Только не с ней.

Ясная погода, что так несвойственна пасмурному Лондону, безжалостно выбивалась из штор, заставляя девушку поморщится и окончательно проснуться. Именно сегодня такая «радующая» до жути погода была ей ненавистна, неуместна. Сейчас она видела лишь отражение беспокойной и, казалось, бесконечной ночи на лице: темные круги огибали нижние веки, щеки и глаза-покрасневшие от слез, волосы-гнездо, запутались в «клубок». Но что-то было не так… Она знала это. Что-то внутри неё изменилось. Осознание. Она ощущала…пустоту. Пустоту, разносящуюся эхом по её телу. Непривычную для неё, в последнее время, пустоту. Сейчас Гермиона была бы рада нащупать в себе хотя бы долю «родной» боли или выдавить из себя каплю обиды, совсем крохотную, но было лишь абсолютное «ничего», звенящее «нечего»; словно из неё вырвали всё то, что давало чувствовать себя живой. Девушка помнила, как над ней нависал Уизли, чертов Уизли, решивший, что он вправе поступать с ней так…так будто это она была виновата в том, что застукала Рона, так, будто она собственноручно засунула его член в вагину Браун и заставила трахать её под страхом Авады. Сейчас же она хотела лишь одного-ненавидеть Рональда. Больше чем ненавидеть летать на метле или ходить за покупками с младшей Уизли, больше чем ненавидеть шрамы на своем теле или виновников «этих» отметин. Больше чем ненавидеть Малфоя. Черт. Малфой. Внезапная мысль не на шутку испугала девушку. Неприятный холодок тут же пробежался по спине оставляя покров мурашек за собой. Она дрогнула. Воспоминания прошлой ночи грубой волной возвращались в кудрявую голову, заставляя лоб морщится, а губы сжиматься в тонкую полоску. Может это сон? Да, наверное, она все ещё спит, а если не спит, то ей точно всё приснилось… Она просто устала, кошмарно устала, поэтому бред в виде: «Грязнокровки на руках Чистокровного», ей просто причудился. Наверняка её воображение сыграло с ней в самую жуткую и самую не смешную шутку. Но стоило лишь обернуться и рассмотреть свою комнату, как девушка обнаружила «неправильное» расположение собственных вещей. Что ещё произошло прошлой ночью? — промелькнуло в голове, но сразу исчезло за другими мыслями. Мантия, которая всегда висела в шкафу, сейчас «располагалась» на плечиках мягкого, красного стула; тапочки стояли на ковре возле кровати. Гермиона всегда оставляла тапочки возле входа в спальню. Книги были сложены с правой стороны письменного стола, хотя они всегда аккуратно размещались с левой. И духи. Духи, которые подарил ей отец, которые она хранила и не смела пользоваться без особого случая-оказались «возле её носа» на тумбочке. Анализ. Мозг девушки напрягся, пытаясь выстроить логическую цепочку. Малфой. Снова Малфой. Это бред какой-то. Зачем ему это? Грейнджер снова о нем думала. «Эпизоды» прошлой ночи въедались в голову, показывая самые неприятные кадры. Но дело было уже вовсе не в Роне. С ним всё кончено и это однозначно. Оне не хотела его видеть и слышать. Лишь ненавидеть. Сейчас же её раздражал и даже пугал тот факт, что Малфой проявил к ней…заботу? Чертов Драко Люциус Малфой и забота! Это даже в голове звучит смешно. Нелепо. Тем более по отношению к ней-к Гермионе Грейнджер! Нет даже не так. К заклятому врагу, к лучшей подруге Гарри, к конкуренту номер один. Забота по отношению к…к грязнокровке. Это же просто невозможно! Наверное это жалость. Да, это однозначно была жалость и от этой новой «мысли», которую «сгенерировало» её неугомонное сознание, становилось только хуже. Гермиона начинала ненавидеть себя за проявленную перед Малфоем слабость, за неконтролируемые эмоции, за…за…она не знала. Разгорающееся чувство ненависти к самой себе охватывало все органы, путая и сжимая в один тугой узел. Как же ей было тошно. Она готова была поклясться, что ещё чуть-чуть и её бы вырвало прямиком в подставленные к кровати плюшевые тапки.

