Гречишный мёд и кровь

Шум воды стих, и сейчас альфа вот-вот выйдет из ванной. Его запах будет особенно вкусным, и Лухан уже облизывает сухие губы от предвкушения. В момент, когда Кай показался в проёме, Лухан, набросившись на него, быстро свернул ему шею и, вонзив клыки в горло, с удовольствием начал пить его кровь. Звонок телефона раздался очень некстати, и только допив до конца, Лухан взял в руку только что замолчавший телефон. Увидев, что звонил Джиён, Луханперезвонил ему. — Привет. Ну как ты? — Красивый голос Джиёна всегда поднимал ему настроение, хотя чисто технически он являлся для него всего лишь дедушкой, к сожалению, отцом Лухана был Хёну, которого он просто до жути боялся и ненавидел. — Рад слышать тебя, но сейчас ты едва не сорвал мне вкуснейший завтрак, — в голосе Лухана послышалась едва скрываемая обида, и от этого Джиён рассмеялся: — Ну извини, я же не телепат, чтобы знать, какой мне выбрать момент для звонка. Ты обещал позвонить, как только устроишься, но прошла неделя. — Прости, — произнёс Лухан. — Мне ещё трудно. Я все ещё пытаюсь забыть… — Лухан, — перебил его Джиён, — я понимаю, но ты же знаешь наши правила, мы не можем любить людей. — Да, я знаю. Чёрт, это несправедливо, ты же любишь Чонгука, так почему я не могу? — Не начинай этот разговор. Мы об этом говорили сотни раз. — Знаю, ладно, прости. Но ты действительно сможешь убить Чонгука, если он узнает, кто ты? — Бьёшь ниже пояса, так не честно, Лухан. Я не буду его убивать. И я знаю, почему ты спросил. Больше не сравнивай моего Чонгука с Химчаном и тем беднягой, которых я убил ради тебя. Так что перестань винить себя в их смерти. Кстати, Хёну ещё пытается найти их обоих. Но не переживай, я позабочусь о том, чтобы ты ещё как следует смог поразвлечься с твоими обожаемыми людьми. Ещё раз напомню: тема закрыта, и я надеюсь, ты больше не будешь давить на моё больное место. Лухан знал разницу между ними. Джиён, как один из создателей их рода, мог, сколько ему захочется, развлекаться с людьми, тем более именно его истинность с Чонгуком ключ к тому, чтобы вампиры стали родственниками императорской семьи и затем спокойно осуществили свою месть за уничтоженный город — Золотой Хёджон. Так что он совсем напрасно старался надавить на рану Джиёна. Ему тоже нелегко. — Прости, я не хотел. Знаешь, когда ты убил Хмчана я и вправду разозлился, даже зная, что он мог в любую минуту сдать меня Хёну, я злился на тебя, и мне сейчас за это особенно стыдно. — Ладно, не переживай. Отдохни, и я жду тебя через три месяца, надеюсь, ты не забудешь, что приглашен на нашу с Чонгуком свадьбу? — Ну, знаешь, тебе не стыдно такое спрашивать? Я же твой шафер. Джиён улыбнулся, — и хоть Лухан этого не видел, но словно почувствовав его улыбку, тоже улыбнулся: — До встречи. *** Ощутив, как нечто тёплое и мокрое щекочет его внизу живота, Юнги, открыв глаза, увидел, что Ёнгук лежит между его ног и ласкает пах, всё ближе подбираясь к члену. — Я уж подумал, что ты не проснёшься, — сказал альфа и, дотянувшись до омеги, поцеловал в губы. — Так, а теперь я сделаю то, что обещал и уже давно, — сказал Ёнгук и, спустившись обратно вниз, начал сосать член Юнги, интенсивно двигая головой вверх и вниз, сильно сдавливая губами горячую головку. Стоны Юнги ласкали слух альфы и ещё сильнее возбуждали, хотя он и так уже скорей хотел довести омегу до оргазма и войти во всё ещё тесный анус. Юнги гладил голову альфы, нежно перебирал волосы и грубо насаживал на свой член, громко крича от сильного наслаждения. — Ещё, Ёнгук, умоляю, соси сильнее! — кричал омега, сходя с ума от удовольствия, интенсивно подмахивая своему альфе. Вскоре кончив в рот альфе, омега потянулся к нему за поцелуем. Ёнгук лёг на него сверху и принялся глубоко его целовать. Всё так же целуя своего омегу, Ёнгук, прижав его к постели ещё сильней и разведя его ноги в стороны, начал входить в его анус полностью. Юнги, постанывая ему в рот, сильно впившись в спину ногтями, продолжал подмахивать