Трилогия Кисмет. Часть вторая: Второй шанс/The Kismet Trilogy. Part 2: A Second Chance

22 апреля 1986 года... Он был свободен. Но что это значило для него? Он принял от Долиша сменную одежду и снял свою потрепанную тюремную форму, чувствуя себя лучше только от смены одежды. Он поблагодарил своего адвоката (Франклина Смита), когда тот вернул ему палочку вместе с сумкой с извинительными галеонами, а затем покинул Министерство, не желая проводить там ни минуты дольше, чем это было необходимо. Не зная, куда еще идти, он направился к Косому переулку. Футболка и кожаная куртка были теми же, а джинсы были немного мешковатыми, что подчеркивало вес, который он потерял за время пребывания в тюрьме. Он направился в Гринготтс и обменял немного денег на магловскую валюту, прежде чем отправиться в аптеку «Слизни и Джиггерс» за целебными зельями, прежде чем отправиться в магловский Лондон. Он купил чистую одежду и свежие туалетные принадлежности, а затем снял себе на ночь большой номер в отеле, отчаянно желая на несколько мгновений побыть одному и вдали от волшебного мира. Ему нужно было проветрить голову. Он разделся в ванной комнате, глядя на себя в зеркало. Его гладкие черные волосы, всегда такие полированные и чистые, теперь были растрепаны, покрыты грязью и свисали до половины спины. У него была неряшливая борода, свисавшая с подбородка и он почесал ее, чувствуя грязь и налет от того, что его так долго держали в камере без надлежащего мытья. Он воспользовался предоставленной бритвой и сбрил чудовище с лица, решив оставить легкую щетину. Затем он подстриг волосы, подровняв их до ключиц и включил душ. Горячая вода обрушилась на его больное и покрытое синяками тело, и он дал волю слезам, оттирая многолетнюю грязь с кожи. Он мыл волосы и кожу головы, пока вода не начала остывать. Он ополоснулся, а затем, наконец, выключил душ только для того, чтобы наполнить ванну горячей дымящейся водой с пузырьками. Пока ванна наполнялась, он вытер пар с зеркала, чтобы еще раз взглянуть на свое отражение. Он расчесал волосы, разделив их на пробор и улыбнувшись знакомому взгляду. Он снова начал чувствовать себя самим собой, несмотря на воспаленные скулы и темные круги под глазами. Он использовал зелье, купленное в Косом переулке, чтобы вылечить десны и зубы после долгих лет неправильного употребления и проглотил его, стараясь побороть рвотный позыв. Затем он магией почистил зубы и залез в ванну, вздыхая от удовольствия, когда его окутала горячая чистая вода. Четыре года, шесть месяцев и двадцать дней он провел в тюрьме. Это было похоже на целую жизнь. Ему было двадцать шесть лет, в ноябре исполнится двадцать семь, а он чувствовал себя на пятьдесят. Он откинулся спиной в воде, расслабляясь в пузырьках, пока вода не остыла, а затем вылез из ванны и вытерся. Обвязав полотенце вокруг талии, он снова повернулся к зеркалу. Потрогав свои бока, он подумал, что может почти пересчитать ребра. Руки все еще были мускулистыми, но он был худым. Отжимания и приседания, которые он часами делал каждый день в своей камере, просто чтобы скоротать время, помогли ему держаться в отличной форме, но отсутствие правильного питания также сказалось на нем. Он посмотрел на татуировки на своем теле и впервые за весь день позволил себе улыбнуться. Первую татуировку он сделал, когда ему было шестнадцать лет. Питер, как он помнил, пришел с ним. Они пошли в тату-салон, расположенный в Лютном переулке и Сириус попросил парня нанести круговую схему фаз луны. Именно так он вел