***
Примерно пятьсот лет назад
В глубоком гроте под горой совершалось очередное таинство, происходившее раз в год. От мрака постепенно отделяются, приобретая чёткие очертания, шустрые тени, которые наглеют и подбираются к ногам. Эта огромная неведомая сила тянет свои мягкие руки, касаясь кожи на шее проворным ветерком, рвущимся в окно на пике горы, шелестом тревожной голубой воды, доносящимся до ушей, и по телу непременно бегут мурашки. Этот праздник считался священным и сопровождался множеством обрядов, которые многие смертные не поняли бы или не поверили. Вокруг небольшого пруда, где летали магические медузы, собрались женщины разных возрастов. Пятеро старейших, с сединой в длинных густых волосах, стояли по правому краю и без устали молились. Колени их ударялись в каменный пол, а женщины складывали руки в молитвенном жесте, возведя глаза на полную луну, пробивающуюся через окно в грот. Лунный свет блуждал по их расписанным красками ликам, запутываясь в седине и отражаясь от глаз потусторонним светом. Таинство определяло свой пик спустя два часа после того, как окончательно стемнело, и готово было продолжаться до самого рассвета, пока солнечные лучи не коснутся земли и не сотрут былые страхи и печали в прах. Только сегодня народ Солнца мог очиститься перед богами и попросить за своих детей. Сегодня самая долгая ночь в году, а оттого воистину таинственная и мистическая. Мир в этот день окутан магией и потусторонним волшебством, а духи так и норовят заглянуть к смертным с разными намерениями. Граница между мирами стирается, так верили воительницы Солнца, которые и собрались здесь, чтобы попросить у своего божества милостыню и защиту от злых сил. Они в самом деле верят во всё это. Но как знать, где кончаются сказки, поверья и предания, и начинается быль? На планете бесчисленное количество мест, полнящихся дурной славой, но ведь это не означает, что в каждое из них, в самом деле, является какая-то Сила. Обычно люди самостоятельно приписывают тем или иным событиям мистическое начало, а остальные подхватывают, охотно уверовав в потустороннее. Желание находить в подобных вещах двойное дно, пожалуй, можно охарактеризовать простым любопытством, сдобренным усталостью от однообразия проплывающих будней, череды проблем и забот, вот и получается, что душу с недоброй силой тянет в густой, непроглядный мрак. Это странно, но люди делают и будут продолжать делать безрассудные вещи до тех пор, пока существует их вид. Почему-то иногда кажется, будто вязкое ощущение опасности — именно то, что тебе необходимо. И хотя в гроте не было никакой опасности для народа Солнца, но даже те боялись спрятанной здесь Силы и поклонялись ей. Поверья и сказки здесь принимают реальные очертания были, это не какая-то местная страшилка или легенда — а настоящее чудо, скрытое под золотой оболочкой лампы, и лучше не сердить того, кто живет внутри. Молодые женщины до тридцати пяти лет стояли с ровными спинами и серьезными выражениями на лицах. Они были облачены в открытые одежды, кожаные нагрудники и набедренные повязки. Каждая держала в руках свое оружие, будь то копье или лук, — символ силы и покровительства над жителями этой деревни. Мужчин в деревне не было, а детей заводили на материке во время завоеваний. Мальчишек бросали в море, веря, что соленая вода смоет их грехи и очистит перед вратами в эдемские сады. А девчонки стояли здесь полуобнаженные и совершенно беззащитные перед таинством колдовства. Некоторые из них пришли впервые и тряслись перед неизвестностью, пока другие, более опытные, в предвкушении поглядывали на волшебную лампу, что вот-вот извергнет из осторожного носика чудо. Самая сильная из воительниц вышла вперед, стоило старухам умолкнуть, заканчивая молитву. Она твердой поступью подошла к лампе, не слыша за своей спиной тихий шепоток: — Почему мы желаем каждый год одно и то же? — пренебрежительно фыркнула самая младшая из них, только-только крепко взявшая свой лук в руки. Ей еще неведом страх как таковой, скорее она двигалась в жизни по инерции, ненавидя все скрытое и неведомое, готовая узнать все знания этого мира и довольно часто раздражающая этим стремлением всех вокруг. Она отличалась от ряда молодых женщин своей пылкостью и неусидчивостью, даже ее осанка оставляла желать лучшего. На первый взгляд еще юная девушка казалась слабой, с едва заострившимися чертами лица, темной кожей и бусинами в заплетенных в косу волосах. Ее темные глаза любопытно блуждали по волшебной лампе на пьедестале, в них горела огромная жажда узнать все тайны этого колдовства и богини — как ее окрестили многие, но другие звали Силой. — Лучше замолчи, Андила, пока тебе язык не отрезали за дерзость, — ответила женщина, стоявшая рядом с ней с копьем наперевес. Андила посмотрела на свою соратницу и закатила глаза, пока их старшая молилась уже около лампы и просила благословения свыше. — Серьезно! — шепотом воскликнула Андила, и несколько других девушек злобно