Очередная глупая затея Микасы Аккерман

Подземный город, 22 июня 850

Осознание того, куда я попала, ударило по вискам вместе с очередным приступом головной боли. Я упала на крышу, сжимая виски. Надо бежать. Мне здесь не переждать беду, я лишь на новую наткнусь. Я забралась на крыши, надеясь понять, в какую сторону выход. Конечно, мне нельзя показываться на глаза полиции, но никак нельзя оставаться тут – я не сомневалась, что меня тут продадут за грош, если разглядят лицо. Надо уйти куда-то подальше, туда, где будет меньше людей. Или больше... как мне выбраться? Я перебралась по крышам не очень далеко – без привода было тяжко, это привлекает много внимания. Я не смогу далеко уйти, если заметят. Забравшись за вывеску какой-то таверны я начала разглядывать окрестности. Лестница до свода пещеры, что видна отсюда - вероятно, единственный путь наверх. Она уж точно охраняется! Без УПМ поискать хоть какой-то выход наверх возможным не представлялся. Да и добраться до него не выйдет, ведь даже с УПМ по мне будут стрелять вслед, и долго я не протяну. Какие вообще шансы выбраться?! Если только есть какой-то тайный путь наверх. Или... Или я смогу выбраться с теми, кто идет наружу. Только вот как это провернуть? Пока я разглядывала округу, какой-то мальчишка выдернул из раздумий, указав пальцем на меня. За ним стоял еще какой-то мужчина, и увидев мое лицо, он, кажется, просиял. Черт! Я бросилась по крышам дальше, чувствуя, как лодыжка начинает нестерпимо ныть. Я увидела какой-то полуразрушенный дом и забралась в окно второго этажа, прячась за стенкой. – Она спрыгнула! Услышанные слова напрягли меня, как вдруг я услышала шум привода. Да мне конец! Здесь полицейские?! Оглядев помещение, я забралась под закинутую каким-то тряпьем кровать. Глупый детский страх, отекшая лодыжка и жуткая головная боль не давали мне и двинуться. Я закрыла глаза, давай считать до десяти. Один. Два. За окном послышался шум, какие-то голоса, но я ничего не распознала. Три... Я услышала шаги неподалеку. Четыре. В комнату кто-то вломился, осматриваясь. Тяжелые шаги хороших ботинок отдавались по полу, я задержала дыхание. Тряпье занавешивало меня, но какой дурак не посмотрит под кроватью? Я схватилась за пистолет, едва удерживая дрожь. Человек вышел из комнаты. Действительно, какой дурак не посмотрит под кроватью? Да вот этот! Выждав какое-то время, я выглянула в окно и осмотрелась. Сейчас бы очень пригодился плащ, но у меня его не было. Или был? Осмотрев тряпье на кровати, я нашла какую-то достаточно большую тряпку, чтобы можно было соорудить из нее капюшон и закрыть лицо. Пыльная, стремная, но лучше, чем ничего. Цепь на руках очень мешала, но завернуться в платок было нужно. Я спустилась вниз, и обнаружила, что и в этом доме кто-то жил. Оставаться здесь нельзя. Переступив с одной босой ступни на другую, я удивилась их целости после пробежки по пересеченной местности. Ну, мало ли здесь босых? Цепь лучше прикрыть, а не ноги. Даже такой оборванкой я могла смешаться с толпой – настолько худо здесь все было. Обойдя рынок я поняла, что ужасно хочу есть, но с собой у меня ничего не было, чтобы хоть как-то себя прокормить. Поругав себя за несъеденную кашу, я горько сглотнула, и пошла вон. У меня даже появился план. Мне нужно попытаться спрятаться в какой-то повозке, что идет наверх за грузом. В этом городе просто невозможно что-то производить, товары должны поступать сверху! План был, но он был ужасен. Пока я приглядывалась к какому-то купцу, что вынимал свежие товары из своей маленькой повозки, и пыталась примерить, как мне туда забраться, меня схватили за шиворот и