***
— Прошу, — Ниса махнула рукой на подушки, раскиданные вокруг низенького стола на одном из балконов неподалеку от оранжереи. Джинни приземлился на предложенное место и проследил за Нисой, которая элегантно скрестила ноги и села в позе лотоса, то и дело трогая массивные браслеты на запястьях. Ей никак не давала покоя одна невысказанная мысль, которая вдруг начала грызть с двойным усердием, а темная сторона личности так и рвалась наружу, чтобы всех покарать и напугать. Однако вместо кары на столе появился изысканный чайный сервиз с небольшими фарфоровыми кружками серебристого цвета. Такова природа джиннов, и Джинни в этом плане не исключение. Не смотря на тесные дружественные связи с Аладдином, он трезво понимал, что не выстоит против Мозенрата, обладающего также полуфеноменальной силой, да и с Нисой ему не потягаться пока она на пике силы и не освобождена. Поэтому оба здраво рассудили, что смертные делишки и драки сейчас — слишком пустое, чтобы тратить на это энергию. И лучше, конечно, узнать врага поближе, как подумала джинния, беспрепятственно проведя нового знакомого в укрытие от чужих глаз и ушей. — Он не накажет тебя за это? — криво усмехнулся Джинни, наливая себе из чайника ароматный жасминовый чай. Ниса же наоборот наколдовала себе настоящий черный кофе, запах которого тут же забрался в нос и приятно пощекотал. — А тебя твой дружок? — фыркнула она и отвела взгляд на раскинувшуюся вдали пустыню. — Слушай, я знаю, как это выглядит, но у нас с князем сделка. Я помогаю ему, а он пожелает моего освобождения. Ты уж прости, но не всем так везет с хозяевами. — Вот именно об этом я и хотел сказать! — джинн горячо воспротивился, едва не разлив чай на себя. — Тебе не стоит доверять Мизергату, он не выполнит обещанного. Поверь, я видел злодеев, владеющих лампой, и никто не потратит последнее желание на таких, как мы. «Мизергат… это стоит запомнить» — резво проскочили такие мысли в голове девушки. В голосе собеседника слышалась четкая уверенность, заставляющая черви сомнения в голове закопошиться сильнее, пробуждая ворох недоверия к князю. Однако, Ниса уже ему доверяла, пусть и не полностью, да и выбора у нее особо не было, потому оставалось только одно — плыть по течению. — Кто не рискует, тот не пьет шампанского, — рассудительно выдала она спустя пару минут напряженного молчания. — И что же он желает? Джинни вскинул бровь, и в его глазах прочно засел кусок настоящего льда от осознания, что Ниса не самая добрая из всех встреченных им джиннов, как и не самая злая. Скорее не умеющая распознавать хорошие и плохие вещи, многое делая только из личной на то выгоды. — Дай угадаю, ты уже избавила его от проклятия перчатки, верно? Ниса снова не ответила, но мрачно кивнула, не готовая к тому, что Джинни будет доказывать ей то, что князь — плохой человек. Она, конечно, это уже давно знала, буквально с самого начала, а потому и не могла продолжить диалог на эту тему. — Его желания касаются только меня, джинн. Давай не будем про это. Лучше расскажи, каково жить на воле? — Без Ала было бы гораздо скучнее, — искренне поделился мужчина, не скрывая полуулыбку. — Я облетел весь свет, но мир меняется каждый день, поэтому мы почти постоянно путешествуем. Ну и, конечно, надираем задницу засранцам, которые делают другим людям больно. Ниса слушала и завидовала светлой завистью, впервые искренне порадовавшись за себе подобного. В любой другой день ранее она бы только злобно сцепила зубы и мысленно прокляла везунчика, но теперь, сидя рядом с ним и слушая об их с Аладдином приключении, понимала одно — как раньше может уже и не быть. И все козни Мозенрата вдруг стали такими незначительными по сравнению с ее желанием — быть свободной. Она все еще не понимала, как отказать хозяину в помощи в битве и прочем, да и не знала хотела ли отказывать. И джинн в отличие от нее знал и понял гораздо больше, а потому не сомневался ни на миг в своих словах. Банальные вещи, о которых говорил Джинни, вдруг стали совершенно неоднозначными. Ниса с горестью осознала, что не может точно сказать, на какой она из