***
Тем временем Ксеркс кружил вокруг привалившегося к стене князя, который был не в состоянии пошевелить рукой или отдать хоть какой-то приказ. Силы и без того мизерные в последнее время покинули его, погрузив в злосчастное небытие, из которого пути обратно могло и не быть. Песок в стеклянных часах подходил к своему концу, ознаменовав неизбежное. Или почти неизбежное. Ксеркс постарался думать, как думал бы хозяин. Он уловил взглядом лампу, что украдкой пряталась за поясом Мозенрата и шустро подлетел к ней, начиная тереться головой и плавниками о поверхность холодной штуковины. Он не знал, сработает ли она на животное, а потому отчаивался. — Ниса! — шипяще позвал он, готовый умолять ее о спасении хозяина в очередной раз. И спустя пару его попыток позвать девушку и трение лампы, та откликнулась обиженным голосом джиннии: — Если я выйду, то ты труп. И смолкла. Ксерксес пораженно выкатил глаза и снова принялся тереть с двойным усердием, повторяя имя джиннии и то, что хозяину нужна помощь. Наконец, лампа сдалась под таким напором и выпустила девушку на свободу, которая тут же провозгласила: — Значит, ты готов к мести? Убийственной, обжигающей, словно халапеньо, выворачивающей душу наизнанку, горячущей, словно булочки прямиком из адовой пекарни, безжалостной, беспощадной, грозной, жестокой, коварной! Смолкнув, не дождавшись ответной реакции или хоть каких-то слов, Ниса обескураженно моргнула. Она скептически оглядела угря, который и вызвал ее, а затем более настороженно окинула взглядом Мозенрата, чей цвет кожи стал белее первого снега. Замешательство вытеснило обиду глубоко в подсознание, а потому гневное выражение лица сменилось на осознанное. — Допрыгался? Дотянул время? — в негодовании зашипела девушка, припечатав себе рукой по лбу от возмущения. — И что мне с ним теперь делать? — Желание! Он написал желание! — тут же взвился угорь, и Ниса подняла тело князя в воздух, переместив их в его спальню. Она впервые оказалась здесь, ведь во все остальное время предпочитала ускользать в лампу, а потому и не думала, что покои князя так же шикарны, как и ее комнаты в лампе, правда являлись абсолютной противоположностью, как тьма — свету. Стены и потолок были черными, сужающими пространство, но покрытые лентами золотых узоров. Пол сделан из чистого темного дерева и приятно холодил кожу обнаженных стоп. Возле кровати раскинулся шикарный темно-синий с золотым рисунком ковер, ступив на который, чувствуешь идеальную мягкость. Посередине, изголовью к стене, расположилась громадная кровать, на которой смело поместятся человек пять не меньше. У изголовья ткань закреплена на опорах, создавая недвижимый балдахин темного, почти бордового цвета. У ног в кровати примостился шикарный расписной сундук с одеждой. По левую стену находились окна с видом на море, а рядом расположились удобные диванчики с кучей мягких подушек с золотыми кисточками. А по правую раскинулись книжные стеллажи по обе стороны от внушительного камина, на котором являлись взгляду изысканные расписные вазы. Укрытая роскошью спальня оказалась лишь одной из комнат в покоях князя. Если выйти за дверь, то попадешь в круглую гостиную, с тремя дверьми — купальней, гардеробом и выходом в коридоры. Ниса поспешила уложить князя на спальное место, подтолкнув ему под голову несколько подушек. Он бледнел очень стремительно, а приложив два пальца к его артерии на шее, девушка с ужасом осознала, что пульс стал совсем нитевидным и едва ощущался. — Черт бы побрал тебя, Мозенрат! — воскликнула она, ударив кулаками по кровати и, образовав ноги, принялась ходить кругами по комнате, придумывая решение свалившейся, словно кирпич на