Гречишный мёд и кровь

Толкнув дверь, Чжухон услышал, как приветливо звякнул колокольчик, и, достав сигареты, пошёл к свободному столику. Постаравшись сесть как можно осторожнее, чтобы не повредить только на днях заштопанную врачом рану на боку, Чжухон заказал чашку кофе. Ещё час назад, позвонив Джиёну, он договорился с ним о встрече и сейчас наконец-то, впервые за эти две ужасные недели оказавшись в полной безопасности, у него было время, чтобы перевести дух, по крайней мере, пока его не найдут. В том, что времени на отдых у него почти нет, альфа и не сомневается. Зная У Чихо, как свои пять пальцев, Чжухон готов биться об заклад, что он уже очухался после их небольшой схватки и идёт по его следу, словно гончая, чтобы продолжить так некстати прерванное веселье. Когда через минуту официант принёс кофе и, поставив чашку перед альфой, ушёл, Чжухон, попытавшись взять её, ощутил, как его рука начала дрожать. Сильная усталость уже давала о себе знать, но он должен был дождаться Джиёна и попросить у того помощи, хотя, конечно, он бы с огромной радостью прямо сейчас лёг в тёплую, мягкую постель с таким же тёплым и мягким омегой под боком. «Жаль, что пока придётся повременить с сексом», — едва успел подумать Чжухон, как услышал, что снова звякнул дверной колокольчик. Устремив взгляд вперёд, он увидел медленно идущего к нему Джиёна. А уже через минуту услышал его голос: — Может, обнимешь старого друга? — спросил он. Чжухон же, протянув ему руку, так и не поднявшись, спросил: — Надеюсь, ты не против, если я останусь сидеть? Врач рекомендовал полный покой. — Конечно, — произнёс Джиён и, пожав руку альфы, сел напротив него, а затем спросил: — А что с тобой случилось? Выглядишь хреново. Мои люди сбились с ног и нигде не могли тебя найти, я даже подумал, что ты умер. — Подозвав официанта, он достал сигареты и закурил. Когда он сделал заказ, Чжухон закурив новую сигарету, сказал: — К счастью, мне удалось вырваться, но если бы не моё везение, я бы действительно умер. Джиён глубоко затянулся: — Рассказывай всё по порядку. — Помнишь У Чихо? Джиён задумался лишь на миг и согласно кивнул: — И что? Хочешь сказать, что тебя ранил этот психопат? Ты же работаешь в одиночку, как ты с ним вообще пересёкся? — Если вкратце, у меня с У Чихо давняя история, и как раз недавно я снова столкнулся с ним, теперь я в бегах. — Дай-ка угадаю, ты наступил ему на ногу? — улыбнулся Джиён. — Очень смешно, но нет. Я спасал одного своего знакомого омегу и был вынужден согласиться на предложение У Чихо вступить в его гильдию. — Полагаю, тебя не устроили условия труда? — выдохнул дым Джиён и, увидев, что подошёл официант, замолчал, беря поставленную им чашку кофе на стол. Чжухону никогда не нравился этот саркастичный стиль общения Джиёна, но позже поняв, что только таким образом он может показать свою заботу, привык. Сейчас, как и всегда проглотив все подколки, он, внимательно глядя в глаза Джиёну, видел, что тот за него переживает и постоянно пытается рассмотреть его рану, хотя это невозможно, она же под повязкой и одеждой. — Так, всё, задери футболку и покажи рану, — сказал Джиён, и его тон кардинально сменился с саркастичного на более суровый. — Мы вообще-то находимся в кафе. — Похуй. — А ничего что ты губернатор? — Я тебя не трахать собрался, а хочу удостовериться, как заживает рана. — Спасибо, но врач осмотрел. — Я тоже врач, давай показывай сам. Не хочу применять силу. На самом деле Джиён, как только вошёл в кафе и услышал этот невероятный, сладкий запах крови, вспомнил, что в последний раз ел два дня назад, и ему точно будет трудно находиться вот так близко рядом с такой аппетитной едой. Поэтому он и сыпал едкими замечаниями, чтобы немного отвлечься, ведь Чжухон был его другом, и он не хотел думать о нём, как о еде. Казалось бы, зачем в такой ситуации усугублять своё положение и требовать от Чжухона, чтобы тот показал рану. Но Джиён обожал играть с едой, одним из его самых любимых занятий было найти подходящее молодое тело с вкусной кровью и говорить с ещё живым человеком по душам. Пока он наслаждался сладким запахом крови и обещал, что отпустит, Джиён славно веселился. К тому же, Чжухон стоит отдать должное, он, будучи не только