Серебряные оковы

– Так, так, кто это у нас тут? Я ждал тебя, дорогая, – елейный голос Рафаила заставил Энви напрячься: от встречи с дьяволом никогда не стоило ожидать чего-то хорошего, – вижу, ты хотя бы смогла нормально приодеться с момента нашей последней встречи, похвально. – Что тебе надо, Рафаил? – резко ответила эльфийка. – О, не будь такой суровой, это тебе не к лицу. Мне гораздо больше понравилась та соблазнительно-игривая сторона, с которой ты впервые переступила порог моего Дома Надежды. – Я ничего не переступала, это ты меня туда перенес. – Ну хватит цепляться к словам, моя маленькая куртизанка. Спутники Энви, все как один, нахмурились в непритворном удивлении от такого обращения. – Что? Неужели ты ничего не рассказала им о своем дивном прошлом? О, я почти шокирован, – дьявол приложил пальцы к губам. – Каком прошлом? О чем он говорит? – напряженно спросила Карлах. – Я потом расскажу, – коротко бросила Энви. – Не расскажет, – засмеялся Рафаил, – не рассказала прежде и сейчас не станет. Но вы, конечно, и сами это уже поняли. Поэтому я возьму эту задачу на себя, с твоего позволения. – Хрен тебе, а не мое позволение, – огрызнулась Энви скорее для проформы, зная, что дьявола ее слова не остановят. – Весь последний год ваша миленькая предводительница провела во Вратах Балдура, заводя близкие знакомства с аристократией города. И не только. Конечно, делала она это не из удовольствия, но, думаю, возможность расплатиться хотя бы с частью долга затмевала собой моменты отвращения к себе, не так ли? Энви ничего не ответила. – И, конечно же, у этого была цель. Но какая? Положение в обществе? Вряд ли. Заключенный контракт? Возможно. Ценная информация? Определенно, - Рафаил победно ухмыльнулся. – Ты пришел, чтобы поговорить, или у тебя к нам какое-то дело? – Конечно, дело, – улыбка на его лице сменилась презрением. – И ты решил, что лучший способ заставить меня что-то сделать, это выболтать все мои секреты? – Мы оба знаем, что я лишь обронил пару слов, а все прочее с тебя спросят твои так называемые друзья. Но ты возьмешься выполнить мое задание по другой причине – чтобы я замолчал. Энви прикусила язык. Последнее, чего ей хотелось, это чтобы Рафаил сейчас начал свое повествование о ее жизни. Уж лучше было согласиться. – Ладно, что там у тебя? – Так-то лучше, красавица. – А можно мне вставить словечко перед тем, как ты выдашь нам предсказуемо понятное и легко выполнимое задание? – нервно заговорил Астарион. Рафаил неожиданно рассмеялся от таких нарочито абсурдных слов, но жестом предложил вампиру продолжить. – У меня к тебе предложение… ну или просьба, расценивай как хочешь. Мой… – он осекся и быстро подобрал иные слова, – некто вырезал на моей спине руны, и они подозрительно похожи на инфернальный язык. Я хотел бы знать, что они значат. – Разумный ход – вносить исправления в договор до его заключения, Астарион. *** – Ну, красавица, – передразнивая Рафаила начал вампир, – теперь тебе не отвертеться. Он затащил ее в маленькую комнату в храме Шар, по всем признакам прежде служившей каким-то складом. Остальные компаньоны, конечно, тоже хотели бы услышать ее объяснения, но он намеревался получить их первым, пока она не успела придумать новую складную ложь. – Что ты хочешь знать? – ровным, но напряженным голосом спросила Энви. – Почему Рафаил назвал тебя куртизанкой? – голос Астариона почти вздрагивал от нетерпения. – Просто хотел меня задеть. Астарион рассмеялся в голос. – Дорогая, ты умеешь врать куда лучше, попробуй еще раз. – Астарион, давай ты не будешь в это лезть, тебе это не нужно, поверь, – она отвела взгляд, но вампир тут же схватил ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. – Давай ты не будешь решать за меня, что мне нужно, а что нет. Я хочу знать, – в его рубиновых глазах начинало поблескивать раздражение. Никогда прежде Энви не приходилось отвечать на подобные вопросы. Она всегда была предельно осторожна в словах, умело сопротивлялась