Гречишный мёд и кровь

— Юнги, подожди! — крикнул Ёнгук. Но Сорён, выбежавший вслед за ним, остановил его: — Юнги должен всё обдумать, не дави на него. — Думаешь, это поможет? — Надеюсь, но он очень зол. Ёнгук, тебе нужно набраться терпения. — А ты что будешь делать? — Сегодня меня ждёт непростая ночь, но я с ним обязательно помирюсь. — Вижу, что своему же совету ты следовать не собираешься? — Я всё же его папа, а не альфа, который мало того, что влюбил его в себя, так ещё и скрыл тот факт, что является преступником. — Ну да, пожалуй, ты прав, — сказал Ёнгук и, сев в машину, всё же поехал к дому омег. Он чувствовал, что Сорён желает ему добра, и понимал, что совет не самый плохой, но всё же предпочитал всегда действовать по-своему. Остановившись недалеко от их дома, так чтобы его никто из омег не заметил, альфа принялся ждать утра, чтобы всё же поговорить с Юнги, напрасно пытаясь хоть немного поспать. Но не один Ёнгук был лишён сна. Юнги полночи смотрел в потолок. Всё же не выдержав, пошёл на кухню. Он знал, что там есть мороженое, а это то, что ему было просто необходимо. Хотя конечно, если бы сейчас к нему пришёл Ёнгук и снова, как он это делал с самого начала, не давал ему покоя и преследовал по пятам, Юнги бы выбрал своего альфу. Но пока омега желал только одного — помириться с папой. Он ещё никогда так серьёзно с ним не ругался. И эта боль, сжимающая его сердце сильными тисками, была непривычной и неприятной. Утром он первым делом пойдёт к папе, а потом и к Ёнгуку, раз эта сволочь вообще не планирует приходить к нему сейчас. Войдя на кухню, Юнги сильно удивился, увидев, что Сорён приготовил кучу блинчиков. Ещё с раннего детства у них с родителями была традиция, готовить блинчики по праздникам, или когда день обещал быть особенно трудным. Иногда такие дни называют «чёрными», или когда на душе скребут кошки и просто трудно заставить себя подняться из кровати и что-то начать делать. Когда умер отец, Сорён тоже готовил блинчики. В тот день Юнги съел их так много, что после этого он не мог смотреть на них около месяца. Воспоминания об их с папой прошлом были такими тёплыми и болезненными, что Юнги ощутил, как по щекам потекли слезы, и он просто больше не мог ни одной минуты злиться на папу из-за того, что тот не выдал ему тайну Ёнгука. — Вижу, тебе тоже не спится, — сказал Юнги. Увидев Юнги, Сорён подошёл к нему: — Юнги, прости меня… Омега, не дав ему договорить, бросился к папе и, повиснув на нём, сказал: — Это ты прости меня, я не должен был просто молча уходить. — Ой, блинчики! — вскрикнул Сорён, и всё ещё крепко обнимая его рукой, снял сковородку с огня. Позже Сорён достал из холодильника банку нутеллы, и они, сев за стол, начали объедаться. Но начать раннее утро с обжорства было с самого начала плохой идеей, так что, позже мучаясь от тяжести в животе, двое омег уснули на диване в гостиной. Проснувшись оттого, что кто-то стучит по стеклу, Ёнгук открыл глаза и увидел Дэхёна. — Что ты здесь делаешь? Дэхён протянул ему термос с кофе и сказал: — Пришёл сменить тебя. Кстати, если тебе интересно, то ещё час назад ты проспал отъезд Юнги. — Чёрт, где он? — Я проследил за ним, он в том доме на пляже, который ты ему подарил. Но тебе следует поторопиться, может, он ещё куда поедет. — Спасибо тебе, ты настоящий друг, — сказал Ёнгук и, поставив стакан, поехал на пляж. Юнги же не знал, что его альфа провёл, как и он, не