искренне удивлённо, хлопая красными глазами. — Супружеские обязанности? — едва слышно пискнула она. — Ну да, мы же теперь семья. — Уён кивнул, чуть хмурясь. Он явно не понял её реакцию, смотря на девушку в упор и загадочно разглядывая. Он не выглядел похотливо, не выглядел развратно. Но в его взгляде всё равно читалась странная жажда. Точнее, тяга. Тяга утолить одиночество и скуку. — Мы же семья, — упорно повторил он, понижая до шепота голос. — Папа и мама спят отдельно от детей, да? Я так жду ночи! Может, действительно поскорее уложим малышку? В голове пронеслись маты. Только этого сейчас Алис и хотелось — закричать вслух гадкое ругательство. По телу прошёлся липкий озноб, а следом — волна паники. Уён вдруг протянул руку и коснулся её колена. Девушка от неожиданности вздрогнула и тут же машинально отдёрнула ногу. Она увидела, как изменился в лице ушастый парень — сначала на его моське проскользнуло удивление, а потом разочарование, которое явно стремилось к агрессивному срыву. — Не пугай так внезапно! — наигранно рассмеялась Алис, чтобы сгладить ситуацию. Она тут же погладила его по-дружески по обнажённому плечу из разорванного кителя-камзола. — Я такая пугливая — не ожидала! — Ты как будто мне не рада, — тихо молвил Уён, смотря на неё во все глаза. Он словно сам не понимал, почему расстраивается. — Что не так? Что я сделал не так? Я плох как папа? Как муж? Я тебе не нравлюсь? Пальцы на его руке, что лежали на столе, сжались в слабый кулак. Это заставило девушку занервничать. — Нет, нет! — поспешила заверить она его. — Просто… просто… Просто тебе нужно на ночь искупаться, чтобы спать вместе! «Боже, что я несу?» — А? — Мартовский заяц уставился на неё, осмысливая фразу. — Мне надо искупаться? — Да, — нервно кивнула девушка. — От тебя пахнет, если честно. — это, кстати, было недалеко от правды, от него действительно несколько разило животным запахом. — Девушки они такие…ммм... любят, когда мужчины чистые с ними. Тогда его приятнее… трогать… прикасаться… «Боже, что я несу?», — вновь повторила она про себя. Растерянный Уён приподнял руку, являя взору чуть лохматую подмышку и задумчиво понюхал её. — Да, не очень, — деловито согласился он. — Ладно, раз таково твоё условие, то я быстро помоюсь в горячих источниках на ночь. — Да вот именно, а я пока пойду с Элли наверх! — кивнула ему Алис, поглядывая ненароком в окно. Там на небе уже появилась первая звезда. — Ну, я тогда пошёл — быстро сбегаю к источнику! — парень как-то неловко встал из-за стола, словно подпрыгнул, нервничая от предвкушения. — Вы пока это что ли… о, подумайте, что общего у ворона и письменного столика! — Ч…что…? — растерянно переспросила Алис, хлопая глазами. — Что общего у ворона и письменного столика? — повторил свой вопрос Уён. — Ну… Шляпник у меня всё время это спрашивает, а я не знаю. Вот и вам загадку передаю. Что может быть общего у ворона и письменного столика, а? «Что за бред…боже…» Но вместо неё вдруг ответила Элли, деловито кивнув: — У них есть ножки! — А-а? — парень уставился на неё. — Ножки! — повторила девочка. — У птички — ножки-лапки, у стола — деревянные ножки. Они — стоят! Ответ уж точно должен был быть другой и более философский, но вот Мартовскому Зайцу он явно пришёлся по душе. — Ножки! Точно! Как я сам не додумался? — хохотнул он, уходя прочь из-за стола. — Ладно, я быстро! Туда и обратно! Только не скучайте без меня! «Поверь, не будем», — в слух Алис этого, разумеется, не сказала. Она потянула за собой девочку на второй этаж, с облегчением слыша, как входная дверь в домик открывается и закрывается. Девушка подождала для приличия пару минут, удостоверившись, что хозяин лесной хижины скрылся, прежде чем она кинулась к старому зеркалу в полный рост. — Что ты делаешь? — с интересом спросила Элли, глядя, как Алис стаскивает с себя браслет с камнем. — Это как с Алишером? Ты хочешь домой? — Именно! — кивнула девушка. — Сейчас мы вернём тебя домой, малыш! Я надеюсь, «хорошие» ребята уже провернули свою операцию и встретят тебя там. — А ты? — поинтересовалась у неё девочка. — Я не хочу одна! Мне страшно! «К сожалению, моя хорошая, придётся. У меня пока не получится». — Я следом пойду, не переживай! — она улыбнулась ребёнку, стараясь не вызывать в ней панику. — Просто приду к тебе через пару минут. Ложь во спасение — так это называется? Но выбора особо у неё не было. Синий кристалл на браслете коснулся стекла, и зеркальная поверхность дрогнула, задрожала и пошла разрастающимися кругами, как вода, в которую бросили камень. Горячая аура медленно и цепко потекла из зазеркалья. Она струилась и обволакивала комнату, словно маня и приглашая в свои неизведанные пучины. Алис на шаг отступила назад, зачарованно смотря в их растекающееся отражение. На миг ей показалось, что по ту сторону она видит размытые мужские фигуры. И одна из них кажется ну очень знакомой. «Бан Чан?» Мужской силуэт вздрогнул, словно узнал её и замахал рукой, привлекая к себе внимание. Но она и так его видела. — Элли, давай! Прикоснись! — воскликнула в чувствах девушка, подзывая к себе ребёнка, и девочка стремглав побежала к ней. — СТОЯТЬ!!! Громогласный рёв, словно ор взбешенного зверя, разнёсся как гром среди ясного неба. Алис на автомате вскрикнула, тут же закрывая собой вздрогнувшую в ужасе