Встреть рассвет со мной, Наначи.

Сокровище, что так утомительно долго лелеяло на душе, перестало приходить во снах. Её ласковый малиновый взгляд превратился в звериный кровавый оскал. Дно Бездны звало всё так же, по-дьявольски выводя на стенках горла клеймо, но даже там, силуэт Митти стал постепенно растворяться. Опьянённый рассудок поверил в свой самообман, чьё враньё самой себе незаметно удушало. Просыпаться не хотелось совсем, что-то тёплое так нежно согревало кроличье тело. Казалось, что биение их пунцовых неискушённых сердец выстроилось в чарующую дурашливую мелодию, а покладистое сопение лишь дополняло этот детский напев. Слипшееся глаза небрежно размыкались на лице, уголки губ слабо дёрнулись в неестественной неощутимой улыбке, лишь безмятежная мордочка выглядела более уставшей и сонной, чем вчерашней ночью. – Ты проснулась, Наначи? – пролепетала сквозь сон дочь Владыки Рассвета, что всё ещё продолжала лежать на грудной клетке благословенной, в глазах светловолосой, чьи прядки окрасились изумрудами, блуждали заспанные рубины, что совсем не хотели сиять. – Да. Наверное, проснулась. – пробурчала себе под нос Пустышка, в чьих словах мыкался, как и ощутимый голод, так и мучительная жажда. – На Идофронте есть что-то, кроме этих бесполезных батончиков? Прушка резко встала с груди сонного Нарахейта, её взгляд мгновенно перестал быть монотонным и тусклым. Апатичные рубины в глазах воспели, стали обворожительно сверкать, а алая кровь стекала с их изысканной огранки и дополняла белёсую искру в девчачьих зрачках. – Они не бесполезны, ведь в них множество питательных веществ! – воскликнула Прушка, а после, приметив, как Наначи недовольно молчит, та на секунду замолкла, но после ощущения наползавшей неловкости, скромно продолжила. – Да. Здесь практически нет ничего, кроме этих батончиков. Пустышка потёрла закрытые веки, что так томно ныли, буквально вымаливали ещё каплю сна. Здесь нет ничего, что любила благословенная на Четвёртом слое. Хоть для четвёртого уровня и было характерно обманчивое слияние красоты и опасности, но именно это и заводило Наначи. Чаши Гигантов. Обширные джунгли с уникальной смертоносной фауной. Пустышка однажды вычитала в пыльных дряхлых книжках Чёрных Свистков, что каждые две тысячи лет ловушки Дайракадзуры отмирают, оставляя землю под ними открытой для света. Изумительно. Но Бездна – это не только место для восхищения и восторга. Здесь нужно было… Выжить. Нужно было обязательно выжить. Ведь тогда сдаваться было нельзя, ведь Митти всё ещё была жива, но, а сейчас что? Митти давно нет в живых. Она мертва. Даже в воспоминаниях меркнет. Остаётся лишь пепелище. «Вдыхать остатки пепла, держать скальпель вместе, изнежиться в чёрном пальто. Ох, Бездна.» – даже сейчас, когда та раздумывала о Четвёртом уровне и Митти, спустя крохотное мгновение, на ум вновь пришёл лишь Владыка Рассвета. – А как же животные пятого уровня? – стала расспрашивать благословенная, с израненного языка которой, сочились обильные слюнки из-за мыслей о свежем приготовленном мясе. – Допустим тот же, Хамаширама? – Папа не рассказывал мне о существах пятого слоя, лишь твердил, что мне не грозит опасность. – недовольно проговорила Прушка, надув розоватые щёчки, в её взгляде бурчал диковинный зверь. Искры, что мерцали в очах, на мгновение поблекли, но через мгновение, вновь стали переливаться. – Ведь он, либо Молящиеся Руки будут защищать меня ценой своей жизни. – Скажу по секрету, мне немного стыдно перед самой собой, ведь я мало знаю о флоре здесь, но это не моя вина. – когда Наначи томно вздохнула, можно было услышать в её голосе нотки разочарования, ведь хоть и Идофронт являлся последней отправной точкой для Свистков, он