Серебряные оковы

– Что ты здесь делаешь? – вопрос повис в воздухе, когда Энви застала Астариона сидящим в палатке. В ее палатке. Была уже почти полночь или около того: сложно сказать, когда приходится спать под открытым небом и по солнцу ориентироваться во времени. И сейчас, когда тифлинги заполонили их лагерь, шумели, пили и танцевали, совершенно невозможно было с уверенностью сказать, который час. И который час продолжается эта вакханалия. Энви хотелось исчезнуть: она не привыкла к тому, чтобы за проделанную работу ее ждало что-то кроме обговоренного гонорара. А таковой ей уже вручили днем – сначала тифлинги, затем друиды. И вторые были гораздо более щедры, так что стало вполне очевидно, кто от кого больше мечтал избавиться. Теперь Гейл расхаживал по лагерю в новой мантии, защищавшей от урона холодом, которую Карлах шутки ради планировала перекрасить в красный, а Шэдоухарт, проявляя всю данную ей богами, или конкретной одной богиней, дружелюбность, просила Лаэзель заточить подаренную глефу со столь подходящим ей названием «Скорбь». И от всего этого невыносимо хотелось сбежать, скрыться, затаиться. Хотелось содрать кожу с лица своими собственными руками, пронзить уши собственными кинжалами, лишь бы не слышать снова и снова этих «спасибо» от всех подряд. Хотелось, чтобы ее просто оставили в покое, дали жить и заниматься делом в привычной обстановке – спокойно, взвешенно, скрытно. Энви прошмыгнула в свою палатку, надеясь прихватить с собой плед и через заднюю часть полога выскользнуть прочь – прочь из самого лагеря. И теперь на ее пути встало препятствие. Точнее, оно лежало, невозмутимо раскинувшись на соломенном настиле и охапке подобранных в пути подушек, создававших подобие уюта. – У меня было две задачи на этот вечер, сладкая. Первая – побыстрее закончить с отвратительными благодарностями и спрятаться от тифлингов. Вторая – увидеть тебя голой. И твой шатер так удачно поможет мне убить сразу двух зайцев. Астарион обворожительно улыбнулся, и той непоколебимой уверенности, что он излучал, было так трудно сопротивляться. Энви хмыкнула. – Как удачно, что наши планы совпадают. Я тоже хотела сбежать отсюда. – И увидеть меня голым? – он перевернулся набок, подперев голову рукой, отчего стал выглядеть еще более соблазнительно. – Возможно. Когда пара ее кинжалов вонзилась прямо в голову этой мерзкой дроу, Астарион в очередной раз восхитился ее меткости. Когда она сняла с нее вполне сносные доспехи и вручила ему, Астарион был польщен ее внимательностью. Когда она подчинила личинку в голове хобгоблина и заставила допросить иллитида по своему плану, Астарион отметил, насколько она хороша в искусстве выуживания информации. Она знала всех, кого надо, запросто сбивала цены у торговцев, запугивала слабых, переманивала на свою сторону сильных и убеждала равных. И когда в ближайшей округе не осталось врагов, способных им что-то противопоставить, Астарион утвердился в мысли, что именно такая союзница нужна ему, если он хочет сгноить Касадора. Проницательная, умная, а главное лояльная. И теперь ему нужно было всего лишь склонить ее на свою сторону окончательно. А что справится с этим эффективней, чем секс и имитация чувств? Даже если под ней внутри что-то зудело и чесалось, эхо какого-то старого воспоминания. – Но ты же не предлагаешь заняться сексом прямо здесь и сейчас? – ее прямолинейность заставляла его еще больше расплыться в хищной улыбке. – Ох, сокровище мое, я пока не готов делиться твоими стонами и криками с кем-то еще. Хотя в будущем, конечно, подобная возможность заявить на тебя свои права видится мне вполне привлекательной. Энви плавно шагнула навстречу, опустила взгляд и провела указательным пальцем по волне оборок на его лагерной рубашке. – Какая самонадеянность… – с придыханием проворковала эльфийка, – а теперь встань, пожалуйста, и выйди отсюда так же незаметно, как пришел, – ее голос внезапно обрел повелительные ноты, а сама она принялась собирать в кучу одеяло и пару подушек. – А ты? – Астарион вынужденно поднялся и в притворной обиде надул губы. – А я уже ушла, – она хитро улыбнулась и юркнула в незаметную лазейку в задней части шатра. Вампир попытался последовать за ней, откинул ткани, но очертания ее темного зачарованного плаща уже растворились в ночи. *** Вещи нашлись на небольшой поляне в лесу, но самой Энвиэль рядом не было. Астарион пребывал в некоторой растерянности, в десятый раз обходя расстеленное на траве одеяло, перекладывая