сторон, если придется выбрать. Со стороны синего тянуло свободой, долгожданной, такой прозрачной и почти неощутимой, а от князя веяло лишь льдом и обещаниями, сладострастными и выстраданными. — …у нас не бывает скучно, — закончил Джинни спустя много времени свой рассказ о том, как стал свободным. — Сомнения — это вечный наш спутник, поэтому не грызи себя за то, что ты не находишься сейчас там. Ниса удивленно подняла глаза на собеседника и фыркнула. — Я сомневаюсь не в правильности своих решений, а в том, что не смогу изменить этого человека. Возможно, я покажусь тебе меркантильной если скажу, что мне плевать на его планы, если в итоге это приведет меня к освобождению. Теперь призадумался Джинни, вновь трогая свою бороду, будто бы это было неким обрядом. — Я могу помочь Алу выкрасть твою лампу, и мы сотворим твое желание в жизнь, — вдруг совершенно дружелюбно предложил Джинни, и у Нисы на душе заскребли кошки. — Поверь, если Мозя зайдет дальше, чем мы думаем, то нам просто придется вмешаться. Ал не сможет просто смотреть на то, как он порабощает остальные страны, и если доберется до твоей лампы, то либо освободит, либо попробует уничтожить. — Уничтожить? — удивленно вскинулась девушка, чья кожа вдруг покрылась противными мурашками. — Нельзя уничтожить лампу. — Неужели? — улыбнулся джинн, и его лицо вдруг перекосило от боли при воспоминаниях. — Это вполне вероятно, солнышко. И все будет зависеть от того, насколько сильно ты падешь в руки тьмы. — Тебе ли не знать, как это соблазнительно вкупе с обещанием? — озлобленно отозвалась Ниса, совершенно не подготовленная к такому повороту про уничтожение лампы. — Просто попробуй поверить мне, — он вдруг протянул ей свою руку для пожатия, но девушка проигнорировала такой жест и фыркнула: — Предать Мозенрата? Нет… я, конечно, мелочная, но не настолько. Каким бы козлом он ни был, но я стараюсь его исправить, где-то действуя в его интересах, а где-то, как сейчас, в своих. Вдруг в глазах напротив появилось уважение, и Джинни выпрямил спину, по-новому взглянув на свою новую знакомую. Молчание могло бы продолжиться, возрастая в геометрической прогрессии и плотной стеной отделяя двух могущественных существ друг от друга, но звуки боя внизу переросли в настоящую вакханалию, и Ниса невольно усмехнулась: — На кого ставишь? — На Ала, естественно! — горячо ответил Джинни и усмехнулся. — Но, думаю, пора бы нам вмешаться, пока они не поубивали друг друга. Ниса кивнула и перенесла обоих обратно в тронный зал, который уже сейчас походил на развалины из-за бушующей магии Мозенрата. Парочка стен была безбожно разломана, тюль над троном и сам трон обгорели, а вот три запыхавшихся человека из последних сил продолжали бороться, но с каждой секундой все более неохотно. Нисе стала понятна стратегия Аладдина — вывести противника из равновесия, запутать его и ударить под дых. И Жасмин ему в этом отлично помогала, отвлекая князя на себя. Он попросту не успевал следить за всем происходящим, терял контроль и тратил силы на пустые залпы. Мозенрат, окинув враждебным взглядом джиннию, сделал решающий ход и быстро запечатал Аладдина и Жасмин в сотворенную клетку, едва этим двоим стоило оказаться близко друг к другу для подобного маневра. — Достаточно, — сказал князь, откинув волосы со лба и взглядом пытаясь найти тюрбан, но тщетно. — Ты проиграл, крысеныш, смирись с этим. — Я еще не проиграл! — воспротивился Аладдин, высовывая руку из клетки без единого замка в попытке дотянуться до князя, но расстояние просто не позволило. Мозенрат пренебрежительно фыркнул и покачал головой. — Нет, проиграл. Я бы убил тебя, Аладдин, да только срок твой еще не пришел. — Захочешь его убить, то придется сразиться со мной! — воскликнул Джинни, но Мозенрат ловко швырнул в него обломком стены, припечатывая к месту и не давая возможности напасть. — Готов, — прокомментировал колдун, равнодушно расправив плечи и впившись глазами в Нису, которая помогла выбраться джинну из-под завала. — Отошли их к границе с глаз моих. Живо! Наверное, девушка побледнела на три тона сразу и напоследок посмотрела