Встреть рассвет со мной, Наначи.

Комната обработки. Обшарпанные лакомые кости, чей хруст заставлял виски сжиматься, и свежее тёплое мясо, с которого стекала алая кровь, что напоминала цветение диких роз. Самый настоящий пир. По разные стороны восседает хладнокровный Лорд Рассвета и его изумительная попечённая, в чьих руках, за место обычной ложки или вилки, находится стальной скальпель, запятнанный ароматной кровью. В голове, будто в бушующем мглистом океане, плескались и бушевали сладостные улыбки детей, их отчаянные молитвы трещали в каждом уголке хлипкого разума, они молили о смерти. Пальцы утопали в крови невинных, ошмётки кожи и плоти валялись на холодном полу, а органы, что не понадобились, отбрасывались в железные коробки для утилизации. Бренные остатки рассудка, что пытались сохранить самообладание, твердили, что всё это неправильно и неразумно, но пушистое тело, запятнанное в багряной крови, инстинктивно продолжало свою работу. «Мозг, затем спинной, обязательно до середины, и только после, жизненно важные органы.» Мозг. Самое главное в картридже, выступает в качестве сердцевины, ядра. Мозг является органом центральной нервной системы, состоит из множества взаимосвязанных между собой нервных клеток и их отростков. Занимает почти всю полость мозгового отдела черепа. Все функции мозга важны, но при использовании наркотиков, что вызывают одновременно ужас и экстаз, функции постепенно угасают, заставляя ребёнка перенять проклятие на себя. Извлекать только при наличии одного из Молящихся Рук или самого Лорда Рассвета. «Держать святилище нашего тела страшно и опасно, и нет, это, не душа или же что-то сверхъестественное, а самый настоящий человеческий мозг. Легко деформируется, а сам представляет из себя желеобразную массу. По рассказам Бондрюда, мозг ещё мало изучен, но его исследования продолжаться после того, как мы изготовим ещё одну партию.» Спинной мозг. Является органом центральной нервной системы, расположен в позвоночном канале, выполняет две основные функции: рефлекторную, которая заключается в двигательных рефлексах, связанных с работой скелетных мышц, и проводниковую, она заключается в проведении импульсов от головного мозга к органам и обратно. Заполняется картридж спинным мозгом, который обязательно, с особенной осторожностью, обрезан до середины. Белое и серое вещество имеют особую важность, чрезвычайно полезны. При извлечении спинного мозга нужно быть внимательным и очень осторожным, извлекать только при наличии одного из Молящихся Рук или самого Лорда Рассвета. «Руки Бондрюда ни разу не содрогнулись при извлекании спинного мозга, чей только вид доводит до слабой тошноты, он и вправду профессионал. Интересно, повезло ли мне с таким наставником или нет?» Лёгкие. Парный орган, расположены в грудной полости, в левой и правой половине, снабжены чувствительными, вегетативными нервами и лимфатическими сосудами. Самая главная функция – газообмен между атмосферой и кровью, остальные функции второстепенны и не имеют значения. У детей лёгкие имеют бледно-розовый цвет. Извлекать с осторожностью. «Поверхность лёгких гладкая практически ровная, они напоминают мне меня и Митти, такие же два бесполезных куска живой плоти, такие же ненужные и использованные. Митти…» Печень. Орган, состоящий из двух долей, находится в брюшной полости под диафрагмой, её ткань внутренней среды имеет дольчатое строение. Функций огромное множество, но для преодоления проклятия нужно только обезвреживание различных чужеродных веществ. Регенерация есть, но протекает слишком медленно. Извлекать с повышенной осторожностью. «Бондрюд множество раз помогал мне с извлечением печени, что имеет мягкую консистенцию на ощупь, он клал свои массивные ладони на мои руки и лёгкими движениями надавливал обработанным скальпелем на определённые места для аккуратного среза.» Почки. Парный орган, расположены в поясничной области забрюшинного пространства по обе стороны от позвоночника, очищают кровь. В норме, правая почка находится чуть ниже. Основная функция – выделительная, но при сборке картриджа она не существенна, большее значение имеет метаболическая функция. Извлекать