всё равно не приносил слишком много восхищения или радости. – Ведь пятый – лишь обширная замёрзшая пустошь, где только достойные люди или свирепые животные могут выжить. Пятый уровень – слащавая припудренная клетка для мелкого кролика. Ничего не увидеть, ничему не научится. Лишь Бондрюд с его странными замашками и экспериментами могли иногда удивить. Лишь бы детей не мучал и вот, идеальный Легендарный Искатель! Белый Свисток, Бездна меня подери! – Так что за Ха–а.. ма? Шира… ма? – переводить темы Прушка умела отлично, чем и воспользовалась, дабы не завести подавленную подружку в ещё более меланхоличное состояние. – Хамаширама. Это просто странная рыба, что мы ели с Рико и Регом. – в кремовых ушах что-то пискнуло, но это не была Мэйня. Нет. Что-то другое. – Рико… Они ведь спустились? Бондрюд выполнил своё обещание? Наначи знала, что не сможет сбежать именно сейчас, ведь нужно было время, дабы доверие Лорда Рассвета стало достаточным, для того, чтобы он сам позволил ей спуститься, но захочет ли этого он сам? Оставалось только молиться и делать то, о чём он попросит, смиренно выжидая идеальный момент. Терять сотрудника было тяжело, но именно это и доставляло удовольствие Белому Свистку, ведь так было интересно наблюдать за действиями Пустышки, что так трепетно пытается освободить беспомощную Митти. Он ждал. Подглядывал иногда, лишь беспокоясь о её безопасности, ну, может и иногда, подсматривал ради крохотной забавы. «Твои стремления идти дальше, изучать новое и покорять этот мир – вдохновляют меня.» – проносится голосом Лорда Рассвета в голове благословенной. Каждое слово, слог, буковка пропитана искренней теплотой и заботой, да, поистине слащавой и бредовой, но такой нужной прямо сейчас. – Да, папа спустил их на шестой уровень. – протараторила Прушка, когда помогла Мэйне взобраться на собственную макушку. – Он вновь был немногословен, когда я попыталась расспросить больше об их спуске. – Знаешь, а я ведь и не успела сильно привязаться к ним, но их дуэт смог меня развеселить. – улыбнувшись, Наначи лишь глубоко вздохнула и после продолжила. – Надеюсь, что их спуск будет спокойным и безопасным. – Да. Я уверена, что всё будет хорошо. – заулыбалась дочь Белого Свистка, обнажая свои белоснежные зубы. – Мы будем молиться за них. Бездна услышит наши молитвы. *** Время шло, только частицы пыли кружились у источников света, даже Прушка уже успела уйти в свою комнату прихватив с собой Мэйню. Ручная животинка нравилась Пустышке. Она была необычным зверьком, что не видывал свет, её розоватый мех напоминал грядущие рассветы и вечерние закаты, а запах, что источала Мэйня, помогал Прушке не поддаваться Проклятию Бездны. Это забавляло. Лишь представления о том, как Прушка нюхает своего питомца, заставляли Нарахейта прищуриться и похихикать в лапку. Становилось скучно, стены собственной комнаты давили на виски, но выходить совсем не хотелось, ведь Бондрюд мог ошиваться где-то рядом, но и сидеть в вечной коморке, кролику не хотелось. Подхватив шляпу со стола, та закрепила её на голове, поправляя пряди волос, что наивно и по-дурацки мешали. Набрав побольше воздуха в лёгкие, Наначи смекнула, на мгновение дрогнув, но всё же, осмелилась и отворила железную дверь, выскочив из собственной комнаты. В коридорах Идофронта всё как обычно. Лелеяла омертвелая тишина, и удушающий холод всё так же проносился от бархатистых лап до кончиков ароматных ушей. – Н-на… – Благословенная потупилась несколько секунд, ощущая на теле неприятный холодок, что перерастал в мурашки, которые через мгновение бесследно пропадали. – Бондрюд… Зрачки сузились, а дыхание на секунды замерло. Прикрыв назойливую мордочку лапами, та безумным взглядом смотрела на