в глаза Джинни, который был единственным не запертым в клетке противником, заинтересованным, правда, но всё же. Но Джинни был растерян не меньше ее, если не больше, и так же запуган, так что приходилось рассчитывать только на себя. Чтобы не столкнуться с новой порцией гнева, Ниса взмахнула руками, попутно прошептав так, чтобы услышал только ее новый знакомый: — До встречи. И отправила всех разом к границе королевства, откуда они уже сами доберутся до Аграбы, помятые и побежденные. И не успела Ниса выдохнуть, чтобы привести мысли в порядок, как тут же ощутила цепкую хватку на своем запястье, а злобные глаза появились прямо напротив, прожигая дыру в лице. — Что это было? Какого Дьявола ты не помогла мне?! — воскликнул князь, а вокруг вся вакханалия начала собираться по крупицам, восстанавливая разбитый в дребезги тронный зал. — Полегче, приятель, — недовольно буркнула девушка, скидывая с себя его костяную руку. — Я не сказала, что буду драться за тебя до последнего вздоха, забыл? — Какие же вы джинны… агрх! — зарычал он, отворачиваясь и принявшись наворачивать круги подле трона. — Неужели тебе не хочется править вместе со мной? — И быть второй после тебя на пепелище сожженных домов? Хе-хе, нет, извини, — отмахнулась она и тут же пропела более ехидным голосом: — Нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы*… Князь снова закатил глаза и отправился прочь из зала, и только пятки его сверкали, а надувшийся после поражения в своей битве Ксеркс летел следом.***
Мозенрат сидел в гостевой комнате, усердно пытаясь избавиться от ноющей боли в голове после множественных раздумий о том, с какого королевства все-таки стоит начать войну. Он уже слишком много предпринял, чтобы поставить свою армию мамелюков на прежнее место, даровав им немыслимые силы и «второе дыхание». И все же после сегодняшнего боя, где Аладдин и Жасмин едва не победили его, князь осознал, что магия не всегда способна решить подкидываемые жизнью проблемы. И он, как бы ни стыдно это было признать, совершенно не подготовлен к захвату Аграбы. Сколько бы планов не роилось у него в голове, все осуществленные были обречены на провал. Не будь крысеныш таким ловким и хитрым, то лежал бы давно в земле и не маячил под ногами, но нет, ему каждый раз хватает сил нанести удар и уйти практически безнаказанным. — Зря я его пощадил, Ксеркс, — внезапно выдавил из себя князь, криво ухмыльнувшись и покачав головой. — Это все влияние девчонки. Если бы она не приседала на мои уши с постоянными философскими задачками, то было бы гораздо проще. И правда он замечал то, как Ниса очень умело начала брать его в оборот, подолгу разглагольствуя о том, что не стоит тратить силы на занятие, которое пока не приносит плоды. Лучше оставить это напоследок, а когда будет нужно — сделать все возможное, чтобы устранить неполадки. Да только из ее уст это звучало гораздо разумнее, а на деле колдун просто выставил себя слабаком, пощадившим своего врага. — Девчонка общалась с джинном, — вдруг подкинул дров в огонь угорь. — Ее надо наказать. — Как наказать того, кто практически всесилен? — гневно переспросил колдун, сведя брови к переносице и едва не изрыгая пламя. — К тому же, джинны весьма изворотливы в своих обещаниях, и в данном случае — правда на ее стороне. — А вот и она… Ксеркс тут же захлопнул рот, когда девчонка влетела в гостиную, держа в руке увесистую бутылку и пару бокалов. По ее виду нельзя было сказать, думала ли она о случившемся весь вечер или же предпочла попросту забить на всех, — однако, дьявольская улыбка указывала скорее на второе, чем на первое. — Че грустим? — весело поинтересовалась девчонка, плюхаясь совсем рядом с колдуном и со стуком поставив все притащенное на столик. — Время выполнять обещания! — Я не в настроении, Ниса, и у меня болит голова, так что уймись и свали-ка в лампу, — его кислое лицо только позабавило джиннию, и та задорно откупорила бутылку, разливая алую жидкость в бокалы. — Так это и есть лекарство от головной боли. Ниса, судя по слегка прищуренным глазам, быстро уловила его настрой, а ещё было