зыркнули в ее сторону, призывая к тишине. Говоря здесь в таком тоне — она проявляет неслыханное неуважение к Силе. — Мы можем попросить власть над всем миром, горы золота, сотни кораблей и рабов, но вместо этого растрачиваем желания впустую… К тому же нас здесь так много, что если взять желание каждой, то… — Заткнись! — довольно грубо ее дернули в сторону и оборвали. — Не смей даже думать о подобном, мы должны радоваться и малым дарованиям, чтобы не прогневать Богов. Андила смотрела на всех, как на умалишенных, которых обычно сбрасывали со скалы. Она словно в тумане пережила этот таинственный ритуал, и когда появилась их богиня, то в пол уха стала слушать очередные, повторяющиеся из года в год желания. Желтокожая девушка с хвостом вместо ног внимательно уставилась на женщин, одаривая каждую взглядом пронзительных золотых глаз и улыбаясь краешком губ. От нее веяло той сказочностью и неразведанными тайнами, что устоять не хватало сил. Юная воительница с малолетства желала подойти к ней ближе, дотронуться до той силы, что скрыта внутри, познать все тайны бытия… Но она стояла, пригвожденная к полу страхом, ведь если посмеет дернуться ближе — ее тут же выволокут отсюда за волосы и бросят в темницу в назидание за эдакую глупость. — Мы желаем плодородия в этом году… защитить остров от чужаков с помощью сильнейших оружий… произвести на свет детей во время набегов, которые станут легкими… Андила перестала слушать, когда богиня взмахнула руками, окольцованными золотом, и рассыпала магию по гроту. Золотой вихрь прокатился в воздухе, задевая каждую из женщин и насыщая силами, а затем ринулся вон к небу и обернулся волшебным, скоротечным, теплым дождем, что сделает их почву урожайной в этом году. А следом вытащила из воздуха несколько пузырьков с волшебной жидкостью и сказала: — После сражений, пусть готовые к детям женщины выпьют снадобье, оно поможет им. Ее добрый, искренний голос отразился от стен и утонул под сводами. Андила искренне не понимала своих сородичей, да и всегда была взбалмошным ребенком. Она не осознавала серьезность этих ритуалов с самого детства и даже один раз попыталась пробраться к лампе, но тогда ее, как нашкодившего котенка, поймали и приволокли к матери, чтобы та выпорола за упрямство и дурость. — Нас ждет праздник, — дернула ее за руку старшая из воительниц, когда остальные стали уходить. Их богиня же заняла свое место в лампе, как и подобает, и магии больше не ощущалось. — Идем. Шли в молчании, и с каждым шагом путь становился все труднее. Андила только недавно стала воительницей и с этого года могла патрулировать пещеры внутри горы, поэтому тщательно все изучала в полутьме и запоминала проходы на случай… неважно на какой случай. Она просто не знала зачем, но тянулась к магии и всему запретному. — Что это было во время обряда? — без претензий поинтересовалась Иллиса — наставница. — Наверное, сами звезды слышали твои дурные речи. — Извини, я просто не понимаю, почему нельзя пожелать большего, — нехотя буркнула девушка в ответ, перекинув длинную тугую косу за плечо. — Богиня ведь всемогуща… — Нужно желать в меру, мы ведь с пеленок тебе это твердили, — строго отрезала Иллиса и вдруг остановилась. — Еще одна такая выходка — и будешь собирать урожай круглый год, а не охотиться и плавать на материк. Андила поджала губы и не ответила. Ей нечего отвечать. Ведь, что бы она не сказала, итог всегда будет одним и тем же: «ты горе на нашу голову, но член общины». Когда девушки вышли и спустились с горы, то вовсю уже шло празднование. Прямо на улицах стояли длинные столы со всевозможными яствами, мясом и заморскими сладостями, а представительницы прекрасного пола общались между собой, да поднимали кружки с привезенным из-за моря летним вином. Молодые девушки, облачённые в простецкие кроем и видом топы и набедренные повязки скачут у костра далеко не первый час, вздымая ногами пыль в воздух, подставляя бликам от громадного костра очертания напряжённых, едва ли помнящих о покое бёдер. Они носятся одна за другой, роняя уставшие пестрые соцветия целебных трав с душистых венков, водружённых на каждую голову, и убегая от проворных искр, то и дело норовящих ужалить покрытую горячей, блестящей в свете огня испариной кожу. Жители острова радовались этой ночью, отдавая всех себя пляскам, смеху и духам, что обязательно заглянут на огонек. Небо нависало над лесом чистым, безоблачным покрывалом, усыпанным умиротворёнными звёздами. Листва всё так же приплясывала на ветру, то попадая в линию лунного сияния, то прячась от него. И только Андила ходила сама не своя, ощущая до этого дремлющие в ней силы, что трепетали под кожей и подзывали к греху, обещая безнаказанность. Она покачала головой, не притронувшись к еде и вину, тогда как ее сестры вовсю наслаждались очаровательной ночью под неустанный рокот барабанов и других музыкальных инструментов, за которыми сидели еще не расцветшие девушки. — Иди-ка сюда, Андила, — подозвала ее