Ночные тени Олларии

Ричард вернулся в особняк на улице Мимоз в прескверном настроении. Не радовал теплый весенний вечер, не хотелось любоваться на манящую тайнами полную Луну, окутанную прозрачным, будто вуаль красавицы, нежно-лиловым облачком. Хуан, которого Окделл сразу невзлюбил за пронзительный, жгучий, не предвещающий ничего хорошего взгляд, кратко сообщил, что соберано занят. Вот и хорошо!.. Поднялся на второй этаж по роскошной резной лестнице из марагонской березы, и вдруг услышал негромкую музыку, застыл гальтарской статуей. В Надорском замке до восстания часто бывали менестрели, но музыка, что сейчас лилась с третьего этажа, не походила на ту, что прежде доводилось слышать Ричарду. Влекущая, странная, обреченно-грустная… К ней вдруг присоединился чарующий голос — о, да это же наверное тот лютнист, что «превосходно играет и не менее дивно поет» — так сказал эр Рокэ, когда приглашал в особняк виконта Валме!.. Соблазн посмотреть на талантливого менестреля оказался слишком велик, Окделл кошкой скользнул вверх по лестнице, нашел искомую дверь, осторожно приоткрыл и снова замер, боясь пошевелиться. Ветер… Ярость молний, стойкость скал Ветер… Темную комнату освещал только лишь камин. Ворон сидел у огня в черной шелковой рубахе с каким-то странным музыкальным инструментом в руках, а перед ним стоял хрустальный алатский бокал. — Так и будете там топтаться? — лениво поинтересовался Рокэ. — Иди уже сюда и присядьте, юноша. Не ожидал, что Вы вернетесь так быстро. — Мой кузен Реджинальд Ларак… — несмело начал Ричард, огляделся в поисках стульев, и не обнаружив их, уселся на роскошный холтийский ковер напротив своего эра, не поднимая на него глаз. — У нас вышла размолвка. — Полагаю, причиной ее стало Ваше решение стать оруженосцем заклятого врага Людей Чести? — задумчиво отозвался Рокэ и перебрал струны тонкими, сверкающими сапфирами пальцами. — Решение это стало неожиданностью для всех, Окделл, но прежде всего, для меня. Я искренне полагал, что Вы мне откажете. Меньше оруженосца мне нужен только духовник. Ричард вскинул голову, изумленно распахнул глаза, слова комом застряли в горле, мир рухнул, разлетелся на осколки… Неужели Наль был прав, когда сказал, что Первый маршал назвал имя Окделла только лишь в насмешку над Людьми Чести и чтобы позлить Дорака?! — Я… я Вам не нужен?.. — едва слышно произнес Дикон, рвано дыша. — Разве я такое говорил? — все тем же задумчивым тоном отозвался Рокэ. — Я сказал, что мне, в принципе, не был нужен оруженосец, а не именно Вы, Окделл. Кстати, я буду весьма признателен, если Вы вдруг вспомните о своих обязанностях и нальете мне вина. Да и себе тоже. — Но тогда зачем Вы назвали мое имя? — потухшим, упавшим голосом спросил Ричард. Огляделся, потянулся к низкому столику, на котором был кувшин и бокалы. — Из жалости? — Мне не знакомо это чувство. С Вами же обошлись несправедливо, юноша. — Рокэ сделал большой глоток крепкого вина. — Я бы даже сказал, подло. Принять Вас на службу, это честь, от которой Люди Чести трусливо отказались только потому, что Вы — сын Эгмонта Окделла. Я знаю, каково это, ведь меня ненавидят и желают убить только лишь за то, что я — потомок Рамиро Алвы. Я полагал, Вы откажете мне и отправитесь в Надор, но не с позором, а с гордостью. Ричард глотнул вина — до чего же крепкое! Кэнналийское, но не «Черная Кровь», может «Дурная»? Так значит, эр Рокэ, все же, считает достойным. Возмутился несправедливостью и хотел помочь… Ведь никто не станет презрительно насмехаться над тем, кто гордо отказал самому Первому маршалу Талига, который никогда прежде не брал оруженосцев! — Всю эту неделю я ломаю голову над тем, что мне теперь с Вами делать, юноша. — едва слышно вздохнул Рокэ и вновь перебрал струны незнакомого Дикону инструмента, что потрясающе звучал. — И, признаться, я в полной