заклинаниями обнаружения мыслей, а все опасные воспоминания надежно хранила под защитой ментального барьера. За несколько лет работы она научилась не привязываться к людям и искусно врать о своей настоящей деятельности. Но за те несколько недель, что они путешествуют вместе, случилось слишком многое и слишком важное. И когда стабильность, выверенная годами, рухнула под действием иллитидской личинки, эльфийка начала задавать себе вопросы. Теперь на кону стояли не только деньги, связи, работа и даже ее собственная свобода. На кону были ее жизнь и жизни всех, кого она знала. Астариона, остальных ее спутников, тифлингов, друидов в Изумрудной роще, арфистов в «Последнем свете», гномов в Подземье, жителей Врат и даже ее любимой Аткатлы. Рано или поздно Абсолют доберется и до нее, и уже никто, даже Совет Шести, гильдия и Витая Руна ничего с этим не поделают. И с каждым днем, распутывая этот клубок лжи и заговоров, она все чаще спрашивала себя – а чего стоят теперь все ее секреты? Не сегодня, так завтра их мир исчезнет, и тогда никто уже не спросит с нее за то, что она их выдала. Перед Энви встал тот самый выбор, которого она так долго и старательно избегала. – Потому что это то, кем я по сути я была во Вратах Балдура весь последний год, – она вложила в этот ответ как можно больше спокойствия и безучастности, но голос предательски дрогнул на последних словах. – Но почему? – он немного растерялся от ее внезапной прямоты, – Рафаил сказал, что тебе требовалась информация. Энви шумно выдохнула и прикрыла глаза. – Потому что моя работа – узнавать чужие секреты. И постель – один из самых быстрых и верных способов. Липкими пальцами страх сдавливал ей горло, не давая выжать из себя какое-то оправдание или хотя бы вдохнуть. Потому что оправдание казалось таким глупым, бессмысленным, ничтожным и жалким. Это у него не было выбора, а у нее был и всегда. Ведь она могла найти себе более приличное занятие и просто добиваться свободы дольше, но вместо этого она ступила на такой, весьма недостойный путь. То единственное, что удерживало этот страх в узде, было ее молчание. Но как только язык выпалил правду, чудовище сорвалось с поводка и принялось терзать ее. – Так ты шпионка, – Астарион отпустил ее и сделал шаг назад. Всего несколько секунд ей потребовалось, чтобы накрутить себя и начать казнить. Но вдруг лицо эльфа просияло: – Как очаровательно! А у нас еще больше общего, чем мне казалось раньше, – он маняще улыбнулся, и Энви почувствовала, как острые иглы напряжения покидают ее кожу, а ребра перестают до боли стискивать легкие. Эльфийка с усилием улыбнулась ему в ответ и несколько раз моргнула, предупреждая резь в глазах. – И для кого ты выведывала эти секреты? – в его голосе не было ни малейшего осуждения, только чистое любопытство. – Для заказчиков, – она вновь вернулась к привычной манере уклоняться от ответа, а затем быстро перевела фокус внимания, – сам-то ты не больно желал делиться подробностями своей жизни, а с меня требуешь. – И все же я рассказал тебе и про Касадора, и про его пытки, и про шрамы на спине. А ты так и оставалась для меня закрытой книгой. Никогда бы не подумал, что буду благодарить дьявола за решение этой загадки, – он засмеялся и подошел ближе, мягко приобняв ее за талию. – Астарион, – выдохнула она, почувствовав ее руку на своей спине, – пообещай мне, что не расскажешь об этом остальным. – Обещаю, – без промедления ответил он и потянулся к ней с утешительным поцелуем. Страх в груди окончательно отступил. Она боялась осуждения, а он даже не допустил подобной мысли в своей голове. И пока его губы нежно прикасались к ней, она размышляла, что на самом деле его реакция куда более логична. С чего бы Астариону осуждать ее, когда он сам 200 лет использовал свое тело для схожих целей? В его системе ценностей он наверняка ставит себя даже ниже, ведь он спал с женщинами и мужчинами, чтобы потом заманить их к своему хозяину, а она – всего лишь ради