***

Он все еще стоял там, держа в руках небольшой изящный флакончик. Аромат терпкой вишни смешенный с чем-то таким знакомым, кажется, что это был….жаренный миндаль?; проникал глубоко под кожу, принуждая каждый волосок на его теле зашевелиться, а его сознание отключиться. Внезапно Драко почувствовал, как в его штанах становиться неумолимо тесно… Твою ж… —Блять — выругался он в тишину на глубоком выдохе. Разворачиваясь на пятках и оставляя парфюм на тумбочке возле Грейнджер, он стремительно «удалился» в их ванную комнату. Малфой смотрел на себя в зеркало. Сейчас его мысли заполнял образ той, чье имя заставляло кровь-кипеть, руки-трястись а сердце бешено стучать… И поверьте, всё это совсем не олицетворяло нечто «любовное» или хотя бы «одобрительное», нет, все эти «громкие фразы» были насыщены исключительно мрачным, яростным и негативным подтоном. …чей запах. Черт ебанная вишня! Ну почему именно этот аромат? Почему на ней? Почему? Зеркало начинало запотевать от контрастно-холодного душа и его горячего дыхания. Он лишь хотел успокоить свое разбушевавшееся воображение, но его мозг всё чаще и стремительнее подкидывал яркие картинки «наготы» Грейнджер. Малфой вспоминал её обнаженное тело с шрамами, которые сейчас, почему-то, хотелось долго рассматривать, касаться и «очерчивать» собственными подушечками пальцев. Ему даже захотелось….поцеловать их? Блять это просто делириум. Драко начинал представлять, как его руки блуждают и сжимаются вокруг тонкой талии девушки, заставляя ту прогибаться под ним. Пальцы руки Малфоя медленно опускались вниз к явно напряженному, почти пульсирующему от ожидания, разгоряченному члену. Ему хотелось тянуть её за «кудрявое нечто»-отдаленно напоминающее нормальную укладку, заставляя выгибаться ещё сильнее. Хотелось заставить стонать его имя, подчиняться ему, отдаться ему, сделать своей. Драко, почти с рыком, начал двигать запястьем вверх и вниз, с каждым движением нарастая в скорости. Он был почти уверен, что Миона была девственницей. Она точно была девственницей. Все же недавняя стычка с Уизелом имела свои плюсы. От этого становилось ещё лучше. Он хотел стать первым. Он знал, что может лишить её самого драгоценного. Ему нравилось эта мысль и он знал, что если бы сделал это, то это было бы лучшем решением в его жизни. Он желал этого. Но это дерьмого и унизительно! Она грязнокровка! — Малфой подумает об этом позже а сейчас… Темп нарастал. Его рык превращался в прерывистые стоны. Холодные капли стекали по телу, добавляя острых ощущений. Он желал оставить фиолетовые отметины на её бледной коже. Драко хотел её. Малфой понимал, что если оставит их, то каждый поймет, что она-его. Только его. Мозг все не переставал, подкидывая новые идеи его несбыточного собственничества. Он представлял, как опускал Грейнджер перед собой. Прямо на колени. Ему хотелось ощутить её влажный, горячий рот и пухлые от его укусов губы у себя на члене. Это унизительно! Я-Чистокровный! Да она даже не привлекательна.! — Завтра! Он будет думать об этом завтра, а сейчас. Бешеные движения руки заставляли подрагивать и ощущать приближающуюся эрекцию. Его стоны превратились в самые глубокие, гортанные стенания. Ещё не много. Он мечтал буквально выебать Грейнджер в её маленький, слишком разговорчивый ротик. Он представлял, как засаживает глубоко, не давая поглотить девушке лишнюю порцию воздуха, заставляя буквально задыхаться от размеров его стояка. Он знал, что при повтором глубоком проникновении он… Кончает. Его мышцы сокращаются всё ещё находясь в конвульсиях. Он изливается белой жидкостью в руку, но все «улики» тут же уничтожает ледяной напор. Сердце невероятно быстро стучит, создавая шум в ушах и пелену на глазах. Сейчас ему было хорошо. Нет. Ему было ахуеть как хорошо. И абсолютно наплевать кого он представлял, пока надрачивал свой хер. Это всего лишь помутнее. Минутное желание. Да и тем более он провел весь день с ней. Просто разыгралась фантазия из-за нехватки секса, поэтому сознание и подкинуло ему «первую попавшую». Он уже знал, что завтра выебет Паркинсон и забудет эту «неправильную» ночь под холодным душем, как страшный сон. Возможно самый приятный из всех- но все же страшный.