потащили куда-то. Не успела я обернуться, как поняла, что это какая-то женщина. – Ты у меня молоко своровала, и посмела явиться сюда?! – Что? – выдохнула я, – Вы меня с кем-то перепутали? – Твой поганый платок, с которым ты приходила плакаться, я где угодно узнаю! Да пусть сдохнет этот твой ублюдок! Женщина сорвала с меня платок и в оба уставилась на мое лицо. – Ты... не она, но... – начала мешкаться она, и я начала отступать, пытаясь не привлекать к себе внимание. Цепь мерзко звякнула, и я перехватила ее в руках. Зайдя за поворот, я бросилась наутёк, как кто-то схватил меня за руку. – Куда же ты? Я вырвала руку, продолжая свой путь, и где-то в глубине души понимая, что если я сейчас не спрячусь, то пробегаю всю чертову жизнь! Надо куда-то забежать... но все дома, даже разрушенные, наполнены людьми. Я не представляю, куда смогу спрятаться. Завернув за очередной дом я увидела какую-то небольшую пристройку. Нога уже ныла так, что я стояла только на здоровой и почти плакала от боли. Останусь тут. Не успела я шагнуть, как меня схватили за руку снова. – Смотри какая! – я попыталась вывернуться, но руку заломали. – Да это ж цепи! Со всех оставшихся сил я перекинула мужчину через себя, и увидела, как ко мне приближаются еще четверо. – Нихуя себе! Боевая! Ладно. Убежать я не смогу, но я попытаюсь их уложить. Пятеро – у-у-ух! Ну, давай, всегда ведь в такие моменты мне везло, какая-то нереальная везучесть помогала мне выкрутиться! Пьяницы переговаривались, кажется, догадываясь, как я тут оказалась. – Точно от старика Шоттки, – разобрала я. Я встала в стойку, надеясь, что это последнее приключение на мою голову. Что-то в голове знакомо прояснилось, и я сама не поняла, как обогнула еще одного, что пытался схватить меня и пнула между ног, а потом врезала по челюсти тому, что был впереди. Размахнувшись, я сбила с ног его соседа, когда ощутила, как что-то сзади движется и присела, перекатываясь в сторону. Волосы, что были убраны в хвост, не выдержали этого и теперь закрывали мне обзор. Что-то подсказало мне, что сзади меня поджидает опасность, но только успела я обернуться, как меня схватили за ворот и подняли. – Господин полицейский, мы первые нашли ее, – заметил тот, что поднял меня над землей. Я врезала ему пяткой по яйцам, но удар оказался недостаточным, и он со злостью отшвырнул меня в стенку. Я посмотрела на УПМ, что был на полицейском, и решила, что это отличный шанс заполучить оружие. Другой вопрос – один ли он тут? Решив не задумываться о таких мелочах, я вынула револьвер и пистолет, желая пробить голову полицейскому, а потом и тому, что стоял рядом, но палец не двинулся. Что?! Я попыталась нажать на курок, но это желание как будто и не доходило до моей конечности. Чёрт побери! Оружие вывалилось из рук, и я прижала их к себе, пытаясь унять дрожь. Момент был упущен, но моя жизнь - еще нет. Вдохнув поглубже, я бросилась в сторону – и это вышло: своим неловким движением я сбила с ног того, что получил по лицу. Пока я осознавала происходящее, меня схватили со спины. – Ударь ей так же! – выкрикнул лежачий. Бугай, что только смотрел на нас и усмехался, выбил мне челюсть. В глазах заплясали искры, я только и смогла, что выдохнуть. Голос как будто пропал, я попыталась вдохнуть, как еще один удар под дых вывел меня из равновесия окончательно. Пока я пыталась вдохнуть, ощутила, как мое тело упало на землю. Подняться не удалось – меня пнули к стенке. Я не смогла смягчить удара, и получила по голове. Вдох все еще не получался, и как бы я ни пыталась себя убедить, только и получалось, что скрючившись лежать, ожидая, что будет дальше. Вот кто-то