Элли. Перед ними просто выпрыгнул из ниоткуда Уён, преграждая путь к зеркалу. Он был взбешён. Капли быстро стекали ручейками по его мокрым, чуть слипшимся волосам. Кожа такая же влажная. Он, явно впопыхах натянул на себя лишь свои полосатые брюки да рубашку с оторванными рукавами. И всё. Босые ноги стояли на полу, а сам парень сгорбился в хищной позе, растопырив руки в стороны. Длинные уши прижаты назад к голове, но он был похож на кровожадного бешеного зверя, а не на милого травоядного. На Алис глядело злое лицо с выпученными глазами и оскаленными зубами. — Воспользовались моей розой?! Хотели уйти?! — истошно заорал он. — Вы никуда не уйдете! Вы моя семья теперь! Кто вам позволил?! — Уён, успокойся! — взмолилась Алис, вскидывая одну руку, открытой ладонью к нему. — Я могу всё объяснить! — Что объяснять, обманщица?! Ты хочешь уйти! — гаркнул он, подлетая к ним. Он мгновенно оказался рядом, хватая их обеих за шкирку и волоча прочь из комнаты. — Для начала я запру вас в погребе! Алис испугало всё — дикая и нереальна скорость, с которой он прыгнул к ним. Нечеловеческая сила, с которой держали их в своих тисках. И безумие в его взбешенных глазах. — Мне больно! Больно! Страшно! — вереща запричитала Элли, отчаянно брыкаясь в чужой руке. — Я хочу домой! — Заткнись! Ты уже дома! — гаркнул парень, швырнув ребёнка на пол. — Уён, не трогай её! — в ужасе воскликнула девушка. Она каким-то чудом извернулась и прильнула к нему, обхватывая его шею руками, а потом прижимая ладони к его щекам. — Уён! Уён! Посмотри на меня, пожалуйста! Послушай! Давай поговорим! — Чтобы ты опять меня обманула?! — оскалился он, но всё же застыл на месте. Её прикосновения чуть отрезвили его, как и близость её тела и лица. Он впился в девушку диким взглядом, яростно дыша ей в лицо. — Я хотела тебя позвать, как ты искупаешься! — закивала она ему, специально сильнее прижимаясь всей грудью к его влажной груди в полураспахнутой рубашке. — Чтобы мы вместе девочку отправили в Зазеркалье. — Вы не уйдете! — Нет, я не уйду! Только Элли уйдет на время — она так хочет этого! А я с тобой останусь, честное слово! Не трое, а пока двое в этом домике! — Что? Нет! — зарычал ушастый, обхватывая её кисти своими ладонями, но девушка не дала убрать свои руки с его лица. — Послушай, мой зайчик, — ласково сказала она ему, поглаживая большими пальцами его скулы. — Элли очень хочет к друзьям, что там остались! Она — маленькая девочка, ей надо играть со сверстниками! Это нормально для детей! Они хотят приключений с такими же, как они! Когда они подрастут, то поймут, как интересно время проводить с родителями за семейным столом! Это придёт позже, а пока — мы не должны отбирать у неё детство! Вспомни себя маленьким! Она так мечтает попасть в свою школу и дом, где поиграет все праздники! Пожалуйста, позволь ей уйти ненадолго к друзьям! — Я не пущу, мы семья! — лицо Уёна дергалось в странной судороге, он морщил носом. Но голос стал не гневный, а больше расстроенный. — Мы же вместе должны быть, как семья! Папа, мама и дочка! — Дети не всегда должны быть неразлучны с родителями! — сказала она ему. — Главное, что они есть, и знают, что мы друг друга любим. — Но мы… — К тому же, — быстро перебила его Алис, прижимаясь ещё плотнее, выгибая спину. Она сама в была в ужасе от того, что собиралась сказать, но сейчас не придумала ничего другого, лишь бы защитить ребёнка. — К тому же мы только с тобой оказались в этом домике, и ребёнок может помешать нам быть… громкими. Мы бы старались не шуметь, чтобы не пугать её, а так одни вдвоем сосредоточимся друг на друге… на семейных обязанностях. Уён шумно выдохнул ей в лицо, нервно прикусив губу. — Ты имеешь ввиду… — он запнулся, требовательно смотря ей в глаза. Его грудь тяжело вздымалась. Алис приподнялась на носочки, чтобы томно прошептать ему в макушку, ближе к высокому заячьему уху. — Когда останемся вдвоём, можем не переживать, что ребёнок нас увидит. Мы останемся только вдвоём с тобой, сосредотачиваясь друг на друге. Как же мы сразу станем семьей, если у нас с тобой не было медового месяца? Ты ведь знаешь, что это такое? — Знаю, — тихо прошептал он ей в ответ на ухо. Алис с трудом не вздрогнула, почувствовав, как чужая ладонь легла ей на спину. Его пальцы плотно сжались на ткани её платья, наслаждаясь тем, что он держит её в своих объятиях. Девушка чуть повернула голову, вглядываясь в его лицо. Она поняла, что угадала с ролью и поведением — он купился. Его жаждущий и трепетный взгляд был красноречивее многих слов. Он смотрел на неё с такой ранимостью и предвкушением, замерев, как мальчишка. — Давай отправим Элли в Зазеркалье, и поговорим с тобой, как хотим, — шепнула она ему в губы, перемещая плавно руки на его плечи, осторожно поглаживая в массирующих движениях. Господи, она прекрасно почувствовала, как внутри него все заклокотало и пошло вверх дном. — Уён? Зайчик? — Я… я хороший отец и муж! — Да, конечно. Хороший. Так отпусти дочь тогда. Как заботливый и хороший отец, что считается с мнением дочери. — Хорошо! — кивнул парень. — Ладно. Если Элли хочет пойти к друзьям, пусть пойдёт! Но только она, не ты! Ты — со мной здесь! — ревниво сказал он. — Элли! Малыш, ты слышала? Давай, поднимайся, пока зеркало не закрылось! — девушка потянулась к ней, помогая подняться. — Не