***

—Малфой! Какого черта ты трогал МОИ вещи, ха? — выпалила девушка- Отвечай мне! —Опять она орет, а ведь только восемь утра.-проговорил он настолько лениво и отстраненно, словно девушки и вовсе не было рядом с ним. —Малфой, ты совсем ахренел? Я повторю вопрос, если ваша чистокровная задница не в силах переваривать информацию с первого раза. Какого черта ТЫ дал себе право трогать МОИ вещи? Он продолжал действовать на нервы девушки, игнорируя её присутствие и играя с ней в молчанку. А ещё это его ухмылка. Очень хотелось стереть её самым эффективным способ, например: разбить нос! Да опять! Ну, во-первых, не опять, а снова. А во-вторых, уж больно он у него ровный, нужно подправить это «великолепие». —Малфой! Сукин ты сын. Я задала вовсе не риторический вопрос, а вопрос, требующий ответ. Сейчас же! —Да заткнись ты. Ты же видишь, я совсем не в том настроении, чтобы разговаривать с грязнокровками. —Да? Мне насрать! Вчера ты был иного мнения и даже умудрился взять меня на руки без особой брезгливости, как я заметила. Ты, на сколько я помню, а память у меня отличная, спокойно отнес меня в мою комнату и зачем-то расставил мои вещи так, как, видимо, захотел ты или я… —Ох, да да, кажется, что-то такое было… Это тогда, когда твоя рыжая нищенка трахала очередную подстилку? Верно? Когда он засовывал свой ущербный хуй прямо в неё без всякого стеснения, да и ещё умудрился тебя обвинить? Тогда да? Хотя, я понимаю Уизела. Я бы тоже не стал ждать пока такая как ты решит лишится своего целомудрия. Да тут ждать то нечего. Фигурка так себе, личико-ну может на натянутую двоечку…из ста. Про твою гриву я вообще молчу. Да он устал ждать ничего от «ниче… Звонкая пощечина отразилась от каменных стен. Грейнджер «застряла» в оцепенении. И, в который раз, осознание. Ну почему ты делаешь раньше, чем думаешь?! Она только что ударила Малфоя. Она-Гермиона Грейнджер ударила ДРАКО МАЛФОЯ?! Внутри она снова почувствовала изменения, теперь её пустоту заполняли отчаянные чувства радости и превосходства. Легкая улыбка, обозначающую «победу» расплывалось на веснушчатом личике девушки. Но, к сожалению девушки, Драко не из тех, кто терпит недопустимое, по его мнению, отношение к себе. Он поднес ладонь к покрасневшему от удара «месту преступления». Маленькая ладонь девушки отпечаталась на белоснежной коже Малфоя с такой силой, что можно было разглядеть каждую подушечку её пальцев. —Ты…-он не успел договорить, как быстрый поток слов Грейнджер, снова врезался в его мысли. —Что? Ты сам говоришь, я- грязнокровка. Поэтому не забывай, когда ты распускаешь свой похотливый язык, я могу распустить свои грязные ручки. Как тогда, на третьем курсе. Очень по маггловски, да? Уверена, тебе это не понравилось, так что постарайся запомнить. Не смей говорить мне такое, не смей играть со мной, не смей трогать меня и мои вещи. Ты понял меня Малфой? Мал…— последнее, что успела выкрикнуть девушка, прежде чем грубая, высокая фигура нависла над ней прижимая к холодному камню стены. —Не смей. Не смей. меня. трогать. Ты-ничтожество. Мерзкое, грязное ничтожество. Я как ненавидел тебя, так и ненавижу. То, что я тебя вчера отнес-я возвращал должок, я же Малфой. И поверь, как только твое дрянное тельце прикоснулось к кроватке, я выбежал сразу в ванну и хорошенько проблевался. Как тебе такая правда, ха? — уже с оскаленной ухмылкой полепетал он. — Ты же не думала, что такой как я, проявит хоть что-то, кроме жалости, к такой как ты? Ебанная. Дура. Хотя постой, нет, не ебанная ведь не твой дружок Поттер, не твой паренек-ебырь не удостоили тебя своими членами. На сколько же ты плоха? — он рассмеялся самым настоящим, злым смехом. Его руки, по прежнему располагались с двух сторон от головы девушки, впечатывая её глубже в стену. Он нависал над ней. Он был в самом выигрышном положении. Маленький львенок в «капкане» у белого дракона. Это заводило, возбуждало. Драко наклонился ещё ниже, так, что его горячее дыхание опалило скулу девушки, от чего та зажмурила глаза. Он видел как каждая её ресничка трясется от него. Его нос коснулся виска девушки. Отчаянное желание. Непозволительное желание. Животное желание. Яростное желание.