поднял меня над землей, вот я ощутила холод камня под щекой, и наконец вдохнула. Дернувшись, я вывернулась, проехавшись по кладке, и едва удержалась на ногах, но не смогла сделать и шага, как снова получила по затылку, и осела на землю. Я проиграла. – Бешеная! – услышала я следом, как меня снова ударили башкой об каменную стену. Прикрыв глаза, я попыталась вырваться снова, как получила по здоровой ноге, и свалилась на землю. Я потянулась к револьверу, но на мою руку наступили, – Прострели ей ногу! Заебала уже! Грохот – и дикая боль. Я не поняла даже, что случилось, только дернулась, падая лицом в грязь. Ногу прошило огнем, да таким, что жару титанов и не снился. В глазах потемнело, в ушах словно ваты натыкали, и я окончательно потеряла всякое ощущение своего тела в пространстве. Была только боль. Она, словно растекшийся чугун, пронзила мою ногу. Кто-то держал за плечи, а меня в пот бросило. Я попыталась сфокусировать взгляд, когда кто-то начал трогать мою ноющую челюсть, но только смогла увидеть несколько силуэтов. Холод стены – и я снова прижата к ней щекой, и мои руки, что пытались вцепиться в кладку, тоже прижаты чьими-то руками. Я прикрыла глаза, прощаясь с жизнью. Голоса за спиной я уже не различала, только шум от них отдавался тупой болью в моей тупой башке. Неужели у меня был выбор между этим и продажей в рабство? Я почувствовала руку на затылке, что схватила мой ворот, и вот рубашка свалилась с плеч, повиснув на руках. Меня развернули, дали пощечину, что-то говоря, но я и не слышала этого, только пыталась раскрыть рот, чтобы плюнуть в лицо этому человеку, но челюсть так ныла, что я не смогла ничего сделать. Кто-то схватился за мои брюки, и я попыталась отпнуть его более-менее целой ногой, как мою рану сжали со злобным смехом и я завыла от боли. Слезы потекли по щекам - я не смогла удержать их, и только шок не давал мне отключиться. Черт бы вас побрал! Черт бы тебя, Микаса, побрал, как ты не смогла выстрелить, как?! За час до этого ты смогла застрелить двоих без зазрения совести, но что сейчас-то не так было?! Не так. Не я это была. Это что-то другое двигало мною, я не могла сопротивляться этому. Это инстинкт? Но ведь меня попросту порешают, какой инстинкт?! Это не силы Аккерманов, что это, блядь, такое, было?! Видать, я мало что в жизни понимала. Те мужчины особенно на меня не обозлились из-за попытки убить их, они изначально собирались меня изнасиловать, а полицейский и мой розыск был им побоку. Пока мне зажимали рот моей же рубахой, я могла только пытаться выть, потому что терпеть эту боль я не собиралась. Давайте, ударьте еще раз. Лучше убейте сейчас, чем я буду все это терпеть, и только потом умру. Сколько все это длилось – я не помню, потому что в какой-то момент, к счастью, отключилась. Очнулась я не сразу, и даже не в том же проклятом закоулке. В комнате была лампа, на мне была какая-то простыня. – О, проснулась, – послышалось со стороны, – Ну что, дорогая родственница, как тебе на моей родине? На тумбе лежала шляпа, а где-то в углу чистил свое оружие Кенни Аккерман. – С... сочувствую, – выдавила я, едва передвигая губами. – Ха! Ты мне сочувствуешь? – переспросил полицейский, – Король выдал на тебя ордер, ты ведь уже в курсе? На тебя и твоего маленького дружка из разведки. Здорово вы набедокурили! Тебя ждет трибунал. – Так почему я все еще здесь? – раз уж вечер откровений, пускай расскажет мне, зачем решил поболтать со своей проблемной родственницей. – Так потому что сначала я хочу узнать, как твой дурной папаша умудрился столько всего узнать, – Кенни отложил со звоном оружие, – Этот долбонос ничегошеньки не