с особой осторожностью. «По рассказам Молящихся Рук, почки действительно очень важны при сборке картриджей, но извлекать их легко, поэтому спустя несколько операций вместе с ними, они полностью смогли доверить их извлечение мне. Было совсем капельку приятно услышать, что с каждым разом у меня получается всё лучше и лучше.» Сердце. Полный мышечный орган, который находится в грудной клетке в средостенье, располагается несимметрично. Форма сердца не одинакова, определятся различными факторами. Функции значительно важны, ведь сердце обеспечивает бесперебойный ток крови по сосудам, соответственно кровоснабжает все остальные органы и системы. Извлекать бережно, с особой и повышенной осторожностью. Извлекать только при наличии одного из Молящихся Рук или самого Лорда Рассвета. «В сказках или песнях, сердце является символом любви и романтики, но здесь, на Идофронте, твоё сердце становиться просто насосом из жилистой плоти для очередного картриджа. Как жестоко, не так ли?» *** – Наначи, будь осторожна, делай всё так, как я тебе показывал. – мужчина стоял рядом, скромно смотря за талантливыми движениями и умелыми действиями благословенной. Умения и навыки Пустышки улучшались с каждым днём, поэтому каждый раз, он восхищался ею всё больше. – Умница, продолжай в том же духе. Словно самый смертельный яд, он проникал всё глубже в тело, вновь просил пройти с ним в комнату обработки, вновь протягивал набор новых медицинских инструментов, вновь обучал всем тонкостям об создании картриджей. Его слова привораживали к себе, мучительно пытаясь заставить войти во вкус сея процесса, а стальные цепи вжимались в махровые лапки, оскверненные кровью, всё сильнее. *** Два стука в дверь, всё как обычно, он вновь зовёт по имени и ждёт пару минут. Всё повторяется, словно они вернулись в прошлое. Тот же самый запах крови, которая заставляла сходить с ума или же вид свежих органов, что всё ещё продолжали пульсировать в её лапах. Картриджи были чем-то необычным и поразительным, ведь Бондрюд действительно создал то, что может идти против Проклятья Бездны, что уже так долго изувечивает ни одно поколение Искателей. – Иду. – голос Пустышки твёрд, лишь быстрый стук сердца выдаёт её бывалую тревогу и краткое волнение, проходит лишь пару мгновений перед тем, как Наначи отворяет железную дверь и выскакивает, словно настоящий беглый и проворный кролик, в коридор, где и ожидает её Владыка Рассвета. – Наначи. – расчётливо выпаливает Искатель, когда встречается своим трезвым взглядом с благословенной, что недовольно и раздражённо смотрела на шляпу в его руках, когда он протягивал необычно запудренный головной убор в сторону кролика. – Ты забыла свою шляпу. – Я вижу. – похмыкивает сквозь досаду и каплю злобы Нарахейт, чьи лапки тянутся за желанным аксессуаром для головы, которая также являясь прекрасной бронёй против различных смертельно опасных существ Бездны. Её ручонки протиснули уши через специальные отверстия и поправили пару деталей, а уже спустя мгновение, можно было идти. – Спасибо. Простое спасибо, но каждая буква была пронизана невинной искренностью, словно несмышлёный напуганный ребёнок, она благодарила мужчину. Её взгляд устремился прямо на тёмную маску Лорда Рассвета, что светилась ярко фиолетовым цветом, который напоминал ей драгоценные бесценные кристаллы, что она могла находить на четвёртом слое, когда вскапывала очередную кладку, или же те незамысловатые цветки, что были чертовски ядовитыми и чрезвычайно опасными, но всё равно имели восхитительный и бесподобный аромат, что привлекал множество травоядных животных, что вскоре, после поедания диковинного цветка или его дивного стебля, умирали в неистовых конвульсиях. – Не благодари. – говорит Владыка Рассвета, когда начинает неспешно начинает продвигаться по длинному коридору, что вёл всё дальше от его кабинета, в котором Нарахейт провёл достаточно времени. Значит ли это, что разговор отменяется? – Как ты себя чувствуешь? – В порядке. – привирает Наначи, ведь тело всё ещё было в ослабленном состоянии, а движения вялыми, но её гордость стояла выше, и та определённо решила, что казаться слабой, она больше не станет. – Как