War of Hearts

С той ночи отношения между Ханзо и Куаем стали… неловкими. Определенно неловкими. Они виделись друг с другом на протяжении нескольких дней и разговаривали, как будто ничего не произошло, но тем не менее, их слова всегда были жесткими и принужденными. Каждый раз, когда они были в компании друг друга, Ханзо было очень стыдно за то, что он превратил невинный момент во что-то такое неуместное и интимное. Он был взрослым мужчиной, как и Куай Лян, но то, как он позволил себе вести себя и чувствовать себя в тот момент, было определенно неправильным. Он заставил себя стать жестким и серьезным, как обычно, даже сейчас перед ним. Куай, однако, по-прежнему говорил легко и небрежно, но в глазах его была печаль. Ханзо ненавидел себя за то, что он стал причиной этому. Куай никогда не умел скрывать свои эмоции, как Ширай Рю. Даже если криомант вел себя собранно и профессионально, его глаза всегда выдавали его чувства. Ханзо ненавидел это еще больше, потому что этот факт заставил его протянуть руку и обнять Куая. Сказать ему, что все в порядке, что он не ненавидит его или что-то в этом роде, но его гордость удерживает его на месте. Вместо того, чтобы закончить разговор, Ханзо всегда рано прекращал их разговоры и находил причины уйти. Теперь он ненавидел все это. Он надеялся, что погружение в бумаги, которые Соня раздала всем инструкторам, займут его мысли, но изолированное молчание только заставило его мысли углубиться еще больше. Когда он впервые прибыл туда и увидел, что Куай тоже там, он почувствовал настоящую радость от того, что спустя столько времени увидел его. Ему было грустно от этого, желая вернутся туда, где он был до того, как нашел место, где можно посидеть одному. Еще до того, как он оказался в таком положении, что оставил только его и криоманта вместе, наедине. Ханзо громко вздохнул, когда в его дверь постучали. Он закончил писать и произнес: — Входите. — Человек вошел в комнату до того, как поднял глаза, но когда он это сделал, он увидел там Такеду. Ханзо не смог сдержать улыбку, когда увидел молодого человека и спросил: — Такеда, что привело тебя сюда? — Просто проверяю, — тепло ответил он. Такеда закрыл за собой дверь и подошел к столу Ханзо, заняв место с другой стороны от него. — Как тебе здесь, на территории? Я знаю, что он отличается от дома. — Да, это так, — согласился Ханзо. — Хотя все не так ужасно, как я думал. Те несколько раз, когда я столкнулся с Кейджем, тоже не были невыносимыми. — Такеда засмеялся. — Куай Лян сказал то же самое. — Упоминание имени Куая произвело легкий толчок в сердце Ханзо, но он смог сохранить нейтральное выражение лица. — Ты говорил с ним? — Такеда кивнул. — Мы столкнулись с ним раньше, после того, как Соня сообщила ему об изменении. — Ханзо нахмурил брови. — Изменения? — молодой член Ширай Рю понял, что Ханзо еще не сказали, и откинулся на спинку стула. — О, Джонни или Соня еще не были здесь? — когда мужчина покачал головой, Такеда выглядел так, как будто он что-то пропустил. — О, э-э…. Я не думаю, что это будет проблемой, если я скажу тебе…. Некоторые классы меняются, и теперь вы двое должны преподавать вместе. — Ханзо определенно впервые услышал это и спросил. — С какого момента? — Завтра, — ответил Такеда. — Я думаю. — Ханзо посмотрел на документы, просто чтобы отвести взгляд. Он вздохнул и положил локоть на стол, потирая висок кончиками пальцев. — Это проблема? — обеспокоенно произнес Такеда. — Я думал, ты и Куай преподаете вместе. — Нет, все в порядке. — Ханзо быстро посмотрел на Такеду. Он опустил руку, пытаясь развеять любое беспокойство