***
Глеб не хотел ехать на саундчек. Он не хотел встречаться со студенческими друзьями, находясь в Красноярске – последнем городе перед небольшим перерывом перед очередной связкой городов. Он хотел находиться в номере и плакать, потому что единственный по-настоящему понимающий его человек бесследно исчез. Серафим не заходил в телеграмм. Как он внезапно пропал из отеля, так внезапно перестал появляться в интернете. И Глеб сходил с ума, сидя на своей кровати и судорожно обновляя диалог на случай, если вдруг что-то изменится. Второй кофе он давно выпил, и двойная доза кофеина только усилила его тревожность. Глеб боялся звонить Сереже, боялся услышать какую-то страшную правду, хотя в своей голове проиграл уже множество различных сценариев. Но он понимал, что этого нельзя миновать и нужно обговорить все с продюсером: расставить все точки над «i», выдохнуть и успокоиться. Но как же было сложно успокоиться, когда руки тряслись и его всего колошматило. - Его дедушке стало плохо, - сообщил Слэм по видеозвонку. Глеб сидел возле окна и нервно курил одну сигарету за другой. - Какому дедушке? Сережа захлопал глазами. - Глеб, это вы вообще-то общались, обедали и гуляли вместе. И ты ни разу не поинтересовался, зачем он уволился со совей основной работы и устроился к нам в Избу? - Он говорил, что ему просто не нравились условия работы в больнице. - Значит недоговаривал. Или не хотел распространяться, или не хотел тебя расстраивать. Знал, что у тебя и так проблем полно. Уважаю. Хорошим человеком был. Жалко, что уволился. - Уволился?! ПОЧЕМУ Я УЗНАЮ ОБ ЭТОМ ПОСЛЕДНИЙ?! Серега смутился. Понял, что ляпнул лишнего. Вероятно, Серафим хотел уйти незаметно в попытках сделать как лучше, но получилось ровно наоборот. Сердце Глеба разбилось. Он до последнего надеялся, что Серафим взял отпуск или отгул на несколько дней. Но он никак не ожидал, что парень окончательно покинул их команду. - Ты главное не наезжай на Симу. Ему нелегко. Конечно, поступил он некрасиво перед тобой, но… когда кому-то из близких плохо, часто ни о чем другом думать не можешь. Глеб кивнул, прикусив нижнюю губу, чтобы сдержать слезы. Он уже поплакал перед звонком. Не хотелось пугать Сережу своим красным носом и такими же красными мокрыми глазами. Выслушав пожелания хорошего концерта, он быстро отключился и кинул телефон на кровать. Хотел швырнуть в стену, но сдержался. Телефон еще нужен был, чтобы созвониться с Серафимом и высказать ему все. Глеб с горем пополам отвел концерт. Все прошло хорошо. Он точно так же активно взаимодействовал с залом, ходил, прыгал, веселился. Но это все был один только созданный им образ. В его душе зияла огромная дыра. Несколько раз он хотел с сарказмом спросить у парней, что же они будут делать без врача в туре и что они сделают, если прямо сейчас ему станет плохо. Однако Викторов держался. Чем больше он говорил со всеми про Симу – тем больше подозрений вызывал у своих коллег. Неужели влюбился? Глеб отгонял от себя эту мысль, не признавая никакую любовь, кроме той, что существовала между среднестатистическим парнем и среднестатистической девушкой. Однако ни одна женщина не приносила Глебу столько эмоций, сколько Серафим. Один только разговор по душам и прогулка заставляли его чувствовать мурашки до сих пор. Каждый раз, как он вспоминал и прокручивал эти моменты у себя в голове, проживая их снова и снова. Выкурив еще несколько сигарет, Глеб вышел из гримерки и нашел укромный уголок, где можно было спрятаться от всех и, главное, от непрекращающегося шума. Все люди в их команде общались, радовались, а он не мог разделить их веселье, будучи самым несчастным человеком на свете. Удивительно, как одна ситуация кардинально изменила его настроение, заряженное с самого утра, окрасив его в черные цвета. Первая попытка