Башня для дракона

Траур в Красном замке сделал разговоры в его стенах очень тихими. В нём мало кто ходил по коридорам после похорон и днём, и вечером. Люди собирались небольшими группками и сожалели о безвременно ушедшей королеве Эймме. Вне его комнат и залов, когда опустились сумерки, находились совсем немногие, включая Алисенту, которая выбежала из замка после разговора с отцом и остановилась только в богороще, где не увидела других людей. Снова! Её отец снова послал её утешать короля, надев одно из платьев матери. Он снова заявил, что король будет рад ей, а перед глазами Алисенты промелькнули лица их с Визерисом детей, которых пришлось оплакивать… Как она не сорвалась на крик — она не знала и сама, хотя вся выдержка действительно ушла на это. Её отец обрекал её на несчастливый брак с равнодушным и пренебрегающим её мнением мужем, на неудобства и боль всякий раз, когда Визерису придёт в голову разделить с ней ложе, и на неизбежный позор: Четырнадцать огней предупредили, что родить кому-то кроме Деймона она не сможет, а значит, ей сначала придётся терпеть неприятные попытки всё сильнее раздражающегося супруга, а затем и обвинение в бесплодии и, по всей видимости, ссылку с позором к Молчаливым сёстрам или кому-то подобному. И что она могла этому противопоставить? Девица, которой едва исполнилось пятнадцать и пребывающая в полной зависимости от отца. У неё нет ни физической силы, ни влияния при дворе, ни сильных заступников — единственная подруга Рейнира и сама сейчас в немилости, сидит вон запертая в собственных покоях по приказу короля. У неё не может быть даже своего мнения! Завтра отец спросит, как прошёл её поздний визит к королю, и оправдаться нездоровьем она сможет лишь раз или пару раз. От такой перспективы Алисента тихо застонала, до боли сжав пальцы в кулаки: «Боги, зачем вы так прокляли меня, отправив снова сюда?..» Её щёки обожгли слёзы. «О какой моей мудрости вы там говорили? Где я могу её проявить? Меня никто не будет слушать!..» Как бы хотелось выложить собственному отцу без обиняков то, к чему в итоге приведёт его хитроумный план! Но ведь Четырнадцать предупредили, что не выйдет… Знание тоже может быть проклятием, а такое, какое имела Алисента, отравляло всю её жизнь. На негнущихся ногах она добрела до чардрева и остановилась, глядя на него. Горькая ирония: даже дереву жилось куда лучше, чем ей. Неожиданно за спиной послышался шум. Насторожившись, Алисента обернулась не сразу, а когда это сделала, тихо вскрикнула, увидев на дорожке Деймона Таргариена. Она ещё успела разглядеть выражение бешенства на его лице и в страхе попятиться, как он в два счёта преодолел расстояние между ними и… смял её губы в яростном поцелуе, захватив в ладони лицо. Алисента ошарашенно замерла. Деймон на миг отстранился и поцеловал её снова, чуть менее сильно и более плавно, давая ощутить вкус вина на его языке и податливость его тонких губ. Это понравилось ей больше, так что она даже невольно потянулась за его ртом, когда Деймон отстранился снова и с задумчивым видом произнёс: — А вот на тебя реагирую. Это её отрезвило, она вздрогнула. На пробу отступила назад и, споткнувшись о корень, почти упала спиной на ствол. И ей не понравилось, как Деймон на это посмотрел. Он явно был зол, что она посмела отойти, его лоб был нахмурен, губы плотно сжаты. А сказанная им фраза? «На тебя реагирую», — это значит, он попытался с кем-то ещё, но ничего не вышло. Это в каком же он сейчас бешенстве! Алисента крепко вцепилась руками в широкий ствол за спиной, тяжело дыша и чувствуя себя загнанной в угол жертвой перед хищником. Сглотнула, когда хищник с суровым видом сделал шаг к ней, и испуганно закрыла глаза. …Когда внезапно громкий звук в ночной тишине заставил распахнуть их снова и осознать, что это заурчало у неё в животе. Она с ужасом глянула вниз и закрыла руками живот, ощутив сильнейший стыд. Кровь прилила к щекам. Потом рискнула взглянуть на Деймона и увидела, что он остановился. Более того, с его лица пропала эта жутковатая готовность на всё, и вместо неё проступило чистейшее недоумение. Даже голос его прозвучал почти нормально с вопросом: — Ты когда ела? Алисента честно попыталась вспомнить. Весь день ей кусок в горло не лез. — Кажется, ещё вчера. Выражение лица