голову, проблемы. Лунный свет не попадал в эту часть замка, повернутую к морю, а потому пришлось зажечь камин и свечи, стоявшие по обе стороны кровати в узких углублениях стены. Комната наполнилась светом, что отбросил неверные блики на стены и утонул под потолком. Холод пробрался под кожу, и легкий, непонятно откуда взявшийся ветерок погладил обнаженные участки тела, вздымая волосы на загривке. Ниса метнула взгляд на закрытое окно и сконфуженно выдохнула, увидев парящих в небе стервятников. Они магическим образом притягивались именно к этим окнам определенной спальни и парили совсем близко, бросая голодные взгляды за стекло. Небо заволокло тучами, и недобрые предзнаменования вновь явили себя магическому золотому взгляду. — Что происходит? — пискнул угорь, вглядевшись в ночное небо вслед за Нисой и также явственно ощутив дыхание смерти на своем теле. Что-то определенно нехорошее проникало в замок, стремясь к изможденному телу мага. — Вестники смерти… — только и прошептала девушка, отвернувшись и снова осмотрев умирающего князя. — Он умирает. Быстро принеси всю его писанину! Она скомандовала резко, не дав возможности опомниться угрю, а затем распахнула перед ним дверь из покоев и выгнала наружу, чтоб занялся делом. Сама же она вновь почувствовала присутствие смерти, что прошмыгнула в открытую теперь дверь и присела рядом с князем, готовая забрать его жизнь. Девушка, сцепив зубы, не могла позволить этому случиться, испытывая невероятный страх и испуг от того, что может снова потерять человека. Неважно каким был Мозенрат, но она не могла позволить ему умереть сейчас. — Не вынуждай меня снова нарушать правила… — шептала она, сцепив зубы от жаркого желания помочь или оставить все, как есть. Невольно перед глазами встало заплаканное лицо Андилы, а затем и лики остальных воительниц, которых Ниса не сумела уберечь от смерти. Она так давно вкусила эту горечь потери, но даже сейчас не могла забыть каково это — терять кого-то. Просто наблюдать смерть, оставаясь немым свидетелем случившегося. И стало до тошноты отвратно за прошлые ошибки, которые она постарается больше не допускать. Взяв его руку в перчатке, сдернула вещицу, отправляя ту на пол, и переплела костяные пальцы со своими исконно горячими, дарующими жар жизненных сил. В свободной ее руке появился магический хрустальный шар, который соскочил с ладони и стал кружить в воздухе над телом князя, впитывая темную энергию, что сочилась от его тела, и становясь почти черным от негатива. Он отражал и ее бледно-желтое лицо, искаженное первобытным страхом за чью-то жизнь. «Ты ни черта не знаешь о смерти» — всплыли в голове слова князя, и джинния болезненно усмехнулась. Знает. Еще как знает, что значит бессилие, когда смотришь на людей, умирающих возле тебя. — Ну же, очнись! — воскликнула Ниса, ощущая, как жизнь покидает тело князя, но тот в последние мгновения начал приходить в себя. Вокруг его тела плавали уже три идеально круглых кристалла, исцеляющие по мере возможности то, что еще можно было исцелить и привести в чувства. Веки его дернулись, и он распахнул глаза, изможденно глядя в потолок, а затем ощутив чужие руки на своих костях. Он уставился на Нису, что выдавливала из себя улыбку и пыталась не выдать своего сострадания и обиды за то, что произошло часом ранее. Она привела его в чувства с помощью магии, — Мозенрат ощущал ее обволакивающую энергию вокруг себя. Выдернув хозяина из небытия, джинния тут же быстро зашептала: — Ксеркс принесет твое желание. Ты должен пожелать, чтобы я исполнила все написанное, иначе умрешь, Мозенрат! Ты слышишь меня? Он скривился от ее вроде тихого, но ощущавшегося колокольным