***
— Нет, блять, я из воздуха такую ебатню придумал! — буквально выплюнул ей прямо в лицо Драко. — Я ненавижу тебя, хочу, чтобы ты сдохла! Лучше бы я сидел в Азкабане, чем дышал с тобой одним воздухом! — Ты уже дышишь, умник! И прекрати на меня орать, я не одна из твоих поганых слизеринских шестерок! Я не буду подлизывать тебе лишь потому, что ты один из богатейших чистокровных волшебников во всем магическом мире! Я также тебя ненавижу, но ничего с этим поделать не могу, и я, в отличие от некоторых, просто так не врываюсь к тебе в спальню с криками и обвинениями! И поверь, вряд ли тебе бы понравился «воздух» в Азкабане: твоя «чистейшая» натура не выдержала бы и долю секунды там! Так что хватит выебываться! — немного подумав, Грейнджер продолжила: — И насчет Снейпа: я никому ничего не говорила, да и тем более мне нéчего рассказывать. Ты мне не особо интересен, и я за тобой не слежу, чтобы в лучший для меня момент сдать тебя с потрохами. После того, как она высказала всё, что накопилось, Гермиона со спокойной душой вытолкнула Малфоя из спальни, попутно захлопывая перед его носом дверь. Высказалась она, но не он. Поэтому Драко даже и не думал о том, чтобы просто остаться за дверью. За дверью, которую захлопнули перед его носом. И захлопнула не кто иная, как грязнокровка. Он просто не мог себе позволить такого к себе отношения. Точнее не он, а его эго. Влетев с ещё более сильным вихрем, чем в первый раз, Драко замер. Он явно не ожидал увидеть переодевающуюся Грейнджер. Прошло же всего десять гребанных секунд! Почему она — умнейшая ведьма всего магического мира, как утверждали все вокруг, — не закрыла чертову дверь на замок или не наложила запирающие заклинания?! Как можно было не подумать о том, что он не станет терпеть столь наглого отношения к себе и точно ворвется к ней, причём сразу же! — Малфой, выйди! Сейчас же! — в голосе девушки прозвучала доля страха, что она быстро скрыла за маской злости. — Малфой! Ты оглох?! ВЫМЕТАЙСЯ! Но он словно не слышал её. Он не сдвинулся ни на миллиметр со своего, уже законного, места. Перед его глазами открылась жуткая картина. Девушка была до невозможности худой, даже не так, скорее её кости были обтянуты плотью, лишь слегка напоминающую бледную кожу. Но не это его взволновало. Все её тело было «украшено» шрамами. Глубокие, угнетающие, напоминающие его собственные шрамы, словно испепеляющие его изнутри, словно говорящие с ним, словно обвиняющие… И они были правы. Его внимание привлекли уже выцветшие, бледнее чем её собственная кожа, рубцы. Рубцы, вырезанные его сумасшедшей теткой прямо на его глазах. Драко прекрасно помнил все свои чувства в тот день. Он ненавидел его сильнее, чем любой другой. Он ненавидел себя. Он знал, что мог помочь. Знал, что мог остановить слетевшую с катушек Беллатрису. Но он ничего не сделал. Он видел, как Гермиона умоляла его о пощаде в виде её смерти. Он помнил, как она неслышно произносила губами молящую просьбу, застывшую в его памяти, в его теле, в его душе и в его, как ему казалось, черном сердце. Ей было проще умереть. Как и ему. И он не смог выполнить даже этой просьбы. Когда Лестрейндж кинула ему кинжал, предназначенный для вскрытия конвертов, и приказала убить «нахальную девчонку, ненавистную Лорду грязнокровку», он не смог. У него не поднялась рука: хоть он и не испытывал «теплых» чувств к Грейнджер, смерти, тем более такой, он ей не желал. Ещё долго, после побега Гермионы, тетка пытала его «Круциатусом», прибегая к легилименции, но Драко было откровенно насрать. Он был рад. Рад за человека, которому удалось сбежать. За человека у которого, возможно, ещё был шанс на жизнь. Он был рад за неё. За грязнокровку Грейнджер. Насильно вытянув себя из собственных мыслей, через шумную пелену он попытался различить её слова. Но у него так и не получилось. Поэтому он просто, почти приказным тоном, проговорил: — Через двадцать минут. В гостиной. Я буду ждать тебя. Мы спокойно поговорим. Без криков. Без руганей и колкостей, — отчеканив свою речь, Малфой развернулся и вышел, аккуратно захлопывая за собой. Драко ждал её покорно. Грейнджер, в свою очередь, опаздывала на десять минут — можно было подумать, что она и вовсе не придёт, но что-то в нем говорило, нет, кричало об обратном. Будто им двоим был необходим этот разговор. — Драко, я здесь, — её голос звучал тверже обычного. Ухмылка расплылась на лице Малфоя. Прежде чем поднять на неё взгляд, он услышал вздох — шокированный, с нотками недовольства. — Малфой, что это? — достаточно грубо. — Ты помимо того, что глухая, ещё и слепая? — довольная, острая ухмылка все ещё не сползала с его лица. — Ладно, я