со стороны молодого человека, и сохранял ровный голос, играя на своем внутреннем смятении. — Если мне должны были это сказать, они бы сказали и мне нужно все эту бумажную работу закончить. Было бы неплохо узнать заранее, вот и все. Такеда кивнул, и Ханзо удалось рассеять дальнейшее беспокойство молодого человека. Улыбка вернулась к его юношеским чертам, и он встал. — Ну, тогда я позволю тебе вернуться к этому. Извини, что прерываю, но я рад, что у тебя все хорошо. Я уверен, что один из них скоро будет здесь, чтобы сообщить о новом расписании. — Я уверен, — сказал мужчина. — Спасибо, Такеда. — Тот снова кивнул и Ханзо добавил. — Оставайся рядом с Жаклин, хорошо? Я слышал, что произошло, когда ее не было дома. Я знаю, что она более чем способна справиться сама, но не оставляй ее. И пусть она тоже будет рядом с тобой. — Такеда стал серьезным, но решительным. Улыбка на его губах была уверенной, и он склонил голову: — Конечно, гроссмейстер. Такеда был прав насчет того, что кто-то появится, и этим человеком должен был быть Джонни. Он прибыл менее чем через полчаса после ухода Такеды и сообщил эту новость Ханзо. У них с Куаем был совершенно новый график занятий, которые теперь им приходилось преподавать вместе. Логика Сони заключалась в том, что ученики могли бы получить еще больше пользы, наблюдая за спаррингом двух гроссмейстеров и обмениваясь идеями. Конечно, Ханзо был согласен с этим решением с профессиональной точки зрения. С его собственной обеспокоенной это было не так. Однако его презрение было легко списать на то, что Джонни не хотел уходить. Он бесконечно разговаривал с Ханзо, пока ему не приказал уйти. На следующий день был первый день их совместных занятий. Ханзо появился рано и не удивился, обнаружив, что Куая тоже. Это было холодное, ветреное утро, которое заставило Ханзо слегка вздрогнуть, прежде чем он подключился к огню, чтобы согреться. Несмотря на их неловкость, Куай не мог удержаться от смеха. — Холодно, Ханзо? — Хасаши покачал головой, не сводя глаз с того места, откуда должны войти студенты. — Я не думал, что будет так холодно. Я в порядке. — Куай хотел сказать что-то ещё, но его улыбка постепенно померкла из-за того, что Ханзо даже не смотрел на него. Он тихо и грустно вздохнул, прежде чем заговорить о чем-то еще. — Этот урок предназначен для самообороны: обучаем студентов бороться со всем, с чем мы знаем. Хотел бы ты провести демонстрацию или предпочитаешь, чтобы это сделал я? — Ханзо взглянул на Куая лишь мельком, прежде чем его глаза снова устремились вперед. — Можешь ты. Я последую твоему примеру, уверен, они будут лучше тебя слушать. — Криомант слегка нахмурил брови. — Что заставляет тебя так говорить? — На моих занятиях, — категорически объяснил Ханзо. — Они никогда не спрашивали, чему я учил. — О чем они спрашивали? — спросил Куай. — О тебе, — ответил Ширай Рю. — И насчет… нашего альянса. — Куай открыл рот, охнув, но закрыл его, позволяя тишине воцариться между ними. Через мгновение то, что его беспокоило, стало причиной его следующего вопроса. — А наш союз… все еще хорош? — Наконец, Ханзо впервые посмотрел на Куая. Тот ждал, его глаза, полные беспокойства, смотрели прямо на него, и пироманту стало стыдно за себя еще больше. — Конечно, Куай Лян… — пообещал Ханзо. Беспокойство и печаль на самом деле не покинули выражение лица Куая, и он вздохнул, сказав то, что, по его мнению, ему было нужно. — Мне очень жаль, Ханзо. — Когда Ханзо выглядел сбитым с толку, криомант продолжил: — Тою ночью, когда… — Не надо. — Ханзо быстро остановил его. Его тон был намного резче, чем он