бёдрами, желая ещё сильнее слиться со своим альфой. Позже излившись внутрь омеги, Ёнгук, тяжело дыша, перевернул Юнги на живот. Тот, ещё не догадавшись, чего именно альфа хочет, буквально через минуту вскрикнул от того, как горячий язык Ёнгука коснулся его ануса. Комкая подушку, Юнги не умолкал ни на минуту, ощущая, что его член очень сильно возбудился и он вскоре вот-вот кончит. — Умоляю, ещё, — едва не плакал омега. Но Ёнгук и так не собирался прекращать, наоборот, даже начал действовать ещё интенсивнее, буквально пожирая анус. Через два часа, когда Юнги лежал в объятиях Ёнгука, он прошептал: — Ты настоящий зверь, я подумал, что умру. — Ничего, ты молодец, твоя выносливость настоящий подарок, — сказал Ёнгук и, посмотрев Юнги в глаза, начал медленно и неспешно целовать его. Поняв, что задумал альфа, Юнги вырвался из объятий. — Я, конечно, не возражаю умереть в этой постели, но у меня и правда есть дела, я уже молчу о том, что я папу не видел два дня, — сказал Юнги и начал одеваться. Поцеловав его в плечо, Ёнгук вздохнул: — Ладно, возможно, ты и прав, всё же конкурс уже через три месяца, тебе нужно готовиться. Кстати, — Ёнгук подошёл к тумбочке и, достав оттуда коробку, протянул её омеге, — это тебе. — Что это? — спросил Юнги, взяв коробочку. Открыв её, он поражённо уставился на Ёнгука. — Нет, я не возьму это, — сказал он и даже хотел закрыть коробку, но Ёнгук достал нож-бабочку и вложил его ему в руку. — Юнги, ты уже знаешь, что сейчас очень опасное время. Я не могу допустить, чтобы мой омега был беззащитным. Нож очень острый. Запомни: в случае опасности нужно бить либо в глаз, в пах, либо в горло. Попасть туда проще всего. Увидев, как побледнел Юнги, альфа, крепко сжав его в объятиях, произнёс: — Юнги, не нужно бояться. Скажи, что ты возьмешь его, пожалуйста. — Ладно, хотя я всё же предпочитаю рукопашный бой. — О да, ты ещё тот Джеки Чан, — засмеялся Ёнгук. Смех немного разрядил атмосферу, и Юнги, прижавшись к его груди, чтобы услышать спокойное сердцебиение, улыбнулся: — Я бы слушал этот звук вечно, но мне пора, — произнёс он и, быстро закончив одеваться, сказал: — Всё, я готов, отвези меня домой. Нехотя принявшись одеваться, Ёнгук вскоре взял Юнги за руку и повёл его к выходу. Когда они поднялись в квартиру, Сорён снова, как и пару дней назад, уже ждал их. — Мой Юнги так быстро повзрослел, — сказал он и крепко обнял сына. — Я уж думал, вы не вернётесь, — сказал он и посмотрел на Ёнгука. — Пап, ну что ты такое говоришь, — возмутился Юнги. — Ладно, я шучу, — засмеялся Сорён. — Пойдём, я накормлю вас завтраком. — Надеюсь, не блинчиками? — спросил Ёнгук. — Да кончились они уже, можешь быть спокойным, — сказал Сорён. И когда они вместе зашли на кухню, он поставил на стол полную сковородку с жареной лапшой и мясом. — О, выглядит вкусно, — сказал Юнги и бросил недовольный взгляд в сторону Ёнгука, когда услышал звонок телефона. — Я же просил тебя заниматься делами после завтрака. — Прости, — сказал Ёнгук и отошёл, чтобы поговорить. Когда он вернулся спустя минуту, то, сев за стол, сказал: — К сожалению, у нас с Дэхёном возникли срочные дела. Сегодня, как вы помните, истекает договор о ненападении между мной и Югемом, я должен подготовиться к войне, которую он точно начнёт. Так что сейчас приедет Ёндже с людьми, и они будут вас охранять. Увидев, что Юнги сильно расстроился, Ёнгук взял его за руку и, поцеловав её, сказал: — Поверь, если бы я мог не ехать, я бы так и сделал. — Ничего, я понимаю и буду ждать, — сказал Юнги и крепко обнял Ёнгука. — Люблю тебя, — прошептал он уже немного тише, так чтобы его услышал только альфа. — Так, вы оба забыли, что я ещё здесь? Может, потерпите, пока я не выйду из-за стола? — Пап, прости, — улыбнулся Юнги и продолжил есть. Позже пришёл Ёндже и, вежливо поздоровавшись со всеми, сказал: — Босс, вас внизу ждёт Дэхён, он попросил поторопиться. — Хорошо, садись и внимательно следи за моим сокровищем, — сказал Ёнгук и крепко обнял обоих