Гречишный мёд и кровь

Прошло полтора месяца. Первое ноября. Пока каждый день и вечер Ёнгук проводил всё своё время с Чэ Хёнвоном, он не замечал, как тот всё сильнее хотел сделать его своим. Но об этом омега мог сказать только своему другу — альфе Ким Мэттью, который хоть и являлся пиратом, но часто подолгу жил как в Токио, так и в Чосоне. Когда им двоим удавалось встретиться в городе одной из двух стран, являющихся для альфы домом, омега рассказывал ему абсолютно всё. Так что сидя в душном номере отеля или возле стойки бара и выслушивая жалобы своего друга, Мэттью чётко представлял себе образ этого альфы, который разбил сердце такого прославленного красавца, как Хёнвон, и не верил, что он и вправду существует. Пока Хёнвон однажды после очередного спора, когда Мэттью, чтобы успокоить его, говорил, что он преувеличивает красоту и необыкновенную сексуальность своего альфы, не показал ему фото. Поскольку Мэттью был по альфам и ему очень редко попадались столь редкие экземпляры, то увидев Ёнгука, он с трудом смог оторвать взгляд от фотографии. Хёнвон глядя, как Мэттью едва не дрожит от возбуждения, улыбнулся. Омега всегда считал, что природа наградила Мэттью самыми лучшими чертами, потому что в действительности была скульптором и лично вырезала лицо и тело альфы из мрамора. И ему, тоже не считавшему, что его этот самый скульптор чем-то обделил, нравилось находиться рядом с другом и смотреть, как на его внешность реагируют не только омеги, но и альфы. Ну конечно, кто сможет устоять перед парнем, обладающим таким великолепным телом, состоящим их сплошных мышц и потрясающей задницы, не говоря уже о лице, которое имело весьма привлекательные черты: пухлые губы, карие глаза, очень красивый нос и волевой, аккуратный подбородок. Мэттью так сильно захотелось облизать фото, чтобы хоть немного прикоснуться к прекрасному, что Хёнвон, улыбнувшись, спросил: — Ну что, ты до сих пор уверен, что я преувеличивал, когда сказал, что Ёнгук самый сексуальный альфа? — Так я тоже альфа и не позволю ему отобрать моё место, но я с удовольствием посажу его на свой член, чтобы ему было удобнее вместе со мной возглавить топ самых сексуальных альф. — Чёрт, Мэттью, ты не меняешься, неужели ты запал на моего альфу? — Ну, как я понял, он ещё не твой, к тому же я просто сказал, что я бы с удовольствием трахнул его. Но ты же знаешь, с альфами знакомиться сложнее. Это с омегами проще простого, просто покупаешь выпивку и дело в шляпе. С альфой же нужно как-то познакомиться и, не вызывая подозрений, аккуратно подсыпать в его стакан рогипнол, и уже потом можно развлекаться. Блядь, из-за этих разговоров у меня член встал. Чёрт тебя дери. Ладно, на сегодня наши посиделки закончены. Я уезжаю через неделю, так что жду тебя завтра. И поторопись с его соблазнением, я хочу услышать историю, как он тебя трахнул, и желательно до моего отъезда. — Хорошо, я постараюсь. Через пару дней, когда Юнги получил первое место в конкурсе и звание «Золотой проститут», его соперник Хёнвон получил второе место. Юнги, конечно, немного расстроился, но всё же решил набраться смелости и пойти к Ёнгуку, чтобы помириться и узнать, спал ли он с Хёнвоном. Зная, как Юнги ненавидит просить прощения или признавать то, что он иногда бывает не прав, Ёнгук всё же простил его и поклялся, что только целовался с Диланом и то для того, чтобы Юнги позлить. В эту ночь они уснули только под утро, даже не догадываясь, что следующая встреча станет для них последней. В ночь со второго ноября Япония объявила Южной Корее войну, и Ёнгук собрался идти на фронт через пять дней. Успокоив Юнги, что он не собирается воевать, а будет сидеть и заниматься своими делами в безопасном месте, Ёнгук позвонил Хёнвону и рассказал, что помирился с омегой. На удивление альфы Хёнвон отреагировал очень спокойно, но узнав, что он скоро уезжает в Южную Корею, куда направилась значительная часть армии, омега потребовал немедленной встречи, поскольку недавно он приобрёл бутылку очень редкого виски и хотел её распить со своим другом, ну в такой мелочи Ёнгук