предполагал. — Я не хочу слышать от тебя извинений. Куай Лян вздрогнул от его слов, и Ханзо полностью осознал, как он это звучал. Поскольку Ширай Рю хотел что-то сказать, что угодно, чтобы вернуть свои слова назад, было уже слишком поздно. Оба мужчины оглянулись как раз в тот момент, когда студенты начали заходить внутрь. Ханзо со стыдом отвернулся: Куай держал голову высоко, скрывая выражение лица и подавляя эмоциональную боль. Когда все ученики вошли в класс, Куай вышел вперед, чтобы поприветствовать их всех. Теплота, которая сильно расцветала внутри криоманта, в отличие от холодной ауры Ширай Рю. Ханзо не думал о том, насколько серьезным было его лицо, и его не особо заботило то, что несколько учеников намеренно избегали его взгляда. Если бы занятия прошли гладко, он был бы счастлив. Он надеялся, что как только они начнут преподавать, чувство вины в нем забудется, но оно так и не исчезло. Чем больше Куай говорил, когда они приближались или когда он проходил мимо бывшего призрака, Ханзо хотелось оттащить его в сторону и дать понять, что он не хотел быть таким жестоким. Извинения так быстро бурлили в его горле, что, когда пришло время говорить, он заикался. Куай быстро взглянул на другого мужчину, заметив, как его лицо покраснело от смущения, и он спросил: — Ханзо? — Ханзо заставил себя прийти в себя и быстро посмотрел на Куая. — Теперь мы можем им показать, что делать, если ты торопишься. — Куай открыл рот, но поколебался, прежде чем склонить голову. — Хорошо, — он кивнул Ханзо, а затем Ширай Рю вытащил танто и помчался к другому мужчине. Куай превосходно умел говорить даже в разгар боя. Он ясно объяснил студентам, что собирался сделать Ханзо, и другой мужчина двинулся вперед, чтобы нанести удар своим клинком. Затем криомант объяснил, как он будет противостоять атаке, заблокировал руку Ханзо, а затем развернул Ширай Рю. Рука Куая схватила Ханзо за шею, его ботинок ударил его по задней части ноги, и тот упал на колени. Ханзо рухнул на землю, низко опустив голову из-за силы хватки Куая, и нечеткое тепло танцевало по его мышцам. Его глаза на мгновение закрылись, пока Куай продолжал рассказывать ученикам, что будет дальше. Ханзо уже был обезоружен, и он знал, что он должен действовать следующим, но пальцы Куая, впивающиеся в кожу его шеи, заставили его почувствовать себя умиротворённым. Он смутно слышал, как Куай объяснил, что, как и ожидалось, сделает Ханзо, и пироманту удалось достаточно быстро прийти в себя, чтобы не смущать себя еще больше. Затем Ханзо извернулся и потянулся к другому мужчине. Всего за секунду Ханзо схватил Куая и перевернул его на спину. Затем Ширай Рю переместил свое тело, осторожно прижимая колено к горлу криоманта, чтобы полностью не перекрыть ему поток воздуха. Ханзо держал руку Куая в одной из своих рук, как будто собирался сломать ее ради демонстрации, но его глаза не отрывались от Лин Куэя. Куай Лян на мгновение замолчал, снова взглянув на Ханзо, и в его глазах мелькнуло что-то новое. Это была другая эмоция, которую Ханзо раньше видел в нем, но она прошла так же быстро, как и появилась. Затем Куай продолжил объяснять следующие шаги и с помощью некоторых трюков показал ученикам, как поменять свои позиции. Теперь Ханзо рухнул на спину, а Куай оказался над ним, а в руке у горла был прижат ледяной нож. Их взгляды снова встретились, и на этот раз напряжение между двумя гроссмейстерами было ощутимым. Его лицу стало слишком жарко. Холодное утро больше не пугало его, и Куай чувствовал излучаемое тепло. Это подпитывало тело Ханзо, заставляя его реагировать так, как он не соглашался. Его