звоном голоса, который приносил новую порцию боли и непонимания, что от него хотят. Почти ничего не соображая, князь смотрел в ее лицо, которое отчего-то казалось светлее самого солнца и слепило глаза, хотя звезды в ее волосах давно померкли. Мозенрат после явно не своих размышлений устало прикрыл веки и снова скорчился от боли, не в силах даже прохрипеть что-либо. — Ничего, таблеточка ибупрофенчика должна поставить на ноги! — тут же оптимистично вскинулась девушка и достала из воздуха аптечку со странным красным крестом. Закопошившись, выудила оттуда маленькую белую таблетку и протянула князю. — Давай, тебе надо это проглотить. Ниса напомнила ему маму. Не свою, которую он и не помнил, но просто в значении этого слова угадывались черты джиннии. Он отпихнулся от той дряни, что буквально втискивала в его рот девушка, выставив вперед костяную руку и сдерживая ее за оголенный живот. Жар, исходивший от ее тела, почти ошпарил немеющую от боли и смертельного холода конечность, вынуждая впервые заскулить от боли. — Ну что ты как маленький! — Ниса вспыхнула, и даже ее волосы на долю секунды воспламенили от негодования, а затем вернулись в прежний вид. — Она избавит от боли! — Магия… — только и выдавил хозяин, то проваливаясь в состояние полуобморока, обмякая на кровати и опустив руку, то вновь приходя в себя. Джинния кинула свирепый взгляд на свои кристаллы, что лишь подтверждали слова Мозенрата. Они потемнели сильнее и лопнули, осыпав золотистой пыльцой одежду князя, а затем и остатки растворились. — Оу, да, ты наверное прав… — она осознанно посмотрела на таблетку в руке и растворила ее, не воспользовавшись. — Вряд ли она вылечит магическую боль. Мозенрат закашлялся, прикрыв ладонью рот, а затем отвернулся, не в силах глядеть на кровь на коже. Ниса еще больше заволновалась, поглядывая в сторону двери на подоспевшего Ксеркса. — Не нашел!.. — прохрипел он не своим голосом, пытаясь отдышаться и буквально падая возле головы Мозенрата. — Хозяин! Где желание? Но Мозенрат не отвечал, вновь уйдя в состояние анабиоза. Ксерксес взвыл, будто ему причиняли невероятную боль, и слезы блеснули в его глазах. — Ничего, сейчас я что-нибудь придумаю! — тут же вмешалась Ниса, похлопав угря по тельцу и ободряюще улыбнувшись краешком дергающихся губ. — Крякнем, плюнем и надежно склеим скотчем! Джинния сама переместилась в библиотеку, потом в лабораторию и кабинет князя, но нигде, ни в каких бумагах не нашла то, что увидела парой недель ранее в его руках. Тот пергамент пропал, будто его никогда и не существовало, и только колдун, что пребывал в отключке, мог знать ответ. — Твою мать! — в сердцах выкрикнула Ниса, едва не разорвавшись на миллион осколков от предвкушения неизбежного. — Идиот! Ты глупый идиот, Мозенрат! В ее груди отчаянно вспыхнуло болезненное пламя пожара, сжирающее изнутри и приносящее страдание. Глаза остановились и замерли на часах в лаборатории, которые отмеряли положенное время, а последние песчинки сваливались на дно. Ниса зарычала, протопала босыми ногами ближе и приложила руки к стеклу, взвешивая все «за» и «против». «Я даже понятия не имею, что конкретно он хотел загадать! У меня просто нет выбора, ясно? Я должна чуть-чуть приостановить их… ведь если не сделаю, то где окажусь? Мозенрат, возможно, не самый худший хозяин» — ее темная сторона ликовала, тогда как свет с ужасом собирал силы, чтобы вступить в небольшую магическую схватку. Ниса задержала дыхание, прикрыла глаза и сосредоточилась, чтобы не допустить плохих последствий колдовства. Она прощупала своей энергией каждую оставшуюся песчинку, что вот-вот рухнет вниз, и тут же с силой бросила сгусток искрящейся