подушки с одной стороны на другую и беспрестанно обдумывая их короткий разговор. Все ведь прошло идеально, разве нет? Она открыто согласилась, позаботилась о комфорте, а теперь… просто исчезла? По его подсчетам прошел уже примерно час с момента разговора в палатке. Ну ладно, может полчаса. Но это все равно слишком много, нельзя заставлять его столько ждать! Энви возникла за его спиной настолько бесшумно, что даже привыкшего скрываться среди теней Астариона удалось застать врасплох. – Скучаешь? – она покачала бутылкой вина в руках, а в стальных глазах блеснул лукавый огонек, бесстыдно намекавший на чуть больше, чем пару сделанных глотков. – Дорогая, если бы мое сердце билось, сейчас тебе пришлось бы заводить его заново! – в первые секунды он даже не мог понять, чем больше недоволен – долгим ожиданием или внезапностью ее появления. – Тогда мне повезло, что ты у нас – нежить, – выпалила она, усаживаясь и устраиваясь поудобнее. Вампир выхватил бутылку у нее из рук, отпил и тут же поморщился. – Где ты взяла эту дрянь? – Поверь, это лучшее из того, что было у тифлингов. – Энви усмехнулась и потянулась обратно за вином, но Астарион отвел руку в сторону, так что эльфийка почти рухнула к нему на колени. – Эй! Отдай. – Позволю себе напомнить, что ты пришла сюда раздеваться, а не напиваться. Энви неопределенно хмыкнула, но одновременно переставила руку так, что та оказалась в непосредственной близости от внутренней стороны его бедра. Еще один медленный взгляд снизу вверх, прослеживающий линии его тела от коленей до самых глаз, еще один взмах ресниц и короткий вдох, от которого так красиво поднимается ее грудь. Расстояние между ними так мало, что он кожей чувствовал тепло, исходящее от ее нее, а она – его прохладу. Астарион поймал ее губы и увлек в поцелуй, сразу горячий и поспешный, то ли от привкуса вина на губах, то ли от накопленного за вечер ожидания. Бутылка отставлена в сторону, и его руки машинально сами потянулись к ней, со знанием дела скользя к бедрам, подхватывая и усаживая себе на колени. Ее движения столь же отточены: зарыться в снежные локоны, пройтись пальцами по линии челюсти, спуститься по плечам вниз, ощущая силу и напряжение в мышцах. Прекрасно, сладко и так обыденно. На секунду она открыла глаза и… встретилась с его взглядом. Черные зрачки сияли тоскливой пустотой. Красные радужки, что должны были пылать огнем, выглядели совсем погасшими и холодными. Поцелуй тут же оборвался сам собой. – Что-то не так, сладкая? – ничего из увиденного не отражалось в его интонации, по-прежнему игривой и обольстительной. Энви попыталась стряхнуть наваждение. Все в порядке, ей просто показалось. Неподходящий момент, чтобы отвлекаться. Нужно довести дело до конца, хотя она уже и сама чувствовала, как место настоящих ощущений, так ярко прорвавшихся наружу в прошлый раз, вновь стали заменять выученные действия. Ладонь скользнула вниз по его груди, пальцы ловко расправились со шнуровкой на брюках, с губ сорвался красивый, нуждающийся стон. Черт, нет, только не сейчас. – Хочу тебя, – прошептала она и снова прильнула к его губам, провела языком по нижней, показательно, слишком театрально. Придвинулась чуть ближе, бедрами ощутила его уже твердую длину и притерлась сильнее, выгнула спину. Оторвавшись от его губ, она закатила глаза, откинула голову и встряхнула распущенными волосами. Оживший сон для любого, развратный, горячий. Приторный. С ядом на своем дне. Но Астарион слишком хорошо мог различать ароматы. Так что он внезапно отстранился и нахмурился. – Что такое? – она облизала губы, влага на которых резко напомнила о ночной прохладе. – Дорогая, ты переигрываешь, – в прищуренных глазах Астариона четко читалась явная снисходительность. – Я не понимаю, о чем ты, – Энви постаралась улыбнуться как можно более раскованно, но машинальность, закравшаяся в ее движения, уже успела отравить все вокруг себя. Вышло искусственно, и Астарион еще больше отодвинулся. – Я соблазнял людей в течение 200 лет, и как никто другой умею отличать настоящее желание от попытки спрятаться за актерской игрой. И ты сейчас не здесь. Лицо эльфийки моментально стало серьезным. – Как и ты. Астарион отвел взгляд. Невозможно было поверить, что еще минуту назад между ними горела страсть. Теперь там была только ледяная стена. Энви поспешно пересела обратно на землю и принялась застегивать пуговицы на рубашке, которые вампир успел расстегнуть. И вновь в воздухе повисла тишина, но теперь от