самую лучшую ночь, поэтому сейчас, приехав в дом на пляж и уединившись в студии, сильно злился и тосковал по Ёнгуку. Эти два чувства настолько сильно противоречили друг другу, что омега разрывался на части, не зная, что ему делать, — то ли поехать к Ёнгуку и надавать ему по морде, то ли зацеловать его до смерти. Так стремительно ворвавшись в жизнь омеги, Ёнгук полностью изменил её спокойное и неспешное течение, и теперь, когда Юнги особенно сильно нуждался в том, чтобы Ёнгук снова был рядом, его не было. Злость так сильно мешала сосредоточиться, что Юнги даже не мог дальше работать над своей песней к конкурсу. Чэён, прослушав черновую запись песни, одобрил её, но всё же попросил, чтобы Юнги скорей закончил работу и отправил её сперва к нему и только потом на конкурс, отборочный тур которого должен начаться через три месяца. Решив, что ему нужно пойти на пляж и, чтобы успокоиться, посмотреть на море, Юнги вышел на улицу. Но замерев на месте, он увидел машину и мирно спящего в ней альфу. «Ах ты, скотина» — моментально вскипел Юнги и, бросившись к балкону, схватил в руки шланг, из которого он поливал цветы. «Значит, пока я тут страдаю, ты себе спокойно спишь», — думал омега, направляясь к машине. «Что ж, пора тебе, мой милый, проснуться», — подумал он и, открыв дверь, улыбнулся. Направив холодную струю на спящего Ёнгука, омега засмеялся, когда его альфа, подскочив, начал материться: — Ебать, — выругался Ёнгук, но увидев Юнги, замолчал. — Даже если я виноват перед тобой, ты не имеешь права так поступать, — сказал Ёнгук и, мрачно уставившись на омегу, двинулся вперёд. Его вид был довольно угрожающим, поэтому Юнги бросил шланг и тоже ринулся в атаку. Слава Богу, что отец не считал, что омега должен быть слабым красивым цветком, который способен лишь украшать дом альфы и рожать ему детей. Поэтому ещё с раннего детства отец научил Юнги не только обороняться, но и тому, как победить нескольких альф в драке. Пока Юнги отчаянно дрался с Ёнгуком, он не переставал громко кричать на него: — Скотина! В то время как мы с папой не сомкнули глаз до самого утра, ты как ни в чём не бывало спишь. Может, надо было хоть раз подумать о такой мелочи, как мои чувства? Или ты думал, что сможешь до конца этого месяца скрывать от меня, что наши с папой жизни в опасности? Подумаешь, нам всего-навсего отстрелят головы. — Я никогда так не думал, — прошипел Ёнгук и схватил его за запястья. Стараясь ударить альфу в пах, Юнги уже увидел, как тот сильно сжал его лодыжку. — Я скучал, чёрт тебя возьми! — закричал Юнги, пытаясь безуспешно вырваться. Но куда там, Ёнгук держал его очень крепко. Альфа устал от всего этого так сильно, что желал только одного. Заткнуть рот Юнги и оттрахать его до такого состояния, чтобы тот не мог даже думать о чём-либо, не говоря уже о том, чтобы иметь силы на то, чтобы продолжать злиться. Поскольку Ёнгук из тех людей, кто не привык долго думать над тем, как осуществить желаемое, он просто, не церемонясь, схватил Юнги, как щенка за загривок, отчего тот заорал ещё громче, и он даже не пытался выбирать выражения, и понёс его в дом. Бросив его на кровать, Ёнгук продолжил выпрашивать прощение, придавив его собственным весом. Да, поначалу Юнги пытался кусаться, но это та цена, которую стоит заплатить за то, чтобы иметь возможность заполучить поцелуй от омеги. И Ёнгук с удовольствием отдал свои губы на растерзание. Юнги, прокусив