чужих тайн. – И ты опять мне не ответила, – мягко сказал он, отрываясь от ее губ. – Все-таки заметил. Астарион усмехнулся. За время их путешествия ему пришлось научиться обращать внимание на такие моменты. – Ну хорошо, – она облизнула губы и постаралась выровнять голос, – главное, что тебе нужно знать про моего заказчика, это то, что он из Аткатлы. Как и я, – она запнулась, ожидая его реакции. Астарион вскинул брови от удивления. – Так ты даже не из Врат Балдура. – Да. – Как много нового я сегодня о тебе узнаю, – его все больше завораживало то, как изящно она врала, обманывала и скрывала правду о себе все это время. Внутри даже почудился легкий укол ревности от уязвленного самолюбия. Вся его ложь была только двух видов: жертвам – о любви, себе – о мести Касадору. Но Энви занималась ложью куда более профессионально, на более высоком уровне. И это вызывало в нем восхищение. – И зачем Аткатле сведения из Врат? – А ты как думаешь, зачем столице Амна, торговому городу, где процветают заговоры, интриги и предательство, может понадобиться информация о делах в другом регионе? Ради собственной выгоды, конечно. – Расстраивала сделки и нарушала маршруты караванов, моя прелесть? – И это тоже. В основном, собирала информацию, которую можно было использовать против властителей города. Но иногда случались и более деликатные заказы. – Например? – Астарион был заинтригован. – Всякие мелочи, – отмахнулась она, – выкрасить любовное письмо, чтобы шантажировать кого-нибудь, или наоборот, подкинуть. – О, как интересно! – его лицо еще больше просияло, – расскажешь подробности? – Фу, Астарион, как некрасиво! – притворно скривилась Энви, – к тому же, хороший исполнитель никогда не выдает подробностей, так что, нет. Эльф замер, словно оценивая свои возможности. – Я ведь могу тебя заставить, – в алых глазах зажегся недобрый огонек. – Не говори глупостей, и вообще, нам пора возвращаться – остальным тоже не терпится помучить меня вопросами. Она убрала его руку, что так и придерживала ее за талию, и направилась к двери, как вдруг Астарион перегородил ей дорогу, а затем всем телом вжал в стену. – Подождут, – отрезал он и накрыл ее губы своими. Теперь связь с Энви казалась ему еще более захватывающей: не каждому удается затащить в постель настоящую шпионку, да еще и заставить ее раскрыть все карты. Ну, или по крайней мере некоторые. Парочку. Хотя бы одну. И это знание будоражило и распаляло, особенно в сочетании с мыслью, что кто-нибудь из компаньонов может не выдержать и пойти проверить, не убили ли они друг друга. Руки сами заскользили по ее телу, приподнимая грубую ткань лагерной рубашки. Энви пыталась высвободиться, но в ответ Астарион только сильнее прижимал ее к стене, не давая отстраниться, повернуть голову и разорвать нахальный, горячий поцелуй. Он и правда намеревался выбить из нее ответы, только не на те вопросы, о которых она подумала. Как только он начал стягивать с нее узкие, плотно облегающие брюки, она резко распахнула глаза. Но в ответ вампир только еще более развязно улыбнулся. – Я могу тебя заставить, – с нажимом повторил он и быстро опустился на колени. – Переста… – на полуслове ее прервал непрошенный стон, сорвавшийся с уст, когда холод языка вампира коснулся ее промежности. Пальцами она крепко схватилась за его плечи, одновременно желая, чтобы он отпустил и продолжал. Брюки упали на пол, и Астарион закинул одну ее ногу себе на плечо. – Постарайся не кричать, сладкая, ты же не хочешь, чтобы нас услышали. Не дав ей ответить, он принялся языком оглаживать ее складочки, скользя вдоль половых губ, между ними и вокруг. Энви старалась дышать ровнее, не поддаваться. Но боги, как это было тяжело. Астарион хорошо знал, с каким усилием нужно надавить на клитор, как провести по нему, чтобы ее дыхание сбилось, а ноги непроизвольно дернулись. Знал, потому что она сама его этому научила. Он проводил языком от входа и до главной нервной точки, собирая ее влагу, наслаждаясь