слыхал, ничего не умел, а кроме такой же несчастной жены не добился в жизни ничего. Я бы даже посочувствовал тебе, девчонка, будь мне не похер на слабых и обездоленных. Беды закаляют, а ты дожила до сегодняшнего дня каким-то чудом. Что-то я сомневаюсь, что мой малец не справился бы с теми уебанами, что зажали тебя. Хотя о чем я говорю... женщины такие проблемные. Какой он мерзкий. Но вариантов у меня нет: все, что я сейчас могу сделать – попытаться поговорить, а отвращение этому не поспособствует. – Если ты хочешь что-то узнать, то не надо оскорблять родителей того человека, которого ты хочешь допросить, Кенни, – я попыталась подняться, игнорируя боль, – Я бы тебе многое рассказала, попытайся ты быть чуть дружелюбнее. Я обхватила руками челюсть, понимая, что та снова на месте, хоть и болит ужасно. Не такой уж Кенни и мерзкий, выходит. – Ха, ты серьезно? Помнишь, что я говорил в последнюю встречу? Это последнее предупреждение! Тебя бы уговорило хорошее обращение? Я наконец села, опираясь о стену сзади, и прикрылась грязной простыней. – Да, потому что у меня остался только один шанс выжить – уговорить тебя, – ответила я, – Знаешь ли ты, что воспоминания передаются вместе с титаном? – Ваши разведческие штуки мне неинтересны. Рассказывай, откуда ты сумела узнать все то, что передавала этим... – Твой бывший король передает все воспоминания прошлых владельцев вместе со своим титаном. Разве ты не хочешь их заполучить? Кенни усмехнулся, присаживаясь напротив меня. Меня пробрало дрожью. – Да много ли такому старику как я надо? Пострелять, да поубивать. Ты-то поди знаешь, какое это восхитительное ощущение. Зубы мне не заговаривай. Откуда ты... – Да откуда, откуда? Я появилась здесь с этими знаниями. Помнила, помнила их, а потом все начисто отшибло. Хоть пытайте – хоть что! Я ничерта не вспомню уже. Я просто появилась с тем, что помнила из прошлой жизни. Теперь уже ничерта не помню. – Ты заебала перебивать, – он ткнул дулом в больное бедро, и холодный пот прошиб все тело, – думаешь, отвертишься от допроса? Хер тебе. Я попыталась отдышаться, совсем не до его слов было. – Что знают разведчики? Ох, а ответить-то стоит... – Что силу у Короля отняли, и как бы вы тут ни убивались, стереть всем память не получится, – получилась не угроза, а бормотание. – Пока Король не съест твоего братца, – кивнул Кенни, – А ты ведь за ним приперлась, да? – А ты не хочешь съесть Эрена, да? – через боль улыбнулась я. Давай, нельзя оставить все как есть! – Ты готов уступить воспоминания близкого человека, которые могли бы остаться в твоей жизни, и дать Королю сожрать Эрена? Просто смотреть, как утекает твоя возможность! Вот кто тут слабовольный! Кенни и бровью не повел. – Я рассказывала разведчикам, где Король будет проводить процедуру передачи титана. Да я все уже им рассказала, если ты меня убъешь, ты плану их уже не помешаешь. Но ты можешь забрать титана-прародителя, этому сложно будет помешать. – Я ведь сожру твоего братца, – тот поднялся во весь свой огромный рост, – и тебе на него плевать? – Нет, но я хочу выжить. Сейчас тут ты, а не он, и я надеюсь, что за мою помощь ты отплатишь мне жизнью. – Да с чего бы я должен был тебе платить, после того как дотащил твое грязное тело сюда и даже челюсть вправил? Про память я и без сопливых знаю, чем еще ты собираешься меня заинтересовывать? У меня не было преимущества. Не было даже памяти – лишь обрывки прежних размышлений вслух, что проносились тогда в голове, и страх сдохнуть в помойной канаве, которую какой-то ублюдок поименовал "подземным городом". Я посмотрела на Кенни с отчаянием, как вдруг в голове всплыл