Деймона стало сложным, он будто колебался, но потом он покосился на замок, окинул её взглядом с головы до ног и резко спросил: — Есть что накинуть? — Прости? — Стой здесь, я сейчас, — скомандовал он и очень быстро ушёл, оставив Алисенту в совершенном недоумении. Она боялась даже представить (и уж тем более понадеяться), что за идея пришла ему в голову, но пока всё выглядело так, что её казнь откладывается. Кто бы мог подумать, что её чувство голода остановит такого мужчину, как Деймон? Она даже погладила себя по плоскому животу в благодарность за спасение и отошла-таки от ствола и корней на дорожку. Деймон вернулся быстро, одетым в тёмно-серый плащ с капюшоном и точно такой же надел на неё, причём сам расправил складки на плечах и затянул на капюшоне завязки, чтобы не спадал. Но если на нём плащ доставал лишь до колен, то ей оказался практически до пят. Хотя этого хватило, чтобы полностью скрыть её чёрное платье. — Годится, — констатировал Деймон, осмотрев результат своей работы. — Идём. И, взяв за руку, повёл за собой. — Куда? — не могла не спросить Алисента. — Накормим тебя. Кстати, что хочешь: мясо или рыбу? — Я… мясо, — от растерянности она ответила честно. — Я тоже. Его и поедим. И он надолго замолчал, а Алисента не рискнула больше его беспокоить. Вместо этого она сосредоточилась на тепле шершавой от мозолей ладони, в которой её пальцы казались ещё более маленькими. Старалась подстроиться под широкий шаг и в итоге смогла. И не без любопытства поглядывала по сторонам, тем более что вскоре они оказались в ночном городе, который жил шумно и разнообразно. Она вспомнила, как вечность назад втайне завидовала Рейнире, которую дядя тайком вывел на ночную прогулку, и теперь сама же оказалась на такой. И всё почему? Из-за того, что принц Таргариен счёл для себя унизительной близость с женщиной, у которой урчит в животе, и решил её сперва накормить? Как бы то ни было, отсрочка пришлась Алисенте по душе, поскольку давала надежду, что за время прогулки и совместного ужина Деймон немного остынет и, как знать, — вдруг даже подобреет? И тогда, по крайней мере, не растерзает её своим напором. Всё же это её девичье тело ощущалось непривычно хрупким. Она и забыла, что когда-то имела настолько узкую талию и тонкие запястья. Улицы столицы по мере отдаления от замка становились всё уже и грязнее, а разговоры и песни всё громче. То тут, то там попадались ритмично вздыхающие парочки у стен домов, кто-то с кем-то дрался, кто-то, напротив, поднимал кубки с выпивкой. По ощущениям Алисенты, сам город должен был вот-вот закончиться — так долго они шли, когда Деймон всё же остановился перед дверью очередной таверны и открыл её. Внутри было ещё более шумно и весело, люди что-то праздновали, однако вопреки ожиданию Алисенты, Деймон не стал занимать одно из свободных мест, а провёл её через весь зал в уголок, наполовину отделённый от остального зала куском ткани. Там стоял стол с четырьмя стульями. — Честь принимать вас здесь, мой принц, — торжественно сказал рослый бородач. — И вашу спутницу. — На самом деле, нас здесь нет, Джон. Ты принесёшь самое горячее мясо, что у вас есть, и вино, и забудешь о нашем визите. Деймон подкрепил свои слова вложенной в руку Джона золотой монетой, и тот, едва взглянув, просиял: — Сейчас всё устрою! Алисента и опомниться не успела, как добротно сколоченный деревянный стол уже заставили тарелками, блюдами с мясом, хлебом и овощами, кубками, ножами и вилками, кувшинами с вином и подсвечниками с горящими свечами. — Не заходи к нам, пока я не позову, — распорядился Деймон. — Слушаюсь, мой принц. Приятной ночи. Попятившись до висячей тряпки, Джон ловко расправил её и закрыл всё многолюдное пространство таверны, отделив им маленькую комнату на двоих. Сразу после этого Деймон снял плащ, и Алисента решила поступить так же, а потом они сели за стол друг напротив друга. Еда на столе выглядела настолько аппетитно, что Алисента сглотнула слюну. — Ешь уже, — снисходительно бросил Деймон и сам подал пример, переложив кусок мяса с общего блюда себе на тарелку и отломив хлеба. Алисента поступила так же и принялась есть, блаженно жмурясь от того, насколько вкусным всё было. Манеры и то вспоминались с трудом, голод подталкивал есть быстрее и больше, и всё, на что