омег, отчего Сорён засмеялся: — Ну зятек, ну подхалим. Ладно, иди уже, а то задушишь. — Торин, можно мы с папой поедем ко мне в студию? — Да, конечно, но Ёндже и ребята поедут вместе с вами. — Хорошо, — проговорил Юнги. — Всё, пока, люблю вас обоих, — сказал Ёнгук и, помахав им рукой, пошёл вниз. Как только Торин ушёл, в комнате стало так неуютно, что Юнги тут же захотелось броситься вслед за ним, но он знал, что не может этого сделать. Поэтому он пригласил Ёндже к столу и, поставив ему прибор, сказал: — Я сейчас возьму кое-какие вещи, и мы поедем. — Как прикажете, — сказал Ёндже и, посмотрев на омег, которые вышли из комнаты, поправил свой член, ему уже не терпелось их оттрахать как следует, но уже сегодня он сможет наконец-то осуществить свои желания. Как только отъехала машина, Ёнгук сказал: — На всякий случай я установил в ноже, который подарил Юнги, жучок, я его активировал, хотя надеюсь, Ёндже справится с охраной сам. — Он молодец, не волнуйся. Сорён и Юнги в хороших руках, — сказал Дэхён, даже не догадываясь о том, что уже очень давно Ёндже поклялся в преданности их врагу. Но как Югем подобрал ключ к сердцу человеку, который столько лет служил им с Ёнгуком, он уже не узнает. День не спеша приближался к вечеру, Юнги репетировал, а Сорён, слушая его песню, едва сдерживался от того, чтобы не заплакать. Оба омеги, наслаждаясь прекрасной погодой и присутствием друг друга, и не догадывались, что Судьба уже приготовила своё веретено, чтобы начать прясть одному из них совершенно другую жизнь, так сказать с чистого листа, но кто из них будет достоин этой чести, они узнают только этой ночью. Ближе к вечеру Ёндже постучался к Юнги и Сорёну в студию, и когда они открыли дверь, то увидели его с подносом в руках, на котором стояли кофейник, молоко, сахар и три чашки. — Вы не против прерваться и со мной вместе выпить кофе? — спросил Ёндже, стараясь не смотреть на губы Сорён, у которого была привычка время от времени их облизывать. И альфе стоило больших усилий, чтобы не наброситься на него именно сейчас. — Да, конечно, я выпью кофе, — сказал Юнги. — Пап, а ты хочешь? — Ну, от кофе я никогда не откажусь, — произнёс Сорён, и они сели за стол возле окна. Обведя взглядом комнату, в которой стоял синтезатор, микрофон и ещё много какого-то оборудования, Ёндже сказал: — Здесь довольно мило. — Спасибо, но ты лучше скажи это Ёнгуку, именно он здесь всё обставил, — сказал Юнги и сделал глоток. Позже Ёндже, посмотрев на двух потерявших сознание омег, достал свёрток золотой бумаги с блёстками и, как он обещал Югему, раздев их, завернул в бумагу. Потом набрал своих людей и стал их ждать. Вскоре услышав стрельбу, он увёз спящих омег к их месту встречи с Югемом. Когда оба омеги очнулись, Юнги, увидев, что они оба голые, сказал: — Пап, не переживай, Ёнгук обещал, что защитит. Пытаясь скрыть страх, Сорён сказал: — Ну, конечно же, — и, поцеловав сына в лоб, попытался не думать, что их похитители намерены с ними делать. В помещении, в котором они находились, было очень сыро и холодно, несмотря на то, что на улице было градусов сорок. Но скоро тяжёлые ворота открылись, и Сорён, уставившись на медленно приближающихся к ним людей, забыл, что ему всего минуту назад было холодно. — И вот не прошло и месяца, как мы снова встретились. Привет, Юнги, — сказал Югем, став напротив омеги. — Что ты задумал? — спросил Юнги и, к сожалению, не смог сдержать дрожь. Одно дело чувствовать себя героем и бесстрашно дерзить, когда за спиной стоит Ёнгук, и совсем другое — оказаться один на один с врагом. — Неужели ты боишься? — засмеялся Югем. — Это так мило. Не волнуйся, сейчас ты всё узнаешь, даже можно сказать, прочувствуешь всё собственной шкурой. Парни, прошу вас к столу, можете делать с ними всё, что захотите. Юнги, сжав руку папы, отступил к стене, всё ещё не веря, не желая верить своим глазам. Но альфам, которые уже приближались к ним, очень понравилось то, что они увидели, а именно двое омег, дрожащих от