подходи к зеркалу! — зашипел Уён, чуть ли не выдирая девочку из её рук. Он сам помог ей подняться и подтолкнул к мерцающей синим маревом поверхности. — Алис! Алис! — Элли забрыкалась в его руке, оглядываясь на девушку через своё плечо. — Всё хорошо! Тебе нужно уйти с этого места, помнишь? — она изобразила самое спокойное и ласковое выражение лица, на которое была способна. И помахала девочке на прощание. — Пока, Элли! Береги себя! «Господи! Я надеюсь, что не зря вас всех возвращаю, и там таки другие вернут вас в надёжное место!», — утешала она себя. В любом случае, этот шанс всё равно был лучше — ведь в этом мире детям точно не место. В зеркале вновь появилась расплывшаяся мужская фигура, протянувшая свои руки. Уён даже не глянул на незнакомца, просто толкая девочку в переливающуюся поверхность. Тело Элли плавно вошло за Зазеркалье. Алис и удивиться не успела, как та исчезла, будто её и не было только что. Странное зеркало словно поглотило ребёнка, затащив в далёкую неизвестность. Но стекло вновь стало обычным и неподвижным, как самое обычное зеркало. «Пока, Элли! Будь в безопасности!» — Теперь, я отправил её к друзьям! Ты довольна? — сказал Уён, разворачиваясь к девушке. Алис замерла, как испуганный зверёк, понимая, на что вообще подписалась. Застопорившиеся мысли сдвинулись с мёртвой точки, позволив отодвинуть на задний план вопрос «Почему так случилось?» и перейти к более важному «Что дальше?». Господи, а что если Мартовский Заяц реально как… Заяц — спаривается быстро и постоянно? Краска залила лицо девушки, как и парализующий страх медленно потёк по всему телу. Она это сделала ради ребёнка и готова к последствиям. Да. Уён сейчас стоял как вкопанный, просто уставившись на неё, не проявляя никакой агрессии, хотя минуту назад был готов разнести весь дом. Впрочем, гадать, что именно происходит в голове у безумного Зайца, являлось явно бесполезной тратой времени. А чтобы спросить прямо, предстояло еще набраться смелости. Почему-то вдруг становится люто неловко. Вся смелость куда-то улетучивается. Девушка пялится куда угодно, только бы не ему в глаза. Она усиленно делает вид, что находит что-то страшно любопытное в его босых ногах. Стоит и смотрит на них до того пристально, собираясь духом, что сам Уён автоматом смотрит на свои ступни. — Что с ними? — вопрошает он смущённо. — Я забыл, что потерял пару пальцев? Вроде все на месте. Молодой человек делает шаг на встречу, и Алис машинально отпрыгивает назад. — Ты чего? — как-то обиженно восклицает он, как-то разочарованно. — Ты же сама сказала, что надо ребёнка подальше отослать, чтобы… — Ты просто помылся, а я нет! Мне неловко! — выпаливает со скоростью света она, лишь бы то-то ляпнуть. — Я помылся для тебя, чтобы ты не брезговала, — покачал он ей головой. — То, что ты грязная — не страшно, мне нормально. Мне нравится любой твой запах. Ты хорошо пахнешь! Везде. Моё тонкое заячье обоняние хорошо восприняло запах твоего тела. Это самый странный и жуткий «комплимент», который она когда-либо получала. Краска смущения, казалось, залила её с ног до головы. — Но я бы хотела освежиться, не могу лечь в кровать перед сном неумытая, мне будет неприятно, — с трудом возразила девушка, неловко перебирая пальцами подол своего платья. — Да и переодеться в свежее не мешало бы. — Хорошо, — кивает Уён, неожиданно соглашаясь. — Я сейчас принесу тебе чан с водой. Он действительно притаскивает здоровенное ведро с водой наверх и ковшик для умывания. Даже полотенце какое-то оставляет на односпальной кровати. — Я… — он зависает, странно глядя на неё, чувствуя лютую неловкость, но всё же явно пытается контролировать какие-то свои порывы. — Я подожду тебя в нашей комнате. Приходи. Алис лишь кивает в ответ, не в силах выдавить из себя что-то вразумительное. Когда он выходит из «детской» и закрывает за собой дверь, она в ужасе выдыхает, невольно хватаясь за сердце. Что делать?! Она уверена, что он ждёт и вслушивается в соседней комнате. Его заячьи уши феноменальны — если он купался в каком-то горячем источнике и умудрился с улицы услышать странное, тут же примчавшись, то вряд ли сейчас с ним за стенкой у неё получится убежать. Ни по лестнице спуститься, ни в окно выпрыгнуть — эти идеи её смущали. К тому же, она развела его на спасение Элли, пожертвовав собой. Как сделку заключила. Не то, чтобы она чувствовала здесь долг и достоинство исполнить этот бред, но ясно понимала, что увильнуть будет сложно. Этот одинокий безумный зайчик только и ждёт, чтобы быть с кем-то вместе. Одинокий. Может, на этом сыграть? Он явно истосковался по общению. И даже сейчас ведёт себя неплохо, учитывая ситуацию. У неё уже несколько раз получилось его задобрить. Вот он даже вышел из комнаты, чтобы она не смущалась. Хоть какая-то галантность в нём осталась. Алис нервничает, но всё равно принимается обмывать себя, как может. Вытирает лицо, шею, руки. Потом стаскивает с себя белье и одежду, подмывая интимные места и подмышки. Мокрыми пальцами теребит и расчесывает корни волос. Она роется в сундуке, оглядывая сложенную там одежду. К сожалению, никаких брюк там не наблюдалось. Даже носков. Поэтому девушка радуется каким-то белым хлопковым чулкам на резинке, натягивая их на себя. Она невольно смотрит на себя в зеркало в полный рост. Оттуда на неё