тебе комната? Понравилась? – допрос продолжался, только их протяжно замогильные шаги сопровождали эту словесную пытку, которая предназначалась для молчаливой благословенной. – Н-на… Понравилась. – нахмурившись протараторила Пустышка, благодарностей самодовольному мужчине уже было должно хватить, но сейчас, Бондрюд явно выпрашивал больше, ведь комната и все подарки в ней были сделаны или же найдены в закромах Идофронта специально для неё. – Я поистине рад, что смог тебе угодить. – в его словах кружили таинственный вальс искренняя неподдельная услада и нескрываемые крупицы заботы, что окружали слабое и обмякшее сердце Наначи, которое напоминала увядший и блеклый цветок, и ведь его невозможно было даже сыскать в загадочной и необузданной Бездне. – Наверное интересно было, подглядывать за мной. – переведя тему, произнесла Наначи. Её речь метко остановилась, ведь она специально сделала это, чтобы выждать паузу, дабы попытаться хоть каплю поиздеваться и поглумиться над великим Белым Свистком. – Через мои же глаза. – Наначи, твои попытки меня обвинить несуразны. – его громоздкие руки скрещиваются за спиной, Лорд Рассвета выглядел поистине решительным, спокойным и уверенным в себе. – Даже когда ты сбежала с Идофронта, твоя безопасность была превыше всего для меня. Я не мог позволить случится тому, чтобы ты погибла. Наначи молчит. Мглистая туманная тишина, как свирепый хищник, разъедает стенки желудка, сочится едкая и горькая желчь, а отравляющий желудочный сок словно заполняет все залитые кровью артерии и жалобно сжимает что-то внизу живота. Даже такая незначительная мелочь, услышанная от Бондрюда приводила в непоправимое состояние, организм в адском танце выплясывал всё, что искренне чувствовал, а тело лишь тленно слушалось его приказы. – Каждая твоя попытка, каждый малый шаг, каждое действие заставляет меня с каждым разом удивляться твоим умениям снова и снова. – произнёс тот, глядя на благословенную. Можно было приметить, что она смотрит лишь на свои лапы и просто вслепую идёт рядом с Владыкой Рассвета. Спустя мгновение, мужчина продолжает. – Твои стремления идти дальше, изучать новое и покорять этот мир – вдохновляют меня. Пустышка содрогается, мордочка отворачивается в сторону, а махровые лапы начинают утирать предательски непрошенные слёзы, что уже больше было невозможно сдерживать в глубине заблудшей и ранимой душонки. Ей никогда такого не говорили, никто, ни одна живая душа. – Пока я существую – я буду продолжать восхищаться тобой. – Бондрюд словно ножом проводит по слабому сердцу, все сосуды слабого и дряхлого кролика вспыхивают и искриться в жутком адском пламени собственного тела, что запланировало их зажарить и совсем как хищник, сожрать, а артерии, что так невыносимо долго тянутся по всему раскалённому телу, пытаются вырваться, прижаться к бренной земле. Животное нутро мечтает взвыть с скрежещущем воплем, прижаться к чудовищному хищнику, что нависал сверху, показывая своё превосходство. Есть с ним свежую истерзанную плоть, что кусками и ошмётками отваливалась от невинных злосчастных детей. Обмениваться липкими слюнями, что будут напоминать поножовщину между пресной сладостью и железным привкусом, что оставался после бодрящей выпитой крови. Вылизывать друг друга до потери пульса, оставляя после себя лишь алые отметины и белёсые шрамы. Вжиматься по его воле в стальной пол, что отдавал бы своим холодом до самых меховых ушей. *** – Мы пришли. – Белый Свисток неторопливо открывает дверь, отворяя её полностью и пропускает вперёд кролика, что продолжал протирать пушистыми ручонками красные глаза. – Знаешь, ты всё ещё остаёшься загадкой для меня. Сняв с себя пальто, Искатель легендарного уровня уложил часть верхней одежды на стол, что стоял неподалёку. Указав на него ладонью, мужчина явно предлагал Нарахейту присесть, дабы ей было удобнее разговаривать с ним. – Н-на… Что? – сквозь шмыганье произносит Пустышка, что успела запрыгнуть на подобие стола, что был заботливо накрыт мягким пальто, совершенно таким же, что укрывал её в ту ночь. Утерев все наплывшие слёзы, в её радужке замерцали золотистые прелестные топазы, их изящные игривые