страха. Дальше альфы бросились на них, словно волки на дичь, за которой они так долго и упорно охотились. Луна разносила крик омег, которых бросили на пол и начали насиловать с особой жестокостью. И даже умение драться не помогло омегам. Их попытка противостоять альфам лишь рассмешила насильников. Постоянно теряя сознание, омеги не могли оставаться в спасительной темноте очень долго, потому что альфы снова приводили их в чувство самым надёжным способом — новыми избиениями. Только через сутки увидев, что Югем подошёл к ним с пистолетом и направил его в голову папы, Риан смог с трудом прошептать: — Нет, умоляю, не убивай его, лучше возьми меня. — Очень благородно, но я думаю, я сам решу, что мне делать. Юнги, я думал, что убью тебя с особым удовольствием, но решил пожалеть. Моему омеге так не повезло. Я дарю тебе жизнь, постарайся выжить, ведь твой папа отдаст свою жизнь взамен твоей, — сказал Югем и выстрелил. Сорён, падая на пол, успел услышать истошный вопль Юнги, который, обняв его, начал что-то говорить, но что именно — ему уже не суждено узнать. Позже два тела были доставлены к дому Ёнгука. Прошёл месяц. Торин смотрел, как Юнги медленно шёл по улице, всё дальше отдаляясь от больницы, пока не скрылся за поворотом. — И что вы можете сказать о состоянии Юнги? — спросил Ёнгук, отвернувшись от окна, вид их которого перестал его интересовать, как только омега пропал из вида. Психиатр подошёл к альфе и, открыв окно, достал сигареты: — Будете курить? Ёнгук взял из пачки «Винстон» одну и закурил. — Я внимательно слушаю, — немного грубо бросил альфа. Этот врач выглядел таким спокойным, и это не могло не нервировать. Прекрасно понимая его состояние, врач, тоже закурив, проговорил: — Я провёл с Юнги несколько сеансов и считаю, что нет нужды класть его в психиатрическую больницу. — Юнги как-то объяснил свой отказ? — голос Ёнгука был спокойным, но опытный врач чувствовал, что альфа едва сдерживается, поэтому он торопливо начал объяснять: — Да. Риан сказал, что я могу не переживать, потому что он не собирается резать себе вены или ещё каким-нибудь способ сводить счёты со своей жизнью. — И часто вы так верите на слово пациентам, которых насиловало несколько десятков человек? — зло проговорил Ёнгук, и в его взгляде так, по крайней мере показалось врачу, он даже увидел свою смерть, и ему стало страшно. — Господин, вы должны меня понять. Я не могу удерживать здорового человека. Если вы думаете, что я не компетентен, то вы всегда можете обратиться к другому психиатру, но поверьте мне, он вам скажет то же самое. Юнги абсолютно здоров. Скажу честно, за свою практику я вижу такое впервые. После того что с ним произошло, он должен был не только пролежать месяц в больнице, чтобы вылечить свои множественные ушибы, раны и переломы, что, собственно, и произошло, но и ещё несколько месяцев провести в моём отделении, чтобы полностью вернуться к нормальному состоянию. Доктор видел по лицу Ёнгука, что тот не особо верит ему, но он всё равно продолжил свой монолог. — Юнги справился сам. Он невероятно сильный в психологическом плане. Когда я его спросил, почему должен верить его словам, он мне ответил: «Доктор, я никогда не забуду, как мой похититель подошёл и, направив пистолет на моего папу, сказал: «Риан, я думал, что убью тебя с особым удовольствием, но решил пожалеть. Моему омеге так не повезло. Я дарю тебе жизнь, постарайся выжить, ведь твой отец отдаст свою жизнь взамен твоей». А через секунду он выстрелил. Пока я смотрел, как папа падает на пол и улыбался, в моей голове судорожно билась эта мысль: «Я должен прожить две жизни, ради себя и ради папы». И мне плевать, верите ли вы мне или нет. Я не собираюсь умирать». Торин, докурив до фильтра, потушил сигарету, и, медленно подойдя к врачу и наклонившись, прошептал: — Хорошо. Но запомните одну вещь. Думаю, вы в курсе, кто я. Так что если Юнги сделает себе что-нибудь из-за вашей халатности, я вас убью сам. Буду медленно отрезать каждый