ее вкусом и теплом. Энви опустила взгляд вниз и снова не сдержала короткий стон. Вампир выглядел обворожительно: белые локоны волос, которые она так любила, горящие кровавой магмой глаза, и пухлые губы, блестящие от ее смазки. Поймав ее взгляд, Астарион слегка отстранился, переместив одну руку с ее бедра. Большой палец коснулся бугорка и принялся его массировать, обводить быстрыми движениями. Энви прикусила нижнюю губу, стараясь не добавлять новых пошлых звуков, что грозили вырваться из пространства тесной кладовой. – Итак, я хотел кое-что спросить, – он говорил как ни в чем не бывало, будто это не его пальцы так и норовили проскользнуть внутрь нее. – Кхмм, ты серьезно? – ей хватило сил задать вопрос, но следом новое касание прохладного языка заставило ее запрокинуть голову и подавить еще один стон. – Вполне, – он опять дерзко улыбнулся и отметил, как еще раз дернулись ее ноги, а руки теперь сильнее вжались в стену у нее за спиной. Двумя пальцами он толкнулся в ее влагалище, не встречая ни малейшего сопротивления. Энви хотела его, сильно хотела, но сейчас она не сказала бы этого и за все деньги мира. Астарион снова потянулся губами к ней и кончиком языка принялся оглаживать клитор. Он знал, что за такое поведение она потом подставит его под вражескую стрелу и глазом не моргнет, но сейчас она тратила все силы на то, чтобы не шуметь. Возбуждение против ее воли разливалось по телу, заставляя кровь быстрее течь по венам. Его пальцы сгибались внутри, костяшки ударялись о нежную плоть с томной болью и напряжение внутри густело, сдавливалось и насыщалось. – Даааа, – она позволила себе тихое одобрение, когда он принялся сосредоточенно посасывать набухший узелок. – Хочешь кончить? – спросил он, и его губы вновь сменились пальцем. Слова в такие моменты всегда еще больше подстегивали ее. Этот бархатный, сладкий голос, обещающий все удовольствия мира, был обращен к ней. И пусть она множество раз слышала и на порядок более пошлые фразы, но именно интонации Астариона действовали на нее гипнотически. И когда он спрашивал такое, кончить хотелось еще сильнее. – Да, – ее тон был таким жалобным, измотанным, нуждающимся. – Ты сказала мне правду про себя? – его движения внутри и снаружи ускорились, он чувствовал, как она приближается к кульминации. – Да, – Энви выдохнула с еще большим напряжением. Стенки ее влагалища налились кровью, смазка тянулась по его пальцам, когда он поддевал очередную каплю, размазывая ее по клитору. – Расскажешь мне все о своей работе? – свободной рукой Астарион крепко обхватил ее ногу, не давая подкоситься сильнее, когда мышцы ее бедер и живота напряглись, сжались до своего максимума в нетерпеливом предвкушении. – Да! – Энви выдохнула, подалась вперед и схватилась за его плечи, пытаясь не упасть. Внутри все горячо пульсировало, разнося по мышцам и коже сладкие, неритмичные волны удовольствия. Она дернулась несколько раз всем телом и наконец обратно прислонилась к стене. Астарион опустил ее ногу с плеча на пол и улыбнулся еще более вызывающе. – Я сочту это ответом на свой вопрос. – Что? – Энви только сейчас сообразила, что произошло, – нет! Но вампир уже потянулся к ручке двери, на ходу показательно вытирая губы тыльной стороной ладони, а ей еще оставалось привести себя в порядок, отдышаться, одеться, и только потом вернуться в лагерь. – Вот же наглый вампир... – негромко выругалась она, хотя на самом деле она винила себя – и за откровенность, и за несдержанность, и за то, что с этим паршивцем она стала все чаще отпускать контроль, а это не сулило ей ничего хорошего. *** Храм Шар поражал своим размахом: огромные лестницы над пропастью, высокие стены с золотой инкрустацией, статуи богини, от которых Шэдоухарт то теряла дар речи, то начинала едва слышно молиться. Все здесь говорило о величии и былой мощи. Но теперь коридоры были пусты, повсюду валялись скелеты и магические фонари своим холодным пламенем делали пространство еще более безжизненным