её хватило, это не облизывать пальцы от мясного сока. На Деймона она пока старалась не смотреть, чтобы не портить себе настроение тревогами. Раз он дал ей такую передышку — подождёт и окончания ужина, одного из лучших, что у неё когда-либо были. Впрочем, на кубок, в который Деймон налил ей вино, она внимание обратила и, благодарно кивнув, стала запивать мясо, чтобы съесть больше. Но… её возможности имели всё же пределы. Было бесконечно жаль смотреть на вкуснейшее мясо с ароматными печёными овощами и свежайшим хлебом, и осознавать, что в тебя не влезет больше ни кусочка. Музыка, шум за занавеской, не слишком яркий свет… Здесь, в комнатушке таверны, хотелось расслабиться и забыть обо всём, и Алисента позволила себе ненадолго закрыть глаза и спокойно подышать, положив ладони на стол. Такого покоя она не ощущала ни разу с того мига, когда волею Четырнадцати огней вернулась в эту жизнь. Но после мысль о них напомнила ей об их воле, желании видеть её исключительно вместе с Деймоном, и она осторожно посмотрела на него. Он сидел с опустевшей тарелкой, уставившись на свой деревянный кубок, и вряд ли на самом деле его видел. Казалось, мыслями он был где-то далеко, и Алисента воспользовалась возможностью получше его рассмотреть. Таргариенский принц, сильный и властный. В чёрном камзоле с серебристыми застёжками в виде головы дракона. Длинноволосый — она и позабыла, что когда-то его волосы и впрямь были куда ниже плеч. С перстнем в виде трехголового дракона на пальце. Мелькнула мысль, что у её сына Эймонда было и впрямь мало шансов справиться с таким опытным воином, однако её смелый мальчик всё же сумел верхом на Вхагар утащить своего дядю-соперника на Караксесе на тот свет. Воспоминание о сыне побудило Алисенту попытаться выяснить то, что она как мать хотела знать давно. — У меня к тебе вопрос, Деймон, — начала она. — Задавай, — не шелохнувшись, предложил тот. — Мой сын Эймонд… Он очень страдал перед смертью? Деймон поднял глаза. — Нет. Он умер почти мгновенно. — Правда? — с надеждой переспросила Алисента, испытав облегчение. Её мальчика, по крайней мере, не пытали. — Правда. Он храбро сражался. У меня не было цели мучить его. — А меня? Эти слова вырвались у неё прежде, чем она их обдумала, и Деймон ожидаемо нахмурился. Но вовсе не по той причине, как ей показалось, поскольку он с удивлением в голосе переспросил: — И зачем мне тебя мучить? — Из ненависти. Ты ведь меня ненавидишь, Деймон. — Ха! Не льсти себе, — презрительно фыркнул он. — Мою ненависть сперва надо заслужить, — он взял кубок и сделал глоток вина. — К тому же всё, что ты сделала в прошлом, теперь осталось в прошлом. «Он что, и правда решил вот так думать?» — Алисента не могла не ухватиться за этот шанс и поспешно сказала: — Так же, как и всё, что сделал ты. Деймон посерьезнел, выдержал паузу, глядя очень пристально, и в итоге кивнул: — Договорились. От облегчения Алисента выпила сразу полкубка вина, и Деймон молча наполнил его до краёв снова. Разговор. Их первый нормальный разговор и первое достигнутое согласие. Да какое! Взаимное желание зарыть в землю топор войны вместе с многочисленными старыми обидами, счётами и неприязнью. О таком она даже не могла мечтать, но это основа, ценная и необходимая, чтобы мирно сосуществовать друг с другом. Эта ночь и эта прогулка уже прошли не напрасно! Алисента сделала глоток ещё и невольно повернула голову к шторе и левой стене. Судя по звукам, послышавшимся с той стороны, кто-то из мужчин решил удовлетворить своё желание с довольно громкой женщиной. Штора даже заколыхалась — настолько близко они встали, а вздохи, стоны и шлепки плоти друг о друга вызвали у Алисенты чувство смущения. Не помогло и напоминание себе, что сознанием она давно взрослая женщина и провела в браке почти двадцать лет. Слишком откровенно всё звучало. Как оказалось, это заметил и Деймон, сказав: — Ты слишком смущаешься для шлюхи, которую Отто подобрал для моего брата. Почти как невинная. Её это задело. — Я и есть невинная, Деймон. — Правда? — явно не поверил он. — Правда. Если хочешь знать, у меня был всего один мужчина в прошлой жизни — твой брат-король, который годами насиловал меня. — Что? Осознание собственных слов ударило как обухом по голове. Как она могла такое сказать? Она же