в её виде что-то… загадочно-задумчивое, что Мозенрату совсем точно не понравилось. Над чем так долго думает эта стерва? Как бы еще насолить ему и сбежать вместе с джинном? Молчание затянулось достаточно долго, но наконец на лице той самой стервы появилась зловещая улыбка, которая явно не сулила ничего хорошего. Магу так точно. Взращивать сочувствие к такому, как Мозенрат, — чревато последствиями, и Ниса это прекрасно понимала, но каждый раз спотыкалась и начинала вновь размышлять на тему того, почему он так себя ведет. Подобные размышления вызывали усмешки и легкую заботу (которую хотелось вырвать и зарубить на носу, что он — не ее истинный друг и может предать в любой момент) и панически отгоняемую жалость, соразмерную с мельчайшей золотой пыльцой, — он явно выглядел жалко в своем куполе одиночества. Чтобы окончательно не придаться унынию, девушка нарушила молчание: — Слушай, мы же друзья, верно? Я долго думала над твоими словами и действиями, и поняла, что не в силах выполнить некоторые твои просьбы исходя из собственных побуждений. Видишь ли, мучить людей в реальности — не моя прерогатива. Помочь сдержать джинна — легко, но вот помогать тебе пытать кого-то — увольте. — Это я уже понял, так что не знаю, к чему ты сейчас мне это снова говоришь, — князь измученно выдохнул, привалившись к спинке дивана и широко расставив ноги. Его губы сложились в ядовитую усмешку, а глаза безотрывно уставились на полыхающие в камине дрова. — Уговор есть уговор, приведешь меня к власти, и я подарю тебе свободу… — Кстати об этом! — она перебила его, вскинув указательный палец в воздух. — Как я могу верить тебе, Мозенрат? Ведь люди меняются, и даже Аладдин был готов предать свое же слово и нарушить обещание, когда была возможность его исполнить в жизнь. — Хочешь сказать, что я не верен своему слову? — изогнул бровь Мозенрат. — Что ж, твое дело, доверять мне или нет, но я от своих обещаний не отказываюсь. И вообще-то, это у меня сейчас острое желание не доверять тебе после общения с джинном. О чем вы там любезничали, говори? — Это джинновы дела, — осторожно ответила Ниса, и тут же получила в ответ полный презрения и недоверия взгляд. — Ой, да брось! Не строили мы козни по твоему свержению! Он просто рассказал мне, каково это — быть свободным, — и кратко поведал об их знакомстве с Аладдином, только и всего. Что? Мне уже общаться ни с кем нельзя? — Не с врагами и не за моей спиной, — процедил колдун. — Мне они не враги, умник. — Ну да, конечно. У тебя же нет врагов, только меня ты всегда выставляешь неудачником и чистым злом. — Только наедине! — горячо воспротивилась девушка, едва не подскочив с места от негодования. — И даже Джинни я не говорила о том, какой ты козел, понятно? — Джинни… весьма трогательно, — ядовито буркнул в ответ Мозенрат, сложив руки на груди. — Проехали, — поджала она губы и тут же повеселела, протягивая бокал с вином парню. — Лучше попробуй. «Трудно найти, легко потерять и невозможно забыть» — это всё о чилийском карменере. Ягоды и черный перец, пряность и острое послевкусие на языке; мой хороший, такого вина ты ни в одной стране сейчас не сыщешь. Завороженный представлением вина, князь отбросил глупую ссору и невольно сам потянулся к бокалу, осторожно выхватил его из руки девушки, которая чокнулась с ним и начала смаковать вкус напитка. Парень принюхался, поболтал жидкостью и осторожно глотнул, тут же испытав непередаваемые ощущения от необыкновенного вкуса. Жидкость коснулась его рта, обжигая вкусовые сосочки, и устремилась дальше, лаская приторностью и действительно потрясающим послевкусием, немного обжигая горло. Едва не поперхнувшись от нахлынувших ощущений, колдун ощутил внизу живота неясный трепет, а пальцы предательски вспотели на стекле. — Это… невероятно странно, — сделав еще один глоток, наконец, выдал свой вердикт князь. Он наколдовал тарелку с нарезанными фруктами и быстро ухватил дольку сочного мандарина, разбавляя вкус вина кислинкой. — Это потрясающе, княже! Поверить не могу, что ты никогда не пробовал алкоголь! — выдохнула Ниса, тоже расслабившись и