счет дням в Азкабане. Луна была зачарована так, что менялась на его груди, как и на улице, и всегда указывала ему, какой сейчас день. Месяц спустя он вытатуировал на правой лопатке герб Гриффиндора ярко-красным и золотым цветами со словами: «Где живут храбрые сердцем». Татуировки привели в ярость его родителей, за что он полюбил их еще больше и будучи бунтарем, продолжил покрывать свое тело великолепными рисунками, которые приводили его мать в ярость, а его самого в гордость. Над левой лопаткой у него красовался герб Мародеров, изображающий друзей, которые так много для него значили; настоящую семью, к которой он принадлежал, с их девизом: «Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость!». Все четверо сделали татуировку еще до седьмого года обучения. Его взгляд упал на портрет крысы и его охватила ярость. Он до сих пор не мог понять, как Питер мог так предать его, предать Лили и Джеймса. На мгновение он поднял палочку, готовый смахнуть крысу с герба, но остановился. Герб олицетворял их дружбу и хорошие воспоминания, которые они вчетвером делили вместе все эти годы. Он не собирался менять это, разрушая свою спину. Ему нравилась эта татуировка, и он не собирался ее менять. Он не собирался позволить Питеру забрать у него что-то еще, что он любил. Сириус опустил палочку и начертил на левом предплечье рунические символы, означающие дружбу (ᚠᚱᛛᛖᛅᛞᛋᚻᛛᛈ), семью (ᚠᚨᛗᛛᛚᚥ) и Мародеров (ᛗᚨᚱᚨᚢᛞᛖᚱ), которые были очерчены крошечными следами на карте, которую они создали в школе. Следы вели к изображению дерева Гремучей Ивы, покрывающего его плечо. На внутренней стороне левого запястья был нарисован силуэт красно-золотого феникса, охваченного пламенем по полукругу. Татуировку слегка портили синяки от цепей и он поморщился от боли. По крайней мере, они заживут, подумал он, зная, что это не повредит фениксу. Он вспомнил, что сделал его как символ надежды. А надежда в жизни всегда пригодится. На правой руке, на полном рукаве, выполненном в разных оттенках чёрного, серого и синего, были изображены волк, воющий на луну, белый олень, собака и крыса, которые кружили вокруг него и защищая на фоне Хогвартса. Кельтский узел замыкал сцену внизу, обхватывая его руку чуть выше запястья. Над сценой висела звездная карта Сириуса и Ориона, заключенная в круг и закрывающая все его правое плечо. На его ключице было написано: «Шалость удалась», написанная петляющим курсивом. На правом боку, над рёбрами, был изображен мотоцикл с тремя звездами на вершине. И наконец, на левом боку, вертикально вниз по ребрам, он вывел готическим шрифтом имя своего крестника — последнюю татуировку, которую он сделал на себе: Сохатик, ГДП, 31 июля 1980 года. Проследив за надписью, он вспомнил, как Гарри звал его из рук Хагрида той ночью и закрыл лицо руками. Гарри. Ему нужно было увидеть своего крестника. Он должен был убедиться, что с ним всё в порядке. Его живот громко заурчал, удивив его и он откинул волосы с лица. Шаг за шагом, Сириус, сказал он себе. Шаг за шагом. Два часа спустя Сириус угостил себя ужином со стейком и большой пинтой пива в ресторане отеля. Затем он залез на большую кровать в своем гостиничном номере и спал прерывистым сном, после чего улегся на полу, который показался ему более привычным местом за последние четыре года. Кровать была слишком мягкой и ему казалось, что он не заслуживает такого комфорта. Проснувшись утром, он почувствовал себя на удивление бодрым. Он заказал себе полный завтрак, состоящий из бекона и яиц и съел все до