его хорошим другом, но и человеком с весьма терпеливым характером, молча сглатывал направленную на него агрессию Джиёна. — Да, почти что-то такое и случилось. Я вступил в гильдию, он быстро всё оформил, и после первого задания я решил с ним поговорить. — Судя по твоей ране, разговор был очень душевный, — сделал глоток кофе Джиён. — Да. — А дальше? — Перед тем как уйти, я его ранил, но теперь его люди объявили на меня охоту. Мне нужна твоя протекция и работа. Я бы мог стать одним из твоих охранников, — сказал Чжухон и вытащил из кармана одно из сорванных им при въезде в город объявлений. — Я, кстати, хотел и сам тебя искать, даже позвонил кое-кому, но мне сказали, что ты пропал. Так что давай иди домой и лечись, а через две недели я жду тебя в своём офисе, — сказал Джиён и, поднявшись, добавил: — Мне уже пора, много дел, до скорой встречи. — Пока, — сказал Чжухон и, допив кофе, тоже пошёл на выход. Прошло две недели. Вот уже несколько недель Юнги с Джунмёном, Джином и Чимином работают над спектаклем «Тысяча и одна ночь», который они планируют показать в день открытия борделя Намджуна «Дом белых ирисов». Хотя слово «работают» звучит слишком громко. Потому что «работать» с беременным Джином, когда ты и сам ждёшь ребёнка, невозможно. Как-то две истерички на проекте такого масштаба это уже перебор. Но Джунмён с его невозмутимостью и спокойным темпераментом как-то умудряется постоянно мирить их, и, в целом, можно сказать, всё продвигалось по графику. Но это не отменяет того, с каким бы удовольствием Юнги придушил бы Джина. Тот кстати тоже. Прекрасно зная, почему его омега пребывает в не самом лучшем расположении духа, Ёнгук предложил ему не только отвезти на работу, но и пред этим вместе позавтракать в их любимом ресторане. Юнги, к его огромной радости, согласился, и быстро собравшись, они сели в машину. — Ничего, осталось два дня к открытию, и ты будешь свободным. Хотя моё предложение поговорить с Намджуном и спасти тебя ещё в силе, — сказал Ёнгук и взял омегу за руку. Его очень страшила мысль, что из-за стресса с их ребёнком может что-то случится. Поэтому он часто предлагал Юнги свою помощь. — Ёнгук, мы об этом уже говорили, мой ответ остался прежним, — голос Юнги был спокойным, и кто-то другой бы подумал, что всё нормально. Но Ёнгука нельзя обмануть. Альфа взял его за руку и, переплетя пальцы, произнёс: — Прости, я просто волнуюсь за тебя и нашего малыша. Юнги улыбнулся и, наклонившись к своему альфе, подышал на его губы: — Я знаю, — затем втянул его в неспешный, нежный поцелуй. Когда машина остановилась и они, выйдя из неё, зашли в ресторан, Юнги совсем не хотел отпускать руку Ёнгуку. Но всё же пришлось. Если бы Ёнгук не знал владельца ресторана, им бы не удалось получить один единственный оставшийся свободный столик, потому что в этом ресторане люди резервировали столик чуть ли не за месяц. Даже сейчас ресторан был уже переполнен, несмотря на то, что за окном был только полдень. Заняв места за столом напротив него, Ёнгук сделал заказ. Когда официант отошёл, альфа почему-то посмотрел на пару, сидящую в дальнем углу, и замер, не веря своим глазам. — Юнги, нам немедленно нужно уйти. — Почему? Мы же сделали уже заказ. — Я потом расскажу. Давай осторожно и тихо иди на выход. Только не оглядывайся. Конечно, Юнги сделал всё возможное и даже больше, но всё равно на полпути к выходу из ресторана он услышал: — Ёнгук! Юнги, подождите! Увидев, как на них глянуло несколько посетителей ресторана, Ёнгук, чтобы не усугублять то неловкое положение, в которое они попали, сказал: — Всё, нас поймали, не хочу устраивать скандал, так что нам придётся выслушать этого урода. — Ты прав. — Как же я рад вас видеть, — произнёс Мэттью и даже предпринял попытку обнять Юнги, но Ёнгук, закрыв того собой, прошипел: — Прекрати этот цирк немедленно и пойдём на улицу. — Как грубо, — расстроился Мэттью. — Ладно, Хёнвон, пойдём. Кстати, Ёнгук, ты же помнишь этого милого омегу? — спросил Мэттью. Ёнгук молча закрыл за ними дверь и наконец, достав сигареты, закурив, спросил: — Чего тебе надо от нас? — Как прямолинейно. Юнги, а твой альфа совершенно не романтик. Он тебе ещё не надоел? — Мэттью стоял так близко, и его запах сандала