не мог отказать. Только закончился их разговор, Хёнвон сбил ударом ноги лампу, стоящую на тумбочке. «Значит, решил, что можешь использовать меня, как одноразовые салфетки? Изливать на меня свои страдания? Что ж, ты ещё пожалеешь, что отверг меня». Затем набрав номер Мэттью, омега быстро рассказал ему о своём плане. Засмеявшись, альфа заверил, что он не подведёт и выполнит свою часть сделки. Когда спустя час Ёнгук открыл ему дверь, то, увидев в его руках большую бутылку виски, сказал: — Мы её не выпьем. Заходи. Возьми на кухне стаканы, а я сбегаю в магазин, мои сигареты кончились. — Почему мне не сказал? Я бы купил, — произнёс Хёнвон, но Ёнгук лишь махнул рукой: — Я заметил только сейчас, не думал, что в доме не осталось даже запасной пачки. Когда Ёнгук вышел, Хёнвон налил выпивку и, бросив ему две таблетки: одну виагру, а вторую рогипнол, сел и начал ждать. Через пару минут вернувшись, Ёнгук, закурив сам, поставил пепельницу и сказал: — Ну что, выпьем за твою победу, ты финалист. — Нет, лучше выпьем за твоё примирение с Юнги, и если вы поссоритесь ещё раз, я оторву тебе башку. Понятно? — Не смешно, если я поссорюсь с ним ещё раз, я сам оторву себе башку. Юнги очень сложный человек. И в этот раз я думал, что если он не придёт сам, это будет конец. Не зная, как это прокомментировать без мата, Хёнвон выпил залпом: — Ух, хорошо, твоё здоровье, — сказал омега и, поставив стакан, налил снова до краёв. — Ничего себе ты пьёшь, — удивлённо проговорил Ёнгук, который выпил только половину. — Так, Ёнгук, что за дела, я тебе раздобыл этот редчайший виски, чтобы его найти, мне пришлось буквально носом землю рыть, а ты только сделал маленький глоточек? — Ладно, прости. Давай теперь выпьем за наше грёбаное человечество, которое даже спустя сто лет после третьей мировой войны не смогло отстроить планету. — Да ну тебя нахуй, Ёнгук, я за такое пить не буду. Ты что думаешь, что все города, все, мать их, страны могли за сто лет восстановить всё? Ещё один политический тост и я заберу этот виски, — добавил омега и всерьёз протянул руку. — Эй, всё, успокойся, я молчу. — Пей и до дна. А то молчит он. С кем я её разопью, как не с лучшим другом? Давай, кстати, за нашу дружбу, — сказал Хёнвон и улыбнулся, когда увидел, что альфа допил всё. Даже с учётом того, что взамен на таблетки он отдал Ёнгука Мэттью на целую ночь, Хёнвон не слишком сильно расстроился. Главное, что наконец-то он сможет отомстить этому высокомерному ублюдку, который абсолютно не замечал его чувств и подтёрся его сердцем, как бумагой, именно это и разозлило Хёнвона больше всего. Теперь он с радостью посмотрит, как Мэттью оттрахает этого «мистер совершенство». — О, точно, а где Юнги? — Он с участниками поехал в клуб. Рано утром часов в девять он придет ко мне. — И ты его отпустил? Почему не поехал с ним? — Я настоял. Он должен повеселиться со своими друзьями. Но главное, так он не узнает о нашей встрече и не будет лишний раз злиться и ревновать. — А, ну да, это весомый аргумент, — сказал Хёнвон. Но про себя подумал: «Не узнает? Как же. Я уж позабочусь, чтобы Юнги с первых рядов и во всех подробностях увидел, с каким энтузиазмом его драгоценного альфу сношают в задницу, как самую обычную шлюху, цена которой возле пристани "Чоннам" двести баксов. И это только за минет, сам половой акт о силы триста, по меркам такого огромного мегаполиса, как Токио, это вообще не деньги». Начав болтать о всякой чепухе, Хёнвон всё посматривал на альфу, ожидая, когда наркотик подействует, и когда это произошло, он позвонил Мэттью. Пока тот не приехал, Хёнвон, понимая, что не может тронуть Ёнгука, так как отдал его другому альфе, решил пока принести в комнату ещё один матрас из ещё одной спальни и устроить на полу удобное место для групповухи на четверых. Через полчаса приехал Мэттью и сказал, что его друг уже на подходе. — О, весьма мило, но вряд ли Чхве Сын Хён согласится трахать тебя здесь, — отметил он, посмотрев на комнату. — Не понял? Что еще за хуйня? — спросил Хёнвон. Он обожающий свободу и ненавидел, когда ему кто-то