обрывок слов этого бандита. "Ты ведь за ним приперлась?" – Эрен в Подземном городе. Так? Вы боитесь его перевозить? – вдруг выдала я. Кенни посмотрел на меня с усмешкой. – Да ладно, ты думаешь, мы не знаем, как это сделать? – Даже если знаете. Раз он тут, вы пока не повезли Эрена на убой. Почему? – Не ты здесь задаешь вопросы. – Вы... вы ждете! Вы ждете дочь Короля, потому что Король не хочет жертвовать собой! Как это было очевидно, черт побери! Почему я раньше не догадалась? Они собираются как-то договариваться с Кристой, и пока собираются держать Эрена здесь, чтобы он не смог так просто сбежать. А если он все-таки превратится? – И что теперь? Пойдешь спасать недотитана? У тебя вообще есть в голове что-то, чем ты думаешь? – Кенни уселся на табуретку, закуривая, – Я уже было заскучал. Какие еще абсурдные идеи ты выдашь? – Предлагаю перейти на мою сторону, – выдала я, – поможешь добраться мне до Эрена, и я помогу тебе устроиться в новом мире. Кенни посмеялся. – С чего ты взяла, что мне это надо? Я славно живу своей бесславной жизнью, в ус не дую. Мне даже интересно, как такая глупость пришла в твою голову? Сапогами отбили последние умные мысли? Я попыталась рассмеяться, но вышло криво. – Король проиграет. Против него несколько лучших стратегов, а у вашего Короля есть только ты – старик, пускай и уникальный, и какие-то знакомства среди знати. Вам всем вместе не хватит ума обойти их. – Смит в тюрьме, а разведка на грани расформирвания. – А ты уверен, что это все? Кенни не ответил, только еще раз затянулся. – Не забывай, ты, старик, свою вину перед племянником еще не успел загладить. Как бы ты не считал себя снисходительным, капитан Леви до сих пор зол на тебя, и ты обязан дожить до того момента, когда он тебя простит. – Мне плевать на мелкого. – Ну ладно. Тогда вези меня на трибунал. Я подняла руки с кандалами, что так и не были сняты. – Тц, скучно, – Кенни бросил окурок на стол, – Я ожидал, что ты умнее. Если твои дружки такие же гении, то вам всем обеспечена виселица. Там и посмотрим, как ты будешь говорить. – И вы дадите мне трибуну перед людьми? Вы серьезно разрешите мне перед смертью все рассказать людям? Конечно, если мы проиграем, то я могу говорить все, что угодно, а потом всем сотрут память. – Да болтай все, что хочешь. Кенни ушел. Я упала на матрас, который мне любезно выделили. Тело болело, но не так, как чертово бедро. Стянув тот кусок форменных штанов, что закрывал рану, я осмотрела ее и поняла, что все не так и плохо. Рана не была сквозной, не гноилась, и даже выглядела не так пугающе. От сумасшедшей боли вчера я решила, что мне чуть ли не раздробили всю кость, но пуля заткнула рану, и только маленький радиус вокруг говорил, что именно у меня болело. Я откинулась назад, но стены были деревянными, и совсем не холодными. От лишней дырки в своем теле мне становилось дурно, и я только лишь смогла рвано вздохнуть, ощущая липкий пот. Надо вынуть пулю и зашить рану. Это сейчас – меньшая из бед, но это то, что я смогу сделать. А вот если меня не убьют к моменту, как эта рана заживет... Это уже будет огромной победой. Кенни, конечно, не поддался ни одному моему слову, но у меня не было ничего, чтобы противостоять ему. Я только надеялась что-то узнать, и это получилось. Эрен где-то здесь, и это может быть решающим. Вполне достаточно для итога этого разговора. Впрочем, я оценила заботу, которую получила от Кенни. Вправленная челюсть хоть и побаливала, но перестала мне мешать. Наверняка надо наложить какую-то повязку, зафиксировать, но и на этом спасибо. Быть может, мне даже дадут нитку и иголку, чтобы зашить рану? Постойте. Он