взгляд упал на губы Куая, наблюдая, как они разошлись на вдохе, прежде чем его язык слегка смочил их, прежде чем он снова заговорил. Куай посмотрел на студентов, говоря так, как будто все было в порядке, и, к счастью, никто из них не казался мудрым в сложившейся ситуации. Куай объяснил, что это был момент, чтобы нанести удар, положить конец этому, и он быстро провел ледяным ножом по горлу Ханзо, но заставил лед мгновенно расколоться в его руке, так что никакого реального вреда от его движения не могло быть нанесено. Он заканчивал демонстрацию; его пальцы снова падают на горло Ханзо, лишь призрачно скользя по его плоти. Действия выглядели невинно, но Ханзо пришлось отвернуться от учеников, чтобы сделать глубокий вдох. Он чувствовал, как мозолистые подушечки пальцев Куая касаются его, и знал, что его сердце вот-вот выскочит из тела. Ему нужен был Куай, чтобы двигаться. Нужно было закончить урок. Нужно было уйти. Это было благословением, когда Куай действительно положил этому конец. У нескольких студентов были вопросы, на которые Куай Лян начал отвечать. Когда он слез с Ханзо, пиромант быстро поднялся на ноги и отошел. Он глубоко вдохнул, тихо и поправил свою одежду, когда к нему подошли несколько студентов. У них было так много вопросов, так много вещей, о которых нужно было узнать, что казалось, что время остановилось. Разум Ханзо был немного жарким, и он чудесным образом отвечал на все вопросы, как будто все было в порядке. Однако его глаза постоянно метались по направлению к Куаю, который стоял к нему спиной. Он разговаривал с другой группой, ведя себя так, как будто все было совершенно непринужденно. Ханзо чувствовал, как электричество покалывает его кожу, когда он был так близко к другому мужчине, как он сам. Это было отталкивающе, по крайней мере, так сказал себе Ханзо. Он не должен чувствовать отчаяние. Отчаяние из-за чего-то, чего он даже не знал. Это было далеко не уместно. Ему будет плохо от того, насколько сильно возросло его беспокойство. Ему нужно тихое место, чтобы было побыть одному. — Остальные вопросы задавайте Куай Ляну, — Ханзо, наконец, пришлось помешать ученикам говорить с ним. — Мне нужно уйти. Услышав, как Ханзо уходит, Куай оглянулся, когда мужчина уже ушел. Он сильно нахмурился, тихо вздохнул, прежде чем снова нарисовать свое дружелюбное лицо и оставался со студентами столько, сколько было необходимо. Было уже поздно. Ханзо снова пропустил ужин вместе с остальными обитателями комплекса, чтобы оказаться в своем кабинете. Он заставил себя пройти через столько документов, сколько мог, пока не смог больше этого выносить. Он был расстроен и напряжен. Ему показалось, что он сходит с ума, и он сильно ударился лбом о стол. Он не мог перестать думать о том, как легко его швырнули, даже если за всю его жизнь его бросало сотни раз столько людей. Но на этот раз все было по-другому. Возможно, пребывание на территории смягчило его, но это было почти волнующе. Ощущение веса Куая над собой заставило его задрожать, как будто его одолели силы криоманта. Ему захотелось оттолкнуться, снова прижать под себя другого мужчину, а затем заставить его снова и снова толкать его на спину и… Черт. Ханзо раздраженно зарычал. Он не знал, почему его мысли уходили в такие места, но это заставляло его ёрзать на стуле. Ему было так тяжело при мысли о том, что его придавит такая сила. Это было чертовски непонятно. Это все из-за той ночи. Той ночью, когда были только он и Куай. Он почувствовал, как внутри него порхают бабочки, и это оставило у него чувство сентиментальности и романтики. В последний раз он