магии, блокируя ход времени. Распахнув глаза, увидела, как застыли песчинки, прекратив свой быстротечный побег, а некоторые и того замерли в падении неестественно и пугающе. Это продлится не долго, не больше двух-трех суток, но этого времени должно хватить, чтобы привести князя в чувство. — Это не считается нарушением правил, ясно?! — воскликнула она в который раз, вознеся глаза к потолку и будто отчитываясь перед кем-то невидимым свыше. — Если нет свидетелей, значит, ничего не было! Ниса прокляла этот день, прокляла бездумного, тянущего время перестраховщика, который едва не откинулся по собственной глупости. И прокляла себя за то, что нарушила правила и спасла, пусть и ненадолго, его жизнь. «Если он это не оценит, то я лично сброшу его со скалы» — устало подумала девушка, даже не в силах больше рассуждать о правильности этого поступка. Она переместилась обратно в спальню и отметила, что Мозенрату стало легче. Дыхание пришло в норму, а пульс восстанавливал былой ритм, и даже цвет кожи приобрел более здоровый вид. Мозенрат спал, успокоившись и избавившись от терзаемой его боли, не видя мрачных снов в эту ночь. — Ну вот, — довольно протянула Ниса, выражая всем своим видом радость, чтобы Ксеркс перестал так переживать. Правда в ее голове в это время прогрессировала боль, а противная обезьянка с тарелками не позволяла о чем-то подумать. — Он спит, как младенец, смотри-ка! — Что ты сделала? — подлетел к ней угорь, внимательно вглядываясь в лицо на наличие лжи, но не замечая ее. — Ничего, — пожала она плечами, присев возле князя и снимая его странный головной убор, чтобы было удобнее спать. — Когда он придет в себя, то ему срочно нужно загадать желание, ты понял? Ксеркс дёргано кивнул, все еще переживая и не в силах успокоиться. Он вдруг осознал, что девчонка спасла князя, и ему теперь станет лучше (хоть джинния сама и не призналась в подобном). Осознанно поглядев на ее смягчившиеся черты лица, угорь ощутил незримую для людей связь. Протянувшаяся нить между ним и джиннией окрасилась в яркий цвет признания и доверия. — Спасибо… — выдохнул угорь и сам от себя не ожидая свернулся клубочком на ногах девушки, повинуясь лишь природному инстинкту. Ниса выдохнула от удивления и поглядела вниз на устроившегося так удобно зверька, который приятно грел бедра и едва не урчал, подобно кошке. Рукой проведя по гладкому тельцу, джинния расслабилась, принимая благодарность, пусть и с неспокойным сердцем. Для нее совершенное считалось обесцениванием собственного труда, ведь она не могла просто так помогать кому-то. «Но ты хотела помочь, Ниса. И переживала за него» — шепнул ей внутренний голос, и джинния сдалась в который раз за сегодняшний, такой долгий день. Обрывки истлевшей гордости кружились в воздухе и оседали привкусом горечи на языке. Ниса закрыла глаза и провалилась в спасительный сон, в череду мелькающих обрывков чего-то далекого, чьи сети оплетали сознание и отвлекали от насущных мыслей. И все же, по мере погружения она видела так ясно в сплетенных осколках волшебного сна лицо темного колдуна.***
Мозенрат пошевелился, чувствуя ломоту в теле и затекшие конечности, а затем приоткрыл глаза, привыкая к погруженной в свет комнате. Он посмотрел на камин, дрова в котором уже догорали, превращаясь в алеющие угли, а затем перевел взгляд на сидящую в позе лотоса Нису с закрытыми глазами и угрем на одной из ног. Воспоминания неясными обрывками пронзили череп головной болью, и Мозенрат едва не подскочил как ужаленный от крепкого осознания, что джинния спасла его от смерти. — Что ты сделала? — хрипло поинтересовался он, приподнявшись на локтях и чуть толкнув девушку ногой, которая