и забытым. «Отсутствие», о котором говорили сестры в Доме исцеления, парадоксальным образом присутствовало и царило здесь в полной мере. Лишь один из множества залов источал совсем другое ощущение – тот, в котором обосновался Бальтазар. Стражу перед входом несли скелеты, но стоило к ним приблизиться, как во всех углах появились шары темного трепета, из которых то и дело появлялись юстициары. – Наконец-то мы можем поговорить лицом к лицу, – вполне доброжелательно заговорил некромант. – Не каждый из Верных смог бы последовать за мной через эти места, можешь гордиться собой. – Бальтазар… – Энви безбоязненно прохаживалась по кабинету, подцепляя корешки книг, кончиками пальцев оглаживая кромку каменного стола, – Я слышала когда-то о монахе с таким именем, но он умер уже очень давно. Так что ты не тот, за кого себя выдаешь. Одним движением она достала из волос гребень, найденный в Лунных башнях, и с вызовом бросила его перед Бальтазаром. Он быстро обвел вещицу взглядом и ухмыльнулся. – Я забрал его тело, а затем решил взять еще и имя. Думаю, мне оно больше подходит. Но я не единственный, кто здесь скрывает свою истинную личность. Ты ведь Энвиэль, насколько я понимаю? Тот самый дивный эльфийский цветок Карвела? От звука этого имени все ее внутренности сжались в отвращении. – О да, это именно ты, – некромант не мигая смотрел на нее своими мертвыми желтыми глазами. – Рад возможности взглянуть на его верную шпионку. Гейл и Шэдоухарт переглянулись. Астарион так и не поведал им, о чем они говорили прошлым вечером после встречи с Рафаилом: он сказал, что их это не касается, им это ничем не угрожает, а Рафаил – дьявол, так что каких других лестных прозвищ они от него ожидали. Это никого не успокоило, но хотя бы дальнейшие расспросы на время прекратились. – Полагаю, ты пришла сюда по поручению Кетерика, чтобы помочь мне с Песней Ночи. Моим главным шедевром. Даже если мне не суждено создать ничего лучше, я умру счастливым. Но я, конечно, не собираюсь допускать такой неловкости, как собственная окончательная смерть. И как удачно, что здесь оказалась именно ты, умеющая хорошо вынюхивать и высматривать. Ты послужишь мне глазами. А я даже награжу тебя за работу полезными сведениями, – Бальтазар мерзко усмехнулся. – Я беру плату вперед, – Энви скрестила руки на груди, словно чувствовала себя хозяйкой положения. Некроманту это не понравилось, но он все же наклонился и выудил из кипы бумаг лист, сложенный втрое. – Здесь у меня великолепное письмо от нашего общего друга. Думаю, тебе будет любопытно узнать, что Руна полностью выплатила твой долг. Сердце эльфийки упало в бездну, чтобы тут же вознестись к небесам от радости, щеки наполнились теплом и зажглись ярким румянцем, которого, к счастью, было не разглядеть в полумраке кабинете. Долг выплачен. Больше ничего не имело значения. – Но я бы на твоем месте не стал радоваться: теперь ты должна самой Руне, напрямую Мрелу Алкаму. – Это явно нехорошо, – прошептал где-то сзади Гейл, – быть в долгу перед Витой Руной даже хуже, чем подписать себе смертный приговор. Астарион скосил на него непонимающий взгляд, и тогда волшебник сквозь иллитидскую связь добавил: «Они же все личи, некроманты и вампиры. Тебя заставят служить даже после твоей смерти. Взгляни на Бальтазара». Астарион невольно вздрогнул и скривился. – Ты уже знаешь, кого надо искать во Вратах Балдура. Теперь дело осталось за малым – устранить его, – продолжал Бальтазар. – Этого не было в договоре, – Энви выглядела потрясенной и растерянной одновременно. – Теперь есть, – некромант развернул бумагу, что все еще держал в руках, и эльфийка увидела знакомые подписи. – Устранить, а сам артефакт или что у него там, доставить в Аткатлу. И свобода твоя. Ей хотелось рыдать, выть, кричать и биться в истерике. «Никогда не связывайся с двумя заказчиками – дьяволами и личами» – она вспоминала наставления своих учителей, но кто мог тогда предположить, что дело обернется так. Витая