откинувшись назад. Она принялась мерно потягивать вино, пока кровь не забурлила в венах, пока пламя от камина не начало обжигать открытые участки тела, а тепло не разлилось внутри. — Итак, давай расскажи мне, почему ты не хочешь жениться? — Это на тебя так пьянка действует, раз ты решила поговорить именно об этом? Ты же сама сказала, что любовь превращает мужчин в половые тряпки, — усмехался парень, допив один бокал и наливая себе и Нисе еще, явно втягиваясь во вкус (или выполняя данное слово с деланной неохотой). — Да, сказала, но всегда есть выбор. Тебе всего двадцать и ты надолго застрял в этом возрасте, а гормоны никто не отменял. Я не поверю, что ты ничего не чувствуешь по отношению к женщинам, да по тебе все видно было, когда мы находились в Аграбе! — Эй, это другое! — горячо воспротивился князь, с явным неудовольствием отмечая, что девчонка слишком приставучая в этом плане и явно не отлипнет пока не получит исчерпывающий ответ. — За женой постоянно надо ухаживать, дарить подарки, уделять внимание, а у меня свободного времени, как ты успела заметить, совсем нет. К тому же, я итак постоянно пропадаю в лаборатории или библиотеке, а когда начнутся завоевания, то мне нужно будет контролировать не одну страну, а несколько. Политика сожрет меня, будь уверена, и кому нужен будет обглоданный всем этим скелет, да к тому же и чернокнижник, м? — Каждой твари по паре, — просто пожала плечами Ниса, и Мозенрат саркастично закатил глаза, качая головой. — Многие девушки так живут, в постоянном ожидании, но когда у тебя есть все — ждать гораздо проще. А любимому человечку попросту захочется уделить внимание. — Вряд ли кому-то понравится ждать меня сутками, пока я пропадаю на собраниях или нахожусь в походе. Да и я, будем честными, не самый лучший вариант для девушек, — он стянул перчатку и показательно покачал костлявой рукой в воздухе. — За меня если и выйдут, то благодаря статусу, деньгам, чему угодно, но не любви. — Говоришь так, будто любовь для тебя что-то значит, — с умным видом изрекла девушка. — А насчет руки, то это не так страшно, как ты говоришь. — Не так страшно? — рассмеялся порядком напившийся колдун, чей взгляд уже рассеивался после трех бокалов, а щеки непривычно горели. — Да это чертова кость, Ниса! Кому приятно ее трогать? Ниса в доказательство своим словам, не глядя на князя, схватила его за руку и демонстративно сжала его пальцы своими. Она прикрыла глаза и улыбнулась своим мыслям о том, что костяшки не так уж и холодны, не так уж и ужасны, как если сделать то же самое с открытыми глазами. Это часть его, просто лишенная плоти и крови. Мозенрат задержал дыхание, вспоминая, что она уже не первый раз трогает его руку и даже не морщится, как это сделало бы большинство девушек. Однако, списал он это все на то, что джинния сама по себе существо очень древнее и наверняка могла видеть пакости похуже, чем его обнаженные белесые кости. — Не вижу в ней ничего плохого, но если у тебя все еще остались комплексы, то советую обратиться к психологу, — продолжила девушка, наколдовав еще одну бутылку и отпустив руку заторможенного мага. — И я вроде бы уже говорила, что зелье по восстановлению плоти тебе не нужно. В каждой сказке своя изюминка. — Интересные рассуждения, — задумчиво отозвался Мозенрат, лишившись теплого захвата чужих пальцев и теперь неосознанно трогая подбородок. — Но не каждому эта изюминка придется по душе. — Когда человека обуревают чувства, то ему все равно костыль у тебя вместо ноги или скелет вместо запястья, — просто пожала она плечами, будто это действительно ничего не значило. Такой спор мог бы продолжаться вечность, если бы крохи сомнения не забрались в душу князя и не заставили его переосмыслить ее слова. «Ей легко говорить, она ведь идеальная, она джинн и способна выглядеть так, как захочет того сама» — с желчью подумал колдун, а затем саркастично поинтересовался: — А для тебя любовь многое значит? Как по мне, так от нее погибло больше людей, чем от хвори. Он перевел тему, лишь бы не испытывать снова то чувство, которое поселилось в груди после