пляски, игрались с её выразительными глазами, в чьих уставших склерах забудоражилась обворожительная кровь, примкнув всё ближе к краю. – Твоё тело – загадка. – в безмятежных руках Бондрюда, на пару мгновений, мерцает очертания ключа, что через секунду дополнил свой блеск слабым и глуховатым скрежетом в железной двери. Кролик, как и подобает, не слышал. – Даже существа, что обитают на уровнях ниже пятого, не смогли так сильно заставить меня задумываться над их строением. – И что же... – растерявшись, Наначи замолкла, но через мгновение, продолжила. Живот всё ещё крутило после тех слов Белого Свистка, а слова приходилось связывать из невнятной и неразборчивой каши внутри приглушённого сознания. – Ты хочешь сделать? – Вначале, спросить. – обернувшись, Искатель подошёл к благословенной, что смотрела на него снизу-вверх. Его массивная рука, неловким, но неуловимым для взгляда, движением, выкрала Цветки Удачи, что были на голове у Пустышки. – Наначи, прошу, будь честной со мной. – Я… – сглотнув, Нарахейт в последний раз смотрит на Цветки, что были положены рядом с ней, а после, спустя секунды, в которых она попыталась собрать себя по частям, произносит. – Я буду честной. «Быть честной. Честной? Это ведь значит, говорить только правду, вскрыть всю свою подноготную, открыться полностью, словно и вправду раздеться, остаться ни с чем сокровенным и тайным.» – Ты догадываешься, что происходит с твоим телом? – спрашивает Бондрюд, словно вновь продолжает тот злосчастный допрос в коридоре, в его словах каждая буква трещит и звенит о том, что она хочет побыстрее выяснить, что же в действительности происходит с Пустышкой. – Да. – ответ прост, но зато отлично понятен, Наначи намеревается отвечать кратко, но зато честно, ведь так можно скрыть побольше личной информации, что Нарахейт не хотел разглашать. – Во время таких периодов, будем называть так, – начинает уточнять мужчина, его нутро тянет нити всё дальше и глубже, утягивает и прижимает всё ближе. – Относишь ли ты своё поведение к человеческому, или же, возможно, к животному? – Ближе к второму. – благословенная прижимает колени к подбородку, облокачивается на свои колени и продолжает смотреть на Белого Свистка, что досадно допрашивал её. Пальто было приятным на ощупь, впрочем, Наначи и так это знала. – Изумительно. Сколько именно это длиться? – уточняет Искатель, ему и вправду было интересно послушать Нарахейта, что рассиживался перед ним, но добиться длинных ответов, так и не удавалось. – Если не помнишь – ничего страшного. Можешь назвать примерно. – Это началось после того, как я покинула Идофронт. – Наначи начала рассказывать, даже можно сказать бурчала, в свои кремовые ворсистые коленные чашечки, словно они могли скрыть её от всего мира, поэтому Бондрюд молчал и не перебивал девчонку, пока она говорила, дабы услышать каждое её сокровенное слово, что проносилось на её мордочке. – Спустя год и два месяца, я почувствовала недомогание внизу, а после странных действий, похожих на животные, которые продолжались около полторы недели, можно было вдохнуть спокойно. Слова пронизаны копьями правды и тленной искренности, лёгкими движениями её речи начинают доверять свои рассказы о самочувствии кому-то другому, что находился совсем-совсем рядом. Слишком близко, но всё равно, так далеко. – Словно в цикле, это происходит каждый месяц. Сбивается иногда на несколько дней, но сути не меняет. Многое зависит от условий, даже от погодных и температурных. – Нарахейт выдавал всё больше и больше про саму себя, это мелкая изнуряющая война была проиграна с громадным треском, её оборона пала жалко и уныло. – Тянет вот-э… А… Я просто покажу. Отодвинувшись от своих ног, кролик поднимается и выпрямляется во весь рост, теперь она была наравне со взглядом мужчины. Вначале, Пустышка снимает свою симпатичную чарующую шляпу, оставляя головной убор на полу, но совсем недалеко от стола, на котором она рассиживала. Мягкая лапка приспускает розоватый лоскут, что прикрывал часть торса и низ живота. Пустышка необычайно стеснялась, но лишь самую каплю, ведь развалины от собственного рассудка пытались воспринимать всё, как продолжение