что-то навязывает. — Я пока хорошенько вымою свой приз, пойдём, покажешь где ванная, — попробовал уйти от щекотливой темы Ким и взял Ёнгука за подмышки. — Может, объяснишь, что ты имел в виду? Мы же договорились, что я хочу смотреть на то, как ты выебешь этого урода. — Он не урод, — улыбнулся Мэттью. — Не цепляйся к словам, — закатил глаза Хёнвон, — ты отлично меня понял. Я жду ответ. — Ладно, — сказал Мэттью и положил Ёнгука обратно на пол, ведь держать его было то ещё удовольствие. — Так вот, слушай меня внимательно. Ты позвонил мне и попросил об услуге. Я сказал, что он мой. Ни о какой групповухе речи не было и быть не могло, потому что я прекрасно знаю Сын Хёна… — Хорошо, нахуй его. Позвони другому. Внезапно схватив омегу за подбородок, Мэттью прошипел: — Ты скорей мой хуй пососёшь, чем я позволю тебе указывать, что мне делать. — Дебил. — Вот и поговорили, — улыбнулся Мэттью и, затащив альфу в ванную, начал его раздевать. Вернувшись в комнату, он положил Ёнгуку под живот подушки и, разведя его ягодицы в стороны, потёрся членом между ягодицами. — Блядь, как я люблю трахать альф, особенно если они абсолютные натуралы, — едва не застонав от удовольствия, сказал Мэттью. Хёнвону, который смотрел на альфу, с завистью спросил: — Можно я хоть одним глазком взгляну? — Нет, скоро придёт мой друг, и он очень ревнив. — Я с ним не собираюсь встречаться. — Мы идём по кругу, я вроде всё объяснил. Ладно, иди и посмотри, но не трогай, он мой. — Тоже мне друг называется, — обиделся Хёнвон и повернулся к двум альфам спиной. — Хёновон, не дуйся, пойми, ничего личного, я просто собственник, кроме того, рогипнол ты бы достать не смог, а за такое дорогое удовольствие нужно платить, и ты сам с этим согласился, но теперь вот смеешь со мной спорить, да ещё обвиняешь в том, что я не твой друг. Неужели забыл, сколько раз я спасал твою задницу из беды? — Блядь, да понял я, замолчи уже, — побормотал Хёнвон и подполз к Ёнгуку. Увидев его анус, он только успел поцеловать ягодицу, как раздался звонок в дверь. Пока Мэттью бросился открывать, омега ещё полизал альфу между ягодицами. — Эй, ну всё, хватит, — оторвав омегу от альфы, Мэттью показал на своего друга. — Знакомься, Чхве Сын Хён, — сказал Мэттью. — Хёнвон, — сказал омега и, как и альфа, не протянул руки, ведь как-то глупо начинать с такого официоза, если прямо сейчас они просто будут трахаться. Видимо, об этом же подумал и альфа, потому что в следующий миг он схватил омегу за шиворот и пошёл к выходу: — Пойдём. Мэттью, утром разбудишь, хорошо? — Да, не волнуйся, развлекайтесь. «Чёрт, он слишком быстрый», — подумал Хёнвон, пока альфа тащил его за собой по коридору. Нет, он заметил, что Сын Хён довольно симпатичный, высокий брюнет, но этого даже для ёбли на скорую руку мало. — Ого, сколько комнат. Может, я выебу тебя на столе на кухне? — Иди к чёрту. — Какие мы злые, но ничего, скоро ты сможешь только стонать, — сказал альфа и, найдя гостиную, толкнул омегу внутрь и закрыл дверь. Положив Ёнгука животом на гору из подушек, Мэттью, разведя его ягодицы в стороны, прошептал: «Приятного аппетита». Проведя языком вдоль межъягодичной щели, Мэттью закрыл глаза от удовольствия, вкус кожи, ещё никем не тронутой, чистой, ещё пахнущей мылом задницы был потрясающим. Насладившись анусом альфы, Мэттью спихнул его с «пьедестала» и перевернул такое сейчас мягкое и послушное тело на спину. Вытащив из кармана тюбик со смазкой, Мэттью, быстро раздевшись, встал между ног альфы. Смазав задний проход и немного растянув пальцами девственный анус Ёнгука, Мэттью также не забыл и о себе. Ведь проникать в дырку альфы, которая, в отличие от омеги, не обладает природной смазкой, это всё равно то же, что пихать член в ведро с песком, лично он это не проверял, но представлял всё именно так. Затем Мэттью начал медленно вводить член внутрь. Любуясь вставшим членом Ёнгука, Мэттью был рад, что виагра уже подействовала, потому что он обожал ощущать во рту твёрдый, горячий хуй, а не просто кусок обвисшей кожи. Продвигаясь вперёд, Мэттью, ощутив, как сильно