не позволяла себе так даже думать! Ни одна добродетельная женщина не подумает так о собственном муже. И то, что она никогда не получала удовольствие от близости с ним, а лишь неприятные ощущения и боль, её совсем не оправдывает… — Ничего, Деймон. Забудь. Мой брак был благословением богов, а мой муж-король заботлив и добр со мной, — она сжала руку на кубке. — Алисента? — продолжил настаивать Деймон. Она зажмурилась. — Скажи правду, как говорила до этого. Мне можно. Если ты обманываешь меня, наговаривая на Визериса… Она возмущенно распахнула глаза. — Смысл мне тебя обманывать, Деймон? Мы слишком много друг о друге знаем. — Не так уж много, как выяснилось. И если всё настолько плохо, я хочу это слышать. Алисента сглотнула и с вызовом ответила: — Всё достаточно плохо для того, что, если меня вновь заставят выйти замуж за Визериса, я не буду это терпеть, Деймон. Только не снова. К тому же я уже умирала один раз. Мучений, как оказалось, куда меньше. Она отпустила ножку кубка, посмотрела на оставшийся отпечаток её граней на ладони, а потом поднесла кубок к губам и отпила ещё вина. Её собеседник всё же был удивительным человеком: с ним тянуло на честность. И перед ним, и перед собой. Молчание после её признания продлилось долго, и о чём думает Деймон, она не понимала — он сидел с непроницаемым лицом. В конце концов, она не выдержала сама и спросила: — Зачем ты меня вообще на прогулку повёл? — Хотел трахнуть, — кратко ответил он. — О, — Алисента покивала и устало откинулась на спинку стула. — Ну так давай. Я всё равно против тебя ничего не сделаю с твоей-то силой, так что кричать и сопротивляться не буду. — Сколько тебе лет? — наморщил лоб Деймон. — Сегодня исполнилось пятнадцать. Или вчера… Если полночь уже миновала, то вчера. Не беспокойся, я достаточно взрослая, чтобы выдавать меня замуж и подкладывать под старых королей. — Возможно. Но тебе все равно мало, а я не трахаю детей. Алисента округлила глаза. — Разве? — Представь. Так что расслабься. До совершеннолетия ты точно не заинтересуешь меня, — он глотнул вина. Алисента прислушалась к себе, пытаясь понять, что она по этому поводу чувствует. Отсрочка на целый год. Облегчение — это понятно, но ещё и… досаду? Её она признала вслух: — Даже жаль… Ты неплохо целуешься. — Лучше, чем мой брат? — полюбопытствовал Деймон. — Деймон, твой брат целовал меня в щёку и несколько раз в лоб. Он вообще меня как женщину не воспринимал и всюду видел свою Эймму до самой смерти. Так что да, гораздо лучше. Улыбка, появившаяся на лице Деймона, сделала его лицо почти добрым и очень привлекательным. Даже глаза, кажется, стали смотреть с приязнью. К тому же он ответил многообещающим тоном: — Я учту. Алисента улыбнулась в ответ, а потом зевнула. Вкусная еда, ночь, музыка и разговор, развеявший страхи, сделали своё дело: ей захотелось в постель. — Пойдём-ка обратно в замок, — отреагировал на это Деймон и первым встал из-за стола. Обратный путь почему-то показался Алисенте куда более коротким, она почти засыпала на ходу и держалась не за ладонь Деймона, а за локоть. Но её сознание прояснилось, когда они вновь оказались в богороще и должны были разойтись в разные стороны. — Мой отец вчера сказал, что я опять должна ходить и утешать короля. Деймон, я не шутила и скорее шагну из Башни десницы, чем пойду на это снова. — Повремени с шагами и дай мне во всём разобраться, — попросил он. — Хорошо. Деймон высвободил локоть и взял лицо Алисенты в ладони, однако в этот раз шарахаться от него и отстраняться ей не захотелось. Только вглядываться в глаза, пока они не приблизились чересчур сильно, и Алисента зажмурилась. Этот поцелуй оказался не сильным и не яростным, а мягким, неторопливым и зовущим. От него часто забилось сердце в груди и стали ватными ноги. Его хотелось продолжать бесконечно, и когда Деймон всё-таки отстранился, это ощущалось как потеря. Алисента осторожно открыла глаза и увидела, что явно довольный собой Деймон ей улыбается. — Повремени с любыми поступками, — повторил просьбу он. — Я обещаю. — Приятных снов. Одним движением Деймон стянул с её плеч свой плащ, повесил его себе на руку и довольно быстро ушёл, пока Алисента смотрела ему вслед. Прогулка. Обещания друг другу. Поцелуи. До чего же всё-таки удивительной выдалась ночь!