допроса или же всё тот же, обычный медицинский осмотр. – Могу ли я прикоснуться к тебе? – вполголоса спрашивает Владыка, что старался не спугнуть Пустышку. В его словах стрекотала забота, что искренне сочилась с его фраз. В фиолетовом свете утопают глаза благословенной, их злато песочные волны прижимаются к бледно аметистовому лучу, близятся и тискаются. Совсем как животные. – Н-на… Только если я буду придерживать! – с неловкой ухмылкой и безвольном матовом дрожанием в голове ломко промямливает Нарахейт, что хотела иметь хоть какой-то контроль над движениями и действиями Лорда Рассвета. – И не смей больше нигде трогать! – Посвящаю свою ладонь, в ваше скромное управление – слабо подняв уголки губ под маской, Бондрюд всё же снимает перчатку, чей оттенок напоминал смоляной шаткий пепел, и протягивает свою руку, чтобы благословенная самостоятельно могла помогать его движениям по её девичьему нежному тельцу. Глубоко вздохнув и видимо, пару раз помолившись, Наначи прижимается своей ручонкой к тыльной стороной руке мужчины и помогает прикоснуться ему к своему животу. Непроглядные сумрачные мурашки заполняют всю пушистую спину, секунды поигравшись и побесившись на ней, они метко взвизгивают на затылок, а после бесследно пропадают в бледных и холодных стенах Идофронта. Проводив несколько незаурядных и ненасытных кругов по махровому животу, словно набиравшись смелости, благословенная спускает его и свою руки ниже, нелюдимо рвано закусывает нижнюю губу, что всё ещё была покрыта некрасивыми извилистыми рубцами, и закрывает глаза от той нахлынувший на тело теплоты, что исходила от ладони Белого Свистка. – Здесь. Тянет. – вполголоса и невнятно постанывает Пустышка, в чьих грешных словечках уже промелькивало хладнокровное желание продолжать поглаживать саму себя мужской рукой Лорда, что так сильно и обильно отдавало своё искреннее ласковое тепло и затяжную крупицу любви в её сердце и тело. – Н-на… – Восхитительно. – кожа мужчины чувствовала, как кровь кролика была чертовски и до безумия горячей, а дикий запах, что издавал его владелец сводил с ума и приказывал прижаться всё ближе. Искатель восхищался, но с каждой секундой, хотел касаться всё больше, а самое главное, дальше продвигаться по её телу, что так заунывно и беспощадно выпрашивало прикосновения с его стороны. – Что ты чувствуешь? Стало легче и приятно? – Да. – вторая лапка, назло своей владелице, с хищническими намерениями схватила вторую руку Белого Свистка и поднесла её к своей мордочке. Белоснежные звериные зубы схватились за край чёрной перчатки и стянули её, а спустя мгновение, откинули её куда подальше на леденящий стальной пол. Наначи жадно и безмерно лапала саму же себя, правда с помощью чужих рук, но её это не останавливало ни на секунду. Владыка Рассвета лишь продолжал повиноваться её движениям, а после узорам, что благословенная выводила на своём теле. Невидимыми и миловидными, но всё же непонятными рисунками покрывался её ворсистый торс, кружилось привлекательное тельце в диком зверином танце, а нежнейшее кроличье мясо смазливо тлело на дивном обжигающем костре. Хотелось большего. «Ну же! Продолжай спрашивать меня! Продолжай касаться! Отдай мне всё своё тепло, отдай же!» – Наначи, ты в порядке? – расспрашивает у благословенной Бондрюд, что уже несколько минут стояла будто в трансе, совершенно ни на что, не реагируя. Мужчина аккуратными бережными движениями начинает освобождаться от хватки Пустышки, дабы прекратить некое слияние его рук и её тела. – Мне прекратить? – Нет! – рвано Наначи открывает глаза, её зрачки сужены, а на мордочке красуется невинное девичье недовольство, словно у неё забрали самое дорогое. В словах бурчит самый приказной тон из всех. – Ты помогаешь мне. Прикоснись обратно. – Разумеется, если тебе от этого в действительности легче. – Лорд дотрагивается своими ладонями до благословенного тела, ожидая, что Пустышка станет контролировать его снова, но от кролика не последовало никаких движений. Её веки лишь послушно закрылись, а руки отмякли и расслабились. – Могу ли я?.. – Да. Не спрашивай ничего. Молчи. – Всё тот же серьёзный и приказной тон. Барьер расплывчато