взирает чуть худоватая девушка, полностью обнажённая, лишь в длинных белых чулках до бедер. Только тёмные волосы спутанными волнами спадают на плечи, чуть прикрывая аккуратную молодую грудь. «Наверное, ему бы такая картина понравилась», — отчего-то думает она, и тут же сама краснеет. Алис роется, но не находит ничего вразумительного. Она напяливает на себя тонкую шёлковую ночнушку или нижнее платье, так это раньше называли? Сверху она надевает длинное ситцевое платье с расклешенной юбкой до середины голени. Голубое, похожего цвета, что у неё и было. Как прозаично. Но то, что она натягивает под платье, она даже название не знает — и не трусы, и слишком короткие для панталон. Просто забавные шортики-парашюты, ну лучше уж так, чем голой попой ветер ловить. Да и соблазнять специально она точно никого не собирается. Одно радует — хоть её белые плотные кеды с ней. На них толстая кожа, и они выдержали всю беготню по лесу. Вернётся домой — накупит себе десяток пар этой фирмы. Если вернётся домой… Оптимистка она, однако. — Я вхожу, — вдруг звучит глухой голос за дверью после быстрого стука. Алис вздрагивает, когда на пороге появляется Уён. Он застывает в дверном проёме, окидывая её долгим, изучающим взглядом с головы до ног. Его заячьи уши невольно подрагивают, а затем он сам с трудом чуть не подпрыгивает, как будто ему что-то не терпится сделать или получить. — Ты полностью оделась? — как-то странно спрашивает он глухим голосом. И там явно читается «А зачем вообще?», но вслух он это не произносит. — Тебя долго не было, я стал скучать, — тихо продолжает Мартовский Заяц, осторожно приближаясь к ней. — Поздно уже… Пора в кровать идти… Слово «спать» он почему-то не употребил. Алис как дура стоит на месте, хлопая глазами, якобы не понимая, к чему всё идёт. Она начинает паниковать. Уён же мягко берёт её за руку, разворачивается и ведет за собой, в другую комнату. Когда девушка видит перед собой огромную кровать, она начинает паниковать ещё больше. Она думала, что будет смелая и всё выдержит, но сейчас отчаянно нервничает. — В этом платье неудобно спать. — чужое дыхание касается её шеи сзади, а крепкие руки обвивают талию. — Я помогу снять… — М…угу… — что-то нечленораздельное шепчет Алис, когда молнию на её платье таки расстёгивают сбоку, и быстро стягивают одежду через голову. Она невольно обхватывает себя руками, не зная, куда деться. На ней только тонкая шелковая ночнушка. Уён тут же прижимается к ней всем телом, снова хватая в объятия со спины. На этот раз они уже не такие трепетные, а более властные и жаждущие. — Значит, у нас медовый месяц? — с придыханием говорит он ей куда-то в шею. А потом томно целует куда-то в плечо. — Да, вроде того, — Алис вздрагивает, чувствуя, как чуть шершавый язык скользит по её коже, переходя на горло. — Я так рад, что у меня теперь есть семья, — с каким-то восхищением шепчет он ей, роняя голову на плечо, утыкается и зарывается носом в распущенные волосы. — Как же я давно хотел, чтобы у меня был друг, любимая, жена! Чтобы просыпаться не одному в холодной постели… Девушка вздрагивает, чувствуя, как мужские руки оказываются на её груди. На ней теперь лишь одно нижнее платье, и от чужих прикосновений соски мгновенно встают под тонкой тканью. Это чувствует и Уён, странно и тихо начиная рычать, хватаясь за них пальцами. — П-подожди! — Алис невольно вздыхает от такого чувства и прикосновения, даже слишком громко. Пытается осторожно отстраниться, выгибаясь, но сильное, пусть и худое тело парня плотнее льнёт к ней. Мужские пальцы настойчивее сжимают грудь под тканью, вращают её, жадно сминают. Девушка чувствует, как учащается его дыхание на её горле. И тут же она в панике ощущает своими ягодицами чужой прижимающий стояк. Он уже нехило так возбуждён. Хватка на груди становится сильнее, и цепкие пальцы с чувством хватаются за нежные девичьи соски, мучительно оттягивая их. Алис не сдерживает второго восклицания, но быстро разворачивается в его объятиях, обхватывая его руками за шею. — Куда ты так торопишься? — с притворным смешком она улыбается ему в губы. — Мы же никуда не спешим, вся ночь впереди. — Я Заяц, я привык быть быстрым во всём, — вдруг выдаёт он. «Чего?! Господи!» — Надо научить тебя быть сдержанней! — неловко смеётся она ему в губы. — Зачем? — Уён мнётся. И хочется сделать всё по-своему, и он словно чувствует, что ему пытаются обломать удовольствие. Но вместе с тем он загипнотизирован и очарован её лицом, мягкой улыбкой и глубоким взглядом, с которым она сейчас смотрит ему в глаза. Парень странно дёргается, и Алис паникует от возможных действий. Она просто целует его сама, прижимаясь к его корпусу всей грудью. Растерянный Уён на мгновение замирает, как испуганное животное, не понимающее, что происходит. Его уши подрагивают, чуть нагибаясь назад и прижимаясь. А потом девушка чувствует, как он протяжно вздыхает ей в лицо и сам целует в ответ, приникая к её губам своими — горячими, уверенными и очень требовательными. — Такие сочные… сладкие… — что-то мурлычет он ей в рот. А потом становится каким-то хаотичным и неаккуратным. Слишком перевозбужденный и обрадованный — парень не в состоянии контролировать свои эмоция и движения. Алис вздрагивает и напрягается в чужих объятиях — Уён действует просто рандомно и стихийно. То