Руна нанимает исполнителей, но те обычно не знают, на кого работают. И как же ей не повезло самой докопаться до истины… Счастье, что наполняло каждую ее клеточку еще минуту назад, сменилось опустошенностью. И не было места во всем Фаэруне более созвучного ей, чем огромный, мертвый храм Шар. *** Не было никакого смысла оставлять Бальтазара в живых. Смерть его была окончательной, как он того боялся, но не быстрой. И даже уродливый мясной голем, защищавший хозяина своей сокрушительной силой, но стал тому препятствием. Затем последовала встреча с Юргиром, спуск в тюрьму Песни Ночи и освобождение Девы Эйлин, и не было ни единого момента, когда спутники могли бы поговорить о произошедшем в кабинете. А на выходе из храма их и вовсе вновь ждал Рафаил. – Мы доставили тебе дьявола. Теперь я хочу получить то, что мне причитается. У нас был договор, – потребовал Астарион. – Был, это правда, – Рафаил снисходительно посмотрел на вампира, приподняв одну бровь, – Я разузнал все, что можно, об этих твоих шрамах. Довольно мрачная история, даже на мой вкус. – Хватит тянуть, – поторопила эльфийка. – Хотелось бы видеть в тебе поменьше энтузиазма, когда речь идет о Касадоре и его ужасах, – Астариону ее слова не совсем понравились, хоть внутри он и был с ними согласен и не готов дольше ждать. – Да ладно тебе, Астарион. Сейчас мы узнаем твою судьбу – ты должен дрожать от предвкушения. На твой белоснежной коже вырезана часть инфернального контракта между архидьяволом Мефистофелем и твоим бывшим хозяином, Касадором Зарром. В полном тексте контракта говорится, что Касадору достанутся знания о дьявольском ритуале – настолько мерзком, что его никогда не проводили. Обряд Нечестивого Вознесения. Чувства, проступившие на лицах Астариона и Энвиэль, кардинально отличались: если вампир был напуган, то эльфийка выглядела заинтересованной, она словно помечала в голове мельчайшие детали рассказа. А Рафаил был явно доволен произведенным на них эффектом. Он продолжил, рассказав о всех тех прелестях, что будут дарованы Касадору после ритуала – защита от солнца, наслаждение радостями жизни, а еще невероятная сила. «Которая и изменит баланс сил» – подумала Энви. И Мефистофель уже отдал лорду свиток с инфернальными рунами, как раз теми, что были вырезаны на спине его отродий, и словами, что нужно произнести, чтобы завершить ритуал. – Но у ритуала, как и у всего стоящего, есть своя цена, – улыбнулся дьявол, – чтобы вознестись, лорд Касадор должен будет принести в жертву некоторое количество душ, включая все свои вампирские отродья. Представь себе, что он почувствовал, когда один из его драгоценных отпрысков просто взял и растворился в воздухе. У него остался единственный недостающий ингредиент: Астарион. Ты – последняя деталь, необходимая ему для завершения ритуала. Твои шрамы связывают тебя с ним. Твоя душа запустит волну смерти, которая принесет Касадору его извращенную жизнь. И в этом, мой трагический зубастый друг, и есть суть дела. А теперь прошу меня простить, мне надо спешить по делам. И Рафаил, щелкнув пальцами, исчез. Астарион лишь хмыкнул, а Энви смотрела в одну точку, глубоко погрузившись в свои мысли. Они бешено метались от одной точки к другой, просчитывали все варианты, выстраивали шаги, натыкались на расхождения и возвращались назад. Вот почему Мрел Алкам так обеспокоен, вот ради чего он так расщедрился, что даже выкупил весь ее долг, вот чего он так боялся. Еще довольно молодой, по вампирским меркам, Мрел скоро лишится своей власти в Аткатле, если Касадор завершит ритуал. Его ковен распространится по всему Побережью мечей, и ни один другой вампир будет не в силах ему противостоять. Но как только Руна получит в свое распоряжение свиток с текстом, Мрел сам начнет готовить свое вознесение. И место одного амбициозного вампира просто займет другой. Нет никакой разницы, кто им будет – этот свиток нужно уничтожить, пока Мрел не узнал о нем. Это угрожает всем. Ей. Астариону. Всем.