рушился, Наначи всё ближе подходила к неизбежной и коварной окраине, что притягивала своей безграничностью. Всё глубже её затягивал сумеречный океан, всё сильнее прижимало к себе тёмное чудовище, что скрывалось в подсознании. Становилось теплее. Касания становились всё более свободными, кажется словно пошлели с каждым разом, усиливались. Развязные ладони блуждали по всему торсу, обхватывали нежнейшие места, заставляли всё сильнее что-то бормотать сквозь мямлянье или же слабый стон. Стоять на ногах было уже тяжело, нижние лапы превращались в мягкие облака, уже совсем не держали благословенную, что уже была далеко за пределами своих мечтаний и желаний. – Стягивай. – порыкивает Пустышка, что сжимает лапы в кулачки, а после схватывает руку Бондрюда прижимая её к своим штанам, пепельно-голубой цвет, напоминающий бескрайние пылающие небеса, что закрывал безжизненный туман, заигрывал с красными оттенками, вовлекал их в заурядную молитву, ведь вскоре они вдвоём, небеса и кровища, окажутся на стальном полу, что будет несколько часов охлаждать поверхность бережной ткани. – Наначи? – не успевает произнести Белый Свисток, как его речь перебивают. – Стягивай, мерзавец. – тон Нарахейта леденеет на глазах, её приказы, не только для наивного робота, были абсолютными, но и для Бондрюда, что смел прикоснуться к её телу, а также продолжал блуждать по нему, и было плевать, даже если он делал это нежно и ласково. Подчиняться всё равно придётся. Владыка Рассвета замолкает, но лишь снаружи, внутри же бушуют различные вопросы, что он не может задать, блуждают мрачные желания и требования, но благословенная берёт всё в свои лапы и не даёт Искателю легендарного уровня взять контроль. Его напряжённые ладони, послушно и аккуратно, стягивают зыбкие шаровары, после чего, по быстрому складывают и лёгким движениями рук, убирают на стальной пол. Полностью обнажённая благословенная предстала перед мужчиной, который не понимал действий со стороны кролика, а в комнате, запертой на ключ, становилось всё жарче и душнее. Если Пустышка приказала снять остальную одежду и даже разрешила прикасаться и в других местах, не значило ли это, что можно было теперь и развлечься так, как хочет Владыка Рассвета? Белый Свисток развернул пушистую животинку на противоположную сторону, хвост Пустышки дергался из стороны в сторону, был в поднятом положении и имел слишком хохлатый вид. Наклонив голову, Лорд Рассвета попытался разглядеть половую петлю, что у обычных крольчих, взбухала во время охоты, но у девичьего ануса ничего не было, совершенно, это было обычное тело подростка. «Значит, половые органы такие же, как у человеческого подростка, всё в норме, но повадки и инстинкты передались от животных. Нужно будет обязательно записать это.» Отойдя от своих мыслей, Искатель незаметно поднял голову обратно осветляя женственную меховую спину кратким фиолетовым светом, что словно уступчивой сиренью окрашивал мягонький и ласковый мех благословенной. Мужские руки примкнули к желанной спине, что так жадно выпрашивала касаний. Массажируя каждый сантиметр, Пустышка таяла на глазах, тисканья доводили её до бешеного экстаза, только невнятное кряхтение, тихое скуление и слабые стоны извергало из себя лучистое тельце. Хвост всё так же подрагивал из стороны в сторону, игрался сам с собой, кружился и извивался, пытаясь словно сбежать от своей владелицы. Иногда, Бондрюда удивляло, что хоть и благословенная Наначи похожа на кролика, но её хвост всё равно отличался от её братьев и сестёр млекопитающих. – Н-на! – запищала Наначи, стряхнув с себя массивные и развернувшись в обратное положение, видимо, прикосновений к спине было достаточно и нужно было продолжать дальше. Даже молча приказывает, совсем избалованный кролик. – Как прикажете, благословенная самой Бездной. – шёпотом произнёс Белый Свисток, усмехнувшись, когда попытался подразнить Пустышку, ладони мужчины спустились на меховые кремовые бёдра, что издавали изумительный аромат. Ткань, что прятала такое великолепие, действительно была лишней, эти куски хлопка и утеплённого слоя всего лишь ограждение для таких, как Владыка Рассвета. Руки блуждали везде, развязно