кусает за нижнюю губу, то мягко и нежно целует в ответ. То поглаживает спину, то тут же сжимает с силой её ягодицы под ночнушкой. Девушка уже отчётливо чувствует его желание, так как он постоянно бьётся об неё пахом. Парень всё быстрее и быстрее возбуждается, и простые поцелуи обостряются. Его хватка на её шее станет крепче, отчаянно желая, чтобы они оба двигались быстрее. Уён как-то странно рыкает, а затем резко разворачивает девушку снова к себе спиной. Он обхватывает её руками за бёдра, а потом распрямляется, задирая ночнушку — его руки нервно начинают стаскивать с неё панталоны, обнажая ягодицы. — П…подожди, подожди! — испуганно причитает Алис, в страхе понимая, что сейчас произойдёт. Увлечённый молодой человек явно её не слышит, просто толкает бёдрами девушку на кровать. Та не удерживается на ногах и падает на живот на матрас. И тут же в ужасе чувствует чужой вес — он накрывает её своим телом, просто ложась сверху и осторожно пристраиваясь задом. Алис чудом изловчилась, пиная его своими ягодицами в живот, заставляя чуть приподняться на автомате, и мгновенно сама разворачивается под ним, быстро перекатившись на спину. Она видит запыханное лицо парня, его тяжело раздувающиеся ноздри от возбуждения и странный, блуждающий взгляд по ней. Она хочет что-то сказать, но Уён хмурится, быстро хватая её за талию и резко переворачивая обратно на живот. Его руки снова пытаются задрать ей подол ночнушки, чтобы пристроиться между бёдер. — Да подожди ты! — Алис не сдерживается, нечаянно рыкнув. Она снова толкает его, переворачиваясь на спину. В ответ она вдруг слышит такой же рык — только более сильный и уже какой-то злобный. Перед глазами резко склоняется лицо, на секунду перекошенное злобой и недовольством. Девушка едва успевает пикнуть, вжимаемая с лютой силой чужими, мускулистыми руками в матрас. — Почему ты отказываешь мне? — гаркает Уён, едва сдерживаясь, клацая зубами. Его пальцы дрожат на её плечах. — Ты говорила, что мы останемся вдвоём! И будем только друг для друга! У нас медовый месяц, мы же семья?! Что не так?! Алис едва заметно сглатывает, чувствуя, как её сердце бешено колотится в груди. Она силится не разрыдаться от внезапной паники, но берёт себя в руки. — Ты просто меня пугаешь, зачем ты так? — тихо говорит она. — Я не отказываю, я просто не поняла, что ты хочешь сделать! Ты как будто сзади меня собрался взять, как собака собаку! — Я заяц! — тут же выпалил он, но вдруг как-то растерялся. Он не понял смысла её слов, но до него дошло, что он делает что-то не так. — Что не так-то? — Так никто не делает! — сердито молвила ему девушка. — Нет, может и делает, но не в первый же раз! — П…почему? — злоба мгновенно сошла с его лица, казалось парень сильно растерялся. — Все животные так делают — пристраиваются сзади! — Но мы не животные! Я — вот человек и ты — ну частично точно! В первый раз должно быть всё более чувственнее! Не так грубо, а более интимно и размеренно! — Люди так не делают в первый раз? Она видит лютое замешательство на его лице, он растерян. Дико возбужден, но расстроен, что ей что-то не нравится. И от это, кажется, начинает бесится снова. — У тебя вообще есть опыт в постельных делах? — вдруг выпалила Алис, прежде чем подумала. И тут же дала себе мысленную оплеуху. Судя по чему-то потемневшему и мелькнувшему в его глазах, она поняла, что нет у него никакого особо опыта. Ну да. Чего она ожидала, если сам Чешир говорил, что здесь проблема с женщинами. Да и Уён уже много раз обмолвился, как он одинок. Одинок и безумен. Не лучшее сочетание. Скорее всего, он будет пастись и следить за ней, не спуская глаз. Ещё вряд ли у него в тумбочке затесались привычные презервативы. И вряд ли она сейчас упросит его даже кончить в сторону. Учитывая маниакальную зацикленность на игре в семью, он вообще может агрессивно отреагировать на предложение предохраняться. А уж залететь от «зайца» в её планы не входило. Как и вообще внезапно переспать с неизвестным безумцем. Времени соображать не было, и Алис тяжело сглотнула, решив снова надавить тем, чем получалось раньше — что жена лучше разбирается в эмоциональных проблемах. — Я не могу терпеть, давай сегодня как получится, — проныл Уён, склоняясь к ней и быстро, мокро целуя, елозя по её лицу своими пухлыми губами. — Ну уж нет! — ласково, с театральным смешком сообщила девушка. И тут же схватила его за плечи, с силой перебрасывая на бок, затем толкнула на спину, а потом резко оседлала его, пока он не опомнился. — Подожди, пожалуйста! — громко воскликнула она, хватая его за руки и прижимая их к матрасу, видя, как он готов был её скрутить. — Я сильнее, — упрямо сказал ушастый, нечитаемым взглядом глядя в её лицо. — Я знаю, мой зайчик, — она склонилась, оставляя нежный поцелуй на его носу. — Но ты сказал, чтобы я тебе подсказывала. А сейчас я тебе покажу, как может быть приятно. То, что тебе точно понравится. — Я не могу терпеть, — проскулил он, как-то совсем жалобно. — Я не хочу тебя пугать, но уже не могу сопротивляться. — Я знаю, мой хороший, — она поцеловала его в лоб. — И я сейчас тебе помогу, покажу, как это надо начинать. Доверься мне. У нас же медовый месяц. Так что залезь на кровать полностью и ложись на подушки поудобнее. Алис молилась всем богам, чтобы он повёлся и подчинился, чтобы