последнего кусочка, прежде чем принять душ и привести себя в порядок, после чего выселился и трансгрессировал к дому номер двенадцать на площади Гриммо. Он смотрел на дом на площади Клермонт, в котором вырос, засунув руки в карманы джинсов, купленных накануне. Он ненавидел все, что было связано с этим местом. Его отец был мертв, а его брат был убит Пожирателями Смерти за два года до того, как он попал в тюрьму. Глубоко вздохнув, он направился в дом, вошел в парадную дверь и вздрогнул, когда портрет его матери в полный рост начал кричать на него. «ПОЗОР! ПРЕДАТЕЛЬ СВОЕЙ КРОВИ И СВОЕЙ СЕМЬИ!» Сириус проигнорировал портрет и направился прямо вверх по лестнице в свою старую спальню. Он как раз собирал свои вещи, когда в дверях появился старый домовой эльф его матери. — Что ты здесь делаешь, предательский мальчишка? Ты разбил сердце моей бедной Госпожи! — Забираю свои вещи — и мы оба знаем, что у моей матери нет сердца, Кикимер. Кикимер бросил на него взгляд. — Поторопись. Госпожа не хочет, чтобы ты был здесь. — А я действительно и не хочу здесь находиться. Я почти закончил. Кикимер остался на месте, наблюдая, как он хватает последние свои вещи, не отрывая глаз от герба Гриффиндора и магловских плакатов на стенах. — Когда ты переехал сюда, чтобы быть ближе к своему другу Петтигрю, Госпожа разрешила это. Она сказала мне, что это было временно и это действительно было так. Не прошло и двух недель, и ты попал в тюрьму. Она была горда — о да. Она сказала, что ты наконец-то стал таким, каким должен быть Блэк и то, что тебя посадили в тюрьму за такое темное преступление, заслуживает одобрения. — За преступление, которого я не совершал, — огрызнулся Сириус, взваливая сумку на плечо. — И это было последнее место, куда я хотел прийти. Фи и Монти были моими настоящими родителями во всех смыслах. Я не хотел сюда возвращаться и не хочу возвращаться сейчас. Я приехал сюда только за моей одеждой. Не волнуйся, моя дорогая мама никогда больше не увидит меня. Где она вообще? Прячется, пока я не уйду, чтобы ей не пришлось встретиться со мной лицом к лицу? Кикимер усмехнулся. — Госпожа никогда не хотела видеть тебя здесь! Сириус закатил глаза на ненормального домового эльфа, пронесся мимо него и помчался вниз по лестнице. «ПОЗОР! ГРЯЗНЫЙ ПРЕДАТЕЛЬ КРОВИ! ТЫ НЕ МОЙ СЫН!» — крикнул портрет Вальбурги Блэк, когда он закрыл за собой входную дверь и вздохнул с облегчением. Он был рад больше, чем хотел бы признавать, что ему пришлось лишь увидеться с Кикимером и не придется ни на минуту общаться с матерью. Когда он вышел на улицу и дом исчез за его спиной, он глубоко вздохнул с облегчением и начал идти. Он прошел почти три квартала, прежде чем понял, что понятия не имеет, куда идет. Его дядя Альфард оставил ему свою старую холостяцкую квартиру в Лондоне, а также двухэтажный коттедж в Сидмуте в Девоне. Он жил в этой квартире после окончания Хогвартса, но через несколько лет продал ее. Он собирался переехать к Лунатику после смерти отца, но потом... они перестали доверять друг другу, как он помнил. Питер посеял те семена обмана. Он остался без дома. Как только Джеймс и Лили скрылись, Сириус вернулся на площадь Гриммо, потому что это было близко к Питеру и ему было легко присматривать за другом — по крайней мере, он так думал. Он вспомнил, как Джеймс пытался отговорить его от этой затеи: — Бродяга, ты не можешь туда вернуться! Это место — яд! — Там только моя мать, Сохатый и этот сумасшедший старый домовой эльф. Со мной все будет в порядке. Только пока