вступали в контакт с каждой мышцей, что пряталась за слоем из кожи, хотелось проникнуть между ног, вкусить чувствительность кролика и там, но её желания стояли выше его принципов и хотелок, ведь это было тело Пустышки, её собственный дом и храм, в который нельзя было врываться нежелательным и посторонним людям, но она позволила прикоснуться ему к её нежному святилищу, что она так отчаянно защищала от всего бренного мира, поэтому проявлять любой действие, запятнанное грехом, было запрещено. Внезапно, девичье тельце, что решило настигнуть врасплох Искателя, развращённо накинулось на Владыку Рассвета, прижалось как можно ближе и уселась на мозолистую и чуть шершавую ладонь мужчины. Наначи, совсем как ошеломлённый зверь, жадно рычала и тяжело дышала над его ухом, что скрывалось под непроницаемой маской. Что-то склизкое и тёплое текло из промежности и скатывалось между увесистых пальцев. Снаружи пушистая была очень горячей и податливой, казалось, что её нижняя часть тела, что скрывала свой нестерпимый опаляющий жар и нерастраченную щемящую нежность, и сейчас сама усядется на громоздкие пальцы. – Наначи, я могу помочь тебе. – вежливо произнёс Белый Свисток, ведь он действительно желал помочь бедному кролику, что не мог справиться со своими животными повадками и инстинктами самостоятельно. – Что же ты м-молчал? Н-на! Помоги же мне, Бондрюд! – жалобно вскрикивает Нарахейт приоткрывая свои веки, сквозь сильное сердцебиение и подёргивание бёдер, что язвенное сжимались между собой руку Искателя. Поняв, что это звучало слишком громко, та перешла на нежный шёпот. – Пожалуйста. Она держалась слишком долго. Капельки пота, сыпались словно песок, с её бархатного лба, ведь совсем скоро, по своему желанию, она позволит мужчине, что находился рядом, проникнуть в самое сокровенное, что у неё есть. – Пообещай мне, что ты не пожалеешь о своих словах. – проговаривает мужчина, что переживал за состояние Наначи, в котором она могла не контролировать свои желания. Нужно было её искрение обещания, в которых она честно поклянётся самой себе, что не станет жалеет или переживать за то, что произойдёт. – Обещаю. – краткость сестра таланта. Благословенная вонзает свои обещания прямо в подкорку сознания, чтобы точно знать, что это было её решение, а после, обещает внутренней себе, что не станет жалеть. Точно не станет. Разрешение было получено, значит, можно было действовать. Лорд Рассвета незамедлительно высвободился из плена Пустышки, чьи ноги сдерживали его движения, а после помог женственному тельцу улечься на его чёрное пальто, что вновь испортилось из-за телесных жидкостей кролика, но Бондрюда это не расстраивало или разгневало, а можно было даже сказать, забавляло. – Всё будет хорошо, я не сделаю тебе больно. – шепчет Белый Свисток, что навис над благословенной и стал гладить её по кремовой челке, что небрежно разбрелась по всему ворсистому лбу. – Доверься мне. – Н-на… Хорошо, Бондрюд. – отвечает на шёпот, шёпотом Пустышка, что всматривалась на маску, опаляющую её фиолетовым свечением. Этот луч, словно неземной, награждал приятным ощущением внутри, как будто согревал сердце, что тленно блуждало в собственных терзаниях. – Я верю тебе. Барьер сломан окончательно, разбит вдребезги. Животное, что так долго и томно пыталось утащить Нарахейта, вновь рычит и зверино прижимает к себе, вылизывает каждый сантиметр души, сжимает скользкие чувствительные лёгкие, а после истощительных пыток, с нежностью и заботой, целует трухлявое сгоревшее сердце. Глубина становится домом, принимает, как родного человека и расстилает сумрачную пустоту, что обжигает шелковистые лапки, а кончики чудных пальцев перестают ощущаться, словно выпадают из этой реальности. В подкорке сознания, в запятнанных воспоминаниях, груда разбитых зеркал, заляпанных розоватой плотью и облитых багровой кровью, резко замолкает. Митти молчит. Даже в своих бессмертных воспоминаниях, она замолкла. Решение Пустышки заставило внутреннюю Митти оцепенеть, а в глазах девчонки, что мечтала стать Белым Свисток блещет лишь разочарование в подруге, но Наначи не собирается вновь убегать, как жалкое бессовестное дитя, от