дозвониться до Сидорина не увенчалась успехом. Вторая и третья тоже. Но Глеб не собирался сдаваться. Если что он был готов купить новую симку, чтобы атаковать Серафима уже с другого номера. Но все-таки ему повезло. С пятого раза он дозвонился. Глеб ожидал негативную реакцию. Думал, что Серафим сейчас накричит на него за излишнее навязывание. Все-таки их больше не связывали рабочие отношения. Можно было и нагрубить в случае чего, не соблюдая субординацию. Но это был лишь усталый голос Симы: - Привет, - прохрипел он. - Господи, живой, - облегченно выдохнул Глеб и потер лицо свободной рукой. – Серафим! Ты где? Что с тобой? Куда ты пропал? - Прости, не успел оставить тебе записку. И написать тоже не мог, не до этого было. Дедушке стало плохо и… я помчался к нему в Питер. Но я не успел. Пока я летел с пересадкой через Москву, он скончался в больнице… - Блять! – в сердцах воскликнул Глеб, со всей силы вцепившись в собственную кожанку. Он не представлял, какую боль сейчас испытывает Серафим. Но, кажется, на мгновение он сам ее почувствовал: тупой стороной топора ударили по грудной клетке и сердце на миг остановилось. - Скажи адрес, я приеду. - Нет. Я хочу побыть один. - Сима, тебе нельзя оставаться одному. Просто… скажи, твою мать, чертов адрес, я уже мчу в аэропорт. Куплю билет по дороге. Пока Глеб спешно собирал свои вещи в гримерке, Серафим все это время молчал в трубку, обдумывая стоит ли впускать Викторова в свою жизнь. Вроде, пообщались, разошлись и все на этом. А посвящать его в дела семьи, да причем в столь личные и откровенные означало стать с ним ближе. Гораздо ближе, чем было тогда, когда они просто пили пиво и веселились. И, спустя пять минут гробовой тишины, Сима все-таки сказал, куда приезжать. Глеб облегченно выдохнул и попросил Сидорина никуда не уходить и ничего не делать. Он уже выбежал из здания ночного клуба, на ходу вызывая такси и параллельно печатая Диме мольбы забрать его вещи из отеля. Он летел в Санкт-Петербург.***
Вся дорога в сумме заняла около шести часов. Хорошо, что Глеб успел зайти в аптеку и купить успокоительное, выпив сразу три таблетки, потому что иначе он бы словил паническую атаку прямо в самолете, не в силах справиться со стрессом. Как только самолет приземлился в аэропорту Санкт-Петербурга, Глеб залез в телефон и стал проверять все соцсети. Сима ничего не написал. Это и радовало и одновременно пугало. Викторов молился, чтобы тот не успел ничего сделать с собой, не справившись с горем. Спустя десять минут Глеб мчался на серой Тойоте по адресу. Он не представлял в каком состоянии находится парень, а сам размышлял о случившемся. Только сейчас все стало ясно: молодой умный парень, работавший участковым педиатром уволился из поликлиники и устроился на лейбл врачом. Да и к тому же Серафим сам рассказывал, что Слэм договорился с Пашу о том, что у него будет повышенная зарплата. И не спроста же. Видимо, все знали, что Сима провернул это с целью заработать больше денег на лечение дедушки. Все, кроме Глеба. С одной стороны, обидно, а с другой, Серафим имел полное право не рассказывать это, чтобы не портить настроение ни Викторову, ни себе, лишний раз погружаясь в мысли о том, что его близкий человек тяжело болен. С Глебом он отвлекался. Сначала за счет того, что они спорили и ругались, а потом потому что подружились и нашли общий язык. Глеб очень сопереживал Серафиму. Он отсчитывал минуты, которые показывал навигатор таксиста. И какое же было облегчение, когда после такой тяжелой дороги он наконец-то добрался до места назначения. Пиликнул домофон. Входная дверь в парадную открылась. Серафим встретил Глеба в квартире, и музыкант не узнал своего личного врача: осунувшийся, небритый, несчастный. Но его можно было понять. Глеб сам выглядел не лучше: глаз не