пол, пытаясь выжечь на нём оскорбления на свой счёт. «Что я сказала? Зачем произнесла его имя? Не уж то из-за холода так захотелось в тёплые объятия?! Глупое тело! Глупый рот! Молчи!» – метко проносится в изматывающих мыслях, что ехидно хихикают над поведением Нарахейта. Наначи нахмурилась, совсем капельку похмыкала себе под нос, но всё же убрала лапы подальше ото рта. Хвост, что нервно язвил из стороны в сторону, выдавал беспокойство подростка. Нужно было идти дальше, желательно, не встречая на пути Молящиеся Руки или что похуже, самого Бондрюда. Заблудшая душа ребёнка выискивала хоть какое-то развлечение, ведь наблюдать за вечными надоевшими коридорами или же кромешной пылью, что летала в воздухе, не доставляло удовольствие. *** Море Трупов. Вновь. Шум больших ледяных волн, кроткие мурашки из-за напыщенного ветра и больше ничего. Благословенной осталось только всматриваться на луч, что одарял фиолетовым свечением. Водный Бастион завораживает, заставляя Наначи удержать взгляд на нём ещё капельку. Всматриваться в цилиндрическую конструкцию приятно, ведь тёмный Идофронт сменялся на ярчайший луч, что одарял вспышками света в глазах. Кажется, что это их место. Та территория, где две заблудшие души встречаются, а после, с неимоверной нежностью, что обляпана привязанностью, прикасаются к сердцам друг друга. Звук шагов становится всё громче, даже волны, ударяющиеся об стенки Идофронта перестают быть непробиваемой защитой для ушей. – Приятно увидеть тебя вновь, Наначи. – тон Владыки Рассвета всё так же спокоен, будто он и не умеет разговаривать по-другому. Его громадное тело подходит всё ближе. – Как ты себя чувствуешь? Его оболочка другая. Нарахейт чувствует это всем своим нутром. Только огромного ящика для картриджей на нём нет. Вкрадчивый хвост ящероподобного существа обволакивает часть кроличьих лап, дразня и играясь. Перчатки, что так неистово скрывали мужские ладони, обволокли девичьи плечи, что ответили на прикосновение лишь мелким дёрганьем, а затем, табуном мурашек. – Н-на… М-мерзавец… – болтать с Белым Свистком не хотелось наотрез, даже поворачивать свой взгляд на него было невыносимо. – Со мной всё нормально. Что тебе нужно? – Я рад, что ты в порядке. Вот только моя просьба может звучать слишком грубо для тебя. – Легендарный Искатель выжидает ровно минуту, прежде чем произнести заветные слова, что останутся надолго в подкорке подросткового обнажённого мозга. – Мне нужна ты, Наначи. Подобие женских ладоней сжимаются в мелкие кулачки, козлиные зрачки ошиваются на собственных ногах, где вовсю играется чужой хвост. Уши робко, так неуверенно тают, и не спеша опускаются на непослушную чёлку. – Для чего, Бондрюд? – скованно спрашивает Наначи, убирая руки Белого Свистка и поворачиваясь на Владыку Рассвета, поднимая взор на его маску. – Болвану нужна новая партия картриджей? Нет уж! Обойдёшься! Да, картриджи невероятно полезная вещь для Искателей, ведь оно предотвращает Проклятие, но… Сама их суть! Нутро! Оно ведь совсем нечеловеческое. В Бездне, любой сойдёт с ума. Рано или поздно. – Ты как всегда очаровательна. – кажись, зверь практически ухмыльнулся под своей придурковатой маской. – Но нет, ты не права. Я хочу поговорить с тобой по поводу благословения. – Ты же уже всё понял? Нет? Ты же касался меня везд–… – не успев договорить, Пустышка вновь закрывает свой рот, но в этот раз, только правой лапой, а после чего издаёт невнятные мычания в собственный мех. – Твоё благословенное тело завораживает, Наначи, но разве Бездна дарует это каждому? Нет. – пылкий хвост освобождает лапы Нарахейта, что кажется уже достаточно пожалел о собственных словах. – Я хочу получить благословение, Наначи. Я хочу изучать Бездну вместе