испытывал подобные эмоции со своей покойной женой. Почему он снова чувствовал это к Куай Ляну, не имело смысла. Ханзо не любил мужчин. Очевидно, да? Особенно лучшего друга. Его ближайший друг. Единственный человек, который видел его со стороны, которых не видел никто другой. Первый человек, который улыбнулся ему и подошел к нему с не зловещими мотивами. Первый человек, проявивший к нему столько доброты с тех пор, как он вновь обрел человечность. Чтобы доказать свою точку зрения, как бы Ханзо ни презирал это, он заставил свой разум сосредоточиться. Сосредоточиться на мысли о нем. Одна только мысль об имени этого человека заставила его почувствовать на языке что-то горькое. Ханзо представил себе Джонни Кейджа. Без рубашки, потный, тяжело дышащий и глядя на него, Ханзо представил, как приближается к нему и… Ханзо вздрогнул от своих мыслей и ударился головой о стол. Он снова зарычал от злости, и черт возьми, от этих образов у ​​него заболело. Ему пришлось дать себе время успокоиться, прежде чем он неохотно начал сосредотачиваться на ком-то другом. На этот раз, чтобы доказать, что его привлекают женщины, он подумал о Соне Блейд. Она была красивой, сильной, подтянутой, блондинка с красивыми голубыми глазами. Он представил ее фигуру, как она должна выглядеть без… Ханзо тут же поднял голову, чтобы ударить локтями по столу и закрыть лицо руками. Он без конца извинялся в своей голове за то, что представил себе Соню такой. Он был не таким человеком, и он злился на себя даже за то, что «фантазировал» о ней. Он даже не услышал стука в дверь, пока она медленно не открылась в его кабинет. Он быстро развел руки, чтобы посмотреть, кто это был, и, к своему ужасу — это был Куай Лян. Куай остановился в дверях, остановленный выражением лица Ханзо. Он снова забеспокоился и спросил: — Ханзо? С тобой все в порядке? — Ханзо больше не мог этого терпеть, не мог вынести того, насколько он, взрослый мужчина, был сбит с толку, и быстро пробормотал: — Заходи и закрой дверь. — Куай все еще волновался, но ни о чем не задавал вопросов, делая то, что просил. Как только дверь была заперта, он осторожно подошел к столу. — Что-то случилось? — Ханзо прижал руку ко рту и не заметил, что его пальцы дрожат, пока наконец не отдернул их, чтобы заговорить. Он пристально смотрел на мужчину и действительно чувствовал, что ему нужно с кем-то поговорить. Он не стал бы обращаться к Такеде с этим вопросом, он редко видел Кенши, но, честно говоря, Куай был бы единственным человеком, которому он мог бы доверять такую ​​информацию. Вздохнув для храбрости, он заговорил: — У меня… дилемма. Это раздражает, и я не знаю, что с этим делать. — Куай стал серьезным и схватил стул, чтобы сесть напротив Ханзо. Когда он это сделал, Ханзо наклонился вперед, опершись на локти о стол, обхватив голову руками и глядя на деревянную поверхность. — Я люблю Харуми, даже сейчас, спустя столько лет. Сейчас лучше переживаю ее смерть, но я все равно думаю о ней. Я все еще скучаю по ней. Она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Не было никого похожего на нее. Никто. — Куай внимательно слушал, он всегда был фантастическим слушателем. Однако он пришел в замешательство. Ханзо не говорил об этом, как будто воспоминание о его покойной жене вызвало у него что-то болезненное. Там было что-то еще, что он пытался сказать, и Куай осторожно спросил. — Что… насчет нее? — Ханзо крепко закрыл глаза, как будто это поможет ему мыслить яснее, и тяжело вздохнул: — У меня не было… чувств … ни к кому после нее…. У меня не было этих… мыслей. Так что я не знаю, почему… не знаю как… почему