Chapter 13. На поле боя
15 декабря 2023 г. в 18:00
За то время, что Мирта держала меня на прицеле, Рог изобилия преобразился.
Перед стартом припасы выкладываются россыпью от устья рога — относительно бесполезные вещи по краям, а настоящие призы — ближе. Сначала все это было организовано в горы ценностей, но теперь земля завалена обломками, мусором, телами.
Смотреть некуда. Кругом сплошная бойня.
Артериальные брызги крови фонтаном рассыпаются по валикам одеяла, где покоились лук и стрелы Китнисс. Их уже нет, а Люсия, девушка из Десятого, лежит обескровленная. Стойка с мечами, расположенная ближе, выглядит изрядно потрепанной, но остальные трибуты с удовольствием сгребли их — сначала мне кажется, что я вижу три тела, но потом я понимаю, что это всего лишь два. Одна из конечностей ни к чему не прикреплена.
Всего несколько минут, а уже столько смертей, железный запах крови, поднимающийся от нагретой солнцем травы, словно мы стоим в мясной лавке Двенадцатого дистрикта. Профи ковыряются в этом месиве так, словно это не более чем куски мяса. Наверное, так оно и есть, ведь это они все это создали.
Затем раздается шум, движение, и мы все оборачиваемся, чтобы увидеть, как девушка из Третьего, Уринн, убегает. Она укрылась за грудой рулонов одеял и медленно отступает под тяжестью короткого меча и огромного походного рюкзака, который ей удалось вырвать из Рога изобилия.
— Моя, — говорит Мирта своим странным мелодичным голосом. Затем она кружится, как человеческое колесо, и её нож свистит в воздухе. Он вонзается в основание черепа Уринн.
Та спотыкается и падает лицом в грязь, а походный рюкзак падает на ее худые плечи. Она так мала, что он едва не похоронил ее.
Марвел и Диадема как раз подошли к устью Рога. Они теснят Умбера, мальчика из Третьего, к его горячей металлической стене. Он видит, как его напарница падает и краснеет так, что кажется, вот-вот потеряет сознание. Но он держится на ногах, пока мы слетаемся вокруг него, как голодные стервятники.
— Скажите им! Скажите им то, что я сказал, — заикаясь, произносит он, тыча в нас рукой, когда мы приближаемся, и снова устремляя свои широкие глаза на пару из Первого. — Я сделаю всю работу. Вам не придется терять время и это заманит остальных сюда, вот увидите.
Диадема держит Умбера на месте, прижав к себе лезвием короткого меча. И я вижу, что стало с луком и стрелами: колчан перекинут через спину, а само оружие брошено на землю в нескольких шагах от нее. Облегчение нахлынуло на меня, горячее и певучее. Если оно здесь, значит, Китнисс должна была бежать, как велел ей Хеймитч. Пока что она в полной безопасности. Может быть, мне даже удастся придумать, как доставить ей оружие до того, как закончится мое пребывание на арене.
Штерн, напарник Эшлинг по району, обходит Рог изобилия с хвоста. Рукав его куртки разорван, под ним виднеется красное пятно, а в левой руке он без дела вертит булаву. Её острые шипы усеяны чем-то, к чему я не решаюсь присмотреться.
— Я думал, ты с Одиннадцатым разбираешься, — огрызается Катон на Штерна, который сейчас полирует свою булаву до тускло-серого матового цвета краем куртки.
— Так и было, — раздраженно отвечает Штерн, — но он удрал. Вон там зерновое поле. — он жестом показывает на хвост Рога. — Я не собираюсь бродить там в одиночку.
— Мы не можем позволить ему уйти, — орёт Катон.
— Мы не можем бросить припасы, — огрызается Мирта. — Мы же договорились. В прошлом году они упустили преимущество, потому что оставили всё самое лучшее, чтобы каждый мог поковыряться в нем. В этот раз ничто не покинет Рог изобилия.
Марвел пожимает плечами. Похоже, его не волнует, что он повернулся спиной к Умберу.
— Ну, Третий предложил свой вариант. Он утверждает, что может откопать взрывчатку от платформ и перестроить её так, как мы захотим. Мы могли бы использовать это для защиты вещей.
— Он уже доказал это? — нетерпеливо спрашивает Мирта.
— Сейчас мы его заставим, — говорит Диадема. Сразу видно, что она недовольна другой девушкой: какие-то старые препирательства, еще до арены, испортили воздух между ними. — После старта все немного накалилось.
— Это займет время, — говорит Умбер с сомнением. — Двадцать четыре мины нужно откопать, а потом еще и переактивировать их. А вы должны решить, где их перезахоронить.
