Гречишный мёд и кровь

Ещё пару недель назад Ёнгук узнал у врача Юнги, когда у того должна начаться течка. Заглянув в календарь и отметив, что этот день наступит совсем скоро, альфа быстро собрал свои вещи и поехал к своей омеге. Когда дверь ему открыл Сорён, который к слову знал, что он приготовил для Юнги встречу с продюсером в Пусане, то отдал ему его уже собранную сумку. — Ёнгук, у Юнги скоро начнётся течка, так что ты должен успеть вернуться домой через пару дней. — Не волнуйся, я успею, — сказал альфа, но про себя решил, что он потом подумает над тем, как будет извиняться перед двумя омегами за свою нехорошую и даже подлую выходку. Но Ёнгук никогда не боялся замарать руки или честь, если он мог получить то, чего желал больше всего. Когда Юнги сел в машину, как всегда в своей манере повернувшись к Сорёну, стоявшему возле окна, сказал: — Прими к сведению, я не хочу ехать, даже ради знакомства с твоим другом-продюсером. — Ты можешь отказаться, я не собираюсь тащить тебя силой. Но он и вправду профессионал, и на его счету уже трое золотых проститутов, — говоря это, Ёнгук посмотрел омеге прямо в глаза. Он видел, как тот напряжённо размышляет. Но всё же через минуту Юнги, сдавшись, сказал: — Ладно, но комнаты раздельные. — Как скажешь, — хмыкнул Ёнгук, прекрасно осознавая, что нет никакой разницы — будут ли они спать в одном или в разных номерах. Когда Юнги будет валяться и умирать от спазмов боли во время течки, ни одна стена, ни одна дверь не защитит его от альфы, стремящегося разрушить все преграды, мешающие ему соединиться с истинным омегой. Протянув ему банку с колой, Ёнгук сказал: — Юнги, может, хотя бы постараешься расслабиться на время нашей поездки и дашь мне шанс подружиться с тобой? — Да ладно! Что, и вправду ты хочешь со мной только дружить? — оскалился Юнги и выхватил банку. В этот момент он ещё больше стал похож на лису, и Ёнгук едва сдержал себя, чтобы не потрепать омегу по голове. Вместо этого он спросил: — Значит, ты и вправду хочешь, чтобы я признал, что ты для меня недостаточно сексуальный и ты мне нужен только как друг? — И в этот момент его улыбка мало напоминала человеческую. И если бы их словесную схватку наблюдал кто-то посторонний, он бы, удивившись, спросил: «Как лиса и волк смогли попасть в город?» Прекрасно зная, что Юнги довольно самовлюблённый омега и даже немного гордец, Ёнгук понял, что попал прямо в точку. И сейчас омега сдаст себя с потрохами, что в принципе и произошло. Только спустя минуту омега, согласившись, что не хочет быть для него сексуальным объектом, соврал и даже не понял, что Ёнгук в этот момент прочитал его как раскрытую книгу. — Вот и прекрасно, будем друзьями. Знаешь, я тоже устал бегать за тобой. По виду Юнги альфа понял, что сильно задел его своими словами, но тот пытался держать удар: — Я рад, что ты, наконец-то, оставишь меня в покое, — сказал омега. И как раз его спокойный и беспристрастный тон, который был ему чуждым, и выдал его с головой. — Вот и замечательно, — сказал альфа и включил радио на полную. «Ага, как же, рад он», — про себя подумал Ёнгук, стараясь не улыбаться. «Mikrokosmos» группы «BTS» заставила Юнги проглотить очередную колкость, и он, закрыв глаза, полностью погрузился в слова и мелодию песни, чтобы насладиться каждым аккордом, каждой репликой. Несмотря на то, что эта песня была очень старой, Юнги до сих пор находил в ней все ответы, на вопросы, которые возникали перед ним, словно стены. Когда послышался голос диджея, Ёнгук начал искать другую волну, и в этом желании Юнги был с ним солидарен, потому что диджей Хван Сонхо ужасно раздражал. «И за что его только любят?» — недоумевал он про себя. Они проехали всего несколько миль молча, и Ёнгук понял, что ему скучно. Молчаливый Юнги — не его омега. — Решил, какую песню