к себе одна из старейших женщин, что давно сложила с себя полномочия жрицы и теперь вовсю занималась гаданием да магией. Магией обучала сама Сила, — обычно раз в пятилетие одно желание заменяли этим и выбирали лучшую женщину в деревне, способную нести такое бремя. Отбор проводился не только с учетом силы, но и лунных календарей, даты рождения и прочей чепухи, в которую так не верила Андила. Учиться у Силы считалось честью, но сейчас обладающих магией стало намного меньше — все старейшины (а их пять), и несколько молодых женщин и девушек. Они пользовались уважением и всегда имели свое слово на собраниях. Таиса сидела в позе лотоса на земле перед лоскутом ткани, на котором разложены магические травы, сплетенные из волос куклы, иглы и разноцветные камни. Здесь же лежали ножи с причудливыми деревянными ручками, пиалы с водой и кружки с вином. Андила осторожно подошла к Таисе, глаза которой наполовину ослепли, и глубокие морщины испещрили все лицо. На ее руках значились зачарованные татуировки, нанесенные еще во времена молодости за заслуги перед народом, коим не было числа, — у Андилы такой гордости не наблюдалось. Она еще не успела принести добычу в родные края, и стрелы ее не окунались в кровь. Она осторожно присела рядом со старухой, пока вокруг происходило настоящее мракобесие и зазывания веселых духов на обряды. Кто-то заплетал друг другу косы, другие наслаждались танцами и вином, но были и те, кто желал узнать свою судьбу в эту ночь и подходили к старейшим женщинам, что сидели в отдалении от общего костра и терпеливо ждали любопытных сестер. — Сегодня Боги наблюдают за нами, и каждая должна принести молитву, — говорила Таиса, прищуриваясь, чтобы лучше видеть в окружившей их полутьме. — Я не верю в пророчества, — осторожно начала девушка, ведь действительно не помнила, чтобы хоть раз просила мать или других о гадании. — Это лишь сказки, всегда туманные и лишенные точности. — Есть люди, что вовсе не верят в магических существ и судьбу. Но есть на нашей планете места с едва ли ощутимой гранью меж мирами. Места, через которые, в определённое время, при определённых обстоятельствах, проходят те, кто к роду человека вовсе не принадлежит. — Ты о нечисти? — вскинула брови Андила. — И о ней тоже, — подтвердила старейшина. — Знаешь ли ты, что наша богиня — джинн, созданный из палящего пламени Небес и посланная людям для помощи? Андила засомневалась, припоминая все, что было им скормлено с младенчества, а потом неуверенно ответила: — Мы же поклоняемся именно ей, конечно, знаю. Все наши истории связаны с ней. Она нас защищает, но тем не менее, мы должны служить… — Верно. А все потому, что если она прогневается и увидит в нас корысть — обратится нечистым духом и сотрет здесь все в прах. Однако, как я уже говорила, в местах, подобных нашей деревне, грань с потусторонним миром слишком тонка, и это позволяет нам сосуществовать с другими силами, духами и даже нечистью. Все это в совокупности дает нам, людям, силу. И если ею уметь пользоваться, то грань между настоящим и будущим стирается, позволяя нам узреть истину и свою судьбу. Разговоры о силы и будущем крепко засели в голове Андилы, и та даже засомневалась в своем скептицизме по отношению к гаданию. — Веришь ты или нет, но Сила существует, — по-доброму отозвалась Таиса, подвинув к себе кружку с вином и расположив между сидящими. — Неспокойно мне в последнее время, дитя мое. Я чувствую холод, над нами собираются грозовые тучи, что значит беда совсем скоро накроет наш народ. Андила не ответила, сомневаясь в данном утверждении. Старуха стиснула ее руку и быстро уколола указательный палец иглой, девушка зашипела, но не дернулась, когда алая жидкость с помощью давления на плоть закапала в сосуд с вином, теряясь из виду и перемешиваясь. Таиса стала проводить ритуал, нашептывая себе под нос заклинание, а вино приобретало пурпурные и золотые оттенки, а затем и вовсе подогрелось, источая пар. Уши закладывало от внезапно возникшего странного ощущения тревоги, будто кто-то невидимый просканировал душу и погладил мертвецки ледяными пальцами зашевелившиеся на затылке волосы. Старуха залпом опрокинула в себя содержимое и распахнула свои белесые глаза, которые тут же закатились к затылку. Рот искривился, а затем распахнулся, и она заговорила не своим голосом: — Я вижу, что ты вся опутана черными нитями, дитя… они тянутся к тебе, запутывают ноги и сжимают голову, нашептывая что-то страшное. Они поглотят тебя целиком, если ты не оставишь свои желания позади и не начнешь действовать на благо народа. Держи язык за зубами и помни, что сказанного не воротишь, иначе твои слова погубят всех нас… Старуха резко захлопнула рот, клацнув при этом кривыми зубами. Ее глаза прикрылись, а затем она более осознанно поглядела на перепуганную загадками Андилу, что прижала руки к груди и неверующе пялилась в ее сторону. — Я напугала тебя, дитя? Андила покачала головой, не готовая верить в предсказания