сейчас… — Куай молчал, наблюдая, как Ханзо закрыл лицо руками, а его слова улетучились. Куай на мгновение отвел взгляд, понимая теперь, через что проходит другой мужчина, и сделал несколько пауз, прежде чем тихо заговорил: — Ханзо… иметь чувства к кому-то это не так ужасно. То, что происходит с тобой, это естественно. Даже для тебя. — Нет! — Ханзо разочарованно стукнул руками по столу. Он все еще был в замешательстве и выплюнул. — Нет! Харуми была для меня всем, и я не понимаю, почему сейчас я… — Он снова замолчал, и Куай почувствовал, как у него участилось сердцебиение. Он слышал каждое сказанное Ханзо слово, и криомант спросил: — Ты чувствуешь это к другому мужчине? — Ханзо вздрогнул, его глаза метнулись к Куаю, и он нагло и болезненно солгал: — Нет! — Куай немного откинулся на спинку стула и спокойно посмотрел на Ханзо. Он не собирался давить на Ширай Рю, чем бы он не хотел делиться, но решил задать невинный вопрос. — Ну… кто она? — Когда Ханзо в замешательстве прищурился, Куай отстранился, чтобы не смущать его. — Что это за женщина, которая привлекла твое внимание? — О-о, — Ханзо тоже откинулся на спинку. Он не мог удержать зрительный контакт и снова солгал. Он взглянул в сторону и выдавил вынужденные слова. — Один из других инструкторов. — Куай понимающе хмыкнул. Несмотря на ложь, на территории было еще несколько инструкторов. Это действительно может быть кто угодно. — И поэтому ты так себя ведешь? — Ханзо снова вздрогнул. Теперь он снова почувствовал стыд и точно знал, о чем говорит Куай. Он тихо вздохнул, прежде чем посмотреть на него. После того, как он обошелся с криомантом, он переложил свои проблемы на него, вместо того, чтобы спрашивать, почему тот пришел. Однако теперь он предположил: — Ты поэтому здесь? — Теперь настала очередь Куая отвернуться, и Ханзо увидел, как в его голове вращаются шестеренки, как раз в тот момент, когда он открыл рот, чтобы заговорить. Прежде чем он смог это сделать, Ханзо быстро выпалил, прежде чем услышал какие-либо необоснованные извинения: — Мне очень жаль, Куай Лян. — Куай посмотрел на него, и Ханзо продолжил: — Я был чрезвычайно… отвлечен… в последнее время, и мне больно признавать, что я… вроде как срывал это на тебе. Ты этого совершенно не заслуживаешь, и я прошу прощения. Последнее, о чем я хочу, чтобы ты подумал… это то, что ты сделал что-то не так. Это не так, я обещаю. Искренность, пропитанная словами Ханзо, вызвала огромное облегчение и теплую улыбку на лице Куая. Он выдохнул и сказал: — Спасибо, Ханзо. — Увидев улыбку мужчины, Ханзо обычно улыбнулся в ответ, но на этот раз, после того, как он пролил то немногое, что он сделал, теперь он выпустил еще больше трепещущих шипов через его тело. Он почувствовал, как его лицо горит, сердце подступает к горлу, а разум резко наполняется одним и тем же глупым словом, описывающим видение другого человека. Разговор с Куаем мог только помочь. Что не помогло, так это то, что человек, к которому он испытывал эти странные чувства, был единственным человеком, с которым он мог поговорить. Это сделало все намного сложнее, и когда Ханзо прервал зрительный контакт и снова посмотрел на свой стол, его мысли начали уходить в неподходящие места. Если бы он только мог сказать ему, признаться ему в том, что было правдой, если бы только Ханзо мог принять это сам, тогда, возможно, он смог бы принять этот момент. Когда его взгляд попытался подняться вверх и встретиться с обеспокоенным взглядом другого мужчины, он заметил, что Куай был одет легко, как будто собирался идти спать. Его рубашка, вместо того, чтобы надежно