будешь петь на конкурсе? — Я обговорю этот с твоим крутым продюсером, — резко сказал Юнги и едва не прикусил себе язык. Ведь сейчас он злился не на альфу, а на самого себя, вернее на свою гордость и упрямство. Повисла пауза. Альфа посмотрел на омегу, но тоже ничего не говорил. Он понимал, что сейчас Юнги борется с самим собой, и ему осталось только ждать финала. Открыв банку, Юнги выругался, потому что содержимое брызнуло ему на штаны. Ёнгук дотянулся до бардачка и протянул ему салфетки: — На, вытри. — Спасибо. — Может, всё же объяснишь мне, почему ты меня так не взлюбил? — Идиосинкразия, — не глядя на него, проговорил Юнги. — Понятно, — хмыкнул Ёнгук. Юнги бы с удовольствием отмотал назад и прикусил бы себе язык. Надо же — ляпнуть такую чушь. Да у него кончики пальцев сводит от того, как он сильно хочет поцеловать Ёнгука, а он «идиосинкразия». «Идиот ты, Юнги», — подумал омега. — Что ж, тогда я, пожалуй, не буду доставать тебя разговорами, — сказал Ёнгук и включил Сонхо, на остальных волнах была такая чушь, что этот диджей в сравнении с ними просто лучшее, что можно слушать в дороге. Но Юнги, видимо, так не думал, — он выключил радио: — Прости, я перегнул палку. По правде сказать, я сам не понимаю, почему ты так сильно раздражаешь меня. Давай начнём сначала, — добавил он и протянул альфе руку. Увидев, что тот думает, Юнги добавил: — Это ради моего папы, он почему-то без ума от тебя. — Хорошо. И я не обиделся, — улыбнулся Ёнгук и крепко сжал его руку, чтобы не броситься на Юнги и не разложить его прямо здесь. А Затем Ёнгук остановил машину: — Юнги, может выйдешь и возьмёшь в сумке диски? Они на заднем сидении. А то на радио сейчас крутят разную чушь. — Да, хорошо, — сказал Юнги. Когда он увидел в сумке целую коллекцию альбомов «BTS», то готов был расцеловать альфу. «Он такой мрачный, я и бы предположить не мог, что ему нравиться моя любимая группа», — подумал Юнги глядя на Ёнгука так, словно видел его впервые. Почувствовав взгляд, Ёнгук спросил: — У меня что-то на лице? — Нет, извини, я задумался. — Полегче парень, ещё одно извинение и мы упадём в пропасть, — засмеялся Ёнгук. — Это произойдёт, если ты не перестанешь шутить, — ответил Юнги, и когда зазвучал голос Чимина, он прикрыл от удовольствия глаза. — Разбудишь меня, когда мы приедем. — Конечно, спи. Поздно вечером они заселились в отель и сразу разошлись по номерам. Им обоим необходимо было выспаться, потому что Минхо сразу заявил, чтобы его протеже не надеялся ни на какие поблажки. Ёнгук даже не обирался спорить со своим другом. Тот почему-то был настолько возбуждён, что его голос из динамика услышал Юнги, который впервые сделал шаг на встречу Ёнгуку и принёс ему кофе в этот момент. Так и замерев на пороге со стаканом, омега сказал: — Я не ваш протеже, так что вам придётся научить меня всему, на что вы способны, мистер «я такой крутой, что мне насрать на чувства других», — прошипел омега и вышел. — Ну спасибо тебе, дружище, — сказал Ёнгук и нажал на кнопку отбоя. «Блядь, теперь я снова там же, откуда начал, я точно в полной жопе, а до течки всего четыре дня», — подумал Ёнгук и, захватив ключ, поспешил в номер к Юнги. Когда Юнги вышел и увидел Ёнгука, в каком тот находится подавленном состоянии, он сказал: — Не парься. Я злюсь не на тебя. — Я переживал, что ты подумаешь, что я такой же, как и мой друг. — Так и есть. Ты тоже иногда смахиваешь на самоуверенного мерзавца, — сказал Юнги. — Так что не переживай. — Ну, спасибо, утешил. — Давай, пойдём. Чем скорей твой друг покажет всё, что умеет, тем скорей мы отсюда свалим. — Хороший план, — сказал Ёнгук и открыл дверцу машины: — Омеги вперёд. Юнги шутливо поклонился и снова включил диск. Учёба продолжалась до двенадцати ночи с двумя перерывами по десять минут. Когда Ёнгук заехал за ним, тот