полуразвалившейся старухи, несмотря на все доводы о грани миров и силе. Она лишь в очередной раз ощутила приступ удушья от незнания чего-то. — Прости, я совершенно не помню, что увидела, — она мягко положила руку на колено девушки, но та дернулась, подскочила на ноги и пошла прочь. — Глупые пророчества, — хмыкнула она, скрывшись между домов и уже желая оказаться в постели. Звуки праздника не угасали, распространяясь по всему острову, а потому и голова начала болеть. — Духи, да за что мне это? Она зарычала, обернулась и посмотрела на темную гору. В голове бились желания узнать как можно больше о лампе и привести свой народ к мировому господству. Она могла бы изменить их судьбу, возглавить и сделать все возможное, чтобы остальные люди признали их могущество и силу. «Не стоит воспринимать пророчество буквально… она точно пустила в себя какого-нибудь лживого духа — только и всего. Пророчества всегда слишком туманны и необъяснимы, под них можно подставить что угодно» — так убедила себя Андила, перестав испытывать страх. А затем резко остановилась на пол пути к дому и замерла. «Но постойте-постойте… старуха сказала, что надо действовать на благо народа и думать о нем. А кто еще думает о нашем народе?.. Джинн!» Девушка развернулась и быстро прошмыгнула к лестнице, ведущей на гору. Ее появление там осталось незамеченным, так как сегодня все праздновали внизу и даже не подозревали, что у кого-то хватит наглости пробраться под гору. Однако на Западе собирались черные облака, закрывающие звезды, и огибающие остров по воле волшебства, бросающие на землю злобствующие, мстительные взгляды.***
Укрытая полумраком, Андила прошмыгнула через проходы и длинные подземелья прямиком в грот, который еще хранил отголоски недавних молитв и волшебства. Она осторожно дотронулась до лампы, не снимая ее с пьедестала, чтобы не активировать ловушку, и потерла бок. Сердце заколотилось от страха и предвкушения, и даже волосы на руках встали дыбом. Андила глубоко вздохнула и уняла трясущиеся руки, нервно поглядывая в сторону выхода и молясь, чтобы никто не решил прийти сюда снова. А между тем из завихрения темно-золотого тумана появилась та самая богиня, удивленно вскинувшая брови и спустя мгновение улыбнувшаяся совсем искренне. — Привет, — она первая поздоровалась, наблюдая, как стремительно бледнеет Андила, как трясутся ее губы, а глаза ошалело скользят по округе. — Ты боишься меня? — Нет… я… — она глубоко вдохнула, взяла себя в руки и продолжила гораздо тверже. — Я боюсь, что меня накажут за это. — Что ж… — девушка потерла руки от предвкушения и распахнула объятия, громогласно заявив: — Я же ваш личный джинн, чего тебе бояться? И так как ты освободила меня, то у тебя есть три желания. — Желания можно загадывать не раз в год? — с легким испугом уточнила Андила, в голове вспоминая все наставления воительниц. Она думала, что только в эту ночь джинния может исполнить желания. Незнание чего-то заставляло проклинать всех вокруг. — Ваш народ действительно так считает, но между тем многим хочется. Видишь ли, — она спустилась пониже и совершенно серьезно взглянула на юную воительницу, которую видела этой ночью среди остальных, — это волшебная лампа. И человек, обладающий ею, лишь раз может пожелать три вещи. Но желания — имеют последствия, поэтому ваш народ так осторожен. Ниса замолчала, расценивая изложенную информацию и полагая, что должна говорить это всем тем, кто вызвал ее. Все-таки она не давала никаких клятв народу Солнца, они сами придумали весь этот таинственный ритуал вокруг желаний. — И все же… я могу желать для себя? — джинния кивнула ей, впервые за несколько лет общаясь так долго с человеком. Обычно их общение ограничивалось приветствием и исполнением желаний. — Что угодно? Даже если захочу обладать всеми знаниями этого мира? Расскажи мне больше о лампе. — Это будет длинный рассказ… — вздохнула джинния. — И да, желай все, что угодно. Но есть и правила. Девушки разговорились, присев возле стены. Джинния скрупулезно объясняла Андиле то, почему ее народ не использует такие преимущества, а юная воительница по мере рассказа все больше мрачнела. Старейшины загадывают определенные желания лишь раз в год, чтобы не было последствий в виде неправильно произнесенного желания или собственной неосторожности в принципе. Они свято верят, что джинния — богиня. Хотя на самом деле та является лишь рабом лампы и людей, что присвоили ее себе. Она была и не против, подолгу ведая о том, как раньше хорошо к ней относились и даже приглашали на праздники, пока старая традиция не позабылась. Ее не отпускали после того, как на остров несколько раз нападали чужеземцы и прознали о волшебстве. Ниса являлась своего рода хранителем этого острова, покуда желания народа Солнца повторяются и остаются добрыми. Она не видела других хозяев, но подозревала о зле и даже сама предлагала воительницам более серьезную мощь, на что они отказывались из-за своего благочестия перед