Гречишный мёд и кровь

Поздно вечером, когда Мэттью обдумывал дальнейший план действий, ему позвонили. Увидев незнакомый номер, Мэттью морально подготовившись, взял трубку. Узнав голос У Чихо, Мэттью очень удивился, но выслушав альфу, согласился прийти навстречу, назначенную на утро. Ещё через пару минут ему пришла смс с адресом места встречи, главного офиса, можно сказать, сердца империи синдиката «Вороны». И получив её, он, забив на то, что сейчас полночь, начал связываться со своими людьми. Страх намертво затянул у него на шее петлю, заставляя того отчаянно задыхаться. Мэттью, уже ничего не соображая, слушал отчёт своего человека и не мог поверить. Велев оставить его одного, Мэттью взял документ и внимательно всмотрелся в текст. «Ночью были взорваны триста людей из синдиката «Вороны» прямо возле ТРЦ «Тауер-Холл», в ещё одном офисе Ёнгука». По официальным данным, в здании были обнаружены остатки взрывчатки, которую установило корейское подполье, продолжающее борьбу за независимость Чосона. Хотя у тех, кто знал, что один из главных меценатов города Бан Ёнгук, новость о том, что его людей взорвали террористы, могла вызвать только улыбку. Рано утром пересекая холл «Raven tower», а затем поднимаясь на лифте, Мэттью лихорадочно соображал, что его ждёт на этой встрече, хотя, несмотря на страх, альфа, прежде всего, желал узнать, живы ли Юнги и Ёнгук. Зайдя в кабинет, Мэттью увидел в центре комнаты большой круглый стол, собравшихся за ним он знал всех. Поздоровавшись, Мэттью сел за свободный стул. Место рядом с ним было свободно. Позже, когда У Чихо появился, он рассказал о своих планах и о роли в них всех присутствующих, включая и Мэттью. По словам У Чихо, он вместе с одним могущественным человеком, чьё имя, естественно, останется в секрете, решили уничтожить синдикат «Вороны», а их собственность разделить поровну между всеми собравшимися здесь лидерами преступных группировок. Всё, что от них требуется, это подписать соглашение о дружбе и сотрудничестве. «Вороны», забрав всю власть, оставили множество банд далеко позади себя, и за это стоит иногда наказывать. Мэттью же, чувствуя мерзкий привкус горечи на языке от своего хоть и вынужденного предательства, молча поставил подпись, сделав только вид, что прочитал условия, он всё равно не собирался их выполнять. — Ёнгук и его омега живы? — спросил Мэттью. Некоторые уже поднялись со своих мест, так как встреча была закончена, и недовольно посмотрели на Мэттью. — Можете идти, господа, — произнёс У Чихо. И когда все вышли, спросил: — Почему тебя так интересует судьба Ёнгука и омеги? Неужели мои парни облажались и упустили тот момент, что вы друзья? Как говорится в таких ситуациях, а слона мы и не заметили. — Нет, не волнуйся, меня с Ёнгуком связывает кое-что другое. Своего рода фантазия. У Чихо выдохнул дым: — Звучит интересно. Может, ты расскажешь поподробней, а я уж решу, стоит ли мне помочь моему новому партнёру по бизнесу или нет. Мэттью положил руку на его промежность и, сжав, игриво добавил: — Может, не только по бизнесу? Птичка мне напела, что ты, как и я, тоже по альфам. Выдержав похотливый взгляд Мэттью и жар его руки, ощущаемый даже сквозь ткань плотных брюк, У Чихо улыбнулся: — Болтливая, однако, птичка. Давай, говори что это. — Хочу выебать Ёнгука, — произнёс Мэттью, не отводя взгляд. У Чихо, подавившись дымом, прокашлялся, затем вытерев слёзы, выступившие в уголках глаз, прочистил горло: — Да, не думал я, что все эти россказни, что я слышал о тебе, правда. И я не отказываюсь от своих слов. Но воплотить свои фантазии ты сможешь только завтра, у тебя будет ровно час, после чего его отвезут в другое место. — Если не секрет, куда? У Чихо вмиг напрягся: — Даже из-за нашего знакомства, этого я тебе сказать не могу.