сидела к ней очень близко. Выдернутая из сна джинния хмуро и недобро сузила глаза, а затем ледяным тоном выдала: — Я ничего не делала. — Лжешь. Его глаза сузились, но не от гнева, как в ее случае, а от подозрения. Он терпеть не мог, когда ему лгут. — Это всего-навсего маленькое чудо, — пренебрежительно откликнулась Ниса спустя пару минут сверления друг друга взглядами. — Тебе нужно срочно загадать желание, Мозенрат. Он улыбнулся впервые не натянуто, довольный ее злым ответом. Да, именно на такое он рассчитывал в подобной ситуации, а потому не удивился и более того в глубине души был признателен. «Ну надо же… пойти на жертвы ради меня, сотворив «маленькое» чудо…» — ухмыльнулся он мысленно, однако тут же взыграла из ниоткуда появившаяся совесть, заставив его снять перед девчонкой шляпу. Все-таки не каждый джинн будет переживать за хозяина и тем более помогать, особенно если вспомнить второе желание Аладдина, которое по случайности узнал князь не так давно, расспросив некоторых жителей из Аграбы под чужой личиной. — Мы обыскали всю цитадель и не нашли того пергамента. Так куда ты его спрятал, жучара? — от количества оскорблений хотелось закрыть уши руками и закричать, но князь стерпел и это, не прекращая лукаво улыбаться, чем выводил Нису из себя еще больше. «Еще и ухмыляется, нахал!» — она покачала головой. — О, какая забота с твоей стороны, — медленно и жгуче протянул он, стараясь не разбудить угря и тоже сел, подогнув под себя ноги. Откинув волосы, он обворожительно продолжил: — Я сжег его как-раз на такой случай. Оно было не законченно, и ты уж прости, но с последствиями я все еще не желаю столкнуться. — Ты все подстроил? Ты знал, что так будет?! — шепотом воскликнула девушка, вздрогнув от осознания. — То есть ты проверял меня, буду ли я тебя спасать? — Проверял? — усмехнулся он. — Нет, но проверка удалась, если ты так хочешь. Я думал, что можно потерпеть до завтра и планировал как-раз таки изложить свое желание вновь, но потом — БАЦ — и ты уже меня спасла. Его беззаботность отталкивала, но князь так глубоко прятал свою признательность, что и сам поверил в то, что нет никакой благодарности. — Ты кретин, — покачала головой Ниса, истерично усмехнувшись и сглатывая ком слез. — Ты чуть не умер, мы тут с ума едва не сошли! Я из-за тебя нарушила кучу правил! — И все-таки как у тебя получилось? — перебил он ее, глядя из-под ресниц и подсаживаясь чуть ближе. — Что ты сделала? — Остановила твои чертовы часы, — выплюнула она, отведя взгляд от лживых угольных глаз в сторону. — Но это ненадолго, так что не расслабляйся. И знаешь, я больше не стану спасать тебя. Она уже хотела подняться, придерживая угря за тельце, но Мозенрат вдруг схватил ее за запястье и пронзительно взглянул в поддернутые слезами глаза. Он удивленно поднял брови, видя золотые озера перед собой, что сверкали и излучали так много чувств, что дыхание зашло. Он вспомнил, как был вырван из бездны ее руками, как она водила над ним хрустальным шаром, что вытягивал темную энергию из тела, а затем вроде предложила какую-то таблетку… По мере того, как он вспоминал, сердце глухо ударялось о ребра. — Чего еще, княже? «Иблис, а ведь она действительно первый человек, который меня спас» — Мозенрат вместе с ней устало выдохнул. Он понимал, что как только выпустит ее руку, то она растворится и исчезнет, а потому отчего-то сжал крепче, не думая о том, что может причинить своими костями боль. — Спасибо тебе, — наконец, выдал он ненавистные еще с юности слова и опустил голову к груди, чтобы вновь не встретиться с ней взглядом. Темные волосы скользнули по его напряжённым скулам, и джинния отодвинула свой гнев. «Ему