я не найду что-нибудь другое. Это только до тех пор, пока я не найду что-нибудь еще. Я все равно никогда не планировал оставаться в старой квартире дяди Альфарда. Она слишком мала для меня. Это всего лишь на несколько недель, пока я не смогу убедиться, что вы, ребята, все в безопасности. У меня есть коттедж в Девоне, может быть, я поеду туда. Но мне нужно быть рядом. Только до тех пор, пока вы не будете в безопасности. А до тех пор я смогу терпеть Вальбургу. Джеймс лишь бросил на него взгляд. — Если бы ты просто поговорил с Римусом... — Мы уже говорили, Джеймс. Со мной все будет в порядке. Я уже не ребенок и смогу пережить несколько недель под крышей своей матери. Но те две недели, что он провел с матерью, были ужасны. Воспоминания об этом доме преследовали его и он больше времени проводил, катаясь на мотоцикле, ища улики, выполняя задания Ордена Феникса и пытаясь сделать мир безопасным для своего лучшего друга и его семьи. Лунатик, подумал он. Его чемодан и вещи были перевезены в коттедж Люпинов. Они планировали жить вместе в доме, который оставил ему отец Римуса, который умер за несколько месяцев до рождения Гарри. Римус не хотел оставаться один и Сириус ухватился за возможность снова жить со своим лучшим другом. Но потом Питер все разрушил: Сириус позволил ему все разрушить, понял он. — Ты действительно думаешь, что я шпион, Сириус? — потребовал Римус, запустив руки в волосы. — После десяти лет знакомства ты вдруг перестал мне доверять? — Я не знаю, Лунатик! Как Волан-де-Морт узнал о МакКиннон и МакДональд? Пит говорит, что он рассказывал только тебе! Рот Римуса открылся, а затем снова закрылся. — Мэри Макдональд была моей первой девушкой, Сириус. Я обожал ее! А Марли... Мерлин, как ты вообще можешь думать такое обо мне? — Я не... Я имею в виду, что я не верю, что ты причинил бы им вред, Римус. Я просто больше ничего не знаю! Кто-то среди нас шпионит за Орденом. — И откуда мне знать, что это не ты? — потребовал Римус. Сириус выглядел возмущенным. — Ты думаешь, что я шпион? Ты что, охренел? Я делаю все, что в моих силах, чтобы защитить Джеймса и Лили! Они попросили меня быть их хранителем тайны, черт возьми. Меня! Не тебя, Римус! Римус весело фыркнул. — Конечно, они выбрали тебя! Нельзя доверять оборотню, верно? — Ой, Рим, не используй на мне, блядь, оборотня! — закричал Сириус. — Я знаю тебя уже десять чертовых лет и знаю, что ты не монстр! Но те миссии, на которые ты ходишь, чтобы получить информацию о Фенрире Сивом и его культе, — это настоящие монстры и твое присутствие рядом с ними небезопасно для всех! Мне плевать на то, что Адриан кажется другим, он — опасный оборотень, который хочет видеть тебя в своей стае! Нижняя губа Римуса дрожала, когда он говорил. — Я не думаю, что тебе больше стоит сюда переезжать. — Что? — Ты меня слышал. Я сам найду, как оплатить это место. Но я не могу позволить тебе быть здесь, если ты мне не доверяешь, а я не доверяю... Я больше не знаю, Сири. Я больше не знаю, чему верить и кому доверять — Римус опустился в кресло. — Я думаю, что тебе пора идти. Сириус только уставился на него. — Лунатик, я продал свою квартиру, чтобы переехать сюда с тобой. Янтарные глаза Римуса посмотрели на него. — Ты не можешь здесь оставаться, Сириус. Сириус схватил со стола свою палочку. — Я вернусь за своими вещами. Затем он захлопнул за собой дверь. Он вспомнил, что на следующий день Римус уехал на миссию и это был последний раз, когда они разговаривали. Сириус поправил сумку на спине. Пришло время