сомкнул в самолете, завалившись в гости к другу под утро. - Спасибо, что приехал, - сиплым голосом произнес Серафим и прижал к себе Глеба. Несколько минут они стояли в полной тишине и обнимались. А потом отпрянули, смутившись. - Я не мог не приехать, - сказал Глеб, проходя в квартиру: однокомнатную, небольшую, но при этом светлую и уютную. Серафим показывал себя с хорошей стороны, как хозяин дома, даже несмотря на трудное жизненное положение. Глеб бросил рюкзак в прихожей, и вместе с Симой они прошли на кухню и сели за стол. Судя по запаху и бутылке на столе – парень пил водку. Его рука снова потянулась к ней, но Глеб убрал бутылку в холодильник. - Тебе хватит, - серьезным тоном произнес он. – Не хочу, чтобы тебе стало плохо. Врач из нас только один. И это ты. Серафим хмыкнул. Врач, который не смог спасти самого дорогого и близкого человека. Сима рассказал, что с родителями у него и в детстве, и сейчас были довольно напряженные отношения, и его растили дедушка с бабушкой. И первый стал для него всем: учил ездить на велосипеде, рыбачить, строгать поделки из дерева, отвел его в первый класс и потом проводил на первый курс института. Несколько слез скатилось по и так уже красным щекам. - Я устроился работать к вам, потому что зарплата больше… Я думал, что вытяну его из этой ямы. Но все мы знаем, что рак никого не щадит. Ему только-только стало лучше, как все оборвалось. Сима замолчал. Он посидел несколько минут, втыкая в пустоту, а потом закурил. Это была пятая сигарета за час. Он стремительно утилизировал только купленную сегодня пачку. - Четвертая стадия, хули. Никто не верил в то, что он вылечится, кроме меня. И, видимо, зря. Лишь утешал себя ложными надеждами. - Серафим, почему ты мне не сказал?.. – после паузы спросил Глеб. – Про дедушку. - Грузить не хотел. Это мои личные проблемы. Зачем чужим людям знать об этом? - Но мы не чужие! Совсем не чужие! Серафим, общаясь с тобой, я наконец-то почувствовал, что по-настоящему кому-то нужен. Не как артист, а как человек. Как друг. Я бы дал тебе деньги. Я бы оплатил все, что нужно. - Спасибо большое, Глебыч. Это уже в прошлом. Дедушке никакие деньги бы не помогли. Все было слишком запущено. - Я оплачу похороны. Я оплачу все расходы, ты только скинь мне чек. Или реквизиты, я переведу нужную сумму. Если надо я оплачу тебе психолога, психотерапевта, психиатра – всех, кто понадобится. - Зачем тебе это? – внезапно спросил Сидорин, строгим взглядом посмотрев на Глеба. – Приехал, хочешь дать деньги… - Это плохо? - Не понимаю намерений. - Не все люди плохие, Серафим. И я тоже не плохой. Прости, что говорил тебе всякие гадости в начале нашего знакомства. Но ты правда меня раздражал. Ворвался в мою жизнь внезапно, стал указывать мне, что делать. Но как внезапно ты появился, так внезапно и исчез. И мне стало очень больно от этого. Я привязался к себе, Сима. Ты стал для меня другом. Я почувствовал себя таким… настоящим. Серафим печально улыбнулся. Он сказал, что предложил бы Глебу перекусить, но еды у него никакой не было. Только лишь водка, но и то она уже не лезла в глотку. - У меня есть несколько дней в запасе, - сказал Глеб и тоже закурил. Тяжелый разговор могла сгладить лишь сигарета. – Я побуду с тобой. Если ты не против. Если хочешь… схожу с тобой на… ну ты понял куда. - Нет, идти со мной на похороны не надо. - Как скажешь. Если не хочешь видеть меня, я поеду в отель. Но все равно останусь в городе. Ты сам говорил, что у тебя из друзей почти никто не живет в Питере. Я не оставлю тебя без поддержки. На лице Серафима показалась благодарственная улыбка. Когда с тобой был тот, кто мог разделить твои негативные эмоции, становилось легче. - Спасибо большое, Глеб. Я очень ценю это.***