необходимости задать вопрос, и оба не решались это сделать. Наконец Энви немного откашлялась, пытаясь развеять неловкость момента. – Значит, соблазнял... – начала она. Астарион все еще не смотрел в ее сторону. – Ты не обязан ничего мне рассказывать, если не хочешь. – Я даже темы этой не хочу касаться, но кому станет легче от моего молчания? – ответил он неохотно и раздраженно, – Я не горжусь своим прошлым, но и скрывать его бессмысленно. Тем более, что все и так очевидно. Все эти 200 лет я должен был приводить Касадору… еду. И, как ты понимаешь, соблазнение – вполне удобный способ при таких данных, – он небрежным жестом обвел свое тело. – Сперва я старался выбирать симпатичных людей, эльфов, тифлингов, мужчин, женщин, но потом внешность перестала иметь значение. Я научился говорить и делать все автоматически, бессознательно. Одно дело догадываться, но совсем другое – услышать, как кто-то озвучивает твои домыслы. Энви давно сложила два и два, оценив прелестное личико эльфа, его извечный флирт, что кажется таким естественным на первый взгляд, и бытность вампирским отродьем. Не укладывался в эту парадигму только запрет на питание от своих жертв, но кто знал, каким был этот его лорд Зарр. И теперь, когда Астарион рассказал об этой стороне своей прежней жизни, Энви ощутила… смирение. Необычное чувство для той, что привыкла сражаться за желаемое и добавиться своего. Она понимала его. Она чувствовала общность. Она не жалела его, как никогда не жалела и себя. Что-то внутри нее потянулось к этой тонкой связующей нити, что-то робкое, боязливое и несмелое, что-то большее, чем просто очарование его красотой и польза от знакомства для выполнения заказа. – Звучит вполне логично, – она надеялась, что, хотя бы эти слова не прозвучат для него как попытка пожалеть, приободрить, посочувствовать. Потому что ничего из этого он точно не желал. – Ну, а у тебя какое оправдание? – спросил Астарион после недолгой паузы, наконец повернувшись к ней лицом. Щеки Энви как будто бы вспыхнули, не поддаваясь такому отработанному за годы контролю. Зародившееся внутри тепло пришлось спешно гасить: ему нельзя выдавать своих секретов, хотя бы не сейчас, то хрупкое доверие, что едва выросло между ними, обрушится в бездну в ту же секунду, когда Астарион поймет, что она пыталась его использовать. Рассчитывала его использовать. И почему-то это вдруг стало важно не только для пользы дела. – Я… – неуверенно начала она, – я просто… немного не в настроении сегодня. Очень устала за последнее время, и… я правда тебя хотела. Когда мы говорили там, в палатке. А потом… не знаю. Наверно мне не стоило сегодня пить. – она потерла лоб ребром ладони и уставилась в землю перед собой. – Ну уж точно не это ужасное пойло, - Астарион попытался немного сгладить углы, и Энви улыбнулась в ответ. – Я понимаю, что это звучит неубедительно. Но думала, что… ну знаешь, аппетит придет во время еды. Извини… Вампир ухмыльнулся, принимая ее исповедь за чистую монету, а затем игриво вскинул бровь. – Кстати говоря об аппетитах… Раз уж одну часть меня ты оставила сегодня голодной, может хотя бы поможешь с другой? – рубиновые глаза сверкнули в лунном свете, и теперь в них не было той безучастности. – Ха, ладно, но пару глотков, не больше, – предупредила она наполовину серьезно, оттягивая ворот рубашки и наклоняя голову. Астарион облизнулся, как и подобает настоящему хищнику, немного передвинулся, чтобы поудобнее обхватить ее за талию, и только после этого склонился к нежной коже, безошибочно находя пульсирующую под кожей вену. Он немного помедлил, дразня ее ожиданием скорой боли, прежде чем погрузить клыки и отыграться за упущенное удовольствие хотя бы тут. Кровь хлынула ему в рот, он сделал два честных глотка и отстранился. Счастье от «ужина» сразу же отпечаталось на его лице блаженным взглядом и блуждающей улыбкой. – Безупречна, как всегда, – пропел Астарион, поддевая каплю, соскользнувшую с губ, и слизывая ее с кончика пальца. – На секунду забыла, из-за чего ты на самом деле увиваешься за мной, – Энви прижала руку к проколам на коже и покачала головой будто в легком разочаровании. – Дорогая, ты меня ранишь! – Астарион прижал руку к груди, изображая обиду, но одновременно посмеиваясь. – Можем просто посидеть тут? Я не хочу пока возвращаться в лагерь. Астарион цокнул языком, позволяя себе насладиться упоительным ощущением питательной крови, откинулся на локти, но так ничего и не ответил, оставшись ненадолго рядом.