обещал без колкостей, а обещания я всегда выполняю, но прежде, чем перейти к разговору, ты обязана поесть, — уже менее холодно отчеканил он. — Ты… откуда?.. Я не буду. — Да брось, яда там нет. Тем более это готовил Тинки. — Вот поэтому я и не буду. — Ах, точно, как я мог забыть?.. Мисс-защитница-всех-угнетенных-волшебного-мира не может позволить себе поесть то, что приготовил домашний эльф. Конечно, — уже с ноткой злости проговорил Драко, но тут же успокоился, увидев вжимающуюся в кресло девушку. — Послушай, Гермиона, я прошу тебя, поешь. Я видел тебя сегодня и могу с уверенностью сказать, хоть я и не мадам Помфри, что это ненормально. А ещё я не хочу брать на себя ответственность, если ты вдруг откинешься у себя наверху. Тем более это могут повесить на меня, ведь я — Пожиратель смерти, а ты- героиня войны. Мы договорились? Далее Малфой наблюдал за тем, как Грейнджер протянула руку к ложке и, немного неуверенно, начала есть тыквенный суп-пюре. Он был доволен. Драко всё ещё по-прежнему терпеливо ждал, пока Грейнджер наслаждалась теплым чаем, заваренным им самим. — Гермиона. — Он будто отрезвил и напугал её, девушка немного отшатнулась и поежилась в кресле, напрягая мышцы. — Я… прошу прощения за то, что ворвался в твою комна… — Дважды, — поправила его она. —Да, дважды, — будто доказывая самому себе, произнес Драко. — Мне жаль. То, что я увидел, то, что я не должен был видеть… мне очень жаль, но я думаю, моя жалость тебе ни к чему, ведь ты мне все равно не поверишь, да и она тебе в целом не нужна… — Он взглянул на неё, словно проверяя, слушает ли она его. Он знал, что да. Слушает. Но все равно проверил. — Я сегодня разозлился, но скорее не на тебя, хотя ты тоже в этом участвовала, и это, по сути, твоя вина… — Я действительно ничего не говорила Снейпу, — снова прервала его Грейнджер. — Малфой, я не собиралась и не собираюсь доносить на тебя, потому что… потому что считаю и верю в то, что каждый заслуживает второй шанс. Даже если это второй «второй» шанс. Если ты ищешь виновного в наших дежурствах, то обратись к Северусу. Он твой дядя, уверена, он тебе точно не откажет. А сейчас я хочу закончить абсолютно нелепый разговор и прилечь. Слишком много эмоций за сегодня, — договорив, Гермиона встала и поплелась в свою комнату, но все же задержалась у входа. — И, Драко… спасибо. Спасибо за ужин и…откровенность?.. последние слова были едва различимы. Но он расслышал их. Грейнджер ушла, но её присутствие долго ощущалось, заставляя думать о прошедшем вечере.Ночью Драко так и не уснул. Снова.
***
— Профессор Снейп! Профессор Снейп! Профессор! Северус! — Что вам нужно, мистер Малфой? Я, по-моему, вчера ясно выразился, что отменять ваше совместное дежурство с мисс Грейнджер я не намерен, а сейчас вы мешаете мне, так что, будьте добры, дайте пройти, — холодно отозвался Северус. — Я не по этому вопросу. С мисс Грейнджер… — повторил за профессором Малфой Малфой, — мы все выяснили и договорились. Я лишь хотел узнать, кто вам рассказал о… о случае с Гермионой и о том, что я… пью. Снейп, не поверив услышанному, остановился, но вглядевшись в туманные глаза племянника понял, что тот честен с ним, — как и всегда, поэтому смысла отказывать Драко в просьбе не было: — Теодор Нотт. Он поделился со мной вашими «похождениями» и отношениями с мисс Грейнджер. Если на этом всё, то прошу, уйдите с дороги, у меня много работы.***
— Нотт, отойди. Мне нужно отнести Гермиону в постель или я сейчас же её брошу, и ты сам будешь объясняться с деканом, а заодно и с директором, почему же Грейнджер лежит без сознания у твоих ног. Он соврал. Он бы не бросил. Не сейчас. Не прямо у порога их башни. Теодор так и не смог подобрать нужных слов, поэтому, фыркнув, в миг оказался на лестнице, ведущей к подземелью Слизерина. Спасибо Салазару и на этом! Драко медленно укладывал обмякшее тело девушки на кровать, стараясь не навредить ей ещё больше. Он накрыл её мягким, белым пледом, предварительно избавившись заклинанием от ненужного в тот момент света. Ещё немного посидев подле неё и понаблюдав за ровным движением вздымающейся груди девушки. Девушки, что он должен ненавидеть. Ему в голову вдруг ударило осознание. Что-то крайне знакомое витало в воздухе, что-то до боли родное… Он обошел и прошерстил всю комнату, каждую полку и каждый угол, прежде чем найти источник чего-то… того самого, что вызвало Мерлином забытые чувства в теле Драко… Духи, вишнёвый аромат которых въелся в голову, — не сладко-приторный, а скорее терпкий, такой, как он помнил, такой, как он любил…. Как он раньше не почувствовал их запах на ней? Или он не хотел чувствовать?.. О чёрт.