растерянности. Нам с Вами предстоит провести вместе 3 года, а Вы ненавидите меня так, что Вам противны даже ни в чем не повинные цвета моего герба, хотя они Вам очень к лицу. Отказались даже выбрать фасон и ткани для той одежды, что Вам предстоит носить… Полагаю, ненавидеть меня Вас учили с раннего детства? Ричард не знал, что ответить, опустил голову, глядя лишь на огни, танцующие на гранях алатского бокала с «Дурной Кровью». Да, он должен был всей душой ненавидеть Алву и желать его смерти — так и было все эти годы, но… «Я, Ричард из Дома Окделлов, благодарю Первого маршала за оказанную мне честь»… Изящная рука, унизанная бесценными сапфировыми перстнями… Влажные губы скользят по шелковой, соблазнительно-сладко пахнущей томными южными цветами коже… Ричард поднял голову, взглянул своему новому эру в лицо и замер гальтарской статуей, забыв, как дышать. Не было площади, толпы зевак, трепещущих на ветру флагов… Не было Людей Чести и «навозников», не было Фердинанда Оллара и Альдо Ракана, не было Талига и Талигойи… Только бездонные синие глаза эра Рокэ, самого прекрасного, самого желанного мужчины во всех Золотых Землях… — Я не испытываю к Вам ненависти, эр Рокэ. — негромко произнес Ричард, залпом допил крепкое вино и налил еще. — Я буду служить Вам со всем старанием и усердием, как и полагается оруженосцу. А одежда… я отказался вовсе не из-за цветов, что мне предстоит носить. — Что ж, в таком случае ближайшие 3 года не грозят стать кошмаром… — отозвался Алва, помолчал немного, перебирая струны, и продолжил: — Значит, Вас смутило то, что для примерки тканей пришлось бы обнажиться? Неужто Вам никто прежде не говорил, что Вы прекрасно сложены и весьма красивы? О, Создатель… камин, вино, комплименты!.. «Он будет соблазнять тебя осторожно, как бы проверять, понял?» Все, как и говорил Эстебан!.. Сердце гулко билось, на щеках вспыхнул лихорадочный румянец. Ричард Окделл должен был ненавидеть Рокэ Алву, но не мог, закатные твари, не мог!.. Хотелось прильнуть губами к его изящной узкой руке, сверкающей сапфирами, хотелось целовать так, чтобы задыхался, бесконечно мучить ласками совершенное, созданное для наслаждений тело, и слышать его сладкие стоны!.. Мысли эти не давали покоя с того самого момента, как взглянул своему эру в лицо, они манили и терзали, порождали все новые и новые безумные фантазии по ночам… — Завтра утром мы с Вами отправимся к цивильному коменданту. — лениво произнес не дождавшийся ответа Рокэ. — Господин Ломбах решительно не справляется со своими обязанностями. Похитили юношу по имени Мартин Дюваль, что приходится неким дальним родственником Леонарду Манрику. А сегодня утром обнаружили тело. — Разве Первый маршал Талига должен заниматься поимкой убийц? — сдвинул густые брови Ричард, наливая эру вина. — Это обязанность стражи… — Преступление весьма необычное. — Рокэ поудобнее устроился на мягком ковре и глотнул «Дурной Крови». Убитый — мальчишка по имени Ганс, из простолюдинов. Причины смерти неизвестны, на теле же обнаружился фамильный медальон Мартина Дюваля, местонахождение которого до сих пор не выяснили. Да еще пареньку вырезали глаза. После смерти, на его счастье. — Закатные твари!.. — не удержался Ричард. — Скажу больше, кансилльер Штанцлер получил несколько анонимных жалоб. — продолжил Рокэ. — Весьма похоже, что Мартин и Ганс — не первые жертвы. Цивильная комендатура под началом Килеана-ур-Ломбаха отрицает этот факт, стража бездействует, пострадавшие семьи забрасывают жалобами всех, кого только возможно, по столице снежным комом ползут тревожные слухи, обрастающие все более чудовищными домыслами. Его Величество Фердинанд Второй желает, чтобы я вмешался, так что, завтра мы приступим к расследованию. Ну, а пока… я спою вам песню… Скалы... Лед и Пепел, с гор обвал, Скалы... Миг и вечность, штиль и шквал...