интерес победил жуткую похоть. И к её облегчению, парень вздохнул и нервно кивнул, быстро перебираясь на матрас и укладываясь на спину. — Я не понимаю, как будут происходить супружеские обязанности, если я не возьму тебя? — Уён надул губы, с подозрением глядя на неё. — Если я сейчас не войду? И не буду двигаться? В этом же смысл — туда-сюда? Выдал ей этот опус, даже не моргнув. Такой непосредственный в этой внезапной пошлости. В другой ситуации, возможно, она нашла бы это даже очаровательным. Девушка невольно улыбнулась. — Главное ведь получить удовольствие, — сказала она, пристраиваясь к нему под боком, облокачиваясь на локоть нижней руки. — А «туда-сюда» не обязательно должно быть со… входом. — Это как? — с сомнением переспросил парень, явно думая, что его дурят. — Тебя когда-нибудь просто трогали так? Вот там? С этими словами девушка опускает руку на его грудь в распахнутой рубашке, ведёт пальцами по ключицам, по груди, вниз, обратно по бокам и вверх, чтобы слегка обвести его соски. А затем медленно обводит живот, прежде чем осторожно расстегнуть ширинку и нырнуть тёплой ладонью под брюки, накрывая стоячий орган. Уён шумно вздыхает от этого прикосновения, весь замирает и невольно напрягается. Его бёдра едва заметно дёргаются. Алис в глубине души не рада тому, что собирается сделать. Но перспектива незащищенного и нежеланного секса пугает её гораздо больше. Но с каким-то странным извращённым облегчением она радуется, что её рука ощущает вполне обычный мужской член, а не что-то другое, несколько «заячье». От этой нелепой мысли она с трудом сдерживается, чтобы нервно не улыбнуться. — Почему ты напрягся? — ласково спросила она, гася собственное ошеломление. — Тебе неприятно? Больно? — Нет, не больно, — тихо прошептал Уён, не сводя с неё необычного, гипнотического взгляда. — Приятно, да… Это просто… странно… — Странно? Ты не трогал себя так сам? Она впервые видит, как розовеют от смущения его щеки. Как быстро он пару раз моргает и сглатывает. — Трогал, — кивает он едва заметно. — Но когда сам… это по-другому. — Тогда давай посмотрим, как у меня это получится, — улыбается она ему, и её рука скользит дальше в полосатые штаны, обводя пальцем кончик головки, размазывая проступившую по ней жидкость. — Расслабься, — шепчет она ему, видя, как шумно он задышал и выгнулся в пояснице. — Я… ох! — Уён вздрагивает снова, когда девичья рука плотнее сжимает болезненный член и начинает поглаживать его вверх и вниз, но легко и медленно. Парень вытянулся, как струна гитары от новых для него ощущений. Венки отдавались пульсацией в ладонь, пока Алис проводила рукой от основания до кончика. — Не больно? — с улыбкой вопросила она, едва ощутимо целуя его куда-то в бровь. — Продолжать? — Нет, не больно, продолжай, — сжав губы в тонкую линию, Уён прикрыл глаза, толкаясь бёдрами вперёд, вбиваясь членом в её ладонь. — Разве неприятно? Хорошая жена может быть очень ласковой и благодарной, когда у неё прекрасный муж, — Алис не торопится с поиском ритма, делая вид, что наслаждается каждым подёргиванием, каждым сжатием кулака. Она целиком вытаскивает его стояк из брюк, спуская их чуть ниже. Уже не стесняется, лишь бы увлечь его полностью этим действием. Давно не знавший ласки, парень поддаётся мгновенно, растворяясь в пошлом и таком приятном действии. — Я не… — он тяжело дышит, его грудь вздымается. — Я так быстро закончу… — Не думай, просто дай мне доставить тебе удовольствие, — шепчет Алис, целуя его в кадык, и от этого он расплывается лужицей под ней. — А ты…? — Я уже в упоении этими поощряющими звуками, мой зайчик, поэтому хочется продолжать и продолжать… Прерывистые вздохи превращаются в низкие, глухие стоны. — Б-быстрее… — тихо просит Уён. Алис дважды просить не надо — скользкие шлепки её рук становились всё громче и громче, быстрее и быстрее. Уён проскулил и заурчал, внезапно кладя одну руку ей за спину, хватаясь за её макушку — Алис…– протянул он, извиваясь, как змея. — Я кончу… я сейчас… Он тянет её за волосы к себе ниже, заставляя прикоснуться губами. Девушка отвечает, в поцелуе чувствует, как он начинает задыхаться. Его пальцы сильнее обнимают её за шею на затылке, он мычит ей в губы. А затем длительно протяжно кончает, задыхаясь в отрывистых стонах. Его тело дрожит, ноги поджимаются, как и пальцы на стопах от долгожданной разрядки. Парень смутно бросает взгляд вниз, потрясённый горячими белыми нитями спермы, покрывающими девичью руку. Но всё же Уён откидывается на простыни и тяжело дышит, всё ещё содрогаясь от непривычного оргазма. Такого внезапного и быстрого. Алис пару секунд зависает, а потом осторожно вытирает руку об какую-то валяющуюся рядом наволочку, не думая о тактичности этого поступка. Она чуть приподнимается на локте, вглядываясь в лицо нервно дышащего парня с немалой тревогой. То, что сейчас творилось на физиономии Мартовского Зайца, просто не поддавалось описанию. Безумные глаза как будто бы забыли, как это, закрываться, таращась в потолок. Губы подрагивали, жадно хватая воздух. Грудь молодого человека ходила ходуном, из горла вырывался странный стон. — Эй, ты чего? — Алис помедлила, выждав, пока парень немного успокоится, а затем все-таки осмелилась положить ладонь на его лоб и нежно провести сверху вниз, задержав пальцы на кончике носа. Уён