Приезжай сюда завтра. — Хорошо, тебе словами не передать, как я тебе благодарен, что наконец-то смогу выебать могущественного главу «Воронов». — Бывшего, — едва не скрипнув зубами от злости, поправил его У Чихо. — Правильно. Извини. Кстати, а где его омега? Он жив? У Чихо нахмурился, его этот допрос стал напрягать. — Если это просто праздное любопытство, то его я удовлетворять не стану. Но скажу так: отныне жизнь или смерть Юнги принадлежит совсем другому человеку. А сейчас прости, но мне пора заняться делами. — Конечно, извини, и ещё раз спасибо, до завтра, — сказал Мэттью и вышел. Уже на следующее утро Мэттью проснулся едва ли не до рассвета. Он с трудом дождался, когда наконец-то сможет увидеть Ёнгука. На месте встречи Мэттью уже ожидал человек У Чихо. Он молча провёл альфу внутрь здания, а потом и к нужной двери. Перед уходом он сказал: — Мой босс сказал, что камеры только снаружи и в холле офиса, в кабинетах их нет, так что можете развлекаться со своим альфой, как вам вздумается. — Верится с трудом, но мне похуй на камеры, — улыбнулся Мэттью. — Поскольку у меня всего час, я пойду. — Да, до свидания, — сказал тот альфа и ушёл. Войдя в помещение, Мэттью впервые увидел на лице Ёнгука такое сильное удивление, что ему даже показалось, что у альфы вот-вот вылезут глаза из орбит. Но предотвратить истерику, и не важно альфы или омеги, равнозначно — спасению наверняка пару сотен нервных клеток от полного уничтожения, хотя в этой херне Мэттью не особо разбирался и не мог быть уверенным в своей теории на все сто. Так что он применил на Ёнгуке свой любимый приём, а именно ударил его пару раз в живот кулаком. Лицо его Мэттью пожалел, слишком он любил его, чтобы просто так портить. Затем, воспользовавшись тем, что Ёнгук потерял сознание, зажал ему рот рукой и привёл в чувство. — Так, во-первых, здесь есть камеры? — спросил Мэттью. Судя по сузившимся от злости глазам и недовольным звукам, вылетающим изо рта, зажатого его рукой, Мэттью понял, что альфа пребывает не в самом лучшем расположении духа и разговаривать с ним по душам более чем бесполезно. Но ему похуй. — Я отпущу руку, только молчи и слушай, времени у нас мало. Несильно поверив на слово этому ублюдку, про себя всегда добавляя эпитет сексуальный, Ёнгук всё же не закричал, прекрасно осознавая, что особого выбора у него нет. Он прикован здесь к стене цепью, как пёс. Ещё через минут двадцать, пожертвовав драгоценным временем наедине с Ёнгуком, Мэттью рассказал всё, что знает о причине захвата и убийстве людей синдиката «Вороны». Не желая признаваться в этом даже себе, что он хочет поверить этому альфе, Ёнгук дополнил историю кое-какими фактами, чтобы, так сказать, паззл сложился. Через четыре месяца Акихито убьёт Юнги, и это та данность, которую он принять не сможет. Точно не в этой жизни. Мэттью же новость о возможной смерти Юнги и похищении его ребёнка на миг ввела в лёгкий ступор. Уже давно он отвык терять своих любимых. И снова смотреть на то, как земля, словно чудовище, разверзнув пасть, поглощает деревянный ящик с его омегой и жрёт, при этом, сука, даже ни разу не подавившись, альфа не собирается. Чуть позже взглянув на часы, чей потрёпанный кожаный ремешок отлично гармонировал с его небрежным видом: серая рубашка, заправленная только спереди, и длиной по щиколотки лёгкие, хлопковые