Ночные тени Олларии

Заброшенный особняк на окраине Олларии, что темнел в сгущающихся вечерних сумерках мрачным пятном, нисколько не интересовал обитателей этих улиц — суеверные говорили, что по ночам в выбитых окнах мелькают бледные зеленые всполохи и стонут призраки, а те, кто смотрел на мир куда более приземленно, знали, из особняка, уничтоженного пожаром, давно уж растащили все хоть мало мальски пригодное для продажи или в хозяйстве. Там только плесень, гниющий хлам, да трухлявые обломки, рассадник древоточцев... Ричард шел на тайную встречу с Августом Штанцлером с легким сердцем — мысли его были вовсе не о Талигойе, а о вчерашней ночи. Эйфорию не омрачало даже то, что вместо любимого антрацитового колета с гербом Алвы пришлось надеть неприметный надорский наряд, поношенный и скучный, да еще такую же унылую шляпу. — Лимоны! Лимоны! — визгливо закричала при виде юноши дородная торговка, что сидела с корзинкой на грубо сколоченном ящике у обшарпанного двухэтажного дома. — Нежные, сладкие, самый сок! Зрелые и совсем еще зеленые, на любой вкус! Фраза эта прозвучала странно, да и продавать такой совсем не дешевый товар уж точно лучше на рынке. Ричард нахмурил пышные брови — барон Айнсмеллер рассказывал, что в подпольные бордели зазывают под разными тайными предлогами… Надо будет рассказать про эти подозрительные лимоны эру Рокэ! Огляделся — никому из простолюдинов, что торопились по своим делам, не было ровным счетом никакого интереса до Окделла, и он скользнул в заросший сухим бурьяном двор заброшенного особняка. — … Я понимаю, зачем ты согласился стать оруженосцем Ворона, Дикон. — мягко, с отеческими нотками произнес Штанцлер. — Исполнить родовой долг. Но тебе не придется жертвовать собой во имя справедливости. Даже не думай о дуэли или кинжале, есть иной способ, надежный, не навлекающий никаких подозрений… Ричард застыл гальтарской статуей. Тогда осенью, кансилльер упоминал какой-то редкий яд… Закатные твари, он что, хочет предложить отравить эра?! — Я стал оруженосцем эра Рокэ потому, что Люди Чести меня предали. — твердо, с расстановкой произнес Окделл, голос его эхом отдавался в пустых, темных от копоти стенах. — Я принес ему клятву. Что же до родового долга, эр Август, его нет. Дуэль на линии, это честный поединок! Штанцлер замер, внимательно, с какой-то новой мыслью разглядывая Повелителя Скал. Одутловатое лицо его, застывшее пугающей маской в свете единственной свечи, ничего не выражало. — Да, это была линия, Дикон. — мягко отозвался Штанцлер. — Но покуда Рокэ Алва жив, он не даст Альдо Ракану, законному королю, взойти на трон. Твой долг, служить Талигойе, за которую отдал жизнь твой отец, твой долг — положить конец страданиям Надора, Дикон. Но зло ослепнет, Дорак останется один, а без Ворона он, что птица без одного крыла… Впрочем, я доволен, что Алва тебя чему-то учит. Ты даже был комендантом Олларии! — Я и сейчас наделен полномочиями цивильного коменданта! — с облегчением ответил Окделл, радуясь, что пустой неприятный разговор свернул в другое русло. Достал из внутреннего кармана колета бумагу и показал Штанцлеру. — Узнав, что я не дал сжечь улики, король подписал отдельный приказ, я имею право действовать Его именем на свое усмотрение, если того требуют неотложные обстоятельства в рамках дела Бородача! — Весьма полезный опыт. — одобрил Штанцлер, вновь о чем-то на пару секунд задумавшись. — Хорошо, что Алва решил взяться за эти убийства. Столько жалоб насчет этих несчастных мальчиков от работного дома… Следующую четверть часа кансилльер снова бубнил про Талигойю и про то, сколько жертв принесено во имя справедливости и реставрации Раканов. Окделл слушал в пол уха, нетерпеливо ерзал на опасно поскрипывающем стуле, что грозил развалиться — ему хотелось поскорее пойти в «Острую шпору», вдруг удастся разузнать что-то про Бородача! А еще эр Рокэ сказал, что к десяти