не ответил, лишь глухо заурчал и медленно захватил кисть девушки другой свободной рукой, осторожно поднося к губам, почти трепетно целуя. А в следующий момент девушка просто обомлела. Из его глаз двумя ручьями потекла прозрачная жидкость. В полном шоке продолжая таращиться в пространство и прижимая её ладонь ко рту, Уён просто плакал… Наконец-то он словно приходит в себя, поворачивает голову и преданно таращится ей в глаза. Манящий, затяжной взгляд, словно обнажает и опустошает её перед ним. — Ты очень красивая, Алис, — вдруг прошептал в чувствах Уён. Девушка замерла от этих слов и смутилась, самая не зная почему. Парень вновь тянет её к себе за шею, целует протяжно в горло, а потом тянет сильнее, заставляя прильнуть к себе. Ей остается только подчиниться и положить свою голову ему на плечо, застенчиво кусая свою губу. Рука, что только что творила непотребство, легла на его вздымающуюся грудь, ощущая всей кожей чужой приливной жар. Алис осторожно поглаживает его, надеясь, что парня сейчас разморит от разрядки. Его дыхание замедляется, тело растекается на матрасе — Уён готов провалиться в сон. И она так жаждет этого. Но он вдруг словно опомнился, встрепенулся. А затем осторожно обхватил её второй рукой за плечо, быстро переворачивая с бока на спину, сам накрывая девушку своим телом. Алис замирает, когда его пальцы грубой лаской зарываются в её волосы, оттягивая их, чтобы приподнять её подбородок выше к себе. Девушка не успевает ничего сказать, так как её глубоко целуют, мягко скользя языком во рту, при этом глядя ей в глаза. В его пламенно-красном взгляде бездонный омут. Значит, такими они становятся ночью?.. В самый раз, чтобы пронзать сердце. Стоп. О чём она думает? Алис медленно пытается отстраниться, но не получается. — Научишь меня, что делать тебе в ответ, чтобы ты тоже кончила, как я? — вдруг тихо говорит он ей в губы. «Ох… а ты крепкий орешек». — Обязательно, но потом, — ласково шепчет она ему, поглаживая по обнаженным плечам. — Давай ляжем спать. — Ты не хочешь получить приятное? — Уён чуть отодвигает голову, пронзительно смотря в её глаза. — Что не так? «Любит он спрашивать, что не так, ох!» — Всё хорошо, но разве ты не устал? — Устал. Но я не могу оставить тебя недовольной. — Я уже очень довольна, что довела тебя до такого состояния. Видеть тебя таким — моё наслаждение, — улыбается она ему, и победно видит, как краска смущения заливает его лицо. И чтобы окончательно закрепить относительно лёгкую победу, она решается до последнего морозиться от «супружеского долга». — Давай я покажу ещё кое-что, — говорит Алис, проводя рукой по его щеке. — Как мне нравится. То, как классно можно заканчивать день, как истинные супруги. И это не про секс, а про проявление нежности и любви. — Это как? — непонимающе вопрошает он, но жадно глядит, в странном предвкушении. — Ложись на бочок, спиной ко мне, — говорит ему Алис, заставляя перевернуться. Уён, как послушный мальчик подчиняется, меняя позу. Девушка взбивает подушки, ложась рядом чуть повыше, а затем обнимает его со спины. — Объятия — это способ, которым мы выражаем свои эмоции по отношению друг к другу, — говорит она ему, нежно шепча, в макушку. — Это то, что объединяет людей и заставляет нас чувствовать себя хорошо. Мне нравится засыпать в обнимку. А ещё нравиться гладить, — она осторожно массирует его плечо, плавными движениями, переходя к шее, оставляя на нежные касания кончиками пальцев. Она продолжает его гладить и гладить по разным частям тела, замедляя свои движения, делая их плавными. Уён поджимает ноги и томно вздыхает, не мигая смотря куда-то в стену. Кажется, он ошарашен такой интимной близостью, что боится спугнуть момент. Алис в какой-то момент вдруг думает, а насколько он был здесь одинок? Что так легко плавиться в её руках, получив и внимание, и прикосновение? И вообще… так прям нужна именно физическая близость, а не… душевное тепло? Его буйная агрессия спадает в миг, стоит ей проявить немного ласки и терпения. — Я могу прикоснуться к твоим ушам? — вдруг неожиданно для самой себя вопрошает девушка. — А? — невольно переспрашивает Уён, тут же дёргая своими длинными ушами по подушке. — Ну… — она замялась. — Я хочу их потрогать, можно? Ты любишь, когда к ним прикасаются или это неприятно? — Не знаю, — честно отвечает он. — Вообще не люблю, потому что если к ним кто-то прикасается, то только для того, чтобы оттаскать за уши. И начинается драка. Но ты же не хочешь меня оттаскать? — Нет, точно нет, — с лёгким смешком отвечает девушка. — Тогда потрогай. Мне даже интересно. Ей тоже вдруг становится интересно. Алис так близко сейчас их разглядывает и тянет руку, прикасаясь к кончикам ушей, чёрным-чёрным, когда как само основание более коричневое — из-за тёмного цвета подшерстка выглядит неравномерного окраса с крупными и мелкими «пестринами». Короткая шерстка и не сильно мягкая, и не очень жесткая, достаточно приятная на ощупь. По бокам, где её меньше и видно больше голой кожи, виднеется разветвленная сеть кровеносных сосудов. «Интересно, он так же может быстро охлаждаться с помощью ушей после бега, как обычные зайцы?». Ну и мыслишки приходят ей в голову в такой момент. Алис же продолжает дальше свою странную ласку. Она осторожно, едва используя силу, массажирует нежные уши, которые