завязываться вокруг него, была свободной, обнажая его гладкую грудь. От этого Ханзо бросило в жар, пока он задавался вопросом, на что похожа его кожа. Каким бы ни было прикосновение, оно не было жестоким. Как бы он себя почувствовал, если бы полностью расстегнул рубашку. Провел пальцами по его красивой коже, попробовал это. Из-за этого его штаны снова стали слишком тесными. Куай заметил, насколько покраснело лицо Ханзо, насколько у него были задумчивый вид и как он изо всех сил старался удержать зрительный контакт. Криомант знал, что его разум снова был переутомлен, и судя по тому, насколько разбросанным и неестественно неорганизованным был его стол, Куай понял, что эти отвлекающие факторы слишком сильны для него. Он изо всех сил старался сосредоточиться на одном месте. Куай почувствовал, как у него всплеск адреналина, и немного поерзал на стуле от охватившего его нервов. Он нервничал из-за того, что затем спросил: — Ты… хочешь, чтобы я помог тебе… с этими отвлечениями? — Лицо Ханзо покраснело, как только он услышал этот вопрос. Он не осмелился предположить, что другой мужчина имел в виду, но запнулся: — О чём ты говоришь? — Куай слегка откашлялся и вздохнул, когда его собственное лицо начало слегка краснеть. — Если эти… твои мысли слишком сильны…. Я… если мысль об этой женщине физически мешает тебе, тогда я… я могу помочь тебе… облегчить это… если хочешь. — Вместо того, чтобы сказать «Нет» мозг Ханзо был не в том месте, и вместо этого он спросил: — Почему ты это делаешь? Зачем тебе это нужно? — Куай был серьезен, несмотря на то, что температура в комнате резко возросла из-за повышенной температуры тела двух мужчин. — Потому что мне не нравится видеть тебя в таком состоянии…. Та, которая делает тебя раздражительным и обеспокоенным…. Это будет только между нами. Как человек, о котором я глубоко забочусь, я… н-не против сделать это для тебя. … Я бы с радостью помог тебе пройти через это… Между ними воцарилась тишина, хотя это не было неловко. Да, он был напряжен, но разум Ханзо слишком глубоко погрузился в грех. Он не смог сдержать произнесенных им слов. — Что у тебя на уме? — Куай вздохнул, встал со стула и начал обходить стол. При этом глаза Ханзо немного расширились, и он повернулся на стуле, все еще глядя на мужчину. Он выглядел потерянным, как олень в свете фар, но не остановил криоманта, когда тот приблизился к нему, но и не прикоснулся. — Тебе… — тихо начал Куай. — Не обязательно смотреть. Ты можешь… думать о ней, о женщине, которая у тебя на уме. Это может помочь. Я не буду ни шуметь, ни говорить, чтобы ты мог сосредоточиться. — Ладно… — Ханзо тяжело дышал, глаза все еще были широко раскрыты и смотрели на Куая. Его согласие было едва услышано, но Лин Куэй осторожно опустился на колени между ног Ханзо, все еще сидя на стуле. Ханзо почувствовал, как острая волна жара пронзила его позвоночник, заставив его ахнуть и напрячься, когда Куай схватил его за штаны. Глаза другого мужчины смотрели только на его руки, когда они расстегивали ограничивающую одежду. У Ханзо отчаянное острое чувство застряло в горле, когда он почувствовал, как мозолистые руки другого мужчины вытащили его из штанов. Его руки сжались: одна на столе, а другая на подлокотнике стула. Он застыл, когда его член вырвался на свободу. Он напрягся. Член уже был твердым и Куай наклонился. Ханзо чуть не подпрыгнул, мгновенно повернув голову в другую сторону комнаты. Его рот открылся в дрожащем стоне, когда он почувствовал, как теплый рот Куая плавно скользнул по его члену. Рука, лежавшая на столе, хлопнула его по лицу, пальцы царапали везде, где