духами. Рассказ действительно был долгим, и Андиле все меньше нравился. Она всерьез начала осознавать то, что ее народ глупо тратит желания на беззаботную жизнь, тогда как может править всем миром и брать то, чего пожелает без особых трудов. — Я не жалуюсь, мне здесь хорошо, — широко улыбнулась джинния. — Так приятно было поговорить с кем-то, ты не представляешь. Сюда наведываются только старейшины, чтобы посоветоваться или решить какие-нибудь проблемы не прибегая к магии. Андила бледно улыбнулась, все еще пораженная открытием. А Ниса глядела на нее и гадала, почему же эта девочка пробралась в пещеру, нарушая правила. «Она не похожа на остальных…» — думала Ниса, проникаясь этой воительницей и спустя небольшое время уже чувствуя их крепкую связь, которая должна сыграть в будущем каким-то неопределенным образом. — А ты ничего не можешь для себя пожелать? — вдруг спросила Андила. — Я? — удивленно распахнула глаза джинния. — Нет… я могу исполнять лишь желания людей. — А что бы ты хотела для себя? — заинтересованно продолжила свой маленький допрос девушка. — Не знаю… — пожала плечами Ниса. — Друга? Путешествовать? Свободу? Она брякнула своими кандалами и погрустнела. Пусть ей и не так много лет, как другим джиннам, о которых ей известно, но она также знала о прелестях свободы. Наверное, каждый из них мечтает об одном и том же, и скрывать тут нечего. Если бы она обрела свободу, то осталась бы на острове, не в гроте, а вместе со всеми жителями там, за горой. — Наверное, это ужасно, каждый год выслушивать наши повторяющиеся желания, — вдруг усмехнулась Андила, поглядев на звезды в небе, что виднелись отсюда. — Не страшно то, что ты являешься джинном, но страшнее — одиночество, — мудро проговорила Ниса, качнув головой. — Я понимаю тебя… — осознанно ответила девушка, хмуро подумав о том, что она также одинока, ведь настоящих друзей у нее в этой совсем небольшой деревне не было. — Я бы хотела привести наш народ к могуществу и процветанию, узнать все тайны этого мира и обладать всевозможными знаниями… Мы могли бы возвыситься над миром… — Господство — это те же кандалы, — откликнулась Ниса, предупреждающе вскинув руку. — Ваш народ процветает, да, не на материке, но здесь — ваш дом. Я могу сделать тебя сильнейшей из воительниц, мудрейшей из всех, исполнить все, чего жаждет твое сердце. Только смотри не пожалей, ведь за магию приходится платить… — Именно поэтому я желаю знать все, чтобы не бояться неизвестности… — тихо прошептала ей в ответ Андила. Слова джиннии тронули юную воительницу и та, без зазрения совести подошла к лампе и потерла ее бок. Она размышляла обо всем произошедшем и понимала — это возможность стать лучше, смелее и умнее всех остальных. Она просто должна была попытаться изменить свою судьбу, чтобы ее народ не погиб после пророчества Таисы. Ниса напряглась, ведь впервые испытала переживание, что Андилу за подобное могут попросту казнить, но и помешать как-то не имела права, оставаясь лишь сторонним наблюдателем. Негласным ведущим пока непонятной игры. — Я желаю знать все вещи в этом мире, все тайны и знания, что доступны человечеству. Ниса пораженно выдохнула и взмахнула руками, оплетая Андилу золотыми нитями, которые закружились в бешеном ритме, закрутились и спутались вокруг молодого тела, а затем стремительно рассыпались горсткой золотой пыли, что осела на пол. Андила распахнула глаза, но не ощутила ничего необычного в своем теле и мыслях. И тогда Ниса сказала: — Я погружу тебя в состояние сна, и ты все узнаешь… Андила чувствовала изменение и прикрыла на мгновение глаза, проваливаясь в мерцающую потусторонним светом бездну, что распахнула объятия и явила ей все, чего она хотела. Перед взором ее проносились книги, математические уравнения, все языки мира — пестрый водоворот знаний обернулся вокруг в кокон и погружал в странное состояние гипноза, буквально вталкивая в голову информацию и причиняя неподготовленному разуму нестерпимую боль. И когда девушка распахнула глаза в реальном мире, то изменилась в лице, приобретая мрачность и глубокую задумчивость. Ниса сочувственно проводила растерявшуюся девушку взглядом, которая не обмолвилась ни словом, и покачала головой. В глубине души она уже знала, что желания чреваты последствиями, и что приход Андилы был предрешен судьбой. Это что-то определенно значило, но джинния пока не понимала, к плохому или хорошему ведет эта игра. — Ну надо же, не подозревала, что кто-то желает знать все на свете…***