прикосновения девушки. Оно скользило под ребрами и неприятно щекотало, вызывая чувство навязанной мозгом тошноты, хотя сердце вдруг сжалось и мгновенно пустилось в пляс, подпрыгивая от желудка до горла. А Ниса про себя рассуждала на тему любви, чтобы затем вывалить свои мысли в беседу, ненавязчиво и с особой интонацией в голосе, с ноткой заманчивости и спокойствия: — Любовь… самая могущественная магия из всех, единственная магия, которую невозможно навязать, превратить в зелье или сотворить чарами. Любовь — сама по себе магия, чистая энергия, живущая глубоко в душе человека и принимающая совершенно разные формы. Истинная любовь способна свернуть горы, и сказки в этом не врут, ты можешь убедиться на примере Аладдина и Жасмин. — Получается, тот кто сможет претворить любовь в зелье или создавать ее — станет всемогущим? — заинтересованно поддался ближе Мозенрат, опаляя жарким дыханием щеку задумавшейся девушки, которая впервые так открыто размышляла о силе любви. — Ведь любовь толкает людей на многие поступки и ими можно управлять, верно? — Выбор или не контролируемое чувство, думаю, над этим вопросом будет биться не один философ и ученый. Ты мыслишь в своем ключе, но еще никому не удавалось подчинить себе это чувство, — ответила Ниса внезапно помрачнев. — Любовь многогранна, но также и совершенно необузданная. Если она гаснет, то гаснет навеки. Замолчав, оба впали в задумчивость, и Ниса совершенно не понимала, как их разговор привел в это русло, отчего воздвигнутые стены равнодушия раскрошились к чертям. Перед глазами мир менялся каждый день, люди проживали жизни, что-то определенно невероятное происходило повсюду, а они сидят и обсуждают какую-то любовь, которую никто при этом не испытывал на собственной шкуре. Ниса вообще считала, что пока она под заклятием, ей недоступна такая роскошь, а потому всячески пыталась доказать Мозенрату о ее важности в каждой жизни. — Это чувство неподвластно даже твоим силам, — вдруг нарушил молчание Мозенрат, гладя уснувшего на подушке Ксеркса по спине. — А потому мне невероятно интересно, смогу ли я когда-нибудь использовать это. — Ты кретин, — рассмеялась девушка, отставив бокал на стол и прикрыв ладонью глаза. — Я говорю тебе о том, как важно любить кого-то, как прекрасно это чувствовать, даже если по итогу тебя ждет боль, но ты лишь желаешь использовать это чувство в своих корыстных целях. — Да что хорошего в этой любви? — вновь задал он терзающий голову вопрос. — Сплошные разочарования, как по мне. Если я убью Жасмин, то Аладдин быстро проиграет без этой силы любви и прочей чуши, которую ты сейчас навязываешь мне. Любовь — отягощает и без того непростое существование. — Ты не прав, она может быть многоликой, — с заумным видом ответила ему Ниса, и сотворила на ладони прозрачную сферу. — Я не могу навязать тебе это чувство даже на долю секунды, чтобы ты ощутил весь спектр этих эмоций, а потому спорить бессмысленно. Сфера перекатывалась на ладони, подманивая к себе образами, что могли таиться внутри, желаниями и неисполнимыми грезами, которые должны существовать лишь за пределами разума Мозенрата, ведь думать о чем-то подобном, о любви — несвойственно его природе. Но так считал только он. — Ты это чувствовала? — сглотнув, поинтересовался князь. — Я любила остров Солнца, — спустя пару минут раздумий все же ответила девушка, с горечью вспоминая былые времена. — Любила всех жителей до единого, как люблю и себя. — И ты все потеряла, как это банально. А я никого никогда не любил именно потому, что рано или поздно это закончится и будет наверняка больно, — он равнодушно пожал плечами и сбросил надоедливое наваждение, которое буквально погружало в транс и дарило необыкновенное тепло. — Но боль — это естественный спутник нашей жизни. Она делает сильнее. — Мое кредо, — невесело хохотнул князь. — И что в ней? — кивнул он на сферу, и Ниса коварно ухмыльнулась. — Желаешь посмотреть на то, что ты упускаешь? — князь неуверенно кивнул, вздергивая бровь в ожидании, и Ниса резво приникла ближе, касаясь его ноги своей и вкладывая в ладонь хрупкий кристалл.