Марвел с криком налетает на него. Еще одно движение — кто-то выныривает из пасти рогатого дерева, закрывая голову и туловище большим золотым щитом. Марвел мгновенно оказывается у него на хвосте. Этот трибут немного больше, чем Уринн, но её вес всё равно замедляет её движение. Причем смертельно. Марвел прыгает, как пантера, и сбивает её в кучу, а я мельком вижу девушку с черными косичками из Седьмого. Это Редда.
Я дергаюсь в её сторону — инстинкт желания прийти ей на помощь невозможно подавить. Я заставляю себя отвести взгляд, но не раньше, чем вижу блеск ножа, который Марвел вытащил из нее. Я встречаю ухмылки Мирты, Катона и Диадемы. Я не могу скрыть, что вздрагиваю, когда крик Редды обрывается влажным бульканьем. Волки Профи разражаются снисходительным хихиканьем. Я мог бы ударить их… я бы ударил их… если бы на кону не стояло так много.
— Проблема в том, что я просто не создана для того, чтобы копать взрывчатку, — говорит Диадема, изучая ногти на свободной руке. Они заострены. — Может, Двенадцатому стоит зарабатывать себе еду, помогая малышу?
Катон тут же качает головой.
— Ни в коем случае нельзя, чтобы они работали над этими штуками без присмотра.
— А ты волонтёр, на то, чтобы присматривать за ними? — спрашивает Мирта.
Нет. В итоге Мирта стоит в безопасном месте в нескольких шагах позади, пока мы с Умбером осторожно ковыряемся в платформах для поднятия на арену. Орудий для копания в Роге нет, так что нам приходится обходиться парой мечей с широким лезвием и наручниками, которые достаточно хорошо разгребают песчаную землю, чтобы мы могли продвигаться вперед. Каждый раз, когда я останавливаюсь, чтобы вытереть пот со лба, я чувствую на своей спине пристальный взгляд Мирты. Они говорят, что поделятся с нами очищенной водой, когда мы закончим откапывать взрывчатку, но во рту у меня уже пересохло. Когда я встаю слишком резко, арена плывет перед глазами.
Позади нас периодически раздаются крики и потасовки, когда Диадема, Марвел, Эшлинг, Штерн и Катон пробираются через груды припасов. Другие трибуты прячутся в беспорядке, надеясь подобрать арбалет или бронежилет и удрать в лес, когда все повернутся к нам спиной. Но четверо Профи разработали некую сетку, которая не оставляет ни одного незакрытого угла. Раз или два кто-то пытается подкрасться к нам со стороны деревьев, но с десяти шагов его сражает один из ножей Мирты.
Если я не вижу, кого они убили, я почти не думаю о тех худых, испуганных лицах в кругу в первый день занятий в тренировочном зале. Сколько таких детей лежит сейчас в грязи? Где-то неподалеку кто-то лежит на земле и дышит короткими, безвоздушными вдохами. Это звук умирающего, но проходит несколько часов, прежде чем он прекращается, и никто из тех, кто присматривает за ними, не приходит облегчить их страдания.
Спустя некоторое время мы с Умбером вытаскиваем из грязи двадцать четвертую мину. Он осмеливается поднять на меня глаза, и недоверие в его выражении почти убивает меня. У него голубые глаза и такая бледная кожа, что под ней проступают пурпурные вены. На кончиках его черных волос выступили капельки пота. Он выглядит таким хрупким, словно, если я растяну его на жаре, он высохнет до тонкой корочки. Я хочу сказать ему, чтобы он не беспокоился обо мне, что я не желаю ему ничего плохого.
Но могу ли я пообещать, что не причиню ему вреда? А что, если мне придется это сделать ради развлечения Профи, чтобы выиграть время и помочь Китнисс? Смогу ли я пройти через это?
Я думал, что что-то изменится во мне, когда прозвучит старт. Что из глубины моего нутра поднимется другой, более одичавший Пит, который будет стремиться довести дело до конца ради Китнисс. Но он так и не появился. Интересно, это просто потому, что Китнисс не здесь, не передо мной, не нуждается в помощи, или потому, что во мне его совсем нет? Если, когда дело дойдет до этого, я не смогу сделать то, что должен, чтобы спасти ее.
К нам подходит Эшлинг. Её куртка покрыта мелкими пятнами засохшего коричневого цвета, еще больше на шее и несколько размазанных пятен на щеке, где она пыталась смахнуть кровь.
— Мы делаем кучу, — коротко говорит она. — Немного в стороне от Рога, чтобы с опушки леса она выглядела заманчиво.
Через её плечо я вижу, как Диадема руководит Катоном и Марвелом, пока они складывают ящики в пирамиду. Штерн спорит о размещении большого металлического стеллажа, на котором раньше хранились мечи. Он поставил его боком, как штору, чтобы за ним можно было спрятаться.