вначале подрагивают, а потом расслабляются. Водит по ним пальцами, сминает ласково кончики, ведёт подушечками по бокам, потом зарывается рукой в жестковатые волосы, чуть оттягивая их и массируя кожу головы, а потом за сгибом ушей. Практически так же само, как гладить пушистого котика по голове. Уён странно заурчал, а затем его одна нога, что была сверху на боку, вдруг дёрнулась и мгновенно забила барабанную дробь по короткой спинке кровати внизу. Девушка вздрогнула, невольно испугавшись от внезапного звука и резкого действия. — Прости… от удовольствия, — сонно пробубнил ей парень, чувствуя, как она напряглась. — Разве Зайцы не бьют лапами от нервов, чувствуя опасность? — Бьют от этого, чаще всего. Может, это подсознание и говорит, что я пропал, - лениво хмыкает он. Алис почему-то улыбнулась. На ум пришёл старый мультфильм «Бэмби». Где в конце оленёнок, заяц и скунс шли по лесу, и их по очереди находили и соблазняли самочки их вида. Зайца Топотуна тогда забавно гладила пухленькая зайчиха, и он в очумелом удовольствии бил ногой по земле от радости, растекаясь в её объятиях. Именно этот момент почему-то вспомнился девушке, глядя, как Уён периодически дергается со своей ногой в её руках. Тепло двух тел и быстрая разрядка наконец-то разморили его. Алис не прекращала гладить его предплечья и голову, массажировать кожу под волосами и сами чувствительные уши. Её план по укрощению строптивого грызуна подействовал — через какое-то время она почувствовала, как тело парня окончательно расслабилось, дыхание стало ровным, а нога успокоилась. Девушка едва заметно глянула вперёд, на его лицо — на нём временами подрагивали то веки, то носовая складка. Но больше ни один мускул крепкого, жилистого тела не шелохнулся. Уён спал, и сон его был глубок, как никогда. И, пока он спит, есть возможность всё осмыслить… Алис не ожидала, что всё произойдет именно так. Прежде всего, от себя самой не ожидала. Ладно этот парень, звероподобное создание… Это были лишь его инстинкты, он даже и не скрывал свои желания. А её-то куда понесло? Но был ли у неё другой выбор, чтобы избежать неминуемого сексуального контакта с полубезумным хозяином дома? Как могла уж выкрутилась из странной ситуации. Беспокоило её ещё другое. В ином случае, после такого акта, оказание «руки помощи», так сказать, она должна была почувствовать себя гадко и ужасно. Но на удивление её психика справилась с этим нормально. Возможно, она попыталась увидеть в нём не только безумца, но и жертву обстоятельств, горького и долгого одиночества, от которого и поехала кукуха. А может, она инфантильно поддалась на миловидное лицо и по-своему привлекательное мужское тело, заставив себя думать, что всё это от безысходности, а её действия не делают из неё помойную проститутку, девушку лёгкого поведения? Алис старалась размышлять как-то так, чтобы не почувствовать себя паршиво и ощутить удушающую моральную вину за сексуальное ублажение безумного, чтобы избежать настоящего насилия. «Ты не найдешь здесь небезумного человека. Здесь каждый в какой-то мере не в себе». Эти слова Чеширского Кота Хонджуна всплыли в голове. Да, стоит об этом помнить, и не поддаваться на этот опасный путь — жалеть и как-то, не дай боже, привязываться к полоумным. Ей нужно искать выход, найдя всех детей. Но пока Алис так долго думала, в итоге ничего толкового не решила. Она жутко устала за весь день беготни и стресса, и тело само решило за неё — девушка вырубилась через полчаса, позабыв обо всякой опасности. Даже позу не поменяла, так и уткнувшись носом в чужую макушку, прижимаясь к тёплой спине. Одна её рука покоилась на груди парня, и Уён даже во сне крепко обхватил её, сплетая пальцы, чтобы его новоявленная «супруга» никуда уж точно не делась. Они лежали, как две ложки, используя себя как тёплое одеяло, и даже по-настоящему укрываться не пришлось. Алис не знала, сколько проспала, она видела лишь черноту. Как вдруг почувствовала сквозь сон, как возле неё кто-то встрепенулся, вскидывая голову. Её ещё туманное сознание не понимало, что человек с ней вдруг занервничал. А потом она почувствовала, как её резко тормошат за плечо: — Вставай! — А? — девушка сонно разлепила веки, а потом мгновенно широко раскрыла глаза от испуга, быстро приходя в себя. Вначале она просто от неожиданности испугалась красных глаз Уёна, нависающего над ней. А потом тут же поняла, что что-то не так. За окном едва посветлело, очевидно, было ещё совсем рано, ночь только переходила в утро, но уже было не так темно. В комнате не царил полумрак — можно было полностью разглядеть Уёна. Он нервно замер, желваки на его лице напряглись, ноздри широко раздувались. Парень словно вслушивался во что-то — его уши вытянулись, развернулись в стороны и напряглись. Девушка помнила, насколько мощные органы слуха у зайцев, и они легко могут поворачивать ушки аж на сто восемьдесят градусов, чтобы лучше определить происхождение звука и степень опасности. — Кто-то идёт, — тихо молвил Уён, что она едва расслышала его. — Тихо поднимайся. — Ты сказал, что это место стража не найдет! — напомнила ему сонная девушка. — Стража — нет. А королевские ищейки, главные карты очень даже да. — он замолкает, снова отчаянно вслушиваясь. — Проклятье! И я даже знаю кто это, судя по шагам. Тебя нужно спрятать!