с тобой, используя изумительные способности наших тел. Зверь обвивает заинтересованность к знаниям, чему-то новому. Обволакивает своей вязкой слюной мысли, сковывает память изнуряя из него всё лишнее. Заветное желание девочки, что так мечтала покорить Дно Бездны, вновь отдаёт где-то в груди, оставляя после себя лишь томительную нудную боль. – Прушка? – Пустышка всматривается в его ненавистную маску, желая обнажить лицо подлеца и садиста, что так яростно жаждет изучать удивительную Бездну. – Верно, Наначи. – массивная туша уселась на корточки перед подростком, что недовольно продавливал взглядом маску Белого Свистка. – Ты очень догадлива. – Бондрюд, я не смогу так. – нервно улыбнувшись, кажется, практически в истерическом состоянии, Наначи лишь прикусила губу, заставляя нежную кожицу вновь излить алую жидкость, что была с привкусом дрянного железа. – Мы слишком быстро сблизилась, но я всё равно не хочу терять её. – Я рад, что вы сблизились, но поверь, однажды, ты поймёшь, что это лучший исход для неё. – мужчина кажется хмыкает под маской, показывая своё преимущество над кроликом, а затем проводит ладонью по бархатистой щеке, пальцами подмечая каждый изгиб мордочки. – Поверь мне, Наначи. Я ведь помог тебе с твоим телом, верно? – Да… Н-на… – Нарахейт вытерпливает мгновение касаний, что отдают жаром в нижней части бренного тельца, а затем отбрасывает громоздкую руку Легендарного Искателя. – Но это совсем другое! Как ты поможешь ей?! Она ведь просто превратиться в картридж! – Обнажи свою душу перед ней, Наначи. – его совет, что похож больше на наводку слишком странен и непонятен, Бондрюд вновь играется с девчонкой, выставляя перед ней очередные загадки. – Это поможет тебе в изучении Бездны. – Ты больной ублюдок. – произносит Наначи, вытирая тыльной стороной лапки, накопившеюся влагу у глаз, что раздражала с каждым мгновением. *** Комната, обвивает паутиной, что с каждым годом походит на железные прутья. Выжидать очередной приём пищи – скучно. Неимоверно невыносимо скучно. Лишь Мэйня развлекает собственным пищанием, словно пытается поговорить с хозяйкой. Высказать её всё, даже самые тайные секреты. – Мэйня, представляешь, Наначи такая интересная, такая замечательная! – ухмыляется Прушка всматриваясь в нелепые глаза наивного пушистого питомца. – Хотя ты и так это знаешь, глупышка! – Мья-я! – Мэйня вновь издаёт невнятные звериные звуки, что отголосками напоминают для девчонки согласие. – Интересно. Знаешь, Мэйня, папа ведь любит Наначи. – беловолосая задумавшись, глядела в серую дымчатую стену и выводила на Мэйне очередные узоры пальцами, пытаясь расслабить животинку. – Но… Мне кажется, папа любит её совсем иначе, чем меня. Иначе. Не так как отец дочь или же наставник ученицу, а нечто большее, что-то такое, о чём рассказывают лишь в сказках для детей. Нежная грациозная любовь, где принц вызволяет принцессу из заточения дракона, но в реальном мире нет таких драконов, как на картинках. Есть лишь настоящие чудовища, что на самом Дне Бездны готовы разорвать тебе каждую частичку твоей собственный плоти. В отражении свирепых глазниц, ты увидишь лишь багровые опьяняющие взор зверя, ошмётки, а затем, алые жилистые обрубки. Вывалившиеся внутренности напомнят тебе о тепле матери, что так близко прижимала тебя к сердцу, а расколотый череп даст тебе понять, что душа твоя меркнет. Бездна тяготит множество душ, что так небрежно вымаливают свои грехи. – Наначи, папа видит в тебе необычайную ценность. – рубиновые очи опаляют розовый мех зверушки, а нежные, словно мраморные ладони сливаются в своеобразный замок. – Я буду молиться, чтобы ваши души смогли соприкоснуться ещё ближе. «Прошу, стань для моего отца сокровищем Бездны.»