— Мы хотим, чтобы Третий перезахоронили шахты по краям, — продолжает Эшлинг. — Любой, кто попытается подойти близко, взорвет себя.
— И все припасы вместе с ними, — тут же возражает Мирта.
— Нет, если мы будем осторожны, — говорит Умбер и краснеет, когда Мирта смотрит на него, а её руки дёргаются к ножам в куртке. — Радиус взрыва у них не больше одного-двух метров. Если все расположить на расстоянии двух с половиной метров друг от друга, то за раз сработает только одна мина. Остальные останутся наготове. Я могу показать схему, чтобы убедиться в этом.
Судя по выражению лица Мирты, она хочет найти в словах Умбера ловушку, но он явно слишком напуган ею, чтобы придумать такую ложь и даже она это видит. Да и какая ему польза от того, что он надует Профи, уничтожив единственный надежный источник пищи и убежища на арене? Насколько нам известно, всё вокруг может быть смертельно ядовито и он лишь загубит свою судьбу.
Эшлинг, видимо, согласна, потому что закатывает глаза.
— Господи, Мирта. Давай уже двигаться. Катон хочет собрать поисковый отряд, пока не стемнело, а половина дня уже прошла.
Умбер намечает двадцать четыре ямы вокруг кучи, которую начали строить Профи, с одной тонкой дорожкой на южной стороне, по которой длинноногий человек может осторожно пройти, не пересекая путь мин. Я копаю ямы, а Умбер вскрывает мины лезвием ножа. Он аккуратно укладывает их в землю одну за другой, а потом приделывает к каждой что-то вроде веревочки, чтобы можно было навалить грязь поверх деактивированной мины, а потом дернуть за веревочку, чтобы снова ее заминировать, оставив при этом зарытой.
Профи, похоже, впечатлились против своей воли: по крайней мере, те, кто остался наблюдать, а это только Эшлинг, Мирта и Диадема. Марвел, Катон и Штерн рыщут по краю мерцающего зернового поля, пытаясь разгадать, что стало с Цепом. Если они и поняли, куда он ушел, то пока не решаются последовать за ним.
— Момент истины, — жестко говорит Эшлинг, когда мины снова оказываются под землей. Он указывает на флягу, висящую на боку пирамиды с припасами. До нее примерно пятнадцать шагов, но по зигзагообразному безопасному пути, проложенному Умбером, скорее тридцать. — Если доберешься до него целым и невредимым, то станешь частью союза. И вы оба сможете выпить.
Умбер выглядит увереннее всего за весь день, когда выполняет эту задачу. Он проворно скачет по тропинке, не колеблясь, хотя лично я забыл половину шагов. Может быть, в обычный день я бы вспомнил, если бы мне не приходилось пытаться забыть о смерти и засыхающей крови у меня за спиной, во всех местах, куда я не решаюсь заглянуть. У Умбера просто голова кругом идет от таких игр. Если его трясет, он способен справиться с этим. Он берет флягу, глубоко отпивает, затем повторяет свой путь и отдает мне остатки. Он осилил больше половины, но даже один глоток воды — это как возвращение к жизни, так что я едва ли могу найти в себе раздражение, чтобы пожаловаться.
— Эй, эй, эй! — кричит Стерн, возвращаясь по склону и двое других идут за ним по пятам. — Похоже, наш маленький технический волшебник все понял! Хотите воды, ребята?
— Штерн отправляется на минное поле. Первые несколько шагов он делает точно, потому что заметил как шёл Умбер, но он пролежал у пшеницы больше часа и не понял, что путь не прямой. Мы все как один начинаем идти вперед, когда видим, что он не собирается сворачивать.
— Ты не… — только и успевает промолвить Эшлинг, прежде чем его нога попадает куда не следует.
Бум.
Мы все падаем на землю. Я роняю бутылку с водой, сворачиваюсь калачиком, закрывая голову руками, ожидая новых взрывов, но Умбер сделал свое дело. Это всего лишь одна мина. Лишь один ливень грязи, сухой травы и прочего, более ужасного мусора несколько секунд сыплется вокруг нас, оставляя после себя звенящую тишину.
Когда я наконец решаюсь поднять голову, на месте, где мгновение назад стоял Штерн, остается лишь черный след от ожога.
Умбер — единственный, кто не стал пригибаться и укрываться. Он застыл на краю минного поля, уставившись на то место, где Штерн сделал свой последний шаг. У него такой вид, будто он смотрит на свою смертельную рану, и я на мгновение убеждаюсь, что он не ошибается. Он только что убил одного из Профи, хотя они не скрывают, что мы оба должны вести себя как можно лучше. Он покачивается, словно от грохота взрыва у него так же кружится голова, как и у меня.
