Ночные тени Олларии

Бесконечные полутемные коридоры и двери, двери, двери… Тяжелые запертые двери. Вроде бы, ничего пугающего, ни свисающих цепей, ни решеток, ни палачей в черных колпаках, только молчаливый надсмотрщик, что уверенно вел по мрачному лабиринту Багерлее, но отчего же так мрачно и тяжело на душе?.. Ричард глянул на Рокэ — на красивом лице его было привычное ленивое безразличие, будто шел он не по тюремному коридору, а по роскошным анфиладам дворцовых залов. А вот виконту Валме тоже явно было не по себе, даже не отпускал своих привычных шуточек… — Доброе утро, господа! — буднично поприветствовал Айнсмеллер, привычно раскладывая бумаги на большом столе в допросной без окон. — Время, отведенное господину Ломбаху для раздумий, вышло, сейчас уж все решится… Минут 10 спустя привели арестованного в кандалах и его защитника. Килеан-ур-Ломбах был мрачен, по усталому лицу его было понятно — не спал всю ночь. Дознаватель огласил обвинения, граф молчал, слово взял его защитник, благообразный пожилой мужчина с холодными водянисто-серыми глазами. — Подзащитный мой, граф Килеан-ур-Ломбах, ведет дневник. — сообщил защитник медовым голосом и ласково улыбнулся, что никак не вязалось с выражением его рыбьих глаз. — Всестороннюю пользу этого занятия доказали съентифики. — Всецело с Вами согласен. — в тон рыбоглазому ответил Айнсмеллер и тоже улыбнулся. — И что сказано в том дневнике о совершенных Вашим подзащитным зверствах? Господин Ломбах все подробно описал? Описал, правда же? Барон неторопливо разложил перед защитником свои страшные рисунки, на которых Бородач насиловал связанных парней в париках, и «натюрморт» с бутылкой касеры, ложкой и графином. Рыбоглазый скользнул по изображениям равнодушным взглядом и в ответ продемонстрировал дневник в роскошном тисненом переплете. — В ночь, когда похитили Ивона Фуко, мой подзащитный был в гостях у четы Капуль-Гизайлей. — снова улыбнулся рыбоглазый и открыл тетрадь там, где была алая шелковая лента. — «Дивный вечер, какой бывает только раннюю весною!.. Воздух прохладен и свеж, на черном бархате неба — россыпь сияющих бриллиантов… Марианна приняла мой подарок благосклонно, и все поглядывала на меня своими удивительными карими глазами, словно играющая в прятки лисица»… Рокэ удивленно вскинул точеную бровь — не ожидал от вечно чем-то недовольного Ломбаха таких описаний. Рыбоглазый обратился к Марселю — тому ничего не оставалось, как подтвердить, что Звезда Олларии, действительно, получила в подарок жемчужную диадему. Защитник пригласил свидетеля, гоганского ювелира, и тот показал запись в учетной книге. Айнсмеллер было возразил, что Ломбах мог совершить злодеяние после того, как побывал у Капуль-Гизайлей, но явился еще один свидетель, маркиз, который подтвердил, что играл с Ломбахом в карты до рассвета. — Это еще ничего не доказывает. — возразил Айнсмеллер. — Похитить Фуко мог вовсе даже сообщник, а визит к Капуль-Гизайлям есть ни что иное, как прикрытие! — У Вас есть доказательства, или только лишь предположения? — спокойно поинтересовался рыбоглазый. — В тот день, когда похитили Жана Пюто, а после обнаружили тело Ивона Фуко, моего подзащитного вовсе даже не было в столице. Господин ур-Ломбах находился во Фрамбуа, где и пребывал еще два дня. Вот письмо, подписанное начальником стражи, цивильный комендант проверял казармы… Таким образом, подзащитный мой не мог убить Фуко и похитить Жана Пюто… Непричастность к следующему похищению и убийству подтвердил Август Штанцлер. Во дворце давали Весенний бал, а цивильный комендант никогда не пропускал таких мероприятий. — Как видите, мой подзащитный невиновен. — вкрадчиво сообщил рыбоглазый. — А ту ночь, когда исчез Дюваль и обнаружили Ганса Норта, господин Ломбах провел дома, что может подтвердить его оруженосец… В допросную вошел взволнованный Эстебан, на щеках его был лихорадочный румянец. Сбивчиво объяснил, что монсеньор, действительно, в тот вечер пил с ним вино и никуда не отлучался. — Но ведь Вы не можете доподлинно этого знать, господин Колиньяр. — возразил раздраженный