тёмно-синие штаны, Мэттью понял, что у него осталось только пятнадцать минут. Понятно, что информация о похищении Юнги и о том, что ему угрожает смерть, важнее, но неприятный осадок всё же остался, это жизнь, нельзя получить всё. Всегда нужно делать выбор между чем-то менее важным в пользу цели посерьёзней. Но только Ёнгук успел расслабиться и обрадоваться тому, что его гость уходит, альфа тоже следил за временем, как вдруг Мэттью неожиданно прижался к нему и глубоко засосал его. Вонзив зубы в нижнюю губу альфы, Ёнгук сплюнул кровь: — Ты всё никак не выкинешь эту ерунду из головы? — Какую именно? У меня там много чего есть. — То, что я буду добровольно трахаться с тобой. Мэттью улыбнулся: — Вообще-то это уже почти свершившийся факт и отнюдь не ерунда, и даже далеко не фантазия, чьё возможное воплощение под большим вопросом. — В смысле? И вообще ты хоть сам слышишь, что за бред несёшь? — В самом что ни есть прямом. Ты что же думаешь, что я Юнги собираюсь спасать за твоё «спасибо»? — Ты же вроде как сам говоришь это, что любишь нас обоих, — с сарказмом произнёс Ёнгук. — Или что? Любовь прошла? Мэттью до побелевших костяшек сжал кулак: — Сейчас я тебе наглядно продемонстрирую, прошла она или нет, — и неожиданно навалившись на альфу всем своим немалым весом, глубоко засосал и тут же начал жёстко насиловать его рот языком. Ёнгук пытался кусаться, но его рвения хватило на пару минут, Мэттью слишком умело целовался, чтобы вот так легко можно было устоять от соблазна и не начать ему отвечать, именно этим он и занялся. Иногда невозможно устоять перед удовольствием, которое само идёт в руки. Но когда руки Мэттью потянулись к ширинке и начали мять член сквозь брюки, Ёнгук снова начал сопротивляться и, разорвав поцелуй, прошипел: — Руки убери. Тебе уже пора уходить. — Нет. Мы сперва должны договорится о моей награде за услуги. С тебя шесть желаний. — Ладно, к чёрту, я согласен. Только не смей больше говорить, что любишь Юнги. — Ага, тебя забыл спросить. Я разделяю любовь и награду за опасную работу. А теперь, пока у меня осталось десять минут, я хочу получить от своей «золотой рыбки» первое желание, — и он, расстегнув штаны Ёнгуку, взял в рот его член. Наблюдая, как Мэттью вобрал член до самой глотки, как он, пропустив горячую плоть за щеку и медленно, с явным удовольствием сосет то ствол, то головку, не забывая также о переполненных от спермы яйцах, Ёнгук, ощутив сильное возбуждение, начал двигать бёдрами, чтобы поскорее кончить. Потому что смотреть в эти глаза цвета антрацита с плещущейся в них, словно бескрайний океан, похотью и чувствовать, что он вот-вот утонет в них, было невыносимо. Когда Мэттью ушёл, так и не узнал, что оставил Ёнгука наедине с ужасным осознаем того, что ему Мэттью не так уж и не приятен. Прошло четыре месяца Использовав свои возможности на полную мощность, люди Мэттью нашли Юнги в Шанхае. Добравшись до порта в Лань-Доу около полуночи, Мэттью вооружился двумя пистолетами магнум сорок пятого калибра. Затем он собрал несколько отрядов по шесть человек в каждом и отправился за Рианом, который уж слишком загостился у незнакомых и совершенно чужих людей. Никто из его людей, кроме пожалуй Сын Хён, не догадывался о том, насколько сильно Мэттью ненавидит насилие, особенно те пытки, где проливается много крови. Именно поэтому он, как лидер, чтобы не прослыть слабаком, всегда принимал активное участие в веселье. Так называли его люди всевозможные грабежи, похищения людей, продажу их в рабство и так далее, словом, всё, на чём его команда пиратов