часам под видом простолюдинов придут Хуан и Серхио, не хотел, чтобы Ричард возвращался домой один. Наконец-то, встреча была окончена, и Окделл торопливо пошел в таверну. По пути снова видел торговку — она шепталась о чем-то с двумя мужчинами, которых вряд ли интересовали лимоны. В «Острой шпоре» встретил Наль, он был очень доволен тем, что Ричард оделся в надорское, принялся рассказывать что-то про петухов… Окделл отвечал невпопад и внимательно озирался. На втором этаже были, по большей части, молодые дворяне. Голубоглазых парней предостаточно, но никого подозрительного с бородой… Предложил спуститься вниз. Наль удивился, но ничего не оставалось, как следовать за твердым и незыблемым в своем намерении Окделлом. На первом этаже хватало и парнишек, и бородачей. Ричард пристально следил то за одним, что за другим мужчиной — вроде, ничего подозрительного. Вон тот явился с приятелем, пьяно захохотал и по-дружески хлопал по плечу. Другой, с осоловелыми красными глазами, клевал носом, едва не падая в кружку с рисовым шнапсом. На расспросы о чем-нибудь необычном Наль рассказывал о крупных выигрышах и драках, да и только… За окнами темнело, Ричарду было обидно, неужто так и не узнает ничего полезного? И вдруг увидел ЕГО. Бородач в шляпе, вот в точности такой, как описывал Йозеф, уселся за стол в углу. Некоторое время пил вино. Ни с кем не говорил, не играл в кости и карты, когда к нему пытались подсесть, гнал прочь. О чем-то пошептался с Плешивым Клодом — о, этого Клода в куртке с вышивкой в виде головы петуха нельзя было не узнать, уж лучше бы он налысо брился! Ричард затаил дыхание, сердце взволнованно колотилось. Бородач… это точно он… вышел на охоту, да вот только не знает, что охотятся за ним!.. Лавку вдруг кто-то грубо толкнул, Окделл расплескал вино и прикрикнул на грубияна в рваном плаще и нахлобученном капюшоне — тот в ответ пробормотал «кроты закатные» и пошел себе прочь — Хуан!.. Но вот Бородач допил и неспешно пошел к выходу — закатные твари, в дверь как раз вышел хрупкого вида светловолосый паренек!.. Ричард, не прощаясь с Налем, рванул следом, решительно не зная, что делать, арестовать подозрительного типа прямо сейчас?! На помощь пришли кэнналийцы — хватило краткого сбивчивого объяснения, и вот уже все трое неслышно скользили ночными тенями по переулкам и подворотням глухой окраины Олларии, преследуя Бородача. Ричард не видел его, только издали Хуана, что шел первым. Серхио сдерживал, не давал идти быстрее, пришлось взять себя в руки, хоть сердце едва не выскакивало из груди, а разум застилало багровой пеленой охотничьего азарта. Наконец, из лабиринта закоулков вышли на прямую улицу, ту самую, где была торговка с лимонами, и Ричард увидел ЕГО. Бородач, что на некотором расстоянии преследовал хрупкого паренька, вдруг в несколько больших шагов догнал его, схватил, и тот обмяк в его руках. Без сопротивления, даже без вскрика! Обмяк, похититель подхватил его за талию, закинул руку на свое плечо и повел, как пьяного, повел совсем не туда, куда направлялся парень, а вправо. Хотелось рвануть за ними, но Серхио стиснул запястье так, что боль мгновенно отрезвила. Нужно найти логово убийцы, ведь там — Дюваль!.. Дальнейшее происходило, как во сне. Хлопнула дверь неприметного двухэтажного дома, Хуан приставил морисский пистолет ко лбу владельца комнат для разовых встреч, тот пролепетал, в какую именно Бородач повел свою жертву… Надсадный треск выломанного дерева, изъеденного древоточцем, тяжелый запах дуба, хрупкий паренек на продавленной кровати, руки его примотаны к изголовью витым шнуром, как на изображениях лекаря… Накладная борода на тумбочке, и… ОН. На табуретке перед кроватью с чистым листом бумаги и графитовым стилусом в руках рисует очередную свою жертву… — Барон Айнсмеллер! — ледяным тоном произнес Окделл. — Именем Его Величества Фердинанда Оллара Второго, Вы арестованы!