великого Лорда Рассвета. Даже под гнётом внутренней подруги, благословенная примыкает к ошеломлённой темноте, что так долго согревала её смертную душонку. Разбитых осколков становится всё меньше. Опустошённая, совсем сокрушённая Наначи заполняет мордочку слезами, но животное уже близко и отступать некуда. Возможно, она будет корить себя за это однажды, но точно не сейчас. Пустышка кивает Владыке Рассвета, давая ему знак, что он может начинать. Бережно, очень аккуратно, средний палец мужчины проникает в промежность Нарахейта, совсем на немного, чтобы не причинить ей боль. Внутри, даже на таком маленьком расстоянии, приятно жжёт, а стенки влагалища были полностью влажными и податливыми. Подождав несколько секунд, благословенная расслабляет мускул за мускулом на своем лице, и кивает вновь. Палец проникает глубже, а после влечёт за собой слабый стон от прильнувшего удовольствия. Девичье тельце принимает каждое мгновение блаженства и наслаждения, что получает от Искателя. – Дальше! Н-на… – приказывает Пустышка, будто она продолжает контролировать ситуацию, но это уже было далеко не так. – Е-ещё! Услышав распоряжение благословенной, Лорд Рассвета добавляет безымянный палец, расширяя узкую промежность и располагая Наначи к ещё большему экстазу. Только непроизводные и блаженные стоны слышались из-за рта Нарахейта, что схватилась за свои меховые уши, пытаясь не дёргаться из-за приятных ощущений, что жадно дробили рассудок на части. Начав двигаться внутри влагалища, мужчина лишь уводил девичье тельце в кружевной вальс её блаженных чувств и заунывных эмоций, кружил каждую частичку её тельца и игрался с каждой крупицей разума, что пыталась помешать их совместному танцу. – Всё в порядке? – сквозь полу скулёж Пустышки, уточняет Владыка Рассвета, ведь он не хотел создавать для неё некомфортные ощущение, а что ещё хуже, боль. – Я остановлюсь, как только ты попросишь. – Да, п-паршивец! Только м-молчи… Н-на! – восклицает Наначи, в её словах мерещится лишь желание о том, чтобы Искатель поскорее заткнулся и продолжал то, что заставляло её внутренности мешаться друг с другом в невнятную кашицу, превращая её в потешное удовлетворение и наслаждение. Мужчина, что когда-то превратил её в Пустышку, животное отребье, прямо сейчас привносил в её жизнь невообразимые и невероятные ощущения. Внутренняя совесть глушилась, совсем спряталась внутри, даже стыд, что мог вразумить собственный рассудок, ничего не мог поделать. Тело содрогалось от каждого толчка. Помутнение в глазах, разум благословенной дурманится и чувствует неописуемое упоение, пока с нижней части тела капает бесчисленное количество смазки, что усиленно помогала пальцам мужчины двигаться в её животном тельце. Невыносимо! Так хорошо! Ещё пару толчков и дыхание остановится, а внутри раздастся словно бушующий взрыв. – Б-быстрей, Бондрюд! Б-б… – вскрикивает кролик, что дёргает воротник Лорда, словно пытается ускорить его движения с помощью этого. Совсем распоясалась местная Пустышка под получением удовольствия. – Прошу! – Как пожелаешь. – спокойно проговаривает Белый Свисток, когда начинает ускорять собственные движения в тельце кролика. Подчиняясь её просьбам, вокруг становилось всё более игривее и пошлей, словно они просто играли в дьявольскую игру. Искры проявляются в глазах, а дыхание замирает. Наначи кончает, излучая из своего рта стон и скулёж, а после, сжимает руку Искателя между своими махровыми бёдрами. Слишком хорошо. Благословенной требуется несколько секунд, чтобы ослабить хватку и отпустить громоздкую руку мужчины, что в пару мгновений назад, плескалась в её промежности. Отпустив уши и расслабившись полностью, Пустышка прикрывает веки, продолжает тяжко дышать и получать остатки удовольствия дальше. Ей точно нужен отдых, хотя бы пару минут, а может и целых десять. Отойдя от Наначи, Лорд Рассвета незаметно ухмыляется под своей маской. Пустышки всегда были загадочны, таинственны, и даже чудны, а прямо сейчас, Бондрюд собственной персоной, помог самой прекрасной и удивительной, что тискается среди его мыслей очень давно. «Наначи, твои действия сейчас безрассудны и безумны, но даже так, ты прекрасна.»