может заработать деньги. Оставив за собой дорогу из трупов, в основном это были вооруженная охрана и прислуга, присматривающая за омегой, Мэттью выбил дверь ногой и направил внутрь пистолет, а после зашёл. Кроме лежащего на кровати Юнги, в комнате никого не было. Омега лежал в ночной рубашке, судя по её виду, и стонал. Только подойдя ближе, альфа понял, что у омеги уже начались схватки. Но только он собрался взять омегу на руки, как вдруг Юнги осознанно посмотрел на него и, протянув руки, сказал: — Наконец-то ты пришёл, — дальнейшие слова потонули в рыданиях. Взяв Юнги за руку и приложив её к щеке, Мэттью произнёс: — Прости, я опоздал, — затем он подхватил омегу на руки и вынес из комнаты. Позже, оказавшись на корабле и раздав всем указания, Мэттью закрылся с Юнги в каюте. Первым делом, осмотрев омегу, чтобы определить, выдержит ли он путь до их базы, находящейся в Макао, Мэттью понял, что, увы, ему придётся принимать роды прямо на корабле. Подготовив всё, что ему требовалось, Мэттью подошёл к Юнги, и тот произнёс: — Спаси моего Сорёна. Поцеловав омегу в живот, Мэттью спросил: — Ты же доверишься мне? Омега кивнул, и когда альфа вколол ему снотворное, уснул. Мэттью же пришлось целую ночь делать Юнги кесарево сечение. Несмотря на то, что альфа любил свою специальность, он сегодня впервые по-настоящему волновался. Всё же со времён учебы в медицинском институте прошло уже много времени, да и к тому же он принимал роды в последний раз пару лет назад. Только утром услышав крик ребёнка и проверив швы, альфа вздохнул от облегчения. Затем вколов лекарство, Мэттью взял на руки маленького альфу и, явно обращаясь к нему, улыбнулся: — Ну привет, Сеймур. Может, ты поспишь пока и не будешь мешать папе? Хотя он под такой дозой снотворного, что вряд ли услышит. Едва договорив, так и не поняв толком, что произошло и, главное, почему ребёнок замолчал, но Мэттью был готов поклясться, что Сорён поступил так, именно благодаря его просьбе. Конечно же всё это чистой воды совпадение, но Мэттью навсегда запомнит серьёзный взгляд Сорёна, перед тем как тот погрузился в крепкий сон. Следующие две недели Юнги провёл в постели, Мэттью сам смотрел, как у омеги всё заживает после кесарева сечения. Хотя Юнги начал капризничать уже через пару дней и даже порывался встать и взять на руки сына, но Мэттью, нависая над ним словно коршун, грозным голосом говорил: — Тебе нельзя напрягаться. Я покажу тебе Сорёна со своих рук. А то ещё не хватало, чтобы швы разошлись и вся моя работа пошла прахом. Рассказав Юнги обо всём, особенно о том, что он ради его спасения предал У Чихо, который, кстати, уже звонил ему и пообещал, что они скоро встретятся, они вместе ждали скорого прибытия к острову. Вскоре прибыв в Макао и устроив Юнги с Сорёном в особняке, в комнате с огромной террасой с видом на океан, альфа приказал прислуге присматривать за ними, а сам отправился по делам. Вернувшись только поздно вечером и быстро приняв душ, альфа переоделся в свободные серые хлопковые брюки и такого же цвета тунику и постучал в дверь в комнату Юнги. — Открыто, — крикнул омега. Войдя внутрь, альфа увидел, как в душной от жары комнате на террасе в кресле-качалке сидит Юнги с ребёнком на руках. Когда альфа подошёл ближе, Юнги передал Сорёна няньке-бете и попросил оставить их одних. Как только закрылась дверь, Юнги, сильно прижавшись к альфе, выдохнул: — Ты даже не представляешь, насколько сильно я хочу тебя. Мэттью, поцеловав его в макушку, серьёзно посмотрел омеге в глаза: — Пока нельзя. Не хочу, чтобы швы разошлись. Но