Комната Андилы оказалась завалена всевозможными шкурами животных и папирусами, которые благосклонно подарила Ниса, а воительница приноровилась писать палочками, выцарапывая иероглифы, или углем. Даже на стенах девушка выцарапывала математические уравнения и решала невероятные задачки, распознавала электромагнитные волны и все природные явления, объясняя их с помощью цифр. Ее особо сильно увлекла физика и счет, но также девушка (признанная Нисой отныне самой гениальной в мире) выучила языки и сотни тысяч других вещей, что лишь чудом умещались в голове и причиняли постоянную боль, будто в затылок тычут иглами и вспарывают кожу. Магия не далась ей бесплатно, но тем не менее, Андила даже не замечала никакой боли и общего недомогания, сгорая от мыслей об учебе. В ее голове буйным потоком бились мысли, которые жаждали найти себя на папирусе, скорее быть записанными и изложенными в правильном порядке. Воительница почти не ела и не спала, каждый раз узнавая что-то новое и чувствуя невероятный подъем сил. Она ощущала себя всемогущей, зная десять тысяч вещей, миллионы неразгаданных тайн и необъяснимых явлений, которые объясняла сама же после. Ниса наблюдала за ней из лампы, сидя на полу в окружении сотен хрустальных шаров. Они перекатывались возле ее ног, шептали голосом Андилы и показывали ей картинки того, что происходит в данный момент и до этого, постоянно сменяя друг друга. Джинния хмурилась, наблюдая, как ее подруга постепенно теряет голову от всех знаний и забывает про настоящий, материальный мир. Она с неохотой впервые выбралась на материк и даже там не переставала размышлять о сути знаний порой даже вслух. Проходили дни, недели, месяца, а затем и года, сменяя друг друга вечной вереницей одного и того же. Жители деревни все больше шушукались и напрягались, глядя на Андилу, что изменилась до неузнаваемости и даже попросилась обучать детей грамоте. Многие воительницы перестали воспринимать ее как свою союзницу и вскоре выгнали из храма, позволив заняться любимым делом и сложить лук и стрелы. К тридцати годам Андила заслуженно получила звание деревенской сумасшедшей, и даже дети стали сторониться ее, не желая воспринимать математику и изучение письменности. Иногда, под покровом ночи, молодая женщина пробиралась под своды горы в грот, где ведала джиннии обо всем, что ей известно и они подолгу разговаривали, обмениваясь знанием. Ниса не знала столько вещей, о которых говорила Андила, но тем не менее выслушивала и помогала советом, каждый раз предупреждая о том, что знаниями не следует злоупотреблять и иногда нужно останавливаться. — Не к добру это… — прошептала джинния, заглянув в один из хрустальных шаров, где воительницы и старейшины обеспокоенно обсуждали знания Андилы. Они заглянули в ее дом, пока хозяйка отлучилась, и с неодобрением глядели на исписанные стены и горы свитков. — Она слишком много знает и представляет опасность… — шептали жители деревни, искоса поглядывая на истощенную, но с горящим взглядом Андилу, что более не принимала участия в таинствах, потеряв их смысл после поведанного, и в собраниях. — Откуда она может столько знать? Вопросы порождали слухи, и сплетни разносились повсюду, обрастая догадками, порой самыми верными. В один из вечеров, когда Андила наведалась к уже ставшей подругой Нисе, произошел серьезный разговор. Они действительно сильно сблизились за долгие годы, пусть их интересы во многом и не совпадали, но так хотя бы двое находили в разговорах отдушину от всего происходящего. — Послушай, они подозревают, что ты загадала желание, — тихо, но сурово произнесла Ниса, кружа вокруг уверенной в себе женщины. Она изменилась, подросла, окрепла, но все что ее интересовало — знания. — Андила, время для второго желания пришло… Пожелай жить богато на материке и ни в чем не нуждаться. Пожелай уплыть отсюда, ведь они не дадут тебе здесь жить и захотят убить за нарушение правил! В конце Ниса уже выкрикнула это в лицо равнодушной Андилы. Та лениво повела плечом и бросила: — Они глупы и не понимают ценность знаний, — в ее голосе сквозил лед, что буквально приморозил Нису к месту. — Благодаря мне они знают точные астрологические прогнозы на будущее, только благодаря мне ловят рыбу в хороших местах и знают о приближении стихийных бедствий. Они не сделают мне ничего. Ниса неверующе покачала головой, потому что уже знала, что приближается что-то плохое. Она искренне переживала за подругу, пыталась помочь, но не была в силах что-то изменить или исправить без желания. И осознавала, как изменилась обычная, пугливая, сующая нос не в свои дела бывшая воительница, заработавшая скверную репутацию своими чересчур обширными знаниями. — Тебя в юности было трудно переубедить и предостеречь, — поникшим голосом отозвалась джинния. — А сейчас и подавно. Я чувствую растущую угрозу, Андила… На Западе собираются тучи, и джунгли стали совсем неспокойными, несмотря на мою магию. Что-то приближается, я это ощущаю буквально всем телом… — Я не верю в чувства и ложные ощущения, — отрезала женщина, непонимающе поглядев на джиннию, но тут же вспомнив, что они не люди. Они созданы из огня и способны ощущать то, чего может и не быть. А Ниса порой напоминала параноика. — Как и в вестников чего-то нехорошего. Ты говоришь загадками, но почвы для переживаний нет. Ниса покачала головой. — Андила, помнишь, что я говорила о последствиях желаний? — женщина кивнула, вспомнив тот давний разговор. — Так вот… это они и есть. Люди, которые слишком много знают, остаются одинокими и непонятыми никем. Твое племя, когда догадается о загадывании желания, расправится с тобой.***