уже уснул прямо в кресле. Минхо, докуривая сигарету, сказал: — Я думал, что ты привёл ко мне свою шлюшку, которая и умеет, что отсасывать. Но этот омега меня удивил. — Я тебе говорил, что он крут. — Ай, Ёнгук, перестань, тоже мне знаток выискался. Я сказал, что он неплох. Всё, забирай его, и жду вас завтра ровно в восемь утра. Прошло 4 дня. Наблюдая, как его красивый омега медленно превращается в мумию, Ёнгук поблагодарил Минхо и, забрав своего омегу, отвёз его на массаж. Когда через пару часов из кабинета вышел тот же парень, с которым он пару дней назад приехал в Пусан, Ёнгук вздохнул с облегчением. — Я думал, что он превратит тебя в зомби, — сказал Ёнгук, глядя на Юнги, который снова обрёл здоровый цвет лица. — А то на те километровые мешки под глазами больно было смотреть. — Я благодарен тебе, Ёнгук, — сказал Юнги и впервые за всё время их знакомства улыбнулся альфе. И улыбка его была настоящей, без тени сарказма, иронии или ещё чего подобного. Но Ёнгук стал жадным. За пару дней он стал невероятно жадным и хотел намного большего, чем просто смотреть, как Юнги мило ему улыбается. В воздухе витал запах жасминов, запах омеги, и с каждым днём этот аромат усиливался, а это значило одно — течка начнётся уже этой ночью. Юнги понял это утром, перед тем как Ёнгук повёз его на массаж, и сейчас он думал, что альфа уже забрал их вещи и они сразу же поедут домой, поэтому он был таким спокойным и дружелюбным. Но когда Ёнгук привёз его обратно в отель, да ещё он услышал от менеджера о продлении брони еще на неделю, Юнги не выдержал. Как только они оказались в лифте, омега спросил: — Зачем ты продлил бронь? — Дела. — Я не смогу заниматься с Минхо, у меня течка, — осторожно, стараясь не показать, насколько он зол, сообщил омега. — Я знаю это, отель большой, сможешь отдохнуть, почитать, что-то посмотреть. — Ёнгук был молодцом и ничем не выдал себя, только Юнги нельзя провести. — Ах, сукин сын! — крикнул омега. — Ты, чёрт тебя дери, знал, когда у меня начнётся течка! Ёнгук расхохотался. Смех был очень хриплый и до невозможного сексуальный, но он не был способен защитить альфу от гнева омеги. Да, Ёнгук и не нуждался в этом. Наоборот. Со стороны было похоже на то, что он специально провоцирует омегу, словно хочет знать, куда он может зайти в своём гневе. Но как оказалось, недалеко. И когда Юнги поднял руку, чтобы ударить Ёнгука по лицу, — альфа, крепко сжав запястье и прижав его к груди, настолько глубоко поцеловал своего омегу, словно он пытался выпить его жизнь. Жаль, что Юнги хотел продолжить именно разговор. Когда он изо всех сил ударил Ёнгука в пах, его желание осуществилось. Упав на колени и всё ещё не сделав ни одного вдоха и выдоха, Ёнгук бросил в сторону омеги довольно тяжёлый взгляд, даже можно сказать, нечитаемый. Обычно после такого ментального поединка один должен бежать, а второй не должен его найти. Но Юнги не испугался, и не сделал ни одного шага. Да, собственно, некуда. Они ведь в лифте. Он продолжал смотреть в серые глаза напротив и молчал. Когда дверь открылась, Ёнгук уже пришёл в себя, он вырос перед Юнги, словно стена, и тот не успел убежать в свой номер. — Юнги, я не вырезал страну или не делал ещё чего-то подобного. Да, я обманул тебя, потому что хочу, чтобы ты уже признал, что любишь меня. Течка это самый подходящий момент, чтобы признаться. — Нет, ты не прав. Я разочарован. Не думал, что тебе достаточно того, чтобы я просто отдался тебе в тот момент, когда перестану думать, мыслить как человек и просто превращусь в обычную, никчёмную самку. Так вот он твой предел? Слишком мелко и ничтожно, даже для такой скромной омеги, как я. — Слова, которые говорил Юнги, резали словно ножи, самые острые в мире, они проделали такую дыру в его сердце, что, наверно, её уже ничем не заделать. Юнги