окутывал Юнги, словно тёплое одеяло. А лицо, над которым словно потрудился лучший скульптор, так и манило к себе, предлагая обласкать каждый миллиметр алебастровой кожи. Это желание возникло так внезапно, что омега сильно испугался. Спрятавшись за спиной Ёнгука, он не издал ни единого слова, пытаясь понять, что за чертовщина с ним только что произошла и как выгнать из своей головы эти ужасные картинки, всплывшие перед глазами, в которых он наслаждается слегка другим, более мягким ароматом сандала. Раньше запах Мэттью был резче и неприятнее. Выдохнув дым, Ёнгук повторил свой вопрос. Его голос был спокоен, только почему в этой атмосфере чистой ненависти Мэттью вот уже целую минуту не может нормально дышать? Наверняка не оттого, что Ёнгук желает ему добра. Но Мэттью таким холодным приёмом не запугать, он давно попробовал все приправы к сексу, и ненависть по-прежнему одна из его любимых. — Может, присядем? Юнги, как я понял, на четвёртой неделе. Ему, конечно, нужно и можно двигаться, но вот просто стоять и нагружать лишний раз ноги я бы не рекомендовал. От его профессионального тона Ёнгука едва не затошнило. Вместо того чтобы врезать этому ублюдку, он слушает его бред. Даже сигарета не помогает успокоиться. — Всё, с меня хватит, пойдём, Юнги, — и альфа, крепко взяв его за руку, повёл его вперёд. — Эй, ну постойте ещё, я же даже не сказал вам, какое важное событие мы отмечаем с Хёнвоном. — Мне похуй, — сказал Ёнгук и, открыв дверь Юнги, помог залезть в машину. Когда спустя минуту они уехали, Мэттью, закурив, повернулся к омеге: — Представляю, что будет, когда они увидят тебя на открытии борделя. — Это точно, — засмеялся Хёнвон. Смех, конечно, разрядил обстановку, но, тем не менее, Мэттью не забывал, что Ёнгук всё ещё нравится Хёнвону, поэтому он, внимательно посмотрев ему в глаза, напомнил: — Они оба мои, понятно? Держись от них подальше. Увидев, как холодно на него посмотрел Мэттью, Хёнвон мгновенно сник и, наклонив голову вниз, пробурчал: — Не надо так на меня смотреть, я и не думал хоть что-то предпринимать без твоего разрешения. — Тоже мне, — фыркнул альфа, — не думал он. Дорогуша, думать это в принципе для омег задача невыполнимая. Ладно, я рад, что ты всё понял. Ну всё, беги на встречу с менеджером. У меня тоже есть дела. Позже договорившись о встрече с Джиёном, Мэттью поехал к нему в офис. Когда к нему навстречу вышел губернатор собственной персоной, за ним вдогонку выбежал и какой-то омега и начал кричать на Джеймса, который был явно выше по должности. Мэттью был шокирован тем, как этот омега жёстко начал строить самого древнего вампира, совершенно не стесняясь присутствия постороннего. Но присмотревшись поближе, Мэттью узнал Чонгука. Лично они не были знакомы, но благодаря Джиёну, у Мэттью создалось впечатление, что он о Чонгуке знает всё. Увидев Мэттью, Джиён отошёл от Чонгука и, крепко обняв Мэттью, сказал: — Наконец-то ты приехал. Как дела? Хотя нет, подожди, давай сразу поднимемся ко мне в кабинет. А то стоять и разговаривать не очень удобно. Удивившись тому, как Джиён словно забыл, что омега стоит позади них, сощурившись, сканирует их весьма недобрым взглядом, Мэттью сказал: — Я, конечно, только за, но а как же Чонгук? Ты вот так просто прервёшь вашу ссору и пойдёшь разговаривать со мной? Посмотрев на омегу, Джиён сказал: — Можешь идти. Но омега реально оказался не так прост. Он неожиданно подлетел к Джиёну и, ударив его прямо по яйцам, сказал: — Учтите, уважаемый губернатор, если вы ещё раз сбежите от своей охраны, я не буду сдерживаться. Упав на землю и пытаясь вспомнить, как дышать, Джиён услышал смех Мэттью. Проигнорировав незнакомца, Чонгук зашёл в здание. — Ты как? Жив? — всё еще смеясь, спросил Мэттью. — Заткнись и лучше помоги мне встать. Блядь, мне давно пора отшлёпать эту суку. — Ай-яй, тебе не стыдно так грязно называть своего истинного? Давай хватайся, — и Мэттью протянул ему руку. — Да ладно, уж мне-то не заливай, я отлично знаю, как ты «знакомишься с альфами и омегами с помощью рогипнола». — Я завязал, так что я теперь совершенно другой человек, — улыбнулся Мэттью и достал сигарету. — Ого. Ну пойдем, расскажешь мне, как ты жил эти четыре года, что мы не виделись.