Нити тянулись к ней и стискивали плоть до побеления, пронзали до крови, что зазмеилась струйками по телу. Липкий страх обхватил своими ледяными пальцами затылок, забираясь на подкорку и принимаясь хозяйничать. Мрак, что окружал ее, не рассеивался и не дрогнул от пронзительного вскрика. Она забарахталась в этой качественной иллюзии, силясь вырваться из удушающих тисков, что сомкнулись и на глотке, перекрывая доступ к кислороду. Иллюзия поглощала сознание целиком, предвещая что-то определенно нехорошее. То, от чего стоит бежать, и впервые Андила за последние года не могла растолковать увиденное. Из забытия ей помогли вырваться шорохи снаружи. Андила подпрыгнула на кровати и в чем была вылезла через окно, чтобы броситься к горе. В центре города уже разгорался спор, и воительницы вскоре двинулись к дому Андилы, чтобы покончить с этой историей. — Они были здесь, верно? Спрашивали? — запыхавшись, спросила Андила у появившейся из лампы Нисы. Та выглядела вымотанной и слабо кивнула. — Они загадали такое желание, прости… — ответила девушка, ощущая на себе вину. Все-таки за почти пятнадцать лет они сдружились со странной смертной женщиной, что жаждала знать все на свете с такой страстью, что позабыла о двух других желаниях. — Но у тебя они тоже еще остались. Я снова предлагаю тебе свободу. Андила не без страха подумала о том, что придется начинать все заново. А Ниса уже слышала топот со стороны пещер, к ним стремительно приближались. — Они убьют тебя, — снова надавила она. — Опомнись! Ты ведь хотела привести свой народ к могуществу, Андила! Она рассвирепела, принимая более здоровенный облик и нависая над смертной в порыве гнева. Но Андила совершенно вдумчиво поспорила: — Когда ты знаешь все на свете — это и есть могущество. Я стала сильнее их всех, а они… они не осознают ничего. Им бы только плясать вокруг костра, да нападать на материк с бестолковыми целями. Они не пожелают править и знать обо всем, а значит, не заслуживают жить. Только она произнесла это, как из тоннеля появились воительницы. Они тут же окружили Андилу, что даже не тряслась от страха, прекрасно зная, что ждет ее после и во время смерти. — Ты предала наше доверие, когда загадала желание, — прошипела одна из сестер, тыкнув копьем в плечо Андилы и надавив до выступившей крови. — У нас так мало правил, сестра, но ты посмела нарушить их всех. — Я лишь хотела привести нас к процветанию, — высказалась Андила, вскинув подбородок и бесстрашно встречаясь с десятками глазами. — Вы сами отказались следовать моим знаниям. — Мы итак процветаем, — ощерились сестры, направляя свои копья на тело женщины. — А ты будешь приговорена к смерти старейшинами за нарушение правил. — Правда? — выгнула бровь Андила и повернулась к притихшей Нисе, что стояла позади всех и опустила голову книзу. — Вот мое желание. Женщины уже хотели пронзить ее тело, но тут же джинния укрыла Андилу от копий крепким щитом и выросла рядом из воздуха. Она не могла позволить, чтобы желание, начавшее произноситься, не сбылось, но тем не менее бросила на остальных женщин племени сочувственный взгляд, полный скорби. Разрываясь между людьми из одного народа, джинния поняла, что допустила ошибку намного раньше сегодняшнего дня, и нехороших знаков было предостаточно. Глаза Нисы умоляюще устремились на хладнокровную Андилу, в погоне за знаниями растерявшую всю человечность. — Пожелай свободу… — шептала джинния настолько тихо, что никто, кроме подруги не слышал. — Пожелай укрытие… — Укрыться от тех, кто ненавидел меня всю жизнь? — фыркнула Андила, чувствуя, как внутри что-то трескается и глухо срывается вниз, ударяясь о пол и разлетаясь на осколки. Наверняка это было ее замерзшее сердце. — Струсить и бежать? — Ты будешь жить… спасение — это не трусость. Андила прекрасно понимала, что доносит до нее Ниса, но настолько заледенела, что была готова проклинать всех вокруг. Ей хотелось спастись и оставить остальных умирать, доказать то, что без лампы их существование быстро прекратится, и никакие духи в этот раз им не помогут. — Они выбрали путь крови, значит, так тому и быть. Я желаю, чтобы все сдерживаемые тобой бедствия обрушились на остров, и желаю, чтобы никто из народа Солнца не смог ужиться на этой проклятой земле! Ниса взмахнула руками, проклиная этот день на чем свет стоит и попутно крикнув всем, чтобы убирались прочь из пещеры и скорее уплывали с острова. А магия заискрилась в воздухе, перемешиваясь со вскриками женщин, что бросились вон, в попытке спастись и следуя скорому указанию джиннии. Андила в ужасе распахнула глаза, осознав только что сказанное и тут же замотала руками перед позеленевшей от страха джиннией. Но вихри магии уже окутывали пространство, принимая зловещий зеленый и пурпурный оттенок, за которым невозможно разглядеть дивных