это сделать. Он трансгрессировал на границу Англии и Уэльса и медленно пошел через Рексем, пока не наткнулся на знакомую тропу, ведущую к дому семьи Люпинов. Запах деревьев и гор заставил его удовлетворенно вздохнуть. Он соскучился по прогулкам на свежем воздухе и ощущению прохладного воздуха на своей коже. Сириус пробирался через лес, направляясь к небольшому коттеджу, который, как он знал, был спрятан там. Когда коттедж показался в поле зрения, на его лице появилась улыбка, и он постучал в дверь. Внутри послышалось шарканье, затем дверь открылась и на пороге появился Римус с чашкой чая в руках. — Сириус. Сириус улыбнулся ему; облегчение от встречи со старым другом пронеслось сквозь него. — Привет, Лунатик, можно мне войти? Римус просто смотрел на него, а потом кивнул и прошел внутрь, чтобы сесть за кухонный стол, чай все еще был у него в руках. — Хочешь чай? — Было бы здорово. Римус налил ему чашку, добавив три сахара, которые, как он знал, ему нравились и наконец, заговорил, передавая ему кружку. — Ты выглядишь лучше, чем вчера. Сириус кивнул, потягивая горячий чай и наслаждаясь его вкусом; как все было вкусно последние два дня. Вкус свободы, подумал он. — Душ сделает это с тобой. Просто сейчас нужно немного пополнеть, — когда Римус ничего не ответил, он вздохнул. — Я понимаю, почему ты считал, что это я их предал. Я понимаю, Лунатик. Я на тебя не обижаюсь. Улики были против меня и это выглядело... выглядело так, будто я виновен. Римус выдохнул, даже не осознавая, что задерживал дыхание. — Я не хотел в это верить, Сириус, но... Питер... он убедил меня, что ты был шпионом, используя те же оправдания, которые он говорил тебе, Джеймсу и Лили, что только ты знаешь местонахождение Марлин и Мэри и... потом, когда я вернулся с задания, ты был в тюрьме за убийство Питера — а Джеймс и Лили были мертвы... Гарри был... Я не знал, что и думать! — Я знаю, и мне очень жаль, что я хоть на секунду думал, что ты шпион! Мы собирались сказать тебе, что мы поменялись хранителем тайны, но ты ушел на очередное задание со стаей Адриана и... ты не совсем вовремя вернулся — тихо сказал Сириус, держа в руках кружку с чаем. — Пока я не увидел эти воспоминания, Бродяга, я... я ненавидел тебя, верил, что ты был причиной смерти всех моих друзей и теперь… Питер все еще жив и ты был освобожден. Это нелегко принять — признался Римус и его золотые глаза смотрят на серые глаза друга. — Мне жаль за то, что я сказал тебе в последний раз, когда мы разговаривали. Сириус кивнул. — Я знаю. Мне тоже жаль. Поэтому я и пришел сюда, чтобы увидеть тебя и извиниться за все. Прости меня, Лунатик. Римус кивнул, его янтарные глаза смотрели на старого друга. — Меня тоже. Я должен был доверять тебе. — Мы должны были доверять друг другу, — просто сказал Сириус. Римус отпил чай. — Так... что ты собираешься делать теперь? Сириус на мгновение замолчал. — Я чувствую себя каким-то потерянным, понимаешь? Сначала мне нужно вылечить себя, я знаю это. Вчера вечером я принял несколько зелий… но я собираюсь поговорить с Дамблдором по поводу встречи с Гарри и думаю, попрошу Поппи осмотреть меня. Я не хочу идти в больницу Святого Мунго, если можно этого избежать. Мне нужна нормальная стрижка. Я просто... я хочу снова быть собой, понимаешь? — Тебе определенно нужна стрижка, хотя я вижу, что ты состриг большую часть того лохматого беспорядка, который был на тебе вчера. Сириус усмехнулся. — Я хочу, чтобы все было как раньше, то есть мои волосы. — Ты всегда был занозой в заднице