мы можем просто полежать и посмотреть фильм. — Если мы даже не будем целоваться, то можешь уходить, — недовольным голосом произнёс Юнги. Мэттью засмеялся: — Если твои губы выдержат, то я готов бросить тебе вызов. — Я с радостью. Кстати, ты поможешь мне уложить Сорёна? Как только ты берёшь его на руки, он тут же засыпает, не раскроешь мне свой секрет? Мэттью поцеловал Юнги в макушку и шлепнул по заднице, и тут же, с явным укором в голосе спросил: — Тебе не стыдно задавать мне такие вопросы? Конечно же я помогу. И да, секрета нет, Сорён просто любит меня больше. — Я тебя сейчас убью, — сильно ударил альфу по плечу Юнги. — Только при условии, что ты будешь сидеть на мне верхом, я, пожалуй, соглашусь умереть. — Иди и скачай «Новый мир». — Хорошо, я отпущу Юджина и пойду качать фильм. Когда они остались в доме одни, Юнги лёг на кровать, а Мэттью, взяв на руки Сорёна, устроился рядом, прижавшись к омеге. Но фильм они выключили уже через минуту после начала. Как оказалось, Юнги уже видел его, поэтому он, прижавшись к альфе, сказал: — Знаешь, я никогда не видел операционных швов, но по-моему твой — идеальный. Ты учился на врача? Расскажи мне о себе. — Поняв, что пока спрашивать Мэттью о том, где находится Ёнгук, бесполезно, ведь он всё равно не может его вызволить, Юнги полностью сосредоточился на заботе о ребёнке и своём альфе. Даже прекрасная природа Макао его не интересовала. Начав рассказывать Юнги о своём детстве и видя в его глазах неподдельный интерес и восторг, Мэттью чувствовал, как в сердце не просто цветок любви распускается, в нём огромный райский сад появляется. Позже уложив Сорёна, Мэттью был вынужден прервать рассказ ещё раз и отшлепать одного омегу по заднице, постоянно пытающегося залезть к нему в штаны и потрогать член. Всё же пойдя на уступки, как следует отсосав омеге и поиграв с его дырочкой, Мэттью не смог отказать Юнги в ещё одном раунде, который своим голодным взглядом уже успел облизать его с ног до головы. Позже, кончив, Мэттью крепко обнял Юнги и запретил лапать его тело, ведь он совсем не железный. Продолжив рассказ, Мэттью умолчал только о кровавой бойне, до сих пор преследовавшей его в ночных кошмарах, да, собственно, и наяву тоже. Именно в ней его папа — Юнхо — и средний брат были убиты. Трёх младших братьев, вернее их могилы, он нашёл только через несколько лет. Но эта часть рассказа умрёт вместе с ним. О таком исходе, что Юнги расстроится, узнав, что счастливые концовки бывают только в книгах, альфа себе даже думать запрещает. Солнце только начало озарять золотыми лучами ещё темное небо, как вдруг омега словно почувствовал, что Мэттью что-то скрывает, если честно, альфа так и не понял, почему Риан, вдруг серьёзно посмотрев на него и крепко обняв, прошептал: — Я расскажу Ёнгуку о нас. Я буду молить у него о прощении и не отпущу, пока он не согласится, что отныне мы будем жить втроём. Слёзы потоком потекли по белому, кукольному личику Юнги, и Мэттью, не выдержав, принялся целовать его щёки, скулы, глаза и нос, лишь бы не слышать, как плачет омега. — Всё будет хорошо, я помогу, буду держать Ёнгука за руки или ноги, чтобы он не сбежал. Юнги, засмеявшись оттого, что не совсем понял, шутит альфа или говорит серьёзно, перестал плакать. — Давай спать. Не успели они закрыть глаза, как омега, дотянувшись до щеки Мэттью и поцеловав, произнёс: — Второго ребёнка я назову Юнхо. — Спи уже, — проворчал Мэттью и сильно шлёпнул его по заднице. Но даже в тёмной комнате можно было заметить, как на лице альфы расплылась довольная улыбка.