медуз, метнувшихся к пруду, и даже неба. — Нет-нет! Я не то имела ввиду! — в последние минуты своей жизни Андила ощутила прилив чувств, что были давно похоронены под пыльными свитками. — Отмени это желание! — Я не могу отменять желания, Андила, — сокрушенно прошептала джинния, смотря как волшебные нити протянулись по всему острову, очерняя землю, запечатывая все источники силы и пути выхода к морю. Где-то далеко громыхнуло, и пещеры затряслись от надвигающейся катастрофы. Пол заходил под ногами, а в деревню пришел настоящий Ад, снесший большинство зданий и унося за собой живых к соленым смертоносным водам, что сейчас неспокойно шумели и грозились перерасти в цунами. Жители не смогли добраться до лодок, погибая в лесу, в своих постелях и на улицах. — Ты говорила, что не можешь убивать! — Андила схватила Нису за плечи и встряхнула, ища глазами что-то на ее лице. — Я не могу, но ты пожелала стихийные бедствия и чтобы народ Солнца не ужился здесь… бури не утихнут, пока желание не исполнится тем или иным путем. Гора зарокотала, оставаясь самым неприступным местом на острове. Те, кто был в деревне погибали от землетрясения, нахлынувшей воды и пожара, что вдруг разгорелся в одном из храмов на подъеме к горе. Те, кто еще остались живы, спрятались в пещере с деревом жизни, неустанно молясь, чтобы гнев богов минул их. Но все было тщетно. Дерево внезапно замкнуло вход во внутрь горы, предотвращая попытку опомнившихся воительниц вернуться к лампе и пожелать отправиться на материк. — Плата за магию… — зашептала, лишаясь рассудка женщина, оседая на пол и глядя в пустоту непонимающим взглядом. В ее голове было сотни решений, но из всех, она выбрала месть, неосознанно подставив и саму себя. Больше всего она сейчас жалела о глупом втором желании, о знаниях, что так и останутся не веданными миру. — Я предупреждала тебя, — добавила Ниса, отлетая поближе к лампе. Тени уже подступали к горе, лишая рассудка и сводя с ума смертных. — Но ты не слушала, не взвешивала свои же слова, решила отомстить… Я не виню тебя, так должно было произойти. — Пророчества, — криво усмехнулась сквозь слезы женщина, вспоминая рисунки на стенах, что появились там задолго до ее рождения, а затем и предсказание Таисы. Теперь стало понятно, что за паутина на ней и почему все канет во мрак. — Ты знала, что триггером стану я? Джинния вспомнила, как первые и последние рисунки появились на стенах благодаря мудрейшим старым жрицам. Они предвидели будущее и опасались, что расплата за магию рано или поздно придет, а потому старались быть осторожными. Но ни что не могло их спасти от самих же себя. Они и понятия не имели, что девушка из племени, нарушив запрет, обречет всех на гибель. — Знала ли я? — удивленно спросила Ниса. — Нет… прощай, смертная. Андила взревела и бросилась прочь из грота, оставляя Нису наедине с общим горем, что успело пропитать стены слезами и мольбами о пощаде. Она слышала сотни угасающих голосов, что взывали к ней отовсюду и отворачивалась, понимая, что сказанного не воротишь. Андила не пробежала весь путь, свихнувшись и сиганув в пропасть, отдав жизнь, как и многие другие. А Ниса смотрела на крушение народа Солнца, на то, как стихии забирают себе их земли, дома и жизни, не оставляя после себя ничего живого. Вода наползала прямо но гору, а когда отступила, то налетел вихрь, поснимавший крыши домов и разрушив большую часть всего живого. Молнии терзали гневающиеся небеса и обрушивались на землю. Гром обещал быть долгим, заволакивая небо тучами и не позволяя увидеть потусторонний свет месяца и звезд. Даже духи притаились в своем мире, услышав вакханалию, творящуюся сверху на земле, и не посмели вмешаться, гонимые испугом. Остров со временем снова оживет, но вряд ли позволит обитать здесь кому-то. Джинния чувствовала в горе сбившихся в кучку людей, что были готовы прийти сюда снова и попросить желания, но резко взмахнула руками, обрывая с ними всякую связь. Она запечатала остров по велению Андилы, накладывая чары на джунгли и гору, возводя крепкие стены купола, что призван охранять лампу. Воительницы остались возле вмиг побелевшего дерева и потеряли надежду на спасение. Они бы могли выйти и попробовать пробраться к берегу, но лодок там уже не было, что означало — ловушка захлопнулась. Женщины молились, оплакивая умерших детей и стариков, но молитвы отсюда были не слышны, и тогда две из них принялись колдовать, помогая запечатывать проходы магией, чтобы забредшие сюда искатели сокровищ не наткнулись на лампу. — Наш род проклят… — шептали они в пещере у входа в гору, и джинния слышала их тихие голоса. — Остров проклят… и лампа тоже проклята… Наверное никогда в своей жизни Ниса не испытывала такую горечь. Она жалела о том, что Андила нашла лампу и загадала глупое желание, которое и привело к последствиям. И винила во всем себя. — Нельзя было привязываться к ней, — твердила она себе постоянно на протяжении многих лет. — Тогда, может, было бы не так больно.