из-за своих волос. Они должны были быть идеальными. Сириус улыбнулся ему. — Ты всегда завидовал моим сияющим и совершенным локонам. Римус фыркнул, вставая и открывая коробку с печеньем, чтобы поставить ее на стол и улыбнулся, когда Сириус тут же схватил одно. — Как только ты приведешь в порядок свои волосы, ты снова почувствуешь себя нормальным, правда? Сириус возился с серебряным обручем на верхушке левого уха. — Не знаю, но думаю, это будет началом. Я хочу выглядеть как я, а не как... не как будто я провел больше четырех лет в тюрьме. Я не хочу напугать Гарри, когда увижу его. — Гарри живет с сестрой Лили, Петунией и ее семьей в Суррее, — сказал Римус, потянувшись за печеньем. — Я навестил его сразу после похорон, и... она сказала, что позаботится о нем. — Как он поживает? Он уже должен быть таким большим, ему уже пять лет, — сказал Сириус с усмешкой, вспоминая очаровательного пухленького малыша, которого он безоговорочно любил. — Не могу дождаться, когда увижу его! Знает ли он, что я попал в тюрьму? Конечно, он не знает! Я надеюсь, что он хочет меня увидеть. Римус грустно улыбнулся, постукивая длинными пальцами по стенке чашки. — Я не знаю, как у него дела, Сириус. Я не видел его после похорон. Глаза Сириуса ожесточились. — Почему, черт возьми? Ты его дядя Лунатик? Он ХОЧЕТ тебя видеть! Римус откинулся в кресле и вздохнул. Его это тоже злило, но ему нужно было, чтобы Сириус понял, почему он держался в стороне. — Как я уже говорил, я ходил к нему. Петуния впустила меня и позволила попрощаться с ним. Она сказала мне, что обещала Дамблдору принять его, позаботиться о нем, но только в том случае, если он совершенно ничего не будет знать о волшебном мире. Она хочет, чтобы он вырос нормальным. Она сказала мне, что он не должен иметь никаких контактов ни с кем из нашего мира и что, если я не заберу его у нее, это будет мой единственный визит. Так что я поцеловал его на прощание и оставил с его двоюродным братом, тетей и дядей. — Почему ты не забрал его, Лунатик? — озадаченно спросил Сириус. — Никаких контактов ни с кем из нашего мира? Почему ты не взял его с собой? — И что, Сириус? — потребовал Римус, его глаза гневно сверкнули. — Я не имею на него никаких прав! Я был другом семьи. Оборотень! Министерство никогда бы не дало монстру разрешение на воспитание ребенка, если бы узнало об этом! Да и как я могу его воспитывать? У меня никого нет! Мои родители были мертвы. Мои друзья мертвы! Что мне делать, когда я трансформируюсь? Как бы я заботился о нем? Сириус покачал головой, гнев вибрировал в его теле, когда он говорил сквозь стиснутые зубы. — Ты — не — монстр! — Министерство магии никогда бы не дало мне разрешение на опекунство, если бы узнало! Ты знаешь, что мне пришлось бы зарегистрироваться в качестве оборотня, чтобы получить опеку над ним и в конце концов это было бы уловкой-22, не так ли? Я не имею права на этого ребенка, Сириус. Я не его семья, не по крови. А вот Петуния Дурсль — да. — А я имею, — сказал Сириус, вставая. — Он мой крестник. Джеймс и Лили сделали меня его законным опекуном. У меня в хранилище в Гринготтсе есть документы, подтверждающие это. — Ты готов стать отцом-одиночкой, Сириус? — тихо спросил Римус, его янтарные глаза пристально смотрели на друга. — Ты действительно хочешь забрать его из семьи, в которой он живет уже четыре года, где у него есть двоюродный брат его возраста, с которым он может играть, а также тетя и дядя, которые о нем заботятся? Сириус пожал плечами, заправляя волосы за уши. — Но