Но что-то веселое оседает над группой, когда остальные медленно разворачиваются, встают, осматривают аккуратную дыру в минном поле. Моя рука и колено уже свободно кровоточат; я упал на острые осколки какой-то неопознаваемой стеклянной штуковины. Эшлинг вообще ни на что не похожа; что бы она ни чувствовала, она держит это в себе. Марвел и Диадема тоже выглядят спокойно, а Катон и Мирта — расчетливыми. Они встречаются взглядами, и между ними происходит что-то невысказанное. Тогда я вспомнил, что Штерн был единственным, кто получил десятку на личном сеансе. Мне и в голову не пришло спросить, за что.
— Похоже, это работает, — наконец говорит Мирта, вытирая грязь с уголка рта тыльной стороной ладони.
Катон поворачивается к Умберу, который отшатывается назад.
— В земле теперь дыра. Ты сможешь ее заделать?
— Ну… Они… они снова во всеоружии. Так что я не могу их сдвинуть. Но… но мы могли бы спрятать метку. Или устроить ложный путь. Приманку, так сказать.
Умбер скрипит и запинается, но я вижу, что его разум снова работает, вижу, как он хватается за спасательный круг.
— Ладно, как скажешь, — говорит Катон. — Только постарайтесь сделать это до наступления ночи.
Распорядители, видимо, решают, что на этом кровавая бойня в Роге закончилась, потому что начинают раздаваться первые выстрелы из пушек — по одному на каждого погибшего. Мы все вскакиваем на ноги, думая, что это сработала еще одна мина, но когда за ней не следует шлейф огня и грязи, все просто стоят и смотрят на пылающее полуденное небо, считая про себя. Профи, несомненно, проверяют, совпадает ли число с количеством тел, разбросанных по твердой грязи вокруг нас.
Пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать. Затем воздух снова наполняется легким ветерком и пением птиц. Катон резко кивает. С его военной стрижкой и жесткими, почти заросшими чертами лица он мог бы быть бесстрастным генералом, принимающим военный доклад, а не причину почти половины этих убийств.
— Два лишних, — говорит он хрипловато. — У нас здесь только девять, даже со Штерном.
— Наверное, это дело рук Одиннадцатого, — говорит Марвел. Он потирает затылок и щурится. У него такое лицо, которое искажается при малейшем выражении. — Интересно, стоит ли нам передумать идти за ним в поле?
— Мы сейчас сильнее всех, кто только может быть, — возражает Мирта.
— Да, но и он тоже, — Диадема выглядит потной и раздраженной. Как будто этот чертов день не успел так сильно въесться в ее кожу, как грязь, и всё, о чем она может думать — это о долгом купании в озере, которое лежит под заходящим западным солнцем. — Все остальные ушли в лес и они еще не знают, что у нас есть очки ночного видения. Мы сможем вдоволь поохотиться, пока на улице еще прохладно.
— Хорошо, но нас семеро… — Мирта обводит нас взглядом: по два трибута от Первого, Второго, затем Умбер, я и Эшлинг. — Их всего шесть человек. Рыжая из Пятого, тот дрянной мальчишка из Восьмого, девчонка с поврежденной ногой из Десятого, Одиннадцатый и ребенок, с которым он пришел, и маленькая мисс Любовница. Совершенно очевидно, о ком из них нам следует беспокоиться.
— Но все остальные в лесу, — говорит Катон.— И они — легкая добыча. Может быть, даже Любовница, если Двенадцатый не рассказывает сказки. Мы можем избавиться от них к рассвету и оставить остальных наедине с Цепом.
Я знаю, что мне будет опасно вмешиваться в это, но я должен. Китнисс в лесу — самый безопасный сценарий, но ей будет ещё лучше, если мы подготовимся к тому, чтобы выследить её за ночь или две. Я не видел её с того момента, когда она стояла в нерешительности на подиуме; я знаю, что она не умерла на этой поляне, но это не значит, что она выбралась оттуда целой и невредимой. Насколько я знаю, она сейчас за линией деревьев, лечит какую-нибудь тяжелую рану, залегла на дно.
— Не думаю, что они все в лесу, — говорю я. — Я видел, как Десятая тоже шла к полю. И ты должен признать, что там меньше земли.
— Когда ты видел? Когда я заставляла тебя на коленях умолять не убивать тебя? — Мирта сужает глаза. — Знаешь, Катон, ты меня убедил. Мы проверили преданность Третьего, но нам еще нужно выяснить, из чего сделан Двенадцатый. Давайте отправимся в лес.