происходящим Айнсмеллер. — Монсеньор Ваш очень даже мог отлучиться, когда Вы отправились спать. — Мы… — Эстебан запнулся и посмотрел на Ломбаха. Тот кивнул. — Мы провели ту ночь вместе. Айнсмеллер и не думал отступаться. Хорошо, пусть цивильный комендант не причастен к похищениям и убийствам, но у него запросто может быть сообщник! Килеан-ур-Ломбах приказывает ему ловить приглянувшихся мальчишек и развлекается с ними, а взамен покрывает извращенное пристрастие своего подельника, убивать и оставлять себе «трофеи»! Но и здесь рыбоглазый ничуть не растерялся, пошептался с подзащитным и вновь продемонстрировал дневник. — Господину ур-Ломбаху это совершенно ни к чему, он пользуется услугами сводника и всегда посещает комнаты для свиданий в один и тот же день недели, в одно и то же время. Вот, взгляните: адрес и сумма. — защитник пошуршал страницами и продолжил: — А вот опять адрес и плата. Как Вы можете понять, за такие деньги можно получить юношу на любой вкус и воплотить с ним любую фантазию, включая веревки и парик. Однако же, господин Ломбах ничего подобного не делал, что не составит труда проверить… Дознаватель объявил перерыв, Килеана-ур-Ломбаха увели в соседнюю комнату, где ждал взволнованный оруженосец. Айнсмеллер нервно ходил туда-сюда по допросной, вороша страницы дневника, что любезно позволил изучить подозреваемый. — Алиби. — с досадой произнес барон. — Алиби, алиби, алиби!.. Нет никаких доказательств, что у Ломбаха есть сообщник. В особняке ничего подозрительного не обнаружили, только мешки да веревки один в один с тем добром, что я нашел в камышах. Да к тому же, со дня Святого Фабиана граф каждый вечер торчит у себя дома, даже в комнаты для свиданий дорогу забыл! Вот, послушайте только: «Эсти — настоящее чудо. Рядом с этим удивительным мальчиком я чувствуя себя окрыленным, полным сил юнцом, и, в то же время, мудрым наставником, что делится бесценным жизненным опытом… Впрочем, в иных вопросах Эсти оказался куда более искушенным и опытным, чем я»… — Хм… Интересно, о чем это он?.. — задумался Айнсмеллер. — Как думаете, герцог Алва, в чем это оруженосец умудрился оказаться опытнее цивильного коменданта Олларии?.. — Всякое, знаете ли, случается… — неопределенно отозвался Рокэ, скривив кончики губ в улыбке. — Однако же, у нас есть еще похищение Персиваля Лареса. — захлопнул дневник Айнсмеллер. — Попрошу привести Ломбаха! Улик и свидетелей предостаточно, да к тому же, сам Перси узнал голос цивильного коменданта… — Все не так, как вам кажется, господа. — подал голос сам обвиняемый. — Видите ли, должность моя не позволяет открыто заявлять о своих пристрастиях, как Вы, герцог Алва, или друг Ваш, виконт Валме. Связь между мужчинами считается порочной, и цивильному коменданту уж никак нельзя быть в ней замеченным… Накладная борода позволяла сохранять в тайне устроенные сводником встречи с юношами в комнатах для свиданий. И все эти разовые встречи были вовсе не тем, чего хотелось Килеану-ур-Ломбаху… — Я не похищал Персиваля. — заявил обвиняемый. — Только хотел предложить ему покровительство. Заказал для него вина, увидел, как быстро парнишка захмелел и понял: разбавили касерой, да так, что он едва на ногах держался… Цивильный комендант был уверен, что менестрель примет щедрое предложение и заранее подготовился: снял хорошую комнату, раздобыл краску… Словом, не желал сделать ровным счетом ничего дурного — намерения подробно изложены в дневнике — и очень удивился, проснувшись утром и обнаружив, что Персиваль сбежал. Красивую резную лютню ур-Ломбах намеревался вернуть владельцу, однако не обнаружил его в «Острой шпоре». А после того, как Марсель Валме подал жалобу о похищении, пришлось спешно избавляться от «улик». Ну, а вскоре в комендатуре объявился Первый маршал и принялся наводить свои порядки, «натравил» на цивильного коменданта своего до безобразия наглого Окделла, и Килеан не придумал ничего иного, как подложить злосчастную бороду в мешок Луи Терьена - мешок этот должны были в ближайшее время сжечь... Обвинение развалилось, будто карточный домик…