после того, как я увижу Гарри, если Петуния не позволит мне быть частью его жизни, я буду бороться за опеку над ним. Я не хочу пугать его, когда он увидит меня снова, если он даже помнит меня вообще. Но я буду частью его жизни. Петуния меня не остановит. Мне просто нужно время, чтобы освоиться, найти жилье для начала. — У меня еще есть свободная комната, — с улыбкой сказал Римус. Сириус ухмыльнулся своему другу. — Я помню. Я надеялся, что там все еще хранятся мои вещи? Римус улыбнулся. — Все по-прежнему здесь, от плакатов The Ramones до двух коробок с журналами о мотоциклах и коробки с твоими пластинками. Я ни к чему не прикасался. Я думал о... Я не мог заставить себя прикоснуться к чему-то из этого. Сириус протянул руку, чтобы коснуться руки своего друга. — Спасибо, Лунатик. Римус улыбнулся и встал, поднеся пустую чашку чая к раковине. — Конечно, ты можешь остаться здесь, но если ты решишь забрать Гарри, тебе понадобится место побольше, а у меня здесь нет места. Ты знаешь, что в подвале я… это было бы слишком опасно для него находиться здесь. — Дядя Альфард оставил мне тот коттедж в Девоне. Помнишь, в Сидмуте? Я не был там уже много лет, с тех пор как мы с Джейми работали там тем летом. Думаю, я хотел бы проверить его и посмотреть, на что он похож. Думаю, я перееду туда, я помню, что он был довольно приличных размеров, и там был большой сад, где Гарри мог бы играть, — сказал ему Сириус. — Я думаю, что мне бы хотелось держаться подальше от города и снова насладиться жизнью на природе. Но пока я не приведу себя в порядок, я благодарен тебе за то, что ты отдал мне мою старую комнату — Сириус улыбнулся, встал и притянул друга к себе, крепко обняв его. — Я скучал по тебе, Лунатик. Римус обнял его, улыбаясь, и прижался к плечу друга. — Я тоже по тебе скучал, Бродяга. — когда Сириус отошел, Римус улыбнулся и прислонился спиной к стойке. — Конечно, ты можешь ночевать здесь столько, сколько потребуется. А я сделаю тебе еще лучше: мы поедем в город и сходим в салон. Мерлин знает, что тебя, должно быть, убивает, когда ты смотришь в зеркало с такими волосами. Сириус рассмеялся и поднялся на ноги. — Звучит здорово.

~ ASC ~

Два часа спустя Сириус последовал за Римусом обратно в коттедж. Парикмахер уложил его волосы, подрезав концы и уложив их вокруг лица так, что передние пряди доходили до подбородка, они были разделены пробором на левую сторону и волосы едва касались ключицы. Ему всегда нравилось, когда волосы немного длинноваты: достаточно, чтобы при необходимости завязать их в короткий хвост. Он провел пальцами по блестящим черным локонам и ухмыльнулся, прислонившись к стене, подняв ногу и уперев ее в стену, приняв эффектную позу. — Я снова сексуальный? Римус закатил глаза. — Давай скажу, что твоя прическа выглядит великолепно, и оставим все как есть — он направился на кухню и открыл ящик со льдом. — Я не особо занимался покупками продуктов, но, наверное, смогу приготовить тушеное мясо. Сириус кивнул, засунув руки в карманы. — Все в порядке, Лунатик. Я собираюсь отнести свои вещи в свою старую комнату, найду свою старую куртку и отправлюсь в Хогвартс. Я хочу взять у Поппи несколько зелий и поговорить с Дамблдором о Гарри. Там я что-нибудь перехвачу. Я вернусь ближе к вечеру. Римус кивнул и наблюдал, как Сириус направился в гостевую спальню и вышел через несколько минут в своей черной кожаной куртке. Он наблюдал, как он трансгрессировал с передней части дома и впервые за почти пять лет на сердце у него стало немного легче.