их, не смог долго продолжать истязать своего альфу и, тут же принявшись зализывать рану, окончательно сдался. Когда они полностью выдохлись, то переместившись на кухню, продолжили их разговор. — Ну, и почему ты сразу не пришёл ко мне? — спросил Юнги, разливая кофе с молоком по чашкам, сдабривая напиток нереальным количеством сахара. Они с Ёнгуком оба были страшными сладкоежками. Вспомнив об этом, Юнги чуть было не улыбнулся, но зная, что сейчас это будет не очень уместно, подвинул к альфе чашку: — Бери. — Спасибо, — произнёс Ёнгук и, сделав глоток, напряжённо думал, что же ему ответить. Обвинить во всём Сорёна, ведь это он дал ему этот дурацкий совет. Мысль казалась довольно заманчивой, но Ёнгук знал, что этого ему Юнги точно не простит, разве может альфа валить всю вину на омегу? Разумеется нет, и не важно, что омега действительно виноват. Поэтому единственным правильным решением альфе показалось просто подойти и крепко обнять омегу. И в этом он оказался прав. Потому что реакция Юнги была именно той, на которую Ёнгук и понадеялся. А после страстного поцелуя никто из них кофе пить не захотел. Разве нужен сахар после такого вкусного десерта? Снова переместившись в спальню, Ёнгук успешно избежал такого неприятного разговора, дав себе время на то, чтобы хорошенько обдумать ответы на вопросы. И позже, когда Ёнгук начал яростно насаживать задницу Юнги на свой член, а омега принялся оставлять на его шее, груди ярко-алые засосы, Ёнгук вымолил не только прощение, но и смог показать, насколько сильно его любит. Позже, снова предприняв попытку просто выпить кофе, они снова переместились на кухню. Помешивая напиток, Ёнгук, глядя на Юнги, сказал: — Я люблю тебя, и у нас всё будет хорошо. — Знаю, — ответил Юнги и, дотянувшись до своего альфы, поцеловал его. На следующий день они вдвоём приехали к ним домой. Сорён сидел на балконе и курил, и выглядел мрачным. — Так, оба немедленно мойте руки и пойдём спасать мои блинчики с нутеллой. — Пап, тебе не интересно узнать, помирились мы или нет? Сорён засмеялся: — Юнги, ты шутишь? Да у вас обоих это на на лицах написано. Взяв своих самых близких людей за руки, Сорён повёл их на кухню. Когда Ёнгук увидел, какое именно количество блинчиков им нужно будет съесть, он взмолился: — Может, ты просто выбросишь их? Я много не съем. Сорён как раз намазывал блинчик нутеллой и, услышав такое, направил нож в сторону альфы, спросил: — Мне показалось, или ты ляпнул какую-то чушь? Давай вызывай своих ребят, и пускай они нам помогут. Должны же они сделать хоть что-то полезное. Ёнгук заговорщически переглянувшись с Юнги, спросил: — Дэхёна ты будешь кормить только блинчиками, или он может рассчитывать на что-то поинтересней? Пару дней назад он чисто случайно увидел, что Дэхён оставил свой телефон на столе, и прочитал его переписку с Сорёном, в которой Дэхён звал омегу в кино, и, судя по количеству сообщений, омега отказывал ему не впервые. — Ты лучше жуй, нужно хорошо и не спеша жевать. — Голос Сорёна не понравился не только Ёнгуку. Сорёну нравился Дэхён, но ему было страшно думать о нём, как о мужчине, а не как о друге. Пока ему было легче не думать об отношениях в принципе. Он, собственно, так и решил. Поэтому слова Ёнгука его очень рассердили. Юнги, уставившись на своего любящего и такого милого папу, не верил, что перед ним именно он. — Пап, с тобой всё хорошо? — Вполне. А что? — спросил Сорён