уже оказался возле дверей, когда услышал голос Ёнгука: — Подожди! — Ответом альфе послужил лишь громкий лязг захлопнувшейся двери. А ночью наступил ад. Юнги сгорал от жара, ему казалось, что сам сатана тайком бросил его в котёл и он в нем так и умрёт, и ни за что не сможет выбраться. Боль прошивала каждую клеточку его тела так старательно, словно игла в руках мастера, и он прокалывал тело омеги по наведённой им наметке, прямо как знаменитый мастер по вышивке или мастерица. Но не одному Юнги плохо. Там, за стеной, и Ёнгук уже второй час лежал на полу и слушал, как его зверь вот-вот захлебнётся в безумном, предсмертном вое. В полночь, когда они вдвоём оказались друг напротив друга, уже никто не мог вспомнить, кто из них двоих оказался умнее и прекратил этот калейдоскоп немыслимой боли. И это уже и не важно. Главное, что Ёнгук понимает: перед ним не видение, не игра воображения, а его омега — дар от всевышнего, хотя кто его знает, может, и от сатаны, но в этом он разберётся позже. Сейчас же он хватает его так крепко, словно Юнги сможет растаять, испариться, и бросает на кровать, чтобы в следующий миг придавить его своим весом и целовать, грубо вгрызаться в его губы и кусать их, а потом ласкать и молить о прощении. Потом, спустившись немного ниже к соскам, Ёнгук обхватил их ртом и засосал так сильно, словно он желал наказать Юнги и просто-напросто оторвать их. Омега закричал, но не от той смешной боли, ведь пока Ёнгук изображает из себя каннибала, у Юнги внутри снова загораются костры, только в них будут жарить точно не грешников. Услышав жуткий вопль, Ёнгук быстро снял с себя одежду и, разведя его ноги в стороны медленно двинулся в его девственный, вообще не разработанный анус. Вскрикнув от боли и дискомфорта, хоть в нём и много смазки, но почему-то это не облегчает проникновение члена внутрь, Юнги впился ногтями в спину альфы, и крики обоих слились в один. Юнги ощущает в себе каждый миллиметр огромного горячего члена. Он закрыл глаза, чтобы не видеть, насколько он толстый и длинный. Хотя это не помогло, с закрытыми глазами все ощущения, как на зло, стали ярче, даже можно сказать, что он бы их не вынес, если бы не услышал: — Юнги, открой глаза. Смотри на меня, — голос Ёнгука вырвал его из объятий ада или смерти, и, наверно, следы того огня, в котором, не переставая, горит Юнги, останутся на его теле навечно. Юнги послушался. Он посмотрел своему альфе в глаза и потребовал от него: — Ещё, двигайся быстрее. Хочу твой член, — шёпот Юнги звучал так призывно и сладко, что, услышав мольбы омеги, Ёнгук стал действовать грубее, изо всех сил вдавливая тело омеги в постель. Его дыхание стало тяжёлым, прерывистым, Юнги даже показалось, что Ёнгуку не хватает воздуха. И он дотянулся до него сам, чтобы спасти. Когда его губы накрыли губы Ёнгука, тот как раз уже нашёл простату и начал то и дело попадать по ней головкой члена, и жёстко и грубо массировать её, Юнги ощутил, словно его пронзило ударом молнии, давно ему не было так хорошо, и он вскоре закричал, кончая своему альфе на живот. Ёнгук, всё же вытащив член, излился на бедро Юнги. Им ещё рано думать о детях. Когда Юнги немного пришёл в себя, он заметил, что вся грудь Ёнгука покрыта татуировками. Он провёл по ним рукой и сказал: — Как красиво. — Это ты красивый, — прошептал Ёнгук и, посадив Юнги на себя, продолжил его целовать. Через миг он начал двигаться быстрее и жёстче, чтобы вновь услышать сладкие стоны своей омеги. Ощутив, что анус Юнги всё ещё не растянут, альфа застонал от удовольствия. Трахая его, глядя ему в глаза, Ёнгук забыл об их ссоре. У него есть эта ночь и ещё семь таких же. Всё это время Юнги будет полностью в его власти, и они станут одним целым. Жаль, только время нельзя остановиться и остаться вот так внутри тела Юнги до конца жизни.