горячее нутро сдавило его член, не сдержавшись, громко застонал от удовольствия, и, тут же начав двигаться ещё быстрей, он принялся грубо вколачиваться в анус Ёнгука, входя сразу на всю длину. Жаль, Ёнгук спит, и он сможет услышать его стоны, только когда тот проснётся. Но ничего, он уже давно трахает альф, и как-то переживёт без стонов и мольбы о продолжении ёбли. Ему вполне хватит того, как эта дырка засасывает его член, и он вновь и вновь готов долбить эту упругую и сексуальную задницу. Вскоре ощутив, что он вот-вот кончит, Мэттью, излившись внутрь, понял, что следующий раз кончит этому альфе на лицо. Так и поступив, Мэттью, ещё полночи трахая Ёнгука, успел обкончать всё его тело и заполнить задницу до краёв. Ближе к рассвету ощутив, что все его силы иссякли, Мэттью ещё несколько раз трахнул альфу в рот, положив его голову на бок, чтобы вся сперма вытекала изо рта, пока он натягивал его рот на свой член. Утром без десяти девять Сын Хён, не слишком довольный тем, что Хёнвон тихо сбежал из его постели, до него так ни один омега не поступал, и это не могло не бесить, зашёл в комнату и увидел, что Мэттью с утра пораньше трахает своего альфу, который не мог ничего сказать и только стонал. — Эй, Ёнгук, приготовься, я уже вижу, как по дорожке идёт Юнги, — сказал Хёнвон. — Всё, я пошёл встречать твоего любимого. — Нет, — с трудом смог вымолвить Ёнгук. И альфа, куснув его за ухо, прошептал: — О, кто-то уже начинает приходить в себя. Ты молодец, крепкий, и это заводит меня ещё сильнее. Доброе утро Сын Хён, — сказал Мэттью, наконец-то заметив появление своего друга. — И тебе того же, — сказал альфа. Услышав в коридоре шаги, решил, что как только Юнги уйдёт, а это он уж точно сделает очень быстро, обязательно отшлёпает Хёнвона за своеволие. Когда Юнги увидел Хёнвона, он словно почувствовал дежавю. И ещё стараясь игнорировать тревожный сигнал о бедствии, доносящийся от его внутреннего голоса, который вот уже пару минут тревожно гудел, пока он шёл за Хёнвоном по коридору так хорошо знакомого дома. — Конечно, я хочу сказать, что ты пришёл не очень вовремя, — улыбнулся Хёнвон, пропустив Юнги вперёд. Тут же замерев в проёме, Юнги не поверил своим глазам: Ёнгук лежал на спине, а его трахал какой-то мужик, но Ёнгук не звал на помощь, а невероятно сексуально стонал. Омеге в голову не пришла та простая мысль, что Ёнгук от боли в теле и спутанного сознания не только ничего не мог сказать, но и закричать, потому что то, что его зад долбил огромный горячий член, уничтожало, и он хотел исчезнуть, испариться. Слушая крик Юнги, Ёнгук не мог ответить, всё, что ему осталось, только смотреть, как омега медленно распадается на части. — Больше никогда, не смей, слышишь… — Слова, которые вырывались из его горла, были несвязными и лишёнными смысла, но Юнги, который ощущал, как ему без наркоза вырывают сердце и бросают на грязный пол, не мог собраться с мыслями. Миг, когда Юнги увидел улыбку того альфы, который, выйдя из задницы Ёнгука, тут же грубо вошёл в него, заставляя громко застонать, после чего он, кончив, залил спермой свой живот и бёдра, послужил омеге спусковым крючком. Юнги выбежал из комнаты с такой скоростью, словно его преследовали все черти из ада, но оглянувшись, он не увидел ничего. Не закрыв рот, он ощутил, как холодный воздух проник в лёгкие и начал жечь, как серная кислота, уничтожая все внутренности. Слёзы текли по щекам, но от боли, разрывающей душу, только с помощью слёз не избавиться. Его так сильно трясло, что он с трудом смог открыть дверь, когда всё же добежал к своему дому спустя целую вечность. Поднявшись наверх, омега открыл дверь ванной и, бросившись к унитазу, начал блевать. Его била дрожь, и он, наверно, держался с помощью силы воли, чтобы не упасть и не запачкать весь пол. Позже ощущая во рту кислый привкус, Юнги прополоскал рот и, включив душ, как и был, в одежде, стал под воду. Только сильно замёрзнув, Юнги всё же вылез из воды и, содрав с холодного, мокрого тела одежду, без сил провалился в сон, но вряд ли он подарит ему хоть капельку покоя.