очень спокойно, но то, как он на него посмотрел, Юнги, наверно, запомнит надолго. — Да так. Просто когда ты смущён, ты становишься очень забавным, — рассмеялся Юнги, абсолютно забыв об осторожности. Но когда засмеялся и Ёнгук, Сорён, обидевшись окончательно, с мстительной улыбкой подвинул им тарелки, на которых, словно башни, были сложены блины. Увидев их лица, Сорён засмеялся: — Ну что, кто-то рискнет ещё поговорить со мной о моей личной жизни, или вам хватит? Ёнгук взял телефон и сказал: — Думаю, я позову ребят. Через час Ёнгук сидел на балконе. Увидев, как к дому подъехала машина, из которой вышел Чон Дэхён с ещё одним охранником — Ю Ёндже, выдохнул с облегчением и быстро поспешил на кухню, чтобы спасти своего омегу. — Всё, они идут. Дэхён и Ёндже заберут блинчики. Сорён, слышишь? Хватит уже мучить РЮнги. — Понял я, — улыбнулся Сорён. — Или ты думаешь, что я изверг? Услышав звонок в дверь, Ёнгук, так и не ответив на скорее чисто риторический вопрос, пошёл открывать дверь. — Ну наконец-то, что-то вы не торопились, — сказал Ёнгук и повёл альф на кухню. Когда на кухню зашли двое альф, Сорён был сильно шокирован. Не сказать, что его удивление было неприятным. Привыкнув к обычной внешности Дэхёна, Сорён не ожидал, что просто охранник вроде Ёндже будет таким красивым. — Сорён, Юнги, знакомьтесь, это Ёндже. С этого дня он и его люди будут с вами всюду, — сказал Ёнгук и представил омегам своего человека. Заметив взгляд старшего омеги, Ёндже поцеловал ему руку и, улыбнувшись, кивнул Юнги в знак приветствия. Смутившись от ответного оценивающего взгляда альфы, Сорён, запаниковав, принёс два пакета с упакованными в пластмассовые лотки блинчиками и сказал: — Дэхён, вот держи. Дэхён подозвал Ёндже и сказал: — Это ребятам и на сегодня можешь быть свободным. Попрощавшись со всеми, Ёндже спустился вниз и, сев в машину, набрал номер телефона. — Да, всё в порядке. Через месяц я привезу их обоих. — Засмеявшись, Ёндже сказал: — Как вам будет угодно. А в какую бумагу их завернуть? Ок, золотая с блестками, — продолжил он после непродолжительного молчания. — Не волнуйтесь, босс, всё будет сделано по высшему разряду. Они даже не догадываются, что я работаю на вас. Попрощавшись и положив трубку, альфа достал сладкий блинчик и с наслаждением принялся его жевать, представляя, как будет трахать Сорёна. Омега ему уже давно мозолит глаза, так что он с огромным удовольствием проведёт с ним и его сыном то недолгое время, которое осталось этим двум потрясающим и сексуальным омегам. Когда Ёнгук вышел на балкон, к нему прибежал Юнги и, обняв, зашептал: — Ты видел, как Ёндже посмотрел на моего папу? — Видел, — недовольно проговорил Ёнгук. — И что дальше? — Думаю, что Дэхёну нужно поторопиться и пригласить папу на нормальное свидание, иначе его опередит альфа помоложе. — Ёндже подчинённый Дэхёна и точно не будет уводить Сорёна. — Почему ты так думаешь? — улыбнулся Юнги, поцеловал его в ухо. — Щекотно, — дернулся Ёнгук и сказал: — Потому что я позабочусь об этом. — Ты что, с ума сошёл? Эй, даже не думай об этом. — Возмутился Юнги и начал щекотать своего альфу. — Чёрт, перестань! — крикнул Ёнгук и, вырвавшись, тут же сжал омегу в своих объятиях: — Хорошо, если ты меня уговоришь, то я подумаю над тем, чтобы не вмешиваться. Увидев, насколько шокирован его заявлением Юнги, альфа рассмеялся: — Не переживай, я не буду трогать тебя в доме твоего папы.