С того случая прошел месяц. Глеб откатал свой тур и мог со спокойной душой уходить на «каникулы». Близился Новый год, который отмечать ему совершенно не хотелось. Он вообще любителем праздников никогда не был. Ему больше нравилось сидеть в студии сутками и работать, но Слэм обещал закрыть здание на замок, чтобы никакие трудоголики-музыканты не просидели там все январские дни, погружая себя не только в музыку, но и в уныние. С того случая прошел месяц. Глеб и Серафим поддерживали связь, но больше не виделись. Сима вернулся на прежнюю работу, а Викторов вернулся в обыденный круговорот событий и проблем. Снова простыл где-то. Снова Сережа пилил его, настаивая на том, чтобы нанять нового человека на должность врача. Но музыкант не видел ни одного претендента на эту вакансию, кроме Сидорина. Только одному лишь Серафиму Глеб мог доверить свое здоровье и, главное, свою задницу. Так что пока вакансия оставалась открытой, а молодой человек успешно отсеивал всех кандидатов, даже если это были красивые и длинноногие девушки. С Симой они не могли сравниться. В канун нового года Глеб решил набрать Серафима. Он знал, что тот еще не отошел от утраты, но переживал кончину дедушки уже менее остро. Он принимал ее и учился жить дальше. Поэтому звонить ему Глеб не боялся, напротив, их звонки друг другу несколько раз в неделю стали небольшой традицией, которой они придерживались. - С наступающим, брат. - С наступающим, брат, - ответил Серафим. Глеб рассмеялся. – Как у тебя дела? - Более-менее. Все так же работаю. - Педиатром на участке? - Да. Премию выплатили. Так что я без икры и красной рыбы не остался. Повезло. Глеб хмыкнул. Стоило ли говорить, что он эту красную икру мог есть каждый день, просто его тошнило от нее. Но он мог с радостью одарить Симу любыми вкусностями, лишь бы тот приехал к нему в Москву. - Как у тебя дела? - Весной планируем новый тур, - сказал Глеб и сделал глоток виски. Он подошел к окну на кухне и посмотрел на то, как кружил снег. Как горели гирлянды у людей, которые сидели в своих квартирах и готовились к главному празднику страны. - Удачи тебе. Теперь я представляю, насколько это… - Ты не понял намек, - Глеб усмехнулся, а потом улыбнулся до ушей, жалея, что Сима не видит. Иначе он сразу бы обо всем догадался. – Возвращайся в нашу команду. Тебя очень не хватает. Знаешь, недавно у Дани была температура под сорок, а помочь никто не мог. Я, конечно, предлагал сделать ему укол, но… мы все посчитали, что мне в таких делах не стоит доверять. Ну ты помнишь мой опыт… - А еще я помню «водку с перцем и под одеяло», - судя по интонации, Сима тоже улыбнулся. – Хорошо, я подумаю. Глеб заметно погрустнел. Он ждал, что Серафим даст ответ сразу же: надеяться на возвращение его в строй или нет. Но парень сказал, что подумает. Все-таки два раза устраиваться на одну работу и два рада увольняться – серьезный поступок. Парни поговорили еще немного, а потом положили трубки. Каждый отправился заниматься своими делами. Серафим встретил Новый год на ночном дежурстве, а Глеб в спальне с ноутбуком FL Studio перед глазами. Ровно в двенадцать часов ночи ему пришло сообщение от Сидорина. Он поздравлял с наступившим, желал много хороших вещей. А еще через несколько минут написал: «Я с удовольствием присоединюсь к вам. Не могу жить без Избы, овсянки в отеле по утрам и тебя». Глеб чуть не лопнул от счастья. Он отправил Серафиму несколько радостных стикеров, а сам стал прыгать по комнате, как ребенок. Это был лучший подарок на Новый год. Серафим снова уволился. На этот раз со скандалом. Но он пообещал, что больше не вернется на участок, даже если у него не сложится работа на новом месте. В феврале Изба подписала с Серафимом договор на длительный срок, а весной они вместе поехали в новый большой тур. И Глеб, и Серафим были безумно рады этому. Больше они не расставались.