просто тяжело признавать промашки… и благодарить за помощь» — подумала она, приводя дыхание в норму и уложив Ксеркса на кровать. Их руки были все еще сплетены, но как только Ниса осознала это, то поспешила разорвать такой контакт. Она приободрилась на сколько это возможно и вызывающе хмыкнула: — То-то же, за что спасибо? Мозенрат тут же закатил глаза и пренебрежительно кинул: — Сама знаешь за что, не вынуждая меня говорить это. — Но ты же не хочешь, чтобы я обижалась, верно? Князь хотел уже гордо выплюнуть насколько же ему плевать, но вновь здравый смысл и благодарность за содеянное ею сыграли свое. Он прошептал следущее не своим голосом, треснувшим и совершенно беззащитным: — За то, что спасла меня и оттянула время. Ниса открыто наслаждалась происходящим и сладко улыбалась, подкармливая своего демона. — Окей, а извиниться ты не хочешь? — Вот еще! Ты сама нарвалась, — он и сам не заметил, как начал иронично улыбаться девчонке, с азартом глядя в ее заискрившиеся вновь глаза. Помолчав, князь пришел к выводу, что действительно сильно подзатянул и должен быть готовым к исполнению желания. Все-таки отсрочивать неизбежное больше не имело смысла, а с остальными желаниями он разберётся как-нибудь потом по мере необходимости. Все, в чем он нуждался сейчас — это снятие проклятия и его могущество. — Ниса, — он впервые обратился к ней по имени, и девушка даже вздернула брови, во всю уставившись на него. Огонь незаметно стал слабее, и вскоре потух, погружая двоих в приятную полутьму, которую не разгоняли стоявшие у изголовья кровати свечи. — Я готов загадать желание. Девушка тут же преобразилась, разбудив Ксеркса и вытянувшись в полный рост, вновь образуя хвост из магии. Она трепетала, готовая снять проклятие и избавить человека от мучений, а также сбросить камень со своей души за неотложную помощь и нарушение правил. — Что такое? — просипел проснувшийся угорь и поглядел на хозяина и джинна, что пялились друг на друга безотрывно, стоя посреди комнаты. Джинния сделалась в росте на пять голов выше и пощелкала пальцами, попутно разминая плечи. Мозенрат же, вспоминая все заготовленное и уже заученное, бесстрашно шагнул к ней ближе, взял стоявшую на тумбе лампу в руки и потер один из ее боков так что магия чуть посыпалась из носика. — Давай же! Я готова, — отозвалась девушка, вдохнув воздух полной грудью, приготовившаяся творить. — Подпункты? — спросил Мозенрат. — Сколько влезет, только чтобы относились к желанию, — с готовностью ответила Ниса ставшим громким голосом, что разлился по комнате усладой для ушей. — Можешь даже листочек взять и написать, я не против. Мозенрат спокойно улыбнулся, ощущая возвращение сил в организм и сладострастное предвкушение исполнения своего. Он сосредоточился, отринул подальше остальные мысли и, не прекращая трогать бок лампы, пожелал: — Я желаю избавиться от проклятия перчатки, не потеряв свое могущество. Мои магические силы лишь возрастут, а смерть отступит, подарив волшебное долголетие, что прервется лишь путем убийства или самоубийства. Мой организм сохранится в состоянии возраста двадцати лет, а все известные и неизвестные болезни никогда не подступят и не затуманят разум. В случае твоей промашки или ошибки при выполнении, ты гарантируешь мне помощь и дополнительные чары, что исправят твою ошибку. Сотворенное не исчезнет до смерти желающего. Ниса, обалдевая от всего услышанного, повиновалась, отринув сомнения далеко и надолго. Она подумала над всем сказанным, попутно наколдовавывая чары пальцами и шепча: — Что ж… обойти запрет на бессмертие таким образом умно… вроде никаких неувязок я не вижу… — а затем более помпезно добавила: — Да