даже не допросил меня. Я задрожала – то ли от осознания, то ли от предобморочного состояния. В любом случае, это хороший знак. Кое-как поднявшись, я обнаружила, что моя одежда вообще ни на что не годится, и мне оставалось только завернуться в простыню, чтобы прикрыть весь тот кошмар, что случился со мной вчера. Больная лодыжка уже и не была такой больной, и какими-то правдами и неправдами я смогла спуститься вниз, где расхаживало трое весьма сомнительных личностей. Кто-то свистнул мне и я обернулась, чтобы впиться взглядом в ублюдка, но Кенни успел выдать нравоучительное: – Не трогай ее, после тех выблядков хер знает, чем она тебя заразить может. Это сработало. Я только коротко взглянула на Кенни, который наливал себе что-то из алкоголя. Ему было плевать, кажется, но так или иначе, это было лучше, чем ничего. Из соседней комнаты вышла светловолосая женщина, и я попросила у нее нитки и иголки. Особенно не задумываясь, она отдала мне свою аптечку, и ушла. Я похромала к раковине, чтобы помыть руки, как почувствовала, что в меня кинули какой-то тряпкой. – В бочке на заднем дворе можно помыться. Я была благодарна. Несмотря на всю холодность людей и воды, я смогла смыть с себя все, что мерзостью охватывало каждую частичку моего тела, и, кажется, стала почище. И пускай, что только снаружи, на большее я и не рассчитывала. Я сидела наверху, нацепив выданное мне платье, пыталась вытащить несчастную пулю. Утерев кое-как нос, потому что от боли слезы не унимались, а картинка от этого плыла, я даже не заметила, как Кенни снова зашел в комнату. Подняв голову, я увидела бутылку, что он мне протягивал. – Спасибо, – я плеснула на рану, морщась. – Пей, больно же. Я посмотрела на бандита. – Не боитесь заразиться? – в глазах то темнело, то плыло, и взгляд никак не фокусировался. Выглядела я, вероятно, жалко. – Чем? – Ну, какие-то венерические заболевания можно и так передать, – сказала я, и отставила бутылку, возвращаясь к чертовой пуле. Кенни усмехнулся. – О, это многое бы объясняло, – ответил он, закидывая ноги на стол. Подсознательно, видать, не желая выдавать свою бездарность, я с первой попытки, что случилась при Кенни, вытащила пулю. Боже. Я выдохнула, откидываясь на стенку. Ну все, это определенно самое стремное, что мне приходилось делать в своей жизни... – Первый раз? – А во второй не так больно? – Женщины всякое говорят, – посмеялся Кенни, – забавная ты. На носу трибунал и повешение, а ты рану штопаешь. Я подняла голову, встречаясь взглядом с Аккерманом. – У меня в планах выжить, а лишняя дырка в теле этому не способствует. Кенни поднялся за бутылкой, но вдруг подал мне стакан. – Давай, раз последний день живешь, почему бы и не выпить. – Что это? – Самый лучший виски в стенах! Я плеснула себе немного, отпила и тут же сморщилась. – Отвратительно! Как это можно пить? Кенни снова усмехнулся, забирая бутылку. – Я тоже задавался этим вопросом. Это же самый мерзкий виски, что мне доводилось встречать! Я только шмыгнула носом, глядя на бандита. – Но раз Король подарил, надо бы и выпить. Видать, не понимаю я в этих его богатых причудах. Остатки я плеснула на рану и принялась зашивать. Кенни, похоже, было интересно наблюдать за моей страдальческой миной, и он просидел вровень до того, как я закончила. – Как ты вообще попала в Подземный город? Одной идти сюда – дурость, хотя в твоей дурости я не сомневаюсь, но мне интересно – как ты выбираться хотела? – Я была в Митрасе, там меня поймали на улице работорговцы. Кенни в усмешке поднял брови. – Вот же ты везучая! Да вообще. Всем бы такое везение, и от человечества ничего бы уже не осталось...