только могли, поскольку связная мысль теряла его. Другая рука, лежащая на подлокотнике, схватила его, резко впившись ногтями. Куай молчал: он не издавал никаких звуков, кроме ровного, влажного посасывания губ и языка, который был по всему его члену. Легкий шум практически прогремел по всему офису и обжигал уши. Ханзо мог слышать каждую крупицу этого, даже несмотря на вырывавшиеся из него тяжелые, отчаянные стоны. Он так облажался сейчас. Подумать о «женщине», которая у него на уме. Да, эта мысль была бы невозможной не только из-за того, что он испытывал чувства к Куаю, а не к какой-то даме, и из-за того, что Ханзо мог чувствовать, как чертовы волосы на лице криоманта слегка тянут взад и вперед его ртом. Каждый раз, когда он опускал голову вниз, усы Куая слегка касались его длины. Ханзо пошевелился, немного сдвинувшись на стуле, но это не помешало Куаю от работы. Пиромант громко застонал, смущаясь от охватившего его удовольствия. Его голова теперь упала на спинку стула, а глаза были устремлены в потолок. Это было так хорошо, чертовски хорошо. Ханзо чувствовал, как будто сам огонь преисподней горел через его тело, прямо между его ногами, а его мышцы дрожали. Он даже теперь говорил себе, что это неправильно; что его не привлекали мужчины сексуально, но он кричал на себя, насколько все это ужасно противоречиво. Его лучший друг сосал ему член, просто чтобы «помочь ему расслабиться». Черт, он больше не мог бороться со своими мыслями. Только сейчас и он сдастся. Ханзо зажмурился, когда его охватила очередная дрожь, и он застонал отчаянным визгом. Куай продолжал и Ханзо уже был близок к тому, чтобы кончить. Он не хотел, чтобы тот останавливался. Ему нужно было, чтобы он продолжал. Продолжал сосать. Куай сильно погладил языком нижнюю часть члена, прежде чем всосал каждый дюйм члена обратно в рот. Дыхание Ханзо стало громче, стоны чаще, несмотря на неудачные попытки их сдержать. Он немного выгнул спину и раздвинул ноги шире. Его действия только заставили Куая быстрее покачивать головой вперед и назад, и рука Ханзо теперь упала на его плечо. Он грубо стянул рубашку Куая, крепко сжав пальцы в кулак, а другой рукой прижал его ко рту. Он больше не мог этого терпеть и заглушил крик рукой. Белое горячее блаженство разлилось по телу Ханзо, когда всё прекратилось, и Куай удержался на месте, пока толстый член во рту дернулся и наполнил его горло спермой. Казалось, этот момент затянулся навсегда, и глаза Ханзо были затуманены слезами от интенсивности его оргазма. Все его тело было покрыто потом, его лицо казалось горящим. Он почувствовал, как челюсть Куая расслабилась, и его язык медленно и сладко лизнул его член, как будто очищая от лишнего семени, которое могло выскользнуть, и проглотил его вместе со всем остальным. Ханзо, должно быть, был слишком ошеломлен, потому что не заметил, как Куай засунул член обратно в штаны, поправляя их, прежде чем подняться на ноги. Не сейчас, не после того, что только что произошло. Ханзо пока не мог смотреть на него. Его дыхание все еще было тяжелым и сопровождалось низкими стонами, но ему пришлось отвести взгляд. Он не мог двигаться, не мог думать, не мог говорить. Он услышал легкий вздох, как будто Куай собирался что-то сказать, но так и не сделал этого. Слабое постукивание послышалось на краю стола, как будто в знак его ухода, но затем Куай тихо обошел стол, прежде чем покинуть кабинет Ханзо. Дверь закрылась и Ханзо тяжело вздохнул, закрыв лицо руками. Он был слишком измотан, чтобы даже сказать себе, насколько все это было чертовски неправильно. Что, черт возьми, с ним не так?