будет исполненно! «Все таки влез на елку и не поцарапался!» — поразилась она про себя, но тут же одернулась. Не ей рассуждать над его желанием, которое по всей видимости было тщательно подготовлено и застраховано от любых неувязок. Он даже ее во все это ввязал, что просто не укладывалось в голове. Мозенрат думал в этот момент лишь о своей гениальности, находу вспомнив все написанное и добавив пару пунктов сейчас. Не зря он бился над желанием две недели, силясь обойти правила человеческой жизни и прочие, как выразилась Ниса, неувязки. Золотые пески посыпались с кончиков пальцев, закручиваясь от невидимого ветра и оплетая Мозенрата в кокон, что сузился и сжал его тело. Князь ощутил, как магия приятно давит на тело, проскальзывает прямо под кожу и насыщает организм долгожданными силами и могуществом. Кровь бежала быстрее по венам, в попытке высвободить колдовство и свободно вдохнуть полной грудью. Руку на мгновение свело, а в следующий миг перчатка, валявшаяся на полу, исчезла без следа, словно бы ее никогда и не было. Магия отступила, растворилась в полутьме и оставила после себя тишину, почти нерушимую, не считая дыхание и стук сердец. — Как ощущения? — поинтересовалась окрыленная сотворенным девушка, принимая свой естественный вид и вновь становясь ниже князя на голову. Мозенрат выпрямился, гордо расправил плечи, но тут же сконфуженно спросил: — Рука… — Ниса бросила взгляд на все еще костяную руку и сказала: — Ты не пожелал восстановления плоти, — колдун сжал зубы, не удовлетворенный таким ответом, но все-таки рассудивший, что здесь правда на стороне этой чертовки. — Ты пожелал избавление от всех известных и неизвестных болезней, только и всего. Он все-таки допустил пусть и не страшную, но промашку, ведь волнение было на пределе, но корить себя в чем-то не спешил. Внезапная легкость ощущалась в его теле, до этого наполненном лишь страданиями, и теперь открывшееся второе дыхание отринуло напрочь горы негодования и гнева. — Ладно, — нехотя выдохнул он, все же обрадованный долгожданной свободой. — С костяшкой, возможно, когда-нибудь я что-то и придумаю. Он искал перчатку взглядом, но не нашел, а потому сотворил обычную новую, более удобную и крепко обтянувшую его правую руку. — Как себя чувствуешь? — поинтересовалась девушка. Она осторожно докоснулась до его травмированной руки, не замечая ликование угря рядом с собой. — Превосходно! — без капли иронии поделился князь, все еще разглядывая себя и то и дело создавая искры пальцами. — Я бы даже сказал, что в жизни себя не чувствовал настолько здоровым и… могущественным! Такое ощущение, что я могу свернуть горы! И никто меня теперь не остановит! Его заливистый хохот сотряс воздух, рокотом прокатываясь по комнате и задевая те струны души Нисы, что отвечали за здравомыслие. Она нечитаемо глядела на веселящегося князя, который даже Ксеркса от радости погладил, но не посмела нарушить момент. Радость и эйфория от исполнения желания улетучилась, оставляя пресную действительность и мрачные мысли о том, в какую сторону маг направит свое могущество теперь, когда стал практически бессмертным. Воистину демонический смех, что вырывался из груди самого могущественного колдуна, ознаменовал начало новой его эпохи возрождения из пепла. «Нет, он точно не пепел, — думала Ниса, уменьшаясь в размерах и незаметно прошмыгнув в лампу. — Теперь он настоящий разгорающийся пожар…» Предчувствие нехорошего появилось немного позже после всех событий этого рокового дня, что изменит историю человека и джинна навсегда. Но сейчас Ниса была в смятении и совершенно сбита с толку, не готовая давать хоть какой-то комментарий и пустив все на самотек.