палец, каждую часть вашего тела. Вы поняли меня? А теперь я вынужден попрощаться, вы и так меня задержали. До свидания. Когда за ним закрылась дверь, врач медленно сполз на пол. Ему впервые было так страшно. Став на колени, он произнёс молитву за здоровье омеги, от которого теперь зависела и его жизнь. Ёнгук же, выбежав из больницы, остановился, только когда увидел, что Юнги стоит на остановке и ждёт автобус. Прижавшись к стене дома, Ёнгук набрал номер Дэхёна: — Юнги на остановке, проследи, чтобы наш человек сейчас же подобрал его на такси. Скажи, что он должен проследить, добрался ли Юнги до самого дома. — Будет сделано в лучшем виде. Когда через пару минут подъехало такси и Юнги, что-то ему сказав, сел в машину, Ёнгук успокоился. Война, которую он начал с Югемом, конечно, уже была закончена, но он хотел убедиться, что его омега не будет один хоть какое-то время. Сев в свою машину, альфа поехал за жёлтым такси. Увидев, что машина остановилась возле цветочного магазина, он понял, куда хочет поехать Юнги, а тот уже зашёл в магазин. Минут через десять Юнги вернулся в автомобиль с большим букетом ландышей. Но неожиданно его сбил с ног странный парень и, вскочив в такси, захлопнул дверь. Ёнгук, поражённо уставившись вперёд, не мог сейчас выскочить и помочь Юнги вышвырнуть из машины того наглого парня, иначе Юнги не простит его за то, что он вмешался. Те слова, которые ему сказал Юнги, как только очнулся неделю назад, он уже никогда не забудет: «Оставь меня в покое». Поэтому Ёнгук старался пока не попадать своему омеге на глаза и доверял его безопасность своему человеку. Через минуту дверь открылась, и как было видно, парень, перехвативший такси у Юнги, позволил тому сесть внутрь. Ёнгук удивился тому, что машина тут же тронулась, хотя ожидал, что тот омега сейчас выйдет. Но этого не случилось. Позже, когда Юнги вышел возле кладбища Бо Чён, таксист закурил, наблюдая за омегой, который скрылся за воротами. Другой омега пошёл за Юнги. Альфа, сжав кулак, позвонил таксисту: — Я не понял? Ты что творишь? — Простите, босс, но не вмешивайтесь. Этот омега реально просто спасение. — Хорошо, но если с Юнги хоть что-то произойдёт, ты возьмёшь на себя ответственность. Ещё в больнице выяснив, где именно похоронили его папу, Юнги довольно быстро нашёл могилу. К сожалению, он так и не смог присутствовать на похоронах, потому что, ещё отключившись на складе, пришёл в себя только неделю назад, и как выяснилось, в больнице он пробыл ровно один месяц и семь дней. Увидев улыбающееся лицо Сорёна с фотографии, Юнги упал перед памятником на колени и, крепко обняв руками высокого ангела, сделанного из белейшего мрамора, зарыдал. Боль, которая, как ему казалось, затихла, вновь сжала его, словно раскалёнными щипцами за внутренности, и начала сдавливать изо всех сил, чтобы он захлебнулся от криков. Сколько прошло времени, Юнги не знал, когда он открыл глаза, потеряв голос, омега ощущал, как горло ужасно саднит. Облизав губы, он с трудом поднялся. Он хотел пойти вперёд, но его накрыла благословенная темнота. Она, забрав его в свой мир, также прихватила и часть той невыносимой боли. Лухан, который просто хотел до этого момента выпить кровь омеги, почему-то ощутил, как по его лицу текут слёзы. Горе этого парня было таким же сильным, как и его собственное. И он не смог убить того, кто уже умирает сейчас и вряд ли снова сможет жить. Лухан всегда любил людей, вопреки приказам Хёну, который уже достал его своей ненавистью к людям. Да, Лухан знал, что должен ненавидеть людей, но не мог. Они были не только вкусными, но и нереально интересными, сексуальными, да, эти эпитеты омега мог бы перечислять ещё очень долго. Хотя отлично знал, что не важно, насколько он любит людей, он всё равно должен уничтожить Чон Харёна. Когда Юнги очнулся, было уже темно. Увидев возле дерева Лухана, который так нагло хотел перехватить у него такси, спросил: — Почему ты здесь? — Я не хотел тебя будить, не знаю, кого ты потерял, но помни: твоя боль когда-нибудь уйдет. Знаю, ты мне сейчас не поверишь, но я сам недавно потерял любимого человека. Поняв, что этот омега ему не поверил, Лухан добавил: — Такси нас всё ещё ждёт. Поехали. Когда машина остановилась возле огромного десятиэтажного дома и Юнги уже хотел выходить, Лухан схватил его за руку: — Случайно никто не сдаёт в твоем доме квартиру или комнату? Ещё неделю назад Юнги с ужасом представлял, с каким трудом будет подыскивать себе соседа по комнате, потому что мало представлял себе того, с кем он сможет делить их с папой квартиру. Но в эту минуту, глядя на этого странного омегу, который почему-то оберегал его сон, Юнги захотелось, чтобы парень согласился, поэтому, не раздумывая, рассказал, что как раз ищет себе квартиранта. — Решено, завтра я привезу свои вещи, я же устраиваю тебя? По мне не видно, но деньги у меня имеются, — добавил омега, подумав, что раз Юни молчит, то это значит, что он сомневается. — Да, не волнуйся, я согласен, только я был в больнице очень долгое время и думаю, что меня ждёт как минимум недельная уборка, так что тебе придётся подождать. — Дай свой мобильный на секунду. Юнги протянул телефон и, увидев, как омега быстро вбивает свой номер телефона, улыбнулся: — Я уж решил, что ты передумал селиться. Лухан обвёл дом рукой: — Ты шутишь? Это центр города, да я уже влюбился в это место. Так что через неделю я жду твоего звонка, потому что собираюсь до этого времени даже не распаковывать свои чемоданы. Я только два дня назад приехал сюда и пока снял небольшой номер в отеле. — Не волнуйся, мне нужен квартирант и деньги, — сказал Юнги и, пожав слегка холодную руку Лухана, попрощался с ним. Только машина отъехала, таксист, уже исполняя роль до конца, высадил Лухана возле отеля и набрал Ёнгука. — Босс, не волнуйтесь, с Юнги всё будет в порядке. Он познакомился с очень милым омегой, и они даже будут жить вдвоём. — Что ж, спасибо, можешь быть пока свободен, — сказал Ёнгук и, отключив телефон, посмотрел в окно. «Чёрт, Юнги, когда ты перестанешь заставлять меня волноваться за тебя?» Лухан же, зайдя к себе в номер и оглядев его, не мог поверить, что вот так легко решил жить с тем омегой. Ведь ещё неделю назад, после того, что они сделали с Джиёном, и именно по его просьбе Лухан решил приехать в другой город, чтобы залечь на дно. И даже не думал, что его так заинтересует какой-то омега. Обычно он любил красивых, высоких, светловолосых человеческих альф, ну уж точно не омег. Но у Юнги было нечто-то такое, что ему не терпелось как можно скорей разгадать, и он это с удовольствием сделает, если, конечно, Хёну не заставит Джиёна рассказать о том, где он. Пока всё было тихо и под контролем у Джиёна, Лухан мог отдохнуть и неплохо развлечься, наблюдая за этим омегой. Всё же люди были потрясающими созданиями и уж точно не должны были быть для них, вампиров, только едой. Как только Юнги открыл дверь, он едва не упал от сильного, сладкого аромата цветов. Их было сотни. Вся его небольшая квартира была завалена свежими цветами: гвоздики, розы, тюльпаны, орхидеи и ещё такие, каких Юнги в своей жизни и не видел. Слёзы текли по щекам, и Юнги сильно сжал косяк двери, чтобы не упасть. Ёнгук не оставил карточки или хотя бы короткой записки, но омега знал, что это его работа. Даже сейчас альфа и не думал пожалеть его и оставить в покое. Юнги так сильно хотелось бросить всё и побежать к нему, чтобы Ёнгук крепко обнял его и он смог бы раствориться в нём и забыть всё то, что с ним случилось. Но это означало бы одно — предательство. Юнги знал, что именно из-за Ёнгука, из-за того, что тот, вторгшись в их с папой жизнь, подверг их опасности, поэтому теперь Юнги не имел права забыть об этом. Но прошло пару минут, и, снова посмотрев на эти цветы